Невидимые знамена

Кира Измайлова

Вам когда-нибудь хотелось попасть в иной мир и оказаться Избранным? Хотелось испытать замечательные приключения и страшные опасности, повстречать великих магов и воителей, ужасных чудовищ и прекрасных принцесс, найти волшебные артефакты, узнать друзей и врагов? Выдержать решающую битву со Злом и… Здорово, не правда ли? Но если вы об этом не мечтали? Вернее, мечтали об этом не вы? Как теперь быть?.. Волею судеб Избранный вынужден выполнить свой долг раньше срока – так и оказывается семиклассник Саша, отличник и маменькин сынок, всю жизнь мечтавший о геройских подвигах, в чужом опасном мире, где на него возлагают большие надежды. Вот только с ним вместе в путешествие отправляется его одноклассница Шура, серьезная и недоверчивая девочка, никогда не верившая в сказки. Ей придется пройти весь путь вместе с Избранным, если она желает вернуться домой, пережить, узнать и увидеть очень многое, и помогать другу, иначе он не справится со своей миссией. Вот только что ожидает тех, кто сумеет разглядеть невидимые знамёна над замком Нан Кванти?..

1. Письмо из ниоткуда

Школьный коридор в разгар большой перемены — место крайне шумное и порой опасное. Даже учителя без особой нужды не высовываются из своих кабинетов или учительской, а те, кто ступает на территорию разбушевавшихся подопечных, должны обладать хладнокровием укротителя (и многие не отказались бы иметь при себе хлыст).

По коридору туда-сюда носятся пятиклашки: у этих еще нет настолько сложных уроков, чтобы нужно было повторять или списывать друг у друга домашние задания, и они от всей души наслаждаются свободой. Вышагивают на длинных, обтянутых модными джинсами ногах томные старшеклассницы: какие-то — серые цапли, пробирающиеся сквозь стаю птичьей мелюзги, иные — настоящие фламинго. Переговариваются, хохочут, выламываются перед одноклассниками…

Да, школьный коридор и рекреационный зал напоминают птичий базар: так же шумно, такая же толкотня. Стоят у окон, подпирают стены, жуют, смеются, носятся друг за другом, на скорую руку передирают домашние задания — непременно увидишь на каком-нибудь подоконнике раскрытую тетрадь, а над ней — несколько склоненных голов и оттопыренных тощих задов.

Узкий и короткий подоконник в торце коридора большой популярностью не пользовался, в основном из-за его близости к туалету, источавшему далеко не райские ароматы. Перекусывать в таком соседстве брезговали, да и шушукаться в подобном уголке было не слишком приятно.

Впрочем, девочку, устроившуюся с ногами на этом самом подоконнике и сосредоточенно решавшую какую-то задачу в помятой тетрадке, это явно не волновало. Её и шум не слишком беспокоил: уши ее были плотно заткнуты наушниками. Собственно, это место она и выбрала за то, что здесь никто никогда не толпился, а значит, можно было спокойно заняться своим делом. Еще лучше было бы пойти в класс, вот только учительница, что коротает там большую перемену, непременно поинтересуется, чем это занята Логинова.

— Шур!..

Никакой реакции.

— Шура!

Девочка покосилась вверх, вытащила один наушник.

— Чего тебе, Семенов? — спросила она не то чтобы неприветливо, но так, что любому стало бы ясно — отвлекать занятого человека просто неприлично!

— Слушай, Шур, — одноклассник потеснил ее рюкзак, примостился на подоконнике. — Тут такая штука случилась…

— Семенов, давай потом со своей штукой! — нахмурилась девочка.

— Ну Шур!..

Она только вздохнула: по лицу Семенова видно было, что его просто-таки распирает, и если он не поделится новостью или что там у него, то просто лопнет.

— Тогда так, — сказала Шура. — Ты даешь мне сдуть домашку по алгебре, а потом рассказывай, что хочешь.

— А ты что сама-то?… — Семенов хлопнул глазами, сообразил, видно, что задал неудобный вопрос и сник.

