Я скучаю по тебе. Укрощение строптивой. Книга 1

Кира Фарди, 2019

Мы живем в разных мирах. Он катается в роскошном автомобиле – я езжу в автобусе. Он живет в особняке и учится в престижном университете – я ночую в общежитии и мою посуду в кафе на углу. Он поспорил на меня с друзьями – я влепила ему пощечину. И точно знаю: нам не по пути. НО!

Глава 1

Антон

Мы сегодня сбежали с занятий.

Мы — это я, Антон Стрельников или Стрела и мои друзья, Блонди и Бей.

Универ — дело хорошее, возможно, он даже чему-то научит, но нам троим по барабану: наша жизненная дорожка проторена родителями до самого конца.

Мы ездили в универ только потому, что предки пригрозили посадить нас на голодный паек. В смысле отобрать карты, кредитки и машины. Вот скрепя сердце и таскаемся каждый день в корпус Г экономического факультета, где якобы учимся на третьем курсе.

Знания нам не нужны, работой обеспечены, если, конечно, когда-нибудь захотим работать. Моя маман точно не выпустит руль компании из цепких пальчиков с французским маникюром. Папаша Бея, Макса Адеркина, тоже. Ну а Блонди вообще ни о чем волноваться не надо. Океанические лайнеры его семейства бороздят моря и океаны по всему миру.

Мы мажоры.

«Золотая молодежь», как сейчас называют. Мы живем, наслаждаясь жизнью, и даже не знаем, что там у нас под ногами. Копошатся какие-то людишки, суетятся, к чему-то стремятся. Наверное, думают, что у нас в венах течет кофе с коньяком, а людей оцениваем по списку Форбса.

Зря так думают.

Нам вообще никакого дела нет до других. Хотя… Блонди, например, какает в золотой унитаз. А что? Куда его семье еще деньги тратить? Даже остров в океане купили.

Вот и скажите мне, зачем протирать штаны в аудитории, когда светит солнце, поют птицы и теплый вечер бабьего лета зовет на улицу?

Я слушал нудное бормотание преподши по зарубежной экономике и зевал. Надела бы короткую юбку — не так скучно было бы. Зачем напрягаться, когда всю информацию можно найти в интернете?

Совсем уснул…

Щелкнула СМС. Я встрепенулся.

Блонди.

— Антоха, линяем!

— Ок!

Не дожидаясь звонка на перерыв, мы, не сговариваясь, бросились к выходу. Преподша только захлопала глазами.

— Стрельников, Василенко! Что за манеры? Я с вас баллы сниму!

Да пошла она подальше со своими баллами!

Красавец Porsche 911 Carrera c открытым верхом, который подарил Максу на днюху отец, сиял красным боком на стоянке. Мы прыгнули в машину и понеслись.

Куда? И сами не знали. Хотелось свободы, простора и адреналина.

Пропетляли по узким улочкам, где находился наш корпус, попугали пипл и голубей и вырвались на широкий проспект. Вот тут бы и развернуться, но…

Прямо перед носом остановился синий пригородный автобус. Макс его и так, и этак, а никак объехать не мог. Эта железная махина загородила обзор.

Пашка (его прозвали Блонди за белесый хвостик на затылке) начал заводиться.

— Мужики, какого черта? Эта громадина меня кислорода лишила.

— Надо наказать, — предложил я и потер ладони: ожидалась классная развлекаловка.

— Ага. Макс, газуй!

Но справа и слева сплошным потоком шли машины, а автобус, как назло, медленно тянулся впереди, загораживая дорогу. Макс вытягивал голову, пытаясь найти просвет и обогнать это чудовище из девяностых, но ничего не получалось.

— Слушай, Бей, — не выдержал я, — что ты с ним возишься? Шугани хорошенько!

— Сам попробуй! Не получается!

— А ты слева зайди. Подрежь ту развалюху. — Я махнул в сторону древнего «форда».

— Как? — Макс повернул голову.

В одной из сережек, которыми сплошь были утыканы его уши, сверкнул бриллиант. За страсть к пирсингу Макс получил среди друзей кликуху Джек Воробей, которая со временем сократилась до простого Бея.

