Познай себя, юная ведьма!

Килук Овергейс (2024)

Агнете не повезло: она родилась красивой. В этом мире красотой должен обладать только человек, имеющий власть. Иначе ты игрушка в руках сильных. Какая же власть у сироты, отданной в монастырь? Только власть её тела, которого хотят окружающие. Но эту власть нужно ещё получить, вырвавшись на свободу из монастырского плена. Агнета не знает, что она природная ведьма, и клокочущая в ней сила не видит выхода. Оттого путь девушки к свободе особенно труден.

Глава 2

В коридоре царил полумрак. Солнце не успело проникнуть через высокие узкие окна, зиявшие в стенах монастыря. Толстое оконное стекло вообще много света не пропускало. Теперь же, пока светило толком не взошло, по стенам бродили смутные тени.

Вдруг от кельи, расположенной через одну от пристанища Агнеты, прозвучал окрик:

— Эй, ты, как там тебя, поди-ка сюда.

Сестра Патриция! «О, Всевышний, — подумала Агнета. — Тебя мне сейчас только и не хватало». Патриция заведовала лаваторием, общим умывальником этого крыла. Им пользовались перед походом на трапезу.

В прочих монастырях лаватории стояли во дворах. В местном каждая сторона четырехугольного здания имела отдельный умывальник в промежутке между входами в кельи, прямо напротив окон на противоположной стене. Во дворе располагались хозяйственные постройки. Путь к ним открывал сквозной проход в одной из стен монастыря. Так монастырское хозяйство избегало праздных взглядов обывателей.

Монастырь представлял собой огромный квадрат. Общая трапезная располагалась в одном из его углов. Келья матери-настоятельницы Теодоры стояла в углу по диагонали от «трапезного». В двух прочих находились монастырская церковь и склад.

Расположение помещений наводило на мысль, что они примерно равны между собой. И келья Теодоры, в которой она должна умерщвлять плоть, оказывалась столь же вместительна, как места для сбора нескольких десятков монахинь.

Однако ни у кого язык не поворачивался задать вопрос, зачем Теодоре большая келья. Есть же неписанные каноны, о чём можно говорить, а о чём лучше помалкивать. Действительно, бездумно интересуясь всеми обстоятельствами монастырской жизни, можно родить много лишних вопросов.

Например, нельзя же всерьёз интересоваться, отчего это настоятель монастырской церкви отец Арминий иногда в молитвенном рвении задерживался на всю ночь у Теодоры. И деньги за вино, доставляемое с Юга, никто не считал. А ключница частенько приходила просить благословение на их выделение торговцу. В общем, имелись моменты, сам интерес к которым считался богомерзким.

Всё это мелькнуло и угасло в душе Агнеты. Она склонила голову, покрытую платком, и подошла к сестре Патриции.

— Здравствуй, сестра, — проговорила Агнета. — Что тебе угодно?

Сестра Патриция имела в монастыре положение едва ли не самой опытной. Она ценила своё время, хотя не очень понимала, зачем также поступать с остальными, особенно молодыми монахинями. Здороваться с Агнетой Патриция посчитала излишним и просто проговорила:

— Пойдём, ткну тебя носом в то, что мне надо.

Чуя неладное, Агнета последовала за пожилой монахиней к чаше лаватория. Тут Патриция схватила Агнету за шею и с неожиданной для маленькой сухой руки силой наклонила голову монахини вниз. Прозвучали слова:

— Вот, смотри, разве так угодно Всевышнему, чтобы сёстры омывали руки перед трапезой?

В глаза Агнете попал обильный известковый налёт, возникший в чаше лаватория от протекания в нём воды. Патриция продолжала:

— Скоро сёстры пойдут со службы на утреннюю трапезу, как, скажи, они омоются здесь?

Агнета возразила:

— Но ведь мне тоже надо быть на службе, когда же успею?

Патриция бросила ей свысока:

— Ты постоянно виновата в глазах матери-настоятельницы, разве нет?

— Да, к сожалению, — признала Агнета.

— Одним грехом больше, одним меньше, — заметила Патриция. — Какая тебе разница? Всё равно накажут.

