Рассказы

Кор Дэгни

Короткие рассказы можно назвать моментальными фото, слепками времени, спрессованными мыслями. Представленные в этом сборнике рассказы, временами даже миниатюры, – именно такие. Они подобны бальзаму из редких высокогорных трав, который нужно принимать по одной чайной ложке в день, сидя в кресле под пледом и наблюдая закат. Откройте книгу на любой странице в любое удобное время и взгляните на мир, который окружал вас всю жизнь и который вы, возможно, раньше не замечали.

Свидетель

Роскошь испытывать раскаяние дана не каждому человеческому существу. Раскаяние — это золотая монета, которая лежит в кармане поближе к сердцу. Разменивать её можно только в особом случае, когда совсем нет другого выхода. Это запретная и нужная монета одновременно. Я не совершал тех сакральных поступков, которые нельзя совершать. Всё рассказать? Раскаяться — значит, принять и осознать действительность, а действительность такова: я бесполезное существо, не желающее принять наказание. Нет тяжелее той ноши, что мне при моей никчёмности приходится нести. Но этот путь предназначен только мне и важен только для меня.

В свои тридцать семь я слаб и немощен. Нет, это не какие-то физические отклонения. Это то, что скребёт душу днём и ночью, не останавливаясь, и не даёт передохнуть. И вот опять я себе вру. Зачем я это делаю? У меня не всё так плохо: есть одежда, еда, крыша над головой. Ведь так опознаётся счастье. Правда? «Правда — это удобная ложь», — говорила МАМА. Мама, тебя нет, ты там, на свалке людей. Набраться храбрости и всё рассказать им? Может, мне стало бы немного легче? Поймут ли они? Неважно. Каждый раз меня накрывает эта лавина человеколюбия. Но какого чёрта я должен им помогать! Умные люди справятся сами.

Гуляя по улицам города, я стараюсь не привлекать к себе внимание окружающих. И это мне удаётся с легкостью. Человек я невзрачный. Сама природа задумала меня таким. Волосы и глаза мои цвета пепла. Голова, руки, ноги, тело просто как комплект деталей для обеспечения моего существования. Глядя на своё отражение, я всегда смущаюсь, что это я и живой. Спросите, что мне нравится в себе. И я отвечу. Комбинезон рыхлый, мягкий, скрывающий истинную конституцию моего тела.

Сказать, что это был скучный и обычный день, означает попытаться вновь соврать. Ведь все мои дни не отличаются друг от друга. Камера для снимков была при мне. Молодая девушка вышла из пекарни, купив пару булок свежего хлеба, и зашагала вниз по улице. Её русые волосы были повязаны косынкой глубоко-синего цвета. Мой любимый цвет неба по ночам. Огромный мужлан появился из-за угла и настиг её в два прыжка. Как сильный порывистый ветер, дёрнул её крепкую загорелую руку. У неё не было шансов. Вы спросите, а где же я? Меня нет. Я спрятался в ближайших зарослях акации. Я был храбр, но я боялся. Страх, как маленький щенок, грыз мои пятки. Мне нравилось это дикое ощущение чего-то нового. Реальность отсутствовала, время и история поглощались с каждым щелчком затвора. Камера лишает её жизни. Она заставляет отдать деньги и маленькое золотое колечко. Камера кричит и бьёт. Кадр. Удар, ещё удар. Кадр. Они следуют друг за другом, как звенья. Итог: острый нож вонзается в её плотную грудь. И вот последний кадр: струйка крови на белом льняном платье, она сочится и капает прямо под сердцем. Растоптанные хлебные крошки, будто на голубиных поминках по этому милому созданию. Плохой человек уходит. Я выдыхаю скопившийся страх и вылезаю из своего укрытия. Мне казалось, что невозможно лишить человека жизни за несколько минут. Человек не может, не должен так быстро сдаваться и умирать. Она должна была рвать своего палача, но нет.