— А че? — лениво хохотнул Блонди. — Ссышь? Не ссы! Мой папаня отмажет. Давай!

Он привстал на сиденье, дотянулся до клаксона и нажал на него изо всех сил. Ближайшие автомобили шарахнулись в сторону, но большой автобус по-прежнему никуда не торопился.

— Бей! Меняемся местами! — крикнул Пашка.

— Как? На ходу? — Макс был самый осторожный из нас, никогда не рисковал попусту.

— А что? Слабо? Давай! Адреналина хочется!

Пашка перелез вперед и плюхнулся ко мне на колени, потом дернул на себя Макса. Тот вцепился в руль побелевшими пальцами.

— Блонди, отстань! В аварию попадем!

— Не боись! Пусти! Я сам!

Пашка перехватил руль рукой. Макс отстегнул ремень безопасности, извернулся, но побоялся покинуть водительское место. Машина шла на полном ходу и постоянно дергалась то в одну, то в другую сторону.

Мне было весело. Опасность будоражила мозг и разгоняла по телу кровь. Адреналин, которого так хотел Блонди, бушевал в голове.

— Меняйтесь! — крикнул я и перетащил к себе на колени Бея.

Он трясся от страха, а я хохотал. Смех так и рвался из груди. Классно же!

Пашка нырнул на водительское сиденье, и движение немного выровнялось. Макс наконец отцепил пальцы от руля и перебрался назад. Он теперь возбужденно дышал мне в затылок, но краем глаза я видел, как дрожат его руки. Бей у нас не только осторожен, но и немного трусоват. Но такой друг в компании нужен, чтобы сдерживать импульсивного и злого Блонди.

А тот попал в родную стихию. Он нырнул между белой «ауди» и старой «нивой», обогнал «тойоту» и уже сигналил у стенок автобуса. Водитель испуганно выглянул в окно, что-то крикнул и газанул. Это только раззадорило Пашку. Он показал мужику средний палец, лавируя между машинами, обогнал неповоротливый автобус и стал подрезать его.

Водитель резко затормозил. Люди в салоне повалились друг на друга. Я свистнул, а потом открыл рот и завопил клич каманчей.

Сзади Макс сделал то же самое.

— Дави их, Блонди!

Пашка прибавил скорость и помчался вперед на зеленый сигнал светофора. Однако за поворотом он притормозил, дождался, пока автобус проедет мимо и снова оказался возле окна водителя.

— Какого хрена! — закричал шофер.

Бедный мужик обливался потом. Он не мог припарковаться в неположенном месте, но и двигаться нормально вперед было невозможно: наш красный кабриолет Jaguar мелькал у него перед глазами, как огонь смерти.

— А это тебе за хрен! — завопил Пашка и резко повернул руль в сторону.

Блонди не камикадзе. Он не собирался идти на таран, но это движение заставило водителя автобуса тоже резко вильнуть. Люди в салоне опять повалились друг на друга. Кто-то открыл окно и крикнул:

— Бога на вас нет! Как не стыдно!

— Ха-ха-ха! — Мы веселились от души.

Настроение было отличное. Хотелось встать и закричать на весь мир:

— Йо-хо-хо! Как классно жить!

Внезапно я увидел за стеклом девчонку. Ее голова дергалась от каждого резкого движения. Она то пропадала где-то внутри салона, то внезапно появлялась в окне. Кудряшки на лбу смешно тряслись, но огромные глаза были полны страха. На ее губе запеклась кровь. Она вцепилась обеими руками в поручень и дрожала.

Мы встретились взглядами. И вдруг она открыла рот и произнесла по слогам:

— Му-да-ки.

— Блонди, эта коза назвала нас мудаками! — крикнул я и показал пальцем на окно.

— Где? Какая? — Пашка закрутил головой. — Мужики! Идем на тара-а-ан…

Но в этот момент мы услышали звук сирен. Кто-то из пассажиров или водителей постарался. Блонди резко снизил скорость, свернул на боковую улицу и припарковался на стоянке у торгового центра.

— Фу! — выдохнул он. — Душу отвел. Пошли перекусим!

Рита

Я влетела в кафе, запыхавшись, и сразу бросила взгляд на круглые часы на стене. Черт! Опоздала. Только бы хозяин не заметил! Он у нас нервный, не любит, когда сотрудники задерживаются.

