Немира. Колесо судьбы

Катя Зазовка, 2017

Во времена, когда Макошь пряла судьбы людей, а солнце светило по велению Ярилы, когда леса полнились гаевками да лешими, а реки водяницами да баламутнями, человек зависел от воли богов. Но так ли беспредельно простиралась людская бесправность? Или все же жизнь была в руках самого человека, даже если это всего лишь девица, потерявшая мать, дом и отдавшая сердце тому, кого нельзя любить?

Глава 3

Ведьмарь

— Дедушка.

Никто не отозвался. Утопающая в темноте чащоба обступала со всех сторон, безмолвная, таящая угрозу. Воспоминания о погоне, умирающей мамке, Яринке, пронзенной стрелой, холодком пробежали по спине — и Немира поскорее шагнула в круг света. Будто, если его грань ночь переступить не смеет, страхи тем паче не решатся. Она одолела две ступеньки и постучала. Но ни через мгновение тревожного ожидания, ни через несколько дубовая охранительница не отворилась. Угрюмое бородатое лицо не показалось. Может, изба пуста? Хотя… разве покинул бы хозяин затепленные светцы? Словно в подтверждение догадкам, из хаты донеслось сдавленное звериное рычание, а следом многоголосное бряцанье, как от бьющейся посуды.

Немира забарабанила по шероховатой древесине кулаками. И, хотя странные звуки настораживали и пугали, стук робче не стал. Обратной дороги нет. И если придется, то она заночует прямо тут, на крыльце. Правда, хотелось бы все ж в тепле. В конце концов, разве не надлежит ведьмарям людей оберегать? К кулакам присоединилась пятка. Дверь заходила ходуном — даже глухой учует.

Наконец послышалось приближающееся шарканье. Изба распахнула рот — в проеме возник незнакомый мужчина, обнаженный по пояс. Темные волосы слипшимися грязными прядями ниспадали на лоб и плечи, цеплялись за щетину на подбородке. Крепкий торс «украшали» многочисленные застарелые рубцы и свежие раны, одни из которых покрылись бурой коркой, другие сильно кровоточили.

— Чего явилась? — процедил незнакомец, шумно ловя ноздрями воздух.

— Т-т-так к ведьмарю-батюшке. Не скажешь ли, где он, добрый человек? — чуть отступила Немира. Что, если это пришлый убивец? Зарубил хозяина, а теперь поселился в его хате.

— Я это, — едва раскрывая рот, точно у него разом заболели все зубы, сказал мужчина. Немира пригляделась. Бледный лик блестит от пота. Вместо шелковистой бороды — щетина. Темные глаза пылают недобрым, неприветливым огнем. Кажись, он… Этот колючий взгляд дикого зверя. Точно, ведьмарь! Только… с ним что-то явно не так. И дело вовсе не в отсутствии бороды и волосах, что смоляными сосульками свисают с головы.

— Не гони, батюшка! За помощью пришла. Беда в селе… — Немира вдруг смолкла и приоткрыла рот, не в силах отвести взгляда. Кожа на лице мужчины пошла рябью, точно вода на реке.

— Ну? — потребовал дальнейшего рассказа хозяин избы. В это мгновение меж четко очерченных губ показался язык. Длинный и раздвоенный, как у змеи! Гостья попятилась. — Говори или ступай прочь!

Немира только хлопала глазами, не в силах отвести взгляда от плотно сомкнутого рта. Показалось? Иль взаправду? И только когда дверь вдруг стала смыкаться, ее прорвало словно плотину:

— Всадники! На нас всадники напали! Людей убили! Яринку! Мамку! Избы пожгли! За мной по пятам следуют!

— Меня это не касается. Уходи, — не разжимая губ, выдавил ведьмарь. Вроде ж у него только что темные глаза были. А теперь вдруг посветлели. И зрачки такие странные, узкие, точно у кошки.

Дверь снова стала закрываться.

