Мужики воскресают по вторникам

Кристина Агатова, 2022

Думаете, визажист – это феечка с кистями и помадами, которая порхает вокруг невест и красоток-моделей? Виталия тоже так думала, пока не устроилась работать гримером в агентство ритуальных услуг. Теперь ее клиенты – самые тихие люди на свете, а жизнь – сплошная серая рутина. Но однажды у нее на столе «оживает» покойник и весь привычный уклад жизни сменяется хаосом. Вите предстоит выяснить, была это чья-то злая шутка или рядом бродит убийца. А может быть, ее новый знакомый вовсе не невинная жертва, а коварный преступник, который умело втирается в доверие? Сможет ли Виталия вернуться в свой привычный мирок, или эта передряга изменит ее судьбу навсегда? И в какую сторону?

Глава 2

С утра я никогда не тороплюсь на работу и регулярно опаздываю на полчаса, а то и на час. Мне нет необходимости приходить рано — моя работа начинается после того, как Семен выполнит свою.

Семен Колосков — наш мойщик. Огромный, почти двухметровый мужик с косой саженью в плечах внушает ужас одним своим видом. Он занимается тем, что обмывает и одевает наших безмолвных клиентов. Для такой работы нужна необычайная сила, а ею наш Сема не обделен. Когда-то в прошлой жизни он служил в горячих точках, поэтому покойниками его не напугаешь. Из-за контузии и слегка пошатнувшейся психики Сема не смог устроиться на престижную работу, а идти туда, куда идут все бывшие солдаты — в охрану, он не захотел.

Пожалуй, он единственный старожил в нашей конторе. Текучка здесь страшная, не каждый способен выдержать столько человеческого горя, поэтому девочки администраторы меняются у нас почти каждый месяц. Я прижилась здесь лишь потому, что у меня не было иного выхода, а Сема — потому что его практически невозможно вывести из равновесия. Ну, и еще немного из-за подотчетного спирта. Но это — большой секрет!

Кстати, ругать за опоздания меня абсолютно некому. Наша начальница Магдалена — из породы перелетных птиц. Она проводит за границей едва ли не больше времени, чем в России. То она ездит в гости к своим детям, которые грызут гранит науки за рубежом, то катается на горных лыжах, то просто греется на пляже в тропиках. Когда она приезжает на родину, к мужу, который совершенно не выносит поездок, она сначала радуется тому, как здесь все привычно и хорошо, а потом начинает тосковать и уже через пару недель снова собирает чемоданы. Буквально позавчера Магда вновь отбыла на отдых, оставив на нас с Семой все дела.

— Утро, — лаконично поздоровался Семен.

— Взаимно, — кивнула я. — Что у нас?

— Танцуй! — приказал мойщик.

— Да ладно, — надулась я. — Может еще и через обруч попрыгать?

— Танцуй! — непреклонно заявил он.

Я вздохнула и замахала руками, притопывая ногами и импровизируя танец.

— Вообще-то, я хотел стриптиз, но так — тоже ничего, — удовлетворенно покивал Сема. — На сегодня — один. После обеда можно домой, я уже отпросил нас у Магды!

— Ю-ху! — уже более искренне затанцевала я. — Домой! Дождешься меня?

— Трусиха. Тут же остается Анжела. Или как там ее? Ну, новенькая.

— Ты же знаешь, я не боюсь, — обиделась я. — Просто скучно одной, а Анжела далеко, да и не о чем с ней разговаривать.

— Ладно, — он похлопал меня по плечу своей рукой, размером с лопату и, насвистывая, пошел в моечную. — Но ты тогда тоже со мной потусуйся.

— По рукам! А кто у нас? Женщина?

Мы вошли в небольшое помещение без окон, с дырками в полу и большим каменным столом, на котором уже лежал клиент, завернутый в простыню.

— О, — огорчилась я. — Мужик. Не хочу смотреть на голые причиндалы!

— Капризуля, — вздохнул Сема. — А женские причиндалы тебе больше нравятся?

— Никакие не нравятся! Ты мне одетых отдаешь, вот одетого и давай!

Я шагнула к столу и посмотрела на мужика.

— Надо же, как живой.

— Ага!

Семен отошел к столу, где лежали сопроводительные документы, и открыл папку.

— Симпатичный какой, — горько вздохнула я. — Жаль парня, молодой совсем.

— Сорок шесть, вообще-то, — буркнул Сема. — Мне сорок два, но меня парнем никто не зовет.

— Сколько? — изумилась я и подошла ближе к покойнику. — Не гони! Ему не больше тридцати!

— Смерть меняет людей…

— Первый раз вижу, чтобы в лучшую сторону!

— Не веришь? Гляди — Ткачев Петр Юрьевич, семьдесят седьмого года рождения.