Но все было спокойно: ужинали редкие посетители, звучала музыка, шумела кофемашина, пахло острыми специями.

Обычное кафе кавказской кухни: лагман, манты, шашлык, хачапури, бешбармак. Сюда и приходили только свои люди. Посторонние заглядывали, но сразу исчезали, поэтому атмосфера была дружеская, везде слышалась гортанная речь.

Вот и сейчас за столиком в углу сидели знакомые босса, его племянник Гарик привел парочку своих друзей. Они весело смеялись какой-то шутке.

Стараясь быть незамеченной, я проскользнула в подсобку. Надела на голову косынку, чтобы спрятать волосы, которые начинали сильнее кучерявиться от влажного воздуха, натянула синий халат, поверх него повязала клеенчатый фартук и повернулась к раковине, где меня ждала гора посуды.

Увы, сегодня моя очередь заниматься противным делом, за которое мне платят копеечную зарплату. Я устроилась на работу в кафе помощником повара, но так как Азамат, мой хозяин, вечно на всем экономил, он не нанял посудомойку, а возложил эту обязанность на всех сотрудников помаленьку.

— Достали все! — В мойку заглянула официантка Людочка, веселая и распутная бабенка.

Она шумно бросила поднос с новой порцией тарелок на стол, достала из кармана пачку сигарет и вытащила одну.

— Кто опять? — лениво поинтересовалась я: ничего удивительного, каждый день одно и то же!

— Да Гарик, мать ети! Вот пожалуюсь его Зульфейке, пусть муженьку все волосы выдергает.

Людочка позволяла нашим гостям щипать себя за мягкое место и при этом весело взвизгивала. Это была такая традиционная игра, и ее жалобы на посетителей я воспринимала отстраненно, как дополнительный элемент нагрузки.

Иногда официантка пропадала из зала, выходила с каким-нибудь кавалером на перекур, и мне приходилось срочно бежать на ее место. Друзья нашего хозяина сразу замолкали. Наверное, мой мрачный вид их отпугивал напрочь.

Людочка щелкнула зажигалкой, распахнула дверь черного выхода и выпустила клуб дыма.

— Люд, сейчас Азамат на запах прибежит! Кончай курить!

— Да пошел он! — ответила она, но спустилась с крыльца и села на последнюю ступеньку.

— Не выдергает, — сказала я.

— Кто? Ты о чем?

— Зульфия не выдергает. Она сама мужа боится как огня. Для нее счастье, если этот козел развлекается на стороне: зато ночью к ней не полезет еще одного ребенка строгать. Он же как кролик, готов трахаться без остановки.

— И то верно! — Лидочка затушила сигарету, вернулась в мойку и облокотилась на стол с посудой. — А ты почему опоздала?

— На кладбище ездила. Убраться надо было.

— А-а-а!

— Представляешь, какие-то мажоры перегородили дорогу и помешали автобусу проехать. Ну, попадутся мне эти козлы еще!

Я перевернула стопку вымытых тарелок, чтобы слить воду, и возмущенно стукнула ею о стол.

— Эй, ты посуду не бей! — засмеялась Людочка. — Ой, в рифму получилось! Согласна, совсем «золотая молодежь» обнаглела!

— И не говори! Сначала ехали рядом с нами. Музыка орет, правила не соблюдают. Наш бедный водитель то влево, то вправо, то по тормозам ударит. И мы, как селедки в бочке, прессуемся. А этим все фиолетово. Покуролесили, движение на дороге сбили и смылись.

— И что эти дармоеды в нашем районе забыли?

— А я знаю? Никогда раньше не видела.

— Красивые хоть?

— Не разглядела. Автобус как тряхнуло, так я и улетела вперед и лбом о поручень ударилась, вообще еле на ногах удержалась, — я подняла косынку, — видишь, какая шишка.

— Да-а-а, есть малеха. Ты приложи ложку, чтобы синяка не осталось.

— Девки, что за треп во время работы! — Мы вздрогнули и обернулись: хозяин ввалился в мойку и сразу занял все пространство. — Людка, опять курила? Ты когда-нибудь взорвешь нас всех!

