Пайнуорд: Место под соснами. «Берегись секретов этого леса…»

Кая Белова

Пайнуорд — это провинциальный городок, затерявшийся в лесах, который привык доверять соснам свои тайны. Жизнь его обитателей перевернулась, когда они стали свидетелями исчезновения семнадцатилетней Пейтан Роуди. Спустя четыре месяца Джесс и Кэти, подруги исчезнувшей, начинают собственное расследование. В то же время Пайнуорд шокирует убийство школьного футболиста. Теперь девушкам предстоит выяснить, что произошло с Пейтан, кто убил спортсмена, и не стать очередным секретом соснового леса.

В ПАЙНУОРДЕ НЕСПОКОЙНО

В среду после занятий мы с Кэти лежали на кровати в её комнате и тоскливо пялились на потолок, обклеенный постерами рок-групп. Холодок, пробежавший в нашей дружбе накануне, развеялся, как и призрачная надежда на возвращение Пейтан.

Жизнь в маленьком городке была не для неё. С самого её исчезновения в середине ноября, мы с Кэти пребывали в полной уверенности, что подруга просто сбежала из Пайнуорда. Навстречу жизни, как она привыкла говорить. Конечно, город, образовавшийся из бывшего лагеря лесорубов, численность населения которого составляла в среднем пару тысяч человек, не мог удовлетворить амбиций такой девушки, как Пейтан Роуди. Её не устраивала замкнутость местного сообщества, страшно бесила узколобость жителей маленького города, в котором принято разглядывать друг друга, как под микроскопом. Ей хотелось жить в месте, которое смогло бы удовлетворить все, даже самые смелые её мечты. Для Пейтан родиться в Пайнуорде казалось просто досадным недоразумением в будущей блестящей биографии.

Как-то после тренировки подруги по плаванью мы сидели в её машине, припарковавшись вблизи моего дома. Шёл ливень, и я хотела переждать несколько минут, чтобы не намокнуть. Уже был поздний вечер, мы всё сидели молча в темноте, а по радио играла какая-то грустная попсовая песня о девушке, не нашедшей своего места в мире. Пейтан повернула ко мне лицо, и я увидела, что слёзы проложили по нему две тонкие бороздки, а голубые глаза полны тоски. «Этот город душит меня, Джесси», — еле слышно прошептала она. Мне хотелось подбодрить подругу, сказать, что всё в её руках, ведь школа не навсегда. Но, кроме того, я знала: стоит Пейтан покинуть Пайнуорд, я вряд ли когда-нибудь снова её увижу. А если уедет Пейтан, то вслед за ней уедет и Кэти. Даже несмотря на то, что мы были лучшими друзьями, они собирались оставить меня одну — лицом к лицу с холодным и неопределённым будущим. «У тебя ещё есть время, целых два года до окончания школы, не торопи события», — холодно ответила я и ушла домой. Это произошло за несколько дней до её исчезновения.

Так что для нас с Кэти с самого начала было совершенно очевидным, что Пейтан уехала куда-то в Калифорнию, скорее всего, в Лос-Анджелес или Сан-Франциско. Так мы и сказали полиции. Ведь на тот момент мы даже не допускали иных вариантов. Несмотря на то, что из её вещей дома ничего не пропало. Несмотря на то, что деньги, которые она копила на переезд, остались нетронутыми.

Шло время, а мы с Кэти ждали от подруги хоть маленькой весточки. Конечно, она не оставила бы нас без фото на фоне Голливудских холмов, или моста «Золотые Ворота», или куда там её могло ещё занести. Пролетели месяцы, уже наступил март, а вестей от Пейтан не было. В глубине души мы подозревали худшее, но вслух ни одна из нас не осмеливалась признать очевидного. А после чудовищной новости о Курте Джонсе вероятность того, что Пейтан веселится где-нибудь на побережье с коктейлем в руке, стремилась к нулю.

Я медленно сползла с кровати. Комната Кэти являла собой воплощение обители трудного подростка: стены и потолок обклеены постерами рок-групп, кое-где исписаны маркером, стопки музыкальных дисков возвышались по углам, одежда разбросана там и тут.