Глубокий вдох. Воздух ещё по-утреннему свеж. Домой. Путь домой всегда короче дороги из дома. Короткая прогулка всё равно утомила меня. Вот моя обитель. Здесь покой и тишина, только воняет свободными собаками. Я живу на окраине совсем один. В городе живут умные, хорошие, плохие, красивые, добрые, злые люди. К сожалению, я до сих пор не понял: какой Я? Не могу отнести себя ни к одному из сортов этих людей. Мне лучше одному. Удобно одному.

Зажечь свет и поставить чайник. Тёплый чай растворил меня в сонной вселюбящей неге. Когда в моём сердце появляется капелька любви, хочется взять кисточку и размазать её по всему телу, чтобы всем телом чувствовать любовь. «Сон несёт спокойствие», — говорила МАМА. Надо выспаться. Спать, спать…

Лай собак разбудил меня. Не знаю, сколько прошло времени. Нужно вставать. Темно, и это хорошо — можно проявлять снимки. Хотя вечерняя прогулка принесла бы больше пользы. На улице хорошо. Шуршание листьев успокаивает меня. Что может быть страшного в шорохе листьев? А небо окрашено в глубоко-синий траурный цвет. Ненавижу этот цвет. Плохой день. Хочу спать.

Уставший осенний день склонялся к долгому закату. Я прогуливался по широкой улице, где много заведений для тех, кто «нравственно слаб». Так говорила МАМА. Они вышли из забегаловки. Двое мужчин шли покачиваясь и поддерживая друг друга. Я, как пастух, вёл их, наблюдал. Увлечённые люди не замечают серых людей. Разговор у них был громкий и резкий. Тот, что крупнее, пытался выплакаться. Он был неуклюж и постоянно спотыкался. Было видно, что путешествие ему давалось с большим трудом. Его неповоротливость была усилена отменной порцией алкоголя. Вскоре крупный понял, что его не так внимательно слушают и что это не друг его, а какой-то незнакомец, с которым он выпивал. Он начал его задирать, пытаясь начать драку на кулаках. Махался криво, как маленькие карапузы в песочнице учатся драться. Второй был не очень пьян и не стал терпеть такое отношение к себе. Обида — это первый признак того, что придётся отстаивать свои права. Злость появилась в его напряжённом теле. Пока большой махался, он поднял с земли камень размером с ладонь. И тут моя камера нанесла первый удар по голове. Глыба стала терять равновесие. Ещё удар. Треск, будто голова треснула пополам. Ох, как это завораживает. Плёнка пожирает настоящее, чтобы сделать из него прошлое. Падает с разбитой головой. Кадр. Руки в полёте. Кадр. Бездыханное грузное тело на земле. Кадр. Победитель держит в руке окровавленный камень. Кадр. Плохой человек убегает. Пора домой. Бегу сломя голову, но люди меня не замечают. Ведь это хорошо, что они меня не замечают. Вокруг крик. Что это? Дети? Зачем они, почему они дерутся, кто их этому научил? Мерзость какая. Домой, спать…

Лай собак, как будильник. Я долго не открываю глаза, просто лежу в постели. Знаю, если хоть на секундочку их приоткрыть, то реальность проникнет в мозг и поглотит разум. Мне придется ждать следующего сна, чтобы чувствовать себя счастливым. Ну вот, всё испорчено. Чувствую на веках тепло от света. Значит, я забыл его выключить. Открыв глаза, вижу надпись на стене. Она странная. Я не знаю, кто её написал. Но я верю ей.

Хронос моё прошлое.

Гипнос моё настоящее.

Танатос моё будущее.

В третий раз мне показалось, что моя камера уже была настроена на убийство. Она была готова снимать, как лишают жизни человеческое существо, и не стыдилась этого. Ей нравилось чувство предвкушения. Что-то гнетущее жгло моё тело и медленно надвигалось в то раннее летнее утро. Шагая по тропинке, я ощутил, как потная, тёплая ночь сменилась прохладным утром. Долгожданная свежесть. Хотелось дышать жадно и глубоко.