Людочка подмигнула мне и попыталась протиснуться мимо пивного живота, барабаном торчавшего вперед. Босс смачно шлепнул ее по упругой заднице. Официантка кокетливо взвизгнула:

— Да ладно тебе, Азамат! Не балуй!

«И с этим спит», — вздохнула я и повернулась к мойке: работа не ждет. Но отвязаться от босса не так-то просто.

— А ты где сегодня шлялась, ясноглазая?

Шеф зовет меня так за зеленую, почти прозрачную радужку. Этим цветом меня наградила мама. Иногда я мечтаю накопить денег и заиметь цветные линзы, чтобы любопытные мужики не приставали с вопросами. Но увы, нет денег даже на сапоги, а уже холода приближаются.

Азамат подошел вплотную. Я чувствовала его упругое пузо, прижимавшееся к моим ягодицам, и считала до десяти. Хотелось развернуться и разбить тарелку о его лысоватую башку, но нельзя. Я с трудом нашла эту работу на полставки и потерять до ужаса боялась.

— Простите. Я задержусь на полчаса дольше, — ответила я и немного отодвинулась.

— Ну смотри, Рита-Маргарита, у меня глаз-алмаз.

Он сделал козу из пальцев и показал ею сначала себе на лицо, а потом направил мне в глаза. «И ладно, плевать мне на твой алмаз, — думала я, яростно натирая губкой тарелку, а в голове вовсю работал калькулятор, распределяя зарплату по проблемам. — За общагу заплачу, соседке долг отдам, может, и мне на сапоги останется».

Да, если бы не крайняя нужда, послала бы босса и его вонючее кафе к чертям собачьим!

В обеденном зале что-то загрохотало, потом послышались крики:

— Азамат Григорьевич! Азамат Григорьевич! Ой, что делается! Идите сюда.

Антон

Мы вышли из «порше» и огляделись: куда нас занесла нелегкая? Вокруг высились пятиэтажки старого спального района. В погоне за автобусом и не заметили, как свернули с намеченного пути.

— И где мы? — спросил Макс.

— Да какая разница? — пожал плечами Пашка. — У нас все равно не было цели. Проветрились, и ладно. Жрать охота.

Мы зашли в торговый центр, лениво прогулялись по отделам. Ничего привлекательного не заметили. Возле одной витрины поржали над потугами местного дизайнера.

В другом отделе обнаружили такие же узкие брючки, что были надеты на Пашке, только за две тысячи рублей.

— Пацаны, это что за на фиг? Мои скинни и эта половая тряпка! Ваще! Я угораю!

— Знаешь, отличить нельзя, — хохотнул я, разглядывая швы и щупая ткань. — Может, в твоем бутике тоже товары из китайских подвалов?

— Не, разница есть. Цена!

— Молодые люди, вы покупать будете? — кинулась к нам обеспокоенная продавщица.

— Это дерьмо? — Блонди повертел в руках брюки. — Сама носи.

Он бросил скинни продавщице и направился к выходу.

Мы пошли следом. По его потрясенному лицу я видел, что он едва сдерживается, чтобы не разнести здесь все прилавки.

— Ладно, не злись, — миролюбиво сказал Макс оглядываясь. — Ты перекусить хотел.

— Так здесь одни забегаловки!

— Жрать все равно хочется. До центра ехать далеко. Желудок к кишкам прилипнет.

Мы сели в машину. Теперь за рулем был я. Повеселились сегодня — и хватит. Мы с Максом не против развлечься, но стараемся не выходить из берегов. А вот Блонди — совсем другое дело. Если бы мы его не сдерживали, он из полиции не вылезал бы. Или на том свете выяснял отношения с дьяволом.

Я вырулил на широкую улицу, и вдруг Макс закричал:

— Смотрите, а это не наш автобус?

— Где?

Мы завертели головами и действительно увидели у остановки синюю развалину, с которой недавно играли в догонялки.

— Стрела, тормози! — приказал Пашка.

— Да ладно вам! Сколько таких автобусов по Москве рассекает. Поехали!

— А это не та девчонка, которая нас мудаками обозвала?

Я затормозил у обочины и пригляделся.