— Хм, и правда… Веган, наверное. Хорошо сохранился!

Я перевернула страницу и уставилась на фото.

— Странно, а тут выглядит на все свои сорок с гаком. Так, так, восемь ножевых ранений! Кого-то он сильно разозлил… Ужас, разрыв аорты, разрыв селезенки, перфорация желудка… Убийца был очень жесток, весь живот ему истыкал!

— Витек, — осипшим голосом вдруг прошептал Семен, глядя куда-то за мою спину на покойника. — Вить, он пошевелился!

— Ха-ха, — я саркастически растянула губы в ухмылке. — Очень смешно.

— Витя, — продолжал ломать комедию Сема. — Я серьезно, он шевельнулся! И глаза открыл!

Я спокойно повернулась в сторону Петра Юрьевича. Естественно, его глаза были закрыты. Колоскову этого показалось мало, и он пошел дальше:

— Вить, он их закрыл.

Сема был очень убедителен, он даже побледнел от усердия. Я рассердилась:

— Ну, хватит! Иначе уйду, будешь один тут со скуки на стены лезть!

Сзади послышался то ли стон, то ли вздох. Я моментально обернулась и почувствовала, как на затылке зашевелились волосы. Покойник, сопя, стал медленно вытаскивать руку из-под простыни. Мое сердце остановилось, а в желудке что-то сжалось в тугую пружину.

— Зомби! — заорал Семен, сгреб меня в охапку и вылетел в коридор.

— Мамочки! — заверещала я, вырываясь из Семиных рук. Он неожиданно отпустил меня, и я с размаху врезалась в косяк лбом. Тряхнув головой, я поползла по коридору от двери в тупик. Если бы в этот момент я могла соображать, я кинулась бы в другую сторону — к выходу, но мозги вместе с пространственной ориентацией отключились, поэтому я в ужасе забилась в угол и закрыла лицо руками.

Сема захлопнул пластиковую дверь и повернул ручку. Изнутри в дверь заколотили:

— Эй, открывайте!

— Ааа! — завизжала я от ужаса.

Семен прижал дверь плечом и принялся истово ее крестить:

— Сгинь! Пропади!

— Открывайте! — не унимался покойник.

Я не могу сказать, что верю в бога, но иного выхода я не увидела и тоже начала креститься, стуча зубами. Семен неожиданно заорал:

— Отче наш, не беси на небеси!

— Не богухульствуй! — затряслась я. — Не умеешь молиться, прогоняй его матом! Мне бабушка говорила, что нечисть боится мата!

— Выпустите меня, — выл за дверью Петр Юрьевич, мечтая полакомиться нашими мозгами. Я крестилась и почему-то думала о том, что если описаюсь прямо на пол от страха, то будет очень стыдно даже после неизбежной и мучительной смерти от рук зомби.

— Пошел на..! — рыкнул на него Сема, подпирая могучим плечом дверь. — Пошел в…!… зомби! Сдохни, гнида!

— Да вы там совсем..? — разозлился упырь и тоже начал материться. — Что за приколы? Немедленно открывайте!

— Пошел на…!

Я обшарила взглядом стены, прикидывая, чем мы будем отбиваться, если ему удастся выбраться на волю. Огнетушитель? Но он пластиковый. Хотя, можно залить ему морду пеной. Это даст нам возможность добежать до Анжелы и вызвать подмогу.

— Помогите! Выпустите меня! — стал биться о закаленное стекло покойник, придерживая на груди простыню. — Люди! Полиция!

— Полиция? — я так удивилась, что даже перестала трястись. Зомби зовет стражей порядка?

— Пошел на…! — не умолкал Сема.

Абсурдность ситуации привела меня в чувство. Разве я получала высшее образование для того, чтобы верить в сказки об оживших мертвецах? Мужик за дверью, очевидно, живее дедушки Ленина и Цоя вместе взятых. Вот только выяснить, что он тут делает, можно лишь поговорив. Я встала и медленно подошла к двери, приглядываясь к буйному покойнику. Тот продолжал ломиться в дверь и ругаться отборным матом. На каждую его реплику Сема симметрично посылал по известному направлению.

— Тихо! — рявкнула я. — Молчать, оба!

Как ни странно, они оба мгновенно замолкли и уставились на меня. Семен продолжал держать дверь, а Петр Юрьевич прижался лбом к стеклу.

— Подышите на стекло, — попросила я его. Тот молча повиновался, и я повернулась к Семе. — Смотри — запотело. Он живой.

— Живой, — удивленно подтвердил Ткачев. — Выпустите меня, придурки!

Я пропустила хамство мимо ушей и скомандовала Семену:

— Открывай дверь!

— Не, — замотал он головой. — Не может человек после восьми ножевых и вскрытия остаться живым!

Ко мне окончательно вернулась способность соображать, поэтому я повернулась к тоскующему за стеклом Петру.