Агнета начала отвечать:

— Увы, за тем и шла сейчас…

Патриция её оборвала:

— Вот! Пропустишь заутреню, ещё немного пострадаешь. Кому от того плохо станет? Никому! А мне помощь! Или ты не согласна?

— Но как же? — воскликнула Агнета. — Мать-настоятельница ждёт меня прямо сейчас. Если не приду, она обязательно спросит, где я находилась.

Патриция посоветовала:

— Соври что-нибудь, ты же вечно врёшь, негодница.

Агнета насупилась и парировала:

— Никак нельзя. Придётся сказать, что выполняла твоё поручение.

Пришло время нахмуриться Патриции. Она уточнила:

— И мы будем беспокоить матушку пустяками о делах лаватория?

— Никак не хотелось бы. Но придётся, — сказала Агнета.

Патриция в ответ только махнула рукой со словами:

— Она здесь редко бывает, трапезничает у себя, а в храм ходит по другому коридору. Лаватории с той стороны не моя головная боль. Но здесь…

— Здесь может появиться ненужный интерес, — подхватила Агнета. — Ведь ты следишь за…

— Сама знаю, за чем я слежу! — отрезала Патриция.

Агнета спросила:

— Как же поступим?

На это Патриция сухо заметила:

— Молчи, я думаю.

— Думай скорее, сестра, — попросила Агнета. — Мать-настоятельница ждёт меня. Не хочешь же ты её разозлить.

— Почему я-то? Ты же не придёшь, — заявила Патриция.

Агнета кивнула головой со словами:

— Но по твоей вине.

— Какая ещё вина? — воскликнула Патриция. — Богоугодное дело — это вина?

Агнета пояснила:

— Не уверена, что мать-настоятельница также к тому отнесётся.

— Есть ли уже у тебя поручения на дневные часы? — спросила Патриция.

Агнета развела руками и ответила:

— Иду за наказанием, ты же помнишь. Неизвестно, что потребует от меня матушка. Вполне возможно, что днем буду занята. Теперь сказать об этом невозможно.

Патриция сморщила лицо и проговорила:

— Вот сразу видна твоя богомерзкая сущность. Выкручиваешься почище слуг Противника. А уж с ними-то, казалось бы, никто не сравнится.

— Ничуть не пытаюсь выкрутиться. Просто матушка… — начала возражать Агнета.

— Слышала, ждёт тебя, — оборвала Патриция. — Видимо, желает расцеловать в разные места, раз так к ней рвёшься.

Агнета опустила голову со словами:

— Я всего лишь простая послушница, мне ли рассчитывать?

Патриция встрепенулась:

— На что ты намекаешь?

— Сама сказала о поцелуях, — пояснила Агнета.

— Что ты несёшь? Я же в другом смысле, — заявила Патриция.

Агнета смиренно поинтересовалась:

— Значит, не говорить матушке, что мечтаешь о её поцелуях?

— Взбесилась ты, что ли? — воскликнула Патриция. — Ничего такого я не говорила.

— Да как же? — сказала Агнета. — Вот только что: матушка ждёт меня, дабы расцеловать.

Патриция махнула рукой и приказала:

— Пошла прочь, демонское отродье! И чтоб никому ничего…

— Лаваторий не чищу? — уточнила Агнета.

— Уходи по добру по здорову, пока не сделала чего ужасного с тобой, — сказала Патриция и отвернулась.

Агнета склонила голову, пряча улыбку, и проговорила:

— Доброго тебе дня, сестра.

— Изыди! — бросила Патриция, не оборачиваясь.

Агнета развернулась и быстро пошла по коридору. Теперь желательно, чтобы ни у кого другого не возникло мыслей привлечь её к чему бы то ни было. Второй раз может не повезти.

Настроение улучшилось, но назвать его хорошим всё же не поворачивался язык. Теодора слыла человеком переменчивым. Предугадать её поступки мало кто мог. Поэтому оставалось только догадываться, что ждёт впереди.

Вдруг всё обойдётся и вчерашний гнев сменится сегодня на милость? Так случалось, но непонятно, что в том помогало. Однако иной раз Агнета прямо физически ощущала поток силы, идущий от неё. Люди становились податливы и на многое соглашались.

Знать бы, откуда появляется сила и куда уходит. Пока что даже подступов к загадке не видать, не говоря уже о настоящей отгадке.