Сердце Дракона. Книга 12

Кирилл Клеванский, 2021

Он пережил войну за трон родного государства. Он сражался с монстрами и врагами, от одного имени которых дрожали души целых поколений. Он прошел сквозь Море Песка, отыскал мифический город и стал свидетелем разрушения осколков древней цивилизации. Теперь же путь привел его в Даанатан, столицу империи, обитель сильнейших воинов. Здесь он искал знания. Силу. Страну бессмертных. Ведь все это ради цели. Цели, достойной того, чтобы тысячи лет о ней пели барды и веками слагали истории за вечерними кострами. И чтобы достигнуть этой цели, он сразится со всем миром. Даже если против него выступит армия – его меч не дрогнет. Даже если император отправит легионы – его шаг не замедлится. Даже если демоны и боги, герои и враги объединятся против него, они не согнут его железной воли. Его зовут Хаджар, и он идет следом за зовом своего драконьего сердца.

Глава 1042

— И что это должно значить?

Хаджар и Эрхард вновь стояли на песке простой тренировочной площадки. Исчезла река, пропал силуэт Черного Генерала и молодой копии Последнего Короля.

— Это был самый важный урок, который я получил от моего учителя. — Эрхард стоял напротив. Высокий, плечистый, грозный воин из прошлого. Фигура которого до сих пор служила страшилкой в одних историях и символом героизма в других. — И ты либо поймешь его глубину, либо мы оба умрем.

— И как же, ко всем демонам, я должен понять слова Черного Генерала, если в данный момент лежу в грязи с твоим проклятым мечом в своем сердце?

— Успокой свою душу, Хаджар Дархан, — глаза Эрхарда сверкнули сталью. — Воину не престало барахтаться, как рыбе в сетях. Твой разум должен быть трезв и холоден. Сердце — горячо, тело, как вулкан, должно мерно дышать, невзирая ни на что. Руки — крепки. Глаза — зорки. Ты сейчас в этом мире. Иллюзия или нет, это неважно. Перед тобой, воином, стоит враг, твое нежелание видеть истину. Одолей своего врага. Одержи победу. Таков путь воина. Все остальное, кроме твоей битвы и твоей победы, лишь пыль, пристающая к ногам. Отринь ее.

Хаджар вздохнул.

Все это он уже слышал.

Слышал от тех, кто уже умер, и чаще был убит.

— Ты заблуждаешься, Эрхард. — Хаджар опустился на песок тренировочной площадки и сел в позу лотоса. — Но я не Эйнен, чтобы философствовать.

Эрхард смотрел на Хаджара, погрузившегося в глубокую медитацию.

Интересно, понимал ли юный воин, столь яростно ненавидящий их учителя, насколько они были похожи? Хаджар и первый из Дарханов?

Эрхарду казалось, что он говорит не с живым человеком, а с тенью своего наставника…

* * *

В мире, где не было ни единого препятствия взору, летящему над океаном колышущейся в такт потокам ветра травы, облокотившись на камень, наблюдая за чистящей перья птицей в кроне единственного невысокого дерева, сидел мужчина.

Средних лет, с седыми волосами и морщинами на пока еще молодом, но уже увядающем лице. Было видно, что во времена расцвета сил этот человек был силен и могуч.

Сейчас же он постепенно клонился к своему закату. Но там, где была голая и необузданная сила, первобытная ярость, теперь затаилось что-то иное. Что-то, пришедшее на смену даже разуму. Куда более глубокое, чем чистый, ясный ум.

Черный Генерал, сидя в своей темнице внутри чужой души, смотрел на то, как редкие облака плывут по небу.

— Кто ты такой? — прозвучал старый сухой голос.

Дархан посмотрел на подножие холма. Там стоял старик, завернутый в черный плащ, опирающийся на посох, выточенный из смертной породы древесины. Седые волосы были стянуты в косу, казалось, стоит подуть ветру — и он развалится на части.

— Так вот, значит, как бы я выглядел, — протянул Дархан и вновь повернулся к созерцанию облаков.

Старик с трудом, кряхтя и стеная, поднялся на холм.

— Ты кажешься мне знакомым, — протянул он, а затем отшатнулся в сторону. — Ты — это я.

— В каком-то смысле, — не стал отрицать Дархан.

— Но ты должен быть молод… Почему же ты так стар? Вечность… ты ведь старше меня…

— Старше, — вновь согласился Дархан.

Осколки, которые разлетелись по миру, были, как бы это странно ни звучало, разного возраста. В конце концов, они состояли из чистой эссенции разума, заточенного на Горе Черепов древнего мечника.

Иными словами, его воспоминания. В каких-то их было меньше, и они оставались молоды. В других больше — они оказывались старше.

Тот, кто сейчас сидел перед стариком, помнил момент рождения первого из Дарханов. Он являлся старейшим из них, но потому должен был оказаться самым молодым.

Этот парадокс рождался из-за того, что осколок души Дархана не мог хранить все его воспоминания. Лишь часть. Большую или меньшую, но часть.