По тротуару от остановки быстро шагала девушка. Невысокого росточка, худенькая, одетая явно с чужого плеча в старую серую кофту, поношенные джинсы и кеды. Хвост из темных волнистых волос колыхался при движении в разные стороны.

— Не знаю, издалека не видно, — ответил я.

— Мне тоже кажется, что не она, — подтвердил Макс.

— Пошли проверим, — воодушевился Блонди. В его глазах опять загорелся азарт. — Неужели всякой шмаре позволим себя мудаками называть?

— Надо наказать, — согласился Макс, но как-то вяло.

Я был не против. Мы проследили взглядом за девушкой. Она зашла в забегаловку, расположенную на первом этаже, под громким названием «Кебаб-Хаус».

Мы немного покрутились рядом, чтобы не вызвать подозрений, вдруг девчонка нас заметила, и тоже двинули в кафе.

Надо сказать, что я удивился, когда окинул взглядом помещение, в которое мы вошли. Без изыска, но чистенько. Столы накрыты белыми скатертями, от входа казалось, что даже накрахмаленными, в центре каждой небольшой поднос с приборами.

Мы огляделись: девушки нигде не было видно.

— Давайте похаваем, что ли? Раз пришли. Жрать охота, — потер живот Бей.

— А то!

Блонди выбрал столик у стены и сел. Тут же подлетела шустрая официантка.

— Мальчики, посмотрите меню. Только сразу говорю, шашлыков нет. Мы через час закрываемся.

— И че мы сюда приперлись? — пробурчал Блонди.

— Не капризничай. Все равно ничего другого рядом нет, — осадил я его. Иногда Пашка перегибает палку. Вечно всем недоволен.

Официантка кинула на стол бордовую папку и побежала к группе лиц кавказской национальности, как принято сейчас говорить. Макс листал страницы, Блонди едко комментировал состав блюд, а я разглядывал кафе.

Скатерти оказались бумажными. Я видел, как официантка после очередных посетителей ловко убирала их со столов и стелила свежие. «Миленько, — мелькнула мысль. — Зато ничего не липнет к рукам и одежде».

Кавказцы в углу весело смеялись, официантка хихикала, а вот девушка, из-за которой мы заглянули в эту забегаловку, пропала.

Может, она заметила нас, узнала и скрылась через заднюю дверь? Хотя… о чем это я? Нашел шпионку, ек-макарек!

Макс заказал всем чахохбили. Официантка мгновенно принесла нам еду. Мы с Беем наворачивали с жадностью. Пашка ковырялся вилкой в тарелке и брезгливо принюхивался.

— Ешь! Нас скоро выгонят, — сказал я. — Вкусно.

— А чем пахнет? Сейчас блевану, — Пашка скривился, будто его заставили съесть червяка. — Эй, тетка, подь сюда!

Официантка прибежала сразу, словно караулила, когда ее позовут. От нее пахло сигаретным дымом.

— Мальчики, вам нравится?

— Нравится, нравится, — передразнил ее Блонди и рявкнул так, что девушка подскочила: — Не нравится. Чем воняет?

— Ничем. Курицей, — растерялась она, потом сообразила. — Это специя такая. Хмели-сунели называется.

— А я просил ее класть?

— Мы всегда в блюдо добавляем. — В ее глазах мелькнула растерянность. — У нас же кавказская кухня, — тихо добавила она. — И в меню указано.

— Вот пусть это говно те чурки и едят.

— Чурки? — Из-за стола вскочил мужик с усами и кинулся к Блонди. — Слюший, дарагой, кого ты назвал чурками?

— А ты кто? Негр, что ли? — спокойно поинтересовался Пашка.

И столько холодной ярости было в его словах, что мужик плюхнулся на место и обиженно повернулся к дружкам.

Мы с Максом не вмешивались. Если Блонди надо выпустить пар, он его выпустит. Пусть злится на других, а мы бурю переждем.

— Унеси это!

Пашка толкнул тарелку, но не рассчитал силу. Она улетела со стола и рассыпалась на полу, обдав жирными каплями чахохбили скатерть, стены и официантку.

Мы с Максом напряглись, а Блонди развеселился.

— Азамат Григорьевич! — заверещала официантка. — Идите сюда!