— Да батя вчера опять устроил цыганочку с выходом, — неохотно ответила девочка. — Не до алгебры было…

Мальчик понимающе вздохнул: отец Шуры не так давно попал под сокращение на заводе, вынужден был устроиться сторожем (сутки через двое, такая вот престижная и высокооплачиваемая работа), и начал попивать. Пил он и раньше, но не так, чтоб очень, в пределах нормы, как все мужики в их городке, но теперь, когда времени на то, чтобы жалеть себя, стало вдоволь, слегка увлекся.

— Жду не дождусь, когда Лёха вернется, может, вправит ему мозги, — добавила вдруг Шура, и Семенов почувствовал себя вовсе неуютно. Лёхой звали ее старшего брата, которого прошлой весной забрали в армию, он и правда умел управляться с отцом, а теперь семейству Логиновых приходилось несладко.

— Ну… ты приходи, если что, — сказал он неуклюже. — Бабушка тебя любит. Можешь у меня уроки делать…

— Угу, братьев тоже с собой приводить? — хмыкнула Шура. — Ну чего ты сопишь? Гони тетрадку и сыпь свои новости!

Семёнов суетливо полез в рюкзак, дорогой, но местами запачканный (старшеклассники пару раз футбольнули), отдал Шуре толстую тетрадь. Та живо нашла нужные задачи, принялась строчить.

— Ты давай, говори, — сказала она, — я слушаю.

Мальчик вздохнул: тайна, хранимая со вчерашнего вечера, не давала ему покоя, тянуло поделиться, а с кем, как не с Шурой Логиновой? Был бы закадычный приятель, другое дело, но друзей у него не водилось, так уж повелось, а Шуру он знал с раннего детства: ходили в один детский садик, жили в соседних подъездах, в школу тоже пошли вместе… Их даже звали одинаково — Александрами. Только Семенов с рождения был для родителей и бабушек с дедушками Сашенькой, Санечкой, солнышком… А девочка, сколько себя помнила, была «Шулкой» для младшего брата, «Шурёхой-дурёхой» для старшего, «Шурятиной-курятиной» для среднего, и просто Шуркой — во дворе.

— Ну долго ты молчать будешь? — Шура оторвалась от тетради, взглянула на одноклассника. Тот никак не мог решиться заговорить. — Перемена сейчас кончится!

— Да я не знаю, как сказать-то… — Тот поправил очки, посмотрел жалобно на приятельницу.

— Ну думай, — хмыкнула она и принялась писать еще быстрее.

Саша Семенов — тихий, безобидный отличник, маленький и щуплый очкарик, мог бы стать в школе классическим объектом насмешек и злых шуток: одно то, что его до пятого класса провожала в школу бабушка, чего стоило! Потом, правда, он решительно воспротивился, и его стали отпускать одного, но при условии, что он будет ходить только с Шурой. Её бабушка Саши считала девочкой самостоятельной и не без оснований полагала, что та ее внука в обиду не даст. Так оно и было: привыкшая вступаться за младшего брата Шура еще в детском саду огрела обидчика Саши совочком по голове, а потом, выражаясь старомодно, взяла над Семёновым шефство. Правда, в отличие от Шуриного брата, он так и не выучился отвечать обидчикам, но к нему уже особенно и не приставали, зная, что Логинова, случись она поблизости, может и врезать. Что поделать: если у тебя два брата-погодка (старший-то до мелюзги не снисходил), волей-неволей выучишься драться!

В классе с Сашей не дружили, хотя списывали охотно. С Шурой тоже: характер у нее оказался не сахар. Быстро сложившаяся девчачья команда классе в четвертом попробовала было ее травить и даже организовать «темную», да только Логинова без всяких раздумий расквасила нос одной обидчице, вторую долбанула головой об парту, и остальные связываться не рискнули. Шура отделалась выговором от завуча, но с тех пор ее сторонились. Да и она не особенно стремилась в компанию одноклассниц: нрав у нее был угрюмый, а время она предпочитала посвящать учебе — знала прекрасно, что если сама не будет лезть из кожи вон, никакой институт ей не светит, она ведь не Саша Семенов, которого, если что, и на платное отделение устроят…

— В общем, вчера случилось вот что, — таинственным голосом завел Саша, сообразил, что в таком гаме Шура его не услышит, и повторил громче: — Такая странная вещь случилась!