— Как так случилось? — спросил старик. — Почему в тебе так много… сути? Ты должен помнить наше рождение и путь, но не более того… в тебе же сути на тысячи тысяч лет…

Дархан промолчал.

Чем общаться с юнцом, стоявшим перед ним, он лучше будет любоваться плывущими по небу облаками. Они напоминали ему о старых днях.

Днях, когда его вечная жизнь имела смысл…

Интересно, если бы они сошлись с Яшмовым Императором в честном поединке, а не в той битве Седьмого Неба эпохи назад, что бы из этого вышло?

Когда сражаются двое неспособных умереть, их битва будет бесконечна? Или произойдет как в детских счетах, и минус, положенный на минус, даст плюс, и два единственно бессмертных создания в безымянном мире смогут принести друг другу смерть?

Увы, он так и не смог этого проверить.

Дархан отправился на битву с целым миром, но тот его одолел.

Запер на горе.

— Ты поглотил его… — догадался старик… или юнец… — Поглотил осколок, который я… мы… он… поместил в тренировочный артефакт.

— Тренировочный… — протянул Дархан. Он поджал правую ногу и положил на нее локоть расслабленной руки. Второй отправил в рот травинку и с наслаждением вытянул левую ногу. Так и сидел, продолжая созерцать облака. — Он искал рабов, чтобы освободить себя с горы. Это сложно назвать тренировкой…

— Он искал? Ты искал… я искал… мы искали…

Дархан промолчал.

Он вспомнил ее волосы. Черные и густые. Цвета безлунной ночи. Они пахли цветами и ягодами. Пахли как первый сладкий полевой аромат по ранней весне. Пахли как утреннее пробуждение с мирно сопящей в объятиях возлюбленной. Пахли как морозное утро после празднования начала нового цикла смены сезонов. Пахли как первая мягкая игрушка, с которой не расставался маленький ребенок.

Они пахли…

Он долго жил и много видел. И мог бы придумать еще десять тысяч метафор и сравнений, описывающих, как пахли ее волосы. Но даже самые красивые слова, самые пышные эпитеты не смогли бы воскресить этого аромата.

Ибо они пахли так, как только лишь они могли пахнуть.

— Ты размяк? — прищурился старик. — Ты…

Он недоговорил.

Дархан даже пальцем не пошевелил, а старик рассыпался на тысячи черных песчинок. Они, взлетев на потоках ветра, втянулись в черный плащ, который окутал Черного Генерала, и сделали его чуть длиннее.

— Пепел… — прошептал Дархан, смотря на то, как черные песчинки втягиваются в его плащ. — Цепи, которые ты создал, все еще держат меня… его… нас… на этой горе. Но принесло ли тебе это счастье, мастер ста тысяч Слов? Тот, кто не был рожден, волшебник из детских сказок. Вернуло ли это твою возлюбленную? Стал ли ты богом? Остался ли среди смертных? Последний из тех, с кем я был истинно рад сойтись в битве… Я чувствую, что час нашей встречи близится… Надеюсь, ты готов к смерти.

* * *

— Но я хочу леденец! — маленький мальчик тянул мать за подол ее платья. — Зачем нам цветок, мама?! Давай лучше купим леденец!

Молодая девушка, бывшая матерью ребенка, не сводила взгляда с торговца цветами. Прекрасный юноша с разноцветными глазами стоял посреди городской площади и кричал:

— Подходи, выбирай! Любой цветок за пяток! Сдачи не даю, поцелуи в оплату не беру! Подходи, выбирай, цветы с собой забирай!

Люди, в основном, конечно же, девушки и женщины, подходили к торговцу, а тот продавал им букеты из своего огромного мешка. Один краше другого.

Когда подошла очередь матери с ребенком, мальчик вдруг увидел, как торговец протягивает ему красный цветок.

— Не нужен мне твой дурацкий цветок! — надулся отвернувшийся ребенок.

— А ты присмотрись, — вдруг прошептал торговец.

Мальчик повернулся. Цветок, который торговец медленно поворачивал в пальцах, так же медленно превращался в сладкий, сочный сахарный леденец.

Ребенок схватил его и тут же убрал за щеку.

— Фафифо, — прочавкал он и, вцепившись в материнский подол, вскоре исчез в толпе.

Торговец же, выпрямившись, посмотрел далеко на север. Оттуда дул ветер.

Северный ветер.

Жестокий и холодный.

Несущий в себе лишь смерть и одиночество.

Торговец поежился.

Впервые за многие годы ему стало холодно.

— Я буду ждать тебя, — прошептал он, а затем широко улыбнулся и вновь повернулся к толпе. — Пришло время фокусов! Но спешу вас огорчить, я не фокусник, а великий волшебник! Так что в этот раз в оплату беру не монету, а поцелуй! Если среди вас есть принцессы — оплату принимаю вдвойне!

Народ засмеялся, и представление началось.