— Как?.. — опешила Немира, вовремя подставив ступню. Она допускала, что прием может оказаться прохладным. Но не безразличным же. Да еще настолько! — Как это не касается?!

— Я не ввязываюсь в дела людей, — лик хозяина избы вдруг застыл, точно вырезанный из древесины.

— Ты же ведьмарь! Разве не к тебе за помощью ходят?

— Мой удел защищать людей от нечистиков да нежити. Междоусобицы разрешайте сами.

— Но… — Немира едва не задохнулась от негодования. — Неужто тебе все равно?! Как же селяне?

— Им все равно уже ничем не помочь.

— А как же я?

— Ступай к леснику. Он вроде дядька твой, — ведьмарь сглотнул, вытянув шею, которая вдруг покрылась струпьями, будто чешуей, и тут же снова разгладилась.

— К Трувару? Ни за что! Он меня… он меня… — Кровь кипятком прилила к лику.

Уж лучше прямиком всадникам сдаться! Немира хорошо помнила, словно то вчера случилось, как бесстыдник лесник снасильничать над ней пытался. Хорошо, один добрый человек хитрому приему обучил, да оглобля справная вовремя подвернулась. И поделом, что Трувар потом седмицу с лавки подняться не мог!

— Некуда мне податься!

— Уходи, — повторил ведьмарь. Его голубые очи уже переменились на ярко-желтые. По коже снова пробежала волна. Не чудится! Никак колдует…

— Но ведь уже темно, — она с тревогой оглянулась на зловещий ночной лес. — Дозволь хоть переночевать у тебя.

— Нет! — рявкнул хозяин избы и обхватил ладонями горло, точно пытался себя задушить.

Немира вдруг осознала, что «пустыми» к ведьмарям не ходят. Потянулась к груди, где болтался амулет, но тут же припомнила просьбу родительницы и сняла сережку.

— Вот возьми, — протянула она серебряную капельку, что мамка на шестую весну даровала. Ухватилась за второе ухо, но другой сережки не нашла. Потеряла!

Ведьмарь отмахнулся от подношения, да так, что выбил украшение с ладони, и то, описав в воздухе сверкающую дугу, улетело куда-то в траву. По суровому лицу снова прокатилась волна.

— Убирайся! Не то я тебя в жабу оберну!

Немира в страхе отступила. Дверь громко захлопнулась.

Неманос не раз рассказывал, как ведьмарь его в гадюку хотел претворить. И однажды даже руку с колдовством занес, да только меж ними огромный черный кот вовремя пробежал. Вот ведьмарь и отступил. По разумению Неманоса, то сам Варгин^[6] был, на сторону человека встал.

На этот раз на подмогу человеку никто не спешил. Немира спустилась с крыльца, но выходить из светового круга не спешила. Черные дебри выглядели такими враждебными. Нечистики, всадники… Кто ведает, что лес еще прячет под своей сенью? Где-то на болоте снова взревел багник. Ее передернуло. Нет… Лучше уж тут. Все равно идти больше некуда. Только, пожалуй, хлев все ж лучше сырой земли будет. Авось повезет, и там сено найдется.

Сделав пару шагов к невысокому строению, Немира вспомнила об отвергнутом даре и, присев на корточки, принялась всматриваться в траву. И хотя свет так и лил из избы, а все ж отыскать крохотную сережку не удалось, даже прошерстив рукой жухлый ковер. Жаль… Это было то немногое, что осталось от мамки. Нет чтобы просто отказаться, так размахался своими ручищами! Немира исподлобья глянула на избу, надеясь, что ведьмарь сумеет даже через стену почувствовать, что она о нем думает. Дом ответил ужасающим рокотом. Гостья от неожиданности плюхнулась на зад, затем перекатилась на четвереньки и поскорей поползла к хлеву.