«Хоть бы прибралась, что ли», — подумала я, но вслух, конечно, не сказала. Кэт в последнее время пришлось совсем нелегко. Куда сложнее, чем мне, если честно. Но делиться своими сердечными переживаниями она не спешила, несмотря на то, что мы были лучшими друзьями. Я взглянула на подругу: она лежала на спине, прикрыв глаза, фиолетовые пряди разметались по подушке. «Что ты чувствуешь?» — подумала я, но всё так же не сказала вслух.

Тихо прикрыв за собой дверь, я вышла из комнаты и спустилась вниз, на первый этаж дома. Из кухни вкусно пахло — Хелен готовила ужин.

— Если ты голодна, то лучше перекусить чем-нибудь, рагу будет готово не скоро, — мама Кэти тепло мне улыбнулась, — сделать тебе бутерброд?

В животе неприятно заурчало в ответ.

— Да, пожалуй, — я с лёгкой усмешкой кивнула и села за стол.

Хелен вынула из увешанного магнитами холодильника продукты и, поставив передо мной баночку прохладной вишнёвой колы, принялась нарезать сыр и ветчину. Мне всегда нравилось наблюдать, как готовит Хелен: она аккуратно раскладывала нарезанные ингредиенты по пластиковым контейнерам, прежде чем соединить их вместе, и постоянно сверялась с рецептами из большого поваренного блокнота, висевшего на стене. На секунду, если закрыть глаза, можно было представить, что это моя мама находится на кухне.

— Слышала про того беднягу, мальчика Джонсов, — Хелен присела рядом, пододвинув ко мне тарелку с бутербродом. — Ты знала его?

Курта Джонса в школе знали все. Тот ещё задира был.

— Не особо. Знаю только, что он состоял в команде по футболу.

— Подумать только, какой кошмар творится, да ещё в таком маленьком городке, как наш, — Хелен сложила руки на столе. — Раньше можно было гулять всю ночь напролёт, и никто не беспокоился, а теперь и на улицу-то выйти страшно после того, как стемнеет.

Я молча кивнула. Официально полиция не делала заявлений о том, что смерть Курта оказалась насильственной, тем не менее, слухи в маленьких городах распространяются с невероятной скоростью. До паники пока было далеко, но люди, по понятным причинам, начинали опасаться: сперва исчезновение Пейтан, затем убийство Курта. Некоторые всерьёз полагали, что Пайнуорд обзавёлся собственным серийным убийцей.

— Потому-то мне и греет сердце то, что вы с Кэти держитесь друг друга, — продолжила Хелен, — всякое может случиться на свете, важно быть рядом с кем-то, кому ты дорог.

Всякое, включая исчезновение без единого следа и множество вопросов, на которые нет ответа.

— К тому же ты хорошо влияешь на моего маленького монстра, прости господи, — мама Кэти театрально закатила глаза.

Я тихонько хихикнула, припоминая, как притащила нашу первую выпивку в домик в лесу. Да, положительное влияние, ничего не скажешь. На самом деле обе мы были хороши, но доставалось всегда почему-то Кэти.

Мы с Хелен ещё немного поболтали о её работе в больнице, о Лиаме и моём отце, а потом я, поблагодарив за приятную компанию и бутерброд, отправилась домой. Пока я заводила машину, Хелен незаметно подложила на переднее сиденье свой фирменный яблочный пирог.

***

Дома меня уже ждал папа, хотя обычно он возвращался с работы не раньше семи. С пирогом в руках и рюкзаком наперевес, я вошла и, поставив тарелку на кухонный стол, прошла в гостиную.

— Привет, пап. Ты сегодня рано.

Отец обернулся через плечо, поднялся с дивана и протянул мне небольшой чёрный предмет, который до этого момента держал в руках.

— Я кое-что принёс тебе.

— Пап, это что, ш-шокер? — от удивления я заикнулась. В том году отец настоял, чтобы я повсюду таскала с собой перцовый баллончик. Закончилось тем, что Пейтан прыснула им в лицо достававшего её выпускника, и её трехдневным отстранением от учёбы.

— Помнишь, как пользоваться?

Я начала протестовать, но отец перебил меня:

— Тот парень был здоровенным спортсменом. И даже это его не уберегло. Я не допущу, чтобы с моей дочерью что-то случилось. Ты — единственное, что у меня осталось. — Он внимательно посмотрел мне в глаза и добавил: — Но я не буду находиться рядом постоянно. Так что возьми шокер и положи его в сумку — много места он там не займёт, а твоему отцу будет куда спокойнее.