— Шаг назад и сними простыню, живо!

Тот возмущенно вытаращил глаза, но сделал то, что я просила, оставшись полностью голым. Молодое красивое тело, без малейших признаков ножевых ранений или анатомических разрезов предстало перед нами во всех подробностях.

— Ну, видишь? — толкнула я Семена в бок. — Это не он! Ложная тревога!

— Офигеть, — выдохнул мойщик и посторонился, открывая. — Вот так номер, чтоб я помер, тьфу-тьфу-тьфу на мой поганый язык!

Бывший покойник живо схватил простыню и бросился к выходу, но Сема тут же загородил выход могучим торсом. Петр с размаху врезался в Колоскова, отпружинил, как резиновый мячик и грохнулся на пол. Я молча наблюдала за тем, как он неловко собирает конечности и заматывается в саван. Бесполезно его ловить и пытаться помочь. Ладно себя покалечит, а ну как меня? Пусть вон об Семена бьется, а я с ним и издалека могу пообщаться.

— Холодно! — пожаловался он и заистерил. — Где я, и кто вы? Что вы со мной сделаете? Вы хотите похитить мои почки? Я больной, я весь больной, пиелонефрит, цирроз печени, обструкция легких, кровь вообще вся совсем-совсем больная, ужасная кровь! И вирус СПИДа еще! И гепатит!

— Спокойно! Молчать, слушать, — рявкнула я. — Ты в агентстве ритуальных услуг «Тихий Ангел». Я — гример, а Сема — мойщик. Нам не нужны твои почки, у нас своих по комплекту.

— Я в морге? — еще больше запаниковал парень. — Почему? Зачем? Кто вы такие?

— Да не ори! Ты сам кто такой? — задал встречный вопрос уже успокоившийся Семен. — Мы тебе представились, а ты нам — нет. Ты — Петр Юрьевич?

— Нет, — замотал головой он. — Вы ошиблись, вы меня перепутали. Я не сделал никому ничего плохого! Отпустите меня, а?

Я вообще не переношу вида психующих мужиков. Для меня мужчина должен оставаться каменной стеной, нерушимой скалой и эталоном выдержки даже в самой нелепой ситуации, а этот ведет себя, как маленькая девочка. Вместо конструктивного диалога несет какую-то пургу и вносит сумятицу в рабочий процесс.

— Кому ты нужен, — махнула я рукой. — Вали на все четыре стороны! Только в простыню получше замотайся, на дворе февраль. Простудишься, и к списку твоих диагнозов добавится пневмония.

— Так не положено, — заартачился Колосков. — У меня должностная инструкция, в конце концов! Не полагается позволять покойным самовольно покидать рабочие помещения. Я лично их транспортирую, мне за это деньги платят!

— Холодно, — снова заныл бывший покойник.

— До тебя никто не жаловался, — съязвил Семен.

— Пойдемте в кабинет, — я мотнула головой в сторону двери и нерешительно замялась. — Там хотя бы есть, где присесть. Да и обстановка душевнее.

В наших рабочих помещениях действительно довольно прохладно. У меня постоянно мерзнут руки, когда я гримирую клиентов, но по-другому нельзя. Температурный режим должен поддерживаться, иначе произойдет непоправимое. У нас хорошие кондиционеры, которые регулярно чистят, но, все равно, и в моечной, и в гримерной стоит характерный запах, хоть и очень слабый. Первое время меня от него сильно тошнило, но сейчас я перестала обращать внимание.

А вот в кабинете у нас тепло, есть холодильник, чайник, микроволновка, телевизор, компьютер — все, что нужно усталым работникам в перерывах. Находясь внутри, никогда не подумаешь, что за соседней стеной лежит пара-тройка мертвецов в разной степени готовности к погребению. У нас можно принять душ и даже поспать на большом удобном диване! Правда, я никогда не моюсь и не сплю на работе — терплю до дома.

Мы зашли в кабинет, и я кивком указала парню на диван, а сама достала из шкафа три кружки и щелкнула тумблером чайника.

— Как зовут-то тебя? — я ободряюще улыбнулась нашему гостю.

— Тарас, — он обнял себя за плечи, пытаясь согреться.

Сема достал из кармана прозрачную бутылочку и быстро наполнил два малюсеньких пластиковых стаканчика. Когда он успел их достать из тумбочки — загадка. Я возмущенно на него посмотрела — пить с покойниками на рабочем месте — это уже за гранью добра и зла.

— За знакомство, Тарас! — Колосков провозгласил тост и немедленно опрокинул в себя содержимое. Тарас, поколебавшись, тоже сделал глоток и тут же шумно выдохнул:

— Ого!

— Ага! — довольно зажмурился Сема. — Медицинский спирт! Чистейший ректификат!