К счастью, строение оказалось не заперто. Немира встала и осторожно проскользнула внутрь. Придерживая дверь, всмотрелась в темноту, прислушалась. Надо ж проверить, кого хозяин тут держит, мало ль, нечистика приютил иль того хуже — нежить. Строение молчало. Однако чутье подсказывало: тут кто-то затаился, да не один. Словно только что хлев полнился разговорами да весельем, а лишь стоило ей порог перешагнуть, как все разом смолкло и воззрилось на незваную гостью.

— Здравствуй, хлевник. Дозволь у тебя ночь переждать, — Немира коснулась пальцами земляного пола в низком поклоне. Никто не отозвался, но настойчивое ощущение, что тут кто-то есть, вмиг испарилось. Немира присмотрела пышную горку из сена и осторожно двинулась к ней. Опустилась на мягкую подстилку и вздохнула. Сняла с плеч пустой узелок и подивилась, насколько тот вдруг отяжелел. Хотела было снова к двери вернуться, посмотреть, что в нем, но аромат и без света все рассказал: жареный коровий хлеб. Никак дедушка лесун умудрился свою долю грибов тихонечко подложить. Да десяток орешков в придачу. И как только она раньше не почуяла? Колдовство…

Споро расправившись со смачными гостинцами, она поглубже закопалась в душистое сено и, свернувшись калачиком, прикрыла веки. Усталость навалилась валуном — и сознание моментально провалилось в сон. Да такой крепкий, что Немира не чувствовала холода, который принесла с собой осенняя ночь. Не слышала, как тряслась и содрогалась изба ведьмаря да диким ором гнала прочь птиц и зверей. Не чуяла, как под утро в хлев заявился и сам хозяин. Не ощущала на себе его долгий взгляд и тяжелое одеяло, что опустилось на ее хрупкое тельце.

* * *

Костер горел ярко, согревая озябших людей и надежно охраняя их покой от незваных гостей. Разомлевший Рьят с трудом держался, чтоб не поддаться сну и не смежить веки. Всего ведь час надобно продержаться. А не выйдет — Лисица живьем шкуру сдерет. Но ветки так успокаивающе потрескивали, ветерок так убаюкивающе трепал рыжую шевелюру, что очи сомкнулись сами собой.

— Эй, милок, — разбудил его чей-то шепот. Кто-то потрепал по плечу. Дозорный резко вскочил на ноги и по выработанной годами привычке обнажил меч. Мутный взор обвел поляну, на которой тихо-мирно спали подельники. Ну, тихо-мирно, конечно, относительно. Кругом княжил художественный храп всех мастей. И какой смысл в дозоре, если он один был способен отогнать всю здешнюю нечисть да нежить верст на десять?

— Успокойся, я это. — На бородавчатом лике ведьмы расцвела беззубая улыбка.

— Чего тебе надобно? — недовольно буркнул Рьят и, спрятав меч, вернулся на пень. Как водится, благодарить Югу за сохранение кожи на собственном теле он и не помыслил.

— Вот, чаечку тебе заварила.

— Убери свое пойло. Нашла дурака, — скривился тот, грубо отведя от себя узловатую кисть, стискивавшую сосуд.

— Зря ты так. — Губы обиженно выгнулись. — Я ведь помочь хочу.

— С чего бы? — Рьят старательно вглядывался в огонь и ворочал подобранной палкой поленья.

— А за доброту твою. Что на кобыле меня таскаешь, — ведьма так и впилась взглядом в разгладившийся лоб головореза. — Поди, погоня измотала, силенок поубавила.

— А что ж сама не пьешь? Шагала бы вровень с остальными…

— Да пью-пью… Уже, почитай, весен пятьдесят как пью. А не то давно б уже в труху рассыпалась, — хихикнула Юга и присела рядышком. Рьят напрягся.

— И сколько ж тебе годков?

— Разве ж такое у барышень спрашивают? — игриво проскрипела ведьма. Разбойник презрительно крякнул. — Но тебе, так и быть, отвечу. Прошлой зимой век привечала.