Окно на первом этаже дома было приоткрыто. Чтобы увидеть происходящее внутри, мне пришлось раздобыть ящик из-под овощных отходов. Я залез на него и понял, что лучше картины в своей жизни ещё не видел. На белом постельном белье спала женщина. Она очень красивая и хорошая. Да и разве на таком чистом белье может спать плохой человек? Само совершенство! Стук в дверь разбудил её. Она открыла и осознала всю свою красоту. Мужчина стоял и смотрел на неё с обожанием. Пройдя в комнату, они что-то долго обсуждали. Мне нравилось смотреть на них. Может, они ссорились? Уж больно громко кричал мужчина. Подойдя к буфету, она достала два мутных от пыли стакана и бутылку красного вина. Наполнив стаканы, они выпили и расслабились. Женщина была добра и приветлива. Казалось, что она доигрывает какую-то роль. Взяла с трюмо, где много всяких баночек, одну из них, открыла. Окунула туда свой миленький мизинчик и нанесла на губы красную краску. О, какая она красивая, как ей идет цвет зрелой розы. Мама тоже красила губы такой краской. Всё, что она могла дать этому мужчине, выдала сполна. Как волны с новой страстью, накатывалась и отрывалась от него, рвалась на свободу. Он купался в её объятьях. Человек был счастлив стать частью происходящего. Получив долю блаженства, он заснул на её белых чистых простынях. В этот момент я увидел в её глазах искру ненависти. Движения стали чёткими. Отмерив по комнате шагов двадцать назад и вперёд, она приняла какое-то важное решение. Приблизившись к человеку, толкнула его пару раз в сальный бок. Он не двигался. После некоторых усилий она вытянула подушку у него из-под головы. Я был бессилен. Ты хотела убить его. Лишить его и капли воздуха. Он доверял тебе. Доверие есть ключ как к пониманию человека, так и к его убийству. Ты считала, что он не достоин воздуха. Решила так. Кадр. Подушка в твоих нежных руках. Кадр. Она у человека на лице. Мне казалось, что кадров с прижатой к лицу подушкой слишком много. Вечность, которую ты подарила ему. Я был неосторожен. Задел оконную раму. Обернувшись, ты увидела меня, а я увидел раскаяние и ужас в твоих глазах. Последний кадр: ты опускаешься обессиленная, держась одной рукой за кровать. Под тяжестью своего страха стекаешь на пол. Ты прекрасна. Я всё знаю. Уходи. Беги. Будь свободна. Поспешно ухожу. Я не хочу разделять твоё горе. Домой. Хочу спать. Сон лечит и придаёт сил. Так говорила МАМА.

МАМА, ненавижу тебя! Домой. Спать, спать…

Собаки. Последние силы ушли на то, чтобы открыть глаза. Нет больше духа бороться с усталостью. Снимки. Как много их. Почему они такие пустые? В них нет жизни. Я вижу вас всех. Вы были нужны миру, но он избавился от вас. Ты забрала их души, оставив лишь нелепые тела. Я могу отнести эти снимки умным людям, и они найдут плохих людей, назовут меня хорошим человеком. Но хороший человек — это хорошие поступки, а я таких не совершал.

Вы доверяете мне?

Вы осуждаете меня?

Я не убивал этих людей. Я был рад за них, что они живы. Пока они были живыми. От смерти никто не может отказаться. Она посылается нам так же, как и рождение, и ты должен будешь ею воспользоваться. Рано или поздно? Ты смотришь на меня. Хочешь сделать новый кадр? Тебе мало тех разбитых тел? Тебе нужна моя душа. Хочешь быть свидетелем истории? Свидетелем конца истории? Последний снимок. Верёвка, стул, затвор. Всё готово. ВЫ готовы? Почему горло режет, как ножом? КАДР…