— Теплее становится? — проявила я заботу. Тарас поежился, но кивнул.

— Между первой и второй…

— Будет длинный перерыв, — прервала я Семена и отобрала бутылку. — Если ты забыл, у нас огромная проблема. Нам привезли живого! Необходимо вызвать медиков, полицию. Да и Тарас, наверное, хочет домой.

— Точно! — хлопнул себя по коленям Колосков и озадачился. — А зачем тогда ты чайник включила?

— Я проявила радушие и гостеприимство, а ты устроил попойку! Тарасу вообще зря налил! Он же в коме был, вдруг опять впадет? Да и с его набором болячек пить — обречь себя на мучительную, но быструю гибель. Возьмет и сковырнется прямо тут.

— Типун тебе на язык, — испугался Сема. — Но он пил сам, значит мы не при чем.

— Как ты себя чувствуешь? — повернулась я к парню. — Голова не кружится, нигде не болит?

— Нормально, — пожал он плечами. — В туалет немного хочу, поел бы.

Я задумалась. Поговорить мы еще успеем, а вот туалет — дело серьезное. Еще несколько минут назад я и сама могла опозориться перед двумя мужиками.

— Так, ты, Тарас, иди вон в ту белую дверь. Там душ и туалет. Изнутри не запирайся, мы подглядывать не будем, но сможем прийти на помощь, если вдруг тебе станет плохо. Приводи себя в порядок, а мы пока найдем тебе что-нибудь вместо савана. Если что — кричи погромче!

Тот подозрительно на меня посмотрел, но желание согреться под душем оказалось сильнее осторожности.

— Вызывай полицию и медиков, а я халат хоть принесу, — разделила я наши с Семеном обязанности, когда Тарас прошлепал босыми ногами в душ. — У нас ведь нет другой одежды?

— Есть пакет вещей Ткачева.

— А Петра Юрьевича во что оденем? Кстати, а он сам где?

— По документам, он у нас в душе моется. Так сказать, самостоятельно выполняет мои прямые обязанности. Слушай, а может, наш Тарасик решил пошутить, вместо Пети прилег…

— Что за глупости? — удивилась я. — Во-первых, он искренне был напуган и удивлен, значит для него это — сюрприз. Во-вторых, а Петю он по дороге в урну для окурков вытряхнул? Это явно кто-то другой пошутил.

— Найти бы этого шутника!

— Нам бы сначала Петю найти! А то родственники заплатили, хотят увидеть усопшего красивым, а мы его про… потеряли! Кстати, предупреди медиков и полицейских, чтоб не перепутали входы, а то вломятся на поминки, скорбящих распугают.

Я оставила Сему разбираться со службами и отправилась в подсобку.

Иногда мы покупаем вещи для клиентов, но чаще всего, работаем с тем, что привозят родственники. Поэтому никакого склада с одеждой и обувью, как в крупных агентствах, у нас нет. Да их и некуда складывать, потому что я все забила расходниками, получив от Магды карт-бланш на покупку необходимого.

Я достала из шкафа новый рабочий темно-синий халат. Кроме этого, мне совсем нечего предложить гостю. В любом случае, придется звонить родственникам Тараса, чтобы они привезли ему вещи и документы.

Он уже закончил, когда я вернулась. Кажется, наш посетитель согрелся и совсем пришел в себя. В халате он выглядел довольно комично, поэтому, несмотря на всю серьезность ситуации, я не могла не улыбнуться, глядя на него. Он перехватил мой взгляд и улыбнулся в ответ. Я смущенно опустила глаза.

Тарас выглядел, как какой-нибудь парнишка из популярного бойзбэнда — светло-русые слегка волнистые волосы, задорно-зеленые глаза, в обрамлении длинных, темных, почти черных ресниц и с такими же темными бровями, аккуратный небольшой нос и пухлые губы. Одна его ровная белозубая улыбка вполне могла бы растопить айсберг, о который разбился «Титаник».

Жаль, что такие парни никогда не обращают внимания на таких, как я. Обычно, у них длинноногие подружки с большим бюстом, надутыми губами и огромными глупыми глазами, типа нашей Анжелы. Даже имя у такой куколки подходящее, не Маша и не Катя, а вот, восхищайтесь, Анжела!

— Виталия, к нам полиция! Что-то случилось? — нарисовалась наша красавица, не успела я о ней подумать. Ее наивные голубые глаза были распахнуты в ужасе, а на щеках играл румянец волнения. Она наткнулась взглядом на полуголого Тараса и заинтересованно улыбнулась.

— Здравствуйте! Я — Анжела, администратор.

— Тарас, — широко улыбнулся в ответ бывший покойник.

Зависть больно царапнула меня за душу, поэтому я слишком грубо велела Анжеле:

— Проводи ментов сюда и иди работать!