— Век? — он придирчиво оглядел лик Юги. — Да ни в жизнь не поверю!

— А сколько дашь? — почти пропела ведьма, накручивая на узловатый палец седую прядь. И куда только старушечьи нотки делись?

— Весен семьдесят пять, не болей, — усмехнулся Рьят и сделал глоток. Потом еще… Чай слегка горчил, но приятно согревал желудок.

— Шалун, — кряжистая морщинистая рука накрыла широкую мозолистую ладонь.

Налетчик допил до конца, какое-то время вглядывался в пустое дно сосуда и пытался понять, когда же успел взять подношение ведьмы. Впрочем, не все ли равно, если он уже сейчас чувствует прибавление силы в каждой мышце. Рьят поднял голову и снова поглядел на ведьму, та улыбалась. И чего он ее так раньше боялся? Не такая она и страшная. Да и зубов куда больше, чем казалось прежде.

* * *

Когда проснулся Киряк и предложил замениться, подозрительно бодрый брат отказался. Бандюга покосился на близнеца да примостившуюся у его растоптанных сапог ведьму и только диву дался. Хотя кто его ведает, авось Юга какие байки травила? Наверняка ведь за прожитые годы немалого насмотрелась. Но каково же было изумление Киряка, когда перед рассветом он обнаружил Рьята, спящего в обнимку со старой рухлядью. А еще страннее оказалось, что по пробуждении, брат совершенно не реагировал ни на насмешливые взгляды, ни на подначки подельников. Он вообще стал вести себя необычно. Страхолюдину ведьму только барышней кликал, да то ей травинку подносил, то листик, на который она указывала, подымал. Тьфу! Будто пес дворовый. И это тот, кто лишь на молоденьких прелестниц зарился. А старостиху в спаленном селе, коей навряд ли болей тридцати пяти стукнуло, трухлявым пнем обозвал.

— Никак опоила его, ведьма черная, — шепнул на ухо Серпутий, который на часок отпустил отдохнуть Рьята, — как пить дать, опоила, уж ты мне поверь. Я весь час за ними наблюдал.

«Нет, так не пойдет. Найдутся средства и против ведьминого зелья», — помыслил Киряк, с отвращением разглядывавший, как брат касается пальцем бородавки на кончике носа Юги.

Лисица разорвал идиллию, приказав ведьме выяснить, куда подалась девка. Пока старуха кружилась в диких плясках да чертила затейливые фигуры на земле, Рьят не сводил с нее расширенных зрачков. А Киряк лишний раз убедился в правоте бывалого Серпутия.

— Тут недалече совсем, — проскрипела Юга, смахнув пот со лба.

Главарь без промедления отдал приказ сниматься с места и трогаться в путь. Раздраженные и голодные разбойники на ходу пытались перекусить, недовольно бормоча что-то под нос. И только Рьят с блаженным выражением лица усадил «барышню» на кобылу и поторопил остальных. А когда лес отказался пускать лошадь, преградив путь непролазным валежником, он нежно снял ведьму с седла и дальше понес на руках. Киряк, стиснув рукоять меча, снова подумал, что, кровь из носу, спасать братца надобно. Да поскорее.

* * *

Шебуршание над головой резко прогнало сон. Немира села и некоторое время пыталась понять, где находится. Обвела взглядом пустой сарай. Солнечные лучи пробивались сквозь щели в стенах и тонкими спицами резали пространство. С балок свисали многочисленные пучки и веники из сухих трав. Пол густо устилало сено. Интересно, зачем его столько, коли хозяин ни лошади, ни коровы не держит? Разве что какого оленя али лося прикармливает.

Внезапно ее внимание привлекло странное повсеместное движение потолка. Что за колдовство? Когда же Немира разобралась, в чем дело, то подхватила свои пожитки и с криком вылетела вон. Кому ж понравится, когда над головой ютятся сотни крылатых кровопийц?

— Не ори, — одернул ведьмарь.

— Там летучие мыши, — стушевалась она.

— Не змеи же.

В утреннем свете ведьмарь выглядел совсем иначе, нежели ночью. Облаченный в свежие одежи, с мечом на поясе, чистыми каштановыми волосами, перетянутыми плетеным обручем, — совсем такой, каким Немира его помнила. Разве что без бороды. Ну и хорошо, уж сильно та его старила. А теперь он и не так чтобы намного старше ее самой казался. Разве ж лет десять-двенадцать такая уж великая разница? Поганцу Трувару вон уже за сорок, а он все себя юнцом мнит.

Ведьмарь метался то в избу, то из нее. Что-то собирал, что-то прикапывал. Растягивал невидимые нити, нашептывал, рубил, резал. На миг замер, поднял голову, принюхался. Буркнул:

— Близко.

И продолжил странные действа с утроенной скоростью.

— Что ты делаешь? — полюбопытствовала гостья, переминаясь с ноги на ногу.

— Собираюсь, — отрезал хозяин и подошел к сараю. Раскрыл настежь дверь и не то зачирикал, не то засвистел. Немира едва удержалась от желания припасть к земле, когда полчище летучих мышей черным облаком устремилось в лес. Тело невольно передернуло. Надо же, а она с ними целую ночь провела. Не то чтобы боялась, но в таком массовом и длительном соседстве коротать время еще не приходилось. И пусть бы больше не довелось.

— Отойди, — бросил ведьмарь и указал пальцем на огромного деда^[7]. На миг Немира встретилась с мужчиной взглядом и облегченно отметила, что темные очи и бледный лик ничем примечательным не выделялись. Ни ряби, ни вертикальных зрачков. Интересно, что же с ним было?

Пока Немира устраивалась подле валуна, хозяин снова зашел в избу и, проведя там какое-то время, вернулся с сумкой в руке, мечом на поясе и вороном на плече. Опустив кожаный мешок наземь, он пересадил птицу на ладонь и долго вглядывался в ее черный глаз. Затем снял тряпицу с крыла и внимательно осмотрел.

— Почти зажило. Попробуешь?

Ворон каркнул в ответ, и ведьмарь резко подкинул его. Птица устремилась в небо, сделала пару кругов и вернулась на плечо. Мужская ладонь погладила черные перья:

— Придется расстаться. Надобно, чтоб ты проследил, где они. Потом меня сыщешь.

Птица снова каркнула, взметнулась ввысь и скрылась из виду. Ведьмарь же угрюмо обвел взглядом подворье, сарай да хату, точно вспоминая, все ли взял. Затем сам себе кивнул, перекинул через плечо сумку и устремился в чащу. На миг остановился, подобрал что-то с земли и продолжил путь. Немира наблюдала, как высокие кожаные сапоги мнут желто-бурую траву, и не могла поверить, что ведьмарь так просто оставляет ее одну пред страшным ликом опасности и неизвестности. А мамка еще говорила, что он только с виду такой нелюдимый. И дедушка лесун… Ох, как же они ошибались! Губы предательски задрожали.

Высокая статная фигура в черном остановилась у широкого морщинистого ствола.

— Чего ждешь? — не оборачиваясь, спросил ведьмарь.

— Ничего.

— Ну так догоняй.

— Да, — растерялась от внезапной радости Немира и бросилась следом.

Путники шли молча. Единственной задачей, с которой Немира сейчас старалась справиться в первую очередь — не отстать. Попробуй успеть, когда один шаг ведьмаря равняется ее двум. Хорошо хоть, узелок пустой, а то с поклажей наверняка бы уже сдалась. Правда, с другой стороны, была бы тряпица полна коровьего хлеба да орехов, то опустошить бы ее трудности не составило. Есть-то хочется, а вокруг, как назло, ничего подходящего. Хотя что можно сыскать в жухлой траве да в прелой листве? А ведьмарь вон как бодро вышагивает, ни меч, ни сумка не тяготят. Видать, вдоволь с утра подкрепился.

Желудок уже в которой раз напомнил о себе протяжным плачем. Провожатый обернулся и вгляделся в пунцовый лик Немиры, которая внезапно заинтересовалась фиолетовой поганкой, но, так ничего и не сказав, продолжил путь. Причем много быстрее, чем доселе. Девица поспешила следом, все еще не теряя попыток выискать что-нибудь годящееся для перекуса. Скоро меж стволов замелькало болото. Ведьмарь знаком велел затаиться в ельнике, а сам подошел ближе к черной топи. Немира осторожно выглянула из укрытия, стараясь оставаться неприметной.

Провожатый обнажил клинок и стал приближаться к смрадной жиже. Каждый его шаг, каждое движение вдруг приобрели первобытную, животную грацию — так рысь подбирается к своей жертве. Когда до склизкой лужи осталось не больше пары локтей, он что-то пробулькал, точно кого-то покликал. Странный звук походил на тот, что издавала болотная русалка. Снова булькнул. И еще раз. Внезапно его тело напряглось еще сильнее. Болото шевельнулось, выдавив из себя небольшой холм, на который был направлен меч.

— Здравствуй, — послышался знакомый голос.

«Русалка!» — догадалась Немира и невольно скривилась — при свете дня одноглазая болотная красотулька выглядела куда омерзительнее.

— И тебе не хворать, — опустил клинок ведьмарь, не ослабив хватки на рукояти.

— Зачем пожаловал? — подгнивший зеленоватый палец игриво накручивал длинный локон из водорослей непонятного цвета.

— Да вот, тебя проведать пришел.

— Неужто надумал-таки ко мне присоединиться? — лукаво хлопнула единственным глазом русалка и приподнялась выше — от вида полуразложившейся груди Немиру едва не стошнило.

— Дозволь мне еще поразмыслить, — отозвался гость.

— Что ж, раздумывай. Только гляди не прогадай, у меня тут уже новый ухажер сыскался, — похвасталась русалка.

— Я и не сомневался, что твоя красота способна сражать наповал.

От подобной лести Немира не сдержалась и хихикнула, слишком поздно прикрыв ладонью рот.

— Кто это там у тебя? — насторожилась болотная девка, погружаясь в жижу.

— Погодь! — окликнул прелестницу ведьмарь, бросив злобный взгляд на ельник. Но от русалки на поверхности черной топи остался только едва приметный холмик-макушка.

— Я это, подруженька! — подбежала к трясине Немира.

— А-а-а, — вяло протянула нечисть, снова вынырнув из мерзкой лужи. — Жива, стало быть. То-то багник до сих пор негодует.

Ведьмарь непонимающе глянул на Немиру, но тут же отвел взгляд обратно — к единственному глазу болотницы, который, в свою очередь, презрительно рассматривал выскочившую из укрытия девицу.

— Надеюсь, ты не забыла о нашем уговоре?

— Что ты! — Немира изобразила искреннее оскорбление. — Как можно? Всем расскажу!

— Смотри мне, — глаз недобро блеснул.

— А с ухажером познакомишь? — спросил ведьмарь, косо поглядывая на Немиру.

— Ладно, — снизошла до людишек нечисть и пропала из виду.

— Зачем он тебе? — прошептала Немира. Вместо ответа спутник злобно накинулся на нее:

— Чего ты выперлась? Неужто я непонятно объяснил?

— Я помочь хотела, — обиженно прошипела Немира. Вот же! Хотела как лучше, а он еще виноватой делает.

— Че надо? — булькнул синюшный мертвяк, перепачканный тиной.

— Хорош, — сделал вывод ведьмарь.

— Свеженький, — потерла гниющие ладони русалка, на каждой из которых Немира недосчиталась по паре пальцев.

— Ты откуда взялся? — спросил ведьмарь, внимательно изучая длинного, точно жердь, новичка, вальяжно развалившегося поверх жижи.

— Оттуда, — огрызнулся синюшный поклонник и горделиво отвернулся от любопытных глаз.

— Его вчера багник сожрал, на том краю трясины, — ответила за воздыхателя русалка. — Эх, жаль, что только одного. Я вообще худых не очень-то люблю. Вот среди уцелевших были мужички куда крепче. Совсем как ты, а то и лучше. Ладные бы из них мужья вышли.

— И скольких мужей ты недополучила? — полюбопытствовал ведьмарь.

— Семь, кажется, — пожала разложившимися плечами девка. — Да подружку-ведьму.

— Ведьму? — нахмурился спутник Немиры. Но русалка вместо ответа поглубже вдохнула и предложила гостям насладиться чудесным ароматом.

Дальше беседа не сложилась — и скоро болотная пара скрылась из виду, не удосужившись попрощаться.

Немира углядела у края топи немного красницы и присела, чтобы собрать. Но ведьмарь схватил ее за шкирку и потащил в лес.

— Пусти! — безуспешно пыталась отбиться она. Однако крепкая ладонь разжалась, только когда ельник более-менее надежно спрятал обоих путников от обитателей топи.

— Совсем сдурела? — процедил сквозь зубы ведьмарь.

— Что я такого сделала? Есть захотела!

— Тихо, — злобно шикнул мужчина и оглянулся на топь. Та хранила показное молчание.

— Не думала, что ведьмарь нечисти боится, — пренебрежительно подытожила Немира. Но спутник в ответ только закатил очи и вернул меч в ножны.

— Пошли, — потребовал он и устремился в чащу. Немира со вздохом глянула на нетронутые ягоды и поспешила за проводником. Толстошкурый медведь, неужели он не понимает, что от такого темпа да от голода она скоро замертво упадет?

Немира пыталась сыскать коровий хлеб. Но каждый раз примеченный под ворохом листьев холмик, оказывался камнем али вовсе кротовьей горкой. Да, без нюха, как у Рыжика, тут не обойтись.

Скоро они вышли на небольшую полянку. Ведьмарь остановился, припал к земле и какое-то время прислушивался. Затем поднялся и опустил свою ношу наземь.

— Садись, — указал он на мшистый пень и развязал тесьму на сумке. Немира послушно опустилась на лесной трон, не отводя взгляда от мужской ладони, что уже протягивала ей кусок вяленого мяса. — Ешь. Да поскорее.

Немира жадно впилась зубками в угощение, одновременно наслаждаясь вкусом и раздумывая, что ведьмарь мог бы раньше поделиться снедью.

— Всадники. Кто они такие, ведаешь? — спросил он, расправляясь со своей частью.

— Нет, — помотала головой Немира и, уколовшись взглядом о суровое выражение лика, снова сосредоточилась на еде. — Вкусно, только солено очень.

— Без соли оно бы испортилось, — скупо растолковал ведьмарь и сунул ей в руки флягу.

— Мы так никогда мясо не готовили, — призналась Немира, сделав глоток. Вода.

— А как? — сухо спросил мужчина.

— Ну, тушили, жарили, варили…

— Стало быть, стряпать умеешь, — сделал вывод спутник.

— Умею, — без напускной скромности подтвердила Немира. Из груди вырвался тяжкий вздох. — Моя мамка на селе лучше всех готовила. И меня научила.

— А что еще умеешь?

Внезапно она поняла, к чему эти расспросы. Конечно, Немира никогда не думала о том, чтобы ведьмарю прислуживать. Да только выбора Макошь не оставила. И если хочешь выжить, то придется цепляться за каждую протянутую соломинку. И она уцепится. Расстарается. Так свои таланты да умения представит, что у него челюсть отпадет!

— Прясть умею, шить, прибираться. За скотиной пригляжу, за больным, стариком, дитятей…

— Ладно, — резко оборвал ее ведьмарь. — Доела? Пошли. Некогда тут рассиживаться.

— А куда пойдем-то?

— В Кревин. — Тесьма на сумке снова свилась в хитрый узел.

— Зачем это? — насторожилась Немира. Однажды она гостила в Кревине. Большой, тесный, смрадный. Дом на дом лезет, да так, что неба лазурного не видать, лучик солнечный не пробьется. Народ злой, неприветливый. А если ты человек простой, не зажиточный, то все пропало. Догола разденут, с дерьмом на дороге смешают и не оглянутся. Из таких мест всякие грабители да душегубы и выходят.

— Там легче тебя пристроить.

— Пристроить? — В ушах зазвенело. Мир снова уходил из-под ног. — Но я не хочу в город. Дозволь я стану твоей помощницей. Буду во всем подсоблять. А если скажешь, то… — Немира вдохнула-выдохнула, готовясь решиться на крайнее… — то даже за крылатыми кровососами пригляжу. За домом твоим ухаживать так буду, что…

— Нет больше дома, — признался ведьмарь, но на свой лик не допустил ни одной эмоции. Только на мгновение на дне темных очей показалось сожаление.

— Откуда знаешь? — почему-то голос вдруг сбился на шепот.

— Знаю, — одно короткое слово, без разъяснений и подробностей, но было произнесено так, что Немира ни на каплю не усомнилась в его правдивости и почувствовала себя виноватой. Ведь по ее следу шли душегубы. Она их к подворью ведьмаря привела.

— Но как же ты теперь… — в горле пересохло — и шепот прозвучал надтреснуто, — без дома?

— Мой дом — свобода. То было лишь временное пристанище. А теперь пошли.

* * *

Налетчики настороженно наблюдали, как чадит хата. Немало в своей жизни каждый из них пожег изб да сараев, даже самый юный из них, Казлейка. Но такое случилось впервые. Где это видано, чтобы огня совсем не было видно, а дым валил столбом? Да не черный, не серый и даже не белый. Алый! Точно кровью напиталась ведьмарская хата. От такого дива даже самые бывалые чувствовали себя неуютно. А Серпутий так и вовсе решился предложить Лисице, нет, конечно, не оставить погони, но не так рьяно гнаться. Все ж день, когда колдовское отродье покинет девку, непременно наступит. И тогда…

— Пошел вон! — не то прокричал, не то прорычал главарь — и подельник молча отступил.

Да что им объяснять? Разве поймут эти скудоумные, что не в силах он сбавить темпа, даже если сам этого захочет. Не может он отступиться — каждый миг поганая метка не дает покоя и жжет руку, точно раскаленным железом. Да только и к обычной боли человек привыкает. А к этой никак. Иногда ощущения стихают, но, видать, только для того, чтоб навалиться с новой силой, и мучить, и мучить, не давая запамятовать о цели.

А еще сны… Сны, в которых он каждый раз почти хватает край платья, но в кулаке оказывается только воздух…

— Ведьма! — позвал главарь.

Довольная старуха все это время под защитой Рьята перебирала позаимствованное в доме ведьмаря добро. Но лишь заслышав клик, бодренько сгребла награбленное в мешок и, сунув охранителю, подскочила к Лисице.

— Куда они направились?

— Сейчас, сейчас, мой господин. Сейчас все прознаем.

С проворством молодухи Юга подбежала к каменному деду и раскинула руны. Долго вчитывалась в знаки судьбы, что-то бормотала. Рьят с благоговением на лике наблюдал за своей «барышней».

— А что это с твоим братцем? — шепотом спросил у Киряка Серпутий.

— Об чем ты? — не понял тот, разглядывая близнеца.