— Ну чего случилось-то? — девочка рассматривала решение задачи, словно оно ей не нравилось. Может, так оно и было. — Бабушка отругала?

— Да нет! Позвонил кто-то вечером, я трубку взял, — отважился, наконец Саша. — Спросили меня, да еще так серьезно, полным именем назвали, я даже испугался…

— Чего бояться, военкомат тебя пока не ищет, — пробормотала Шура, покусывая кончик ручки. — Ну, и кто это оказался?

— А он не представился! — ответил тот. — Но голос такой важный-важный, ну директор так говорит на собраниях… И спрашивает, в общем, вы такой-то? Я говорю, да, а что вы хотели? А он мне — вы, Александр, загляните в почтовый ящик, и всё узнаете. И трубку положил.

— Ну и?… — Шура подняла голову. Глаза Саши за стеклами очков горели энтузиазмом. — Дальше что?

— Ну я утром, пока еще бабушка спала, сбегал вниз, заглянул в ящик, а там письмо для меня… — мальчик опять понизил голос. — И, в общем, там написано, чтобы я сегодня пришел в парк, к памятнику, знаешь?… Вот. И что меня будут ждать, всё объяснят и заберут с собой, потому что я… ну… — он явно смутился. — Ну… в общем, избранный.

— Семенов! — Шура выпрямилась. — Ты совсем свихнулся на своих книжках?!

Для убедительности она постучала ручкой по лбу.

Увлечения Семенова всякой и всяческой фантастикой Шура не разделяла. Вернее, читать тоже читала — приятель таскал ей книги, у Логиновых не было лишних денег на них, да и места, чтобы держать, тоже, — но с разбором. И на дух не переносила истории о том, как кто-то куда-то угодил, получил всемогущество, победил врагов и стал жить долго и счастливо. Выговаривала Саше, тот моргал виновато и продолжал читать — запоем, даже ночами, потому что днем бабушка строго следила, чтобы внук осваивал классику мировой литературы. На счастье Семенова, отец его тоже потреблял такое чтиво, а потому проблем с тем, как раздобыть нужную книжку, не возникало.

— Ничего я не свихнулся! — насупился Саша.

— Еще как! — Шура спустила ноги с подоконника, закрыла тетрадки и отдала Семенову его собственность. — Тебя разыграл кто-то, вот голову на отсечение даю! Все знают, что за дрянь ты читаешь, вот и придумали… Заманят в парк и в лужу окунут!

— А кто звонил? Голос-то взрослый! — защищался Саша. — Скажешь, подговорили кого-нибудь?

— Ой, ну я тебя умоляю! — Шура сощурилась. — Как маленький! Мало ли программ, записали на диктофон, подправили, прокрутили тебе… А ты и поверил!

— А письмо?! — Семенов полез в рюкзак. — На, сама посмотри! Тоже, скажешь, розыгрыш?

Шура взяла у него плотный конверт, повертела в руках. Марок нет, конверт явно не с почты: подарочный, что ли? Бумага плотная, шершавая, адрес не надписан, только три слова — «Александру Семенову лично».

— Ну ты читай! — поторопил Саша.

Шура развернула лист бумаги, всмотрелась — написано от руки, и как бы не чернилами, вот даже брызги видно, где перо слишком сильно нажало на бумагу. Если это розыгрыш, то мастерский! А написана чушь, вполне в духе любимых Сашей романчиков: дескать, его долго искали, наконец, нашли, а теперь спешат препроводить в далекие дали, чтобы он мог исполнить свое предназначение. Слово «предназначение» написано с заглавной буквы, для пущей важности, видимо. В письме вообще было много заглавных букв.

Встреча назначалась вечером, в парке. Местечко довольно глухое, памятник героям войны стоит в дальнем конце парка, летом там еще гуляют парочки, а осенью никого не увидишь. Одно время там собирались местные алкаши, потом наркоманы, но в итоге все куда-то перебрались: поговаривали, что там ни привычный стакан, ни доза не радуют, тоска берет. Нехорошее, в общем, место, хотя в городском фолклоре о парке и памятнике не было ни полсловечка.