— А в следующем году мне чего ждать, пап, дробовик или, может, медвежий капкан?

— Ох, львёнок, если б я только мог, то отправил бы Национальную гвардию охранять вас, детей, — вздохнул отец.

Я всё же убрала шокер в рюкзак и обняла отца. Папа был прав: место для него найдётся, а дополнительная защита никогда не помешает.

Тем более, в Пайнуорде уже давно стало неспокойно.

***

Собрание редакции «Обозревателя Пайнуорда» в четверг днём проходило в неполном составе. Джастин отпросился ещё накануне, сославшись на мигрень, но обещал непременно выслать материалы для нового выпуска по электронной почте. Наш новостник, Майкл Кросби, отмечал своё семнадцатилетие и, видимо, не иначе как в порыве праздничной эйфории, махнул рукой на собрание. Ну, по крайней мере, пришёл Кевин и уже успел вывести из себя Лим. Стабильность — это тоже хорошее качество.

Войдя в кабинет, я первым делом разместила на доске разноцветный макет. В течение следующего часа, вчетвером, мы с жаром спорили о том, что именно следовало вынести на первую полосу: снятое крупным планом фото почившего накануне футболиста Курта Джонса или посвящённое ему подобие алтаря у входа в спортзал. Обстановка немного накалилась.

— Джесс, ты упрямее барана и не хочешь это признавать! — широко размахивая руками, кричала Лим Пак.

— Я уже сказала тебе не один раз и не знаю, сколько ещё повторять, что фотографии человека, который издевался над всеми здесь присутствующими на протяжении нескольких лет, никогда не появится на обложке моей газеты!

— Чтобы завоевать уважение в глазах общества, просто умереть недостаточно, — вмешался Кевин. С ума сойти, впервые в жизни я была с ним согласна.

— У вас двоих совесть вообще есть? Натали, скажи ей! — Лим беспомощно уставилась на нашего фотографа.

— Пожалуйста, не впутывайте меня в это, — пропищала Натали, поднимая в воздух обе руки, мол, сдаюсь.

— А кто-то ещё заметил, что Джесс только что буднично упомянула, что это её газета? — уточнил Кевин.

— Ты ослышался, — я припечатала его взглядом.

— Наверное. Ну, в любом случае, можем мы уже пойти на компромисс и вклеить прошлогоднее фото Курта, разъезжающего по футбольному полю на первогодках, и просто двигаться дальше, умоляю! — воскликнул Кевин.

— Да помолчи, Кевин! Тебя вообще не спросили! Только и умеешь, что над другими прикалываться, а сам ничего из себя не представляешь. Думаешь, ты такой умник, раз нацепил панковскую футболку и насмехаешься над теми, кто не может ответить? Спорим, ты бы ни за что не осмелился сказать такое ему в лицо, а это уже называется лицемерием, — от возмущения Лим даже вскочила со стула, но, взяв себя в руки, продолжила гораздо спокойнее. — Я что, одна здесь понимаю, что человек умер? Не надежда футбольной команды, не звезда школы, а просто че-ло-век! Никто из вас даже не знал его по-настоящему, но все спешите осудить!

Она готова была расплакаться. Я пристально посмотрела на Лим. С чего бы ей так яростно защищать Курта? В школе они вращались в совершенно разных кругах. Лим состояла в редакции газеты, общалась с ботаниками и посещала христианский кружок. Курт любил тусовки, свою машину и запирать в шкафчиках ботаников, с которыми общалась Лим. До того дня я даже не могла сказать с уверенностью, были ли они вообще знакомы, а Лим говорила так, будто Курт приходился ей близким другом. Но что кольнуло меня сильнее всего: три дня назад она и сама не задумывалась о том, что может задеть чьи бы то ни было чувства, предлагая писать о Пейтан. А ведь её смерть даже не была официально подтверждена.

— Будь здесь Джастин, он бы меня поддержал, — сказала Лим и вышла из класса.

Натали молча поднялась, прикрепила фото улыбающегося Курта к макету и вышла вслед за Лим.

— Неудачный объект для влюблённости. Лучше бы выбрала себе живого парня, правда? — сказал Кевин.

— Ага. Будь добр, Кевин, захлопнись.