— Ну и что, пойдешь? — Шура вернула Саше письмо. Тот вздохнул, посмотрел жалобно. — Ты хоть подумай, почему эти… искатели на русском пишут? Откуда они твой адрес знают и полное имя, а?

— Ну… им положено знать, — не слишком уверено ответил Саша. — Если уж они меня нашли. то…

— Да и кто тебя вечером одного в парк отпустит? — безжалостно добила девочка. — Ладно, предков твоих нет, а бабушка-то с ума сойдет! Будет названивать каждые три минуты. И вообще, как ты ей объяснишь, зачем тебе вечером понадобилось куда-то идти?

— Я думал, может… скажу, что к тебе пошел, — сказал мальчик.

— Она позвонит и проверит.

— Ну я скажу, что звонить можно только на мобильный, потому что у тебя отец… — Саша не закончил фразу, взглянул виновато.

— А она спросит, почему я к тебе не пришла.

— А я скажу, что ты стесняешься, потому что она тебя всё время накормить пытается, — выдал Саша. — Это ж правда!

— И что, не струсишь один идти? — Чувств приятеля Шура не щадила, да он и сам не особенно обольщался по части собственной смелости. — Или что? Хочешь, чтоб я с тобой сходила?

— Вообще-то да… — он втянул голову в плечи. — А ты занята?

— А что химичка говорила, контрольной не будет завтра? — уточнила Шура деловито.

— Не будет, только лабораторная, — с готовностью ответил Саша.

— Ну тогда ладно, — выдержав паузу, согласилась она. — Куда тебя одного-то отпускать… Может, Стёпку взять? Или Валерку?

— Не надо, — помотал головой тот.

Степаном звали среднего Шуриного брата, Валерой, соответственно, младшего. Оба были теми еще хулиганами, в драку лезли охотно, и если что, помощь их была бы нелишней. Только Саша побаивался шумных мальчишек, хотя они относились к нему покровительственно. А как еще можно относиться к такому задохлику?…

— Тогда заползай ко мне вечером, — Шура затолкала свою тетрадь в рюкзак, встала. — И пойдем. Как думаешь, чьи шуточки? Я б на Абрамцева с его командой поставила!

— А вдруг не шутки, а, Шур? — тихо спросил Саша, глядя на нее снизу вверх. — А вдруг правда?

— Семенов, ну ты сбрендил! — девочка рывком закинула рюкзак на плечо. — Ты еще скажи, что ты подкидыш, у тебя волшебный шрам имеется в виде молнии… через всю задницу, а на самом деле ты великий маг и чародей! Ты в зеркале себя давно видел?

— А что, по-твоему, магу обязательно быть ростом со шкаф и поперек себя шире? — обиделся субтильный Семенов.

— Я почем знаю, я их не видела, — фыркнула Шура. — Это ты у нас специалист! Только это, Семенов…

— Чего?

— А если правда, — спросила она, — если придет бородатый волшебник в мантии и тебя заберет, ты как, сходу согласишься? А предки как? Бабушка там? Ничего?

Семенов сделался совершенно несчастным. Очевидно, на эту тему ему размышлять уже доводилось, и ни до чего хорошего он не додумался.

— Ну… я же вернусь, — промямлил он. — А если нет… Наверно, они же могут сделать так, чтобы обо мне никто не вспоминал? Как будто меня не было?

— Ну-ну, — хмыкнула Шура. — Ладно, пошли, звонок скоро. И это, оденься как-нибудь, чтоб в лужу падать не жалко было! И очки запасные возьми.

— Зачем… падать? — изумился Саша.

— Ну мало ли… — пожала она плечами.

— А все-таки?

От необходимости отвечать Шуру избавил загремевший звонок — толпы школьников устремились к дверям кабинетов, случился небольшой затор, потом половодье схлынуло, прошла по коридору учительница английского, дежурная, бдительно оглядела все углы и закоулки и скрылась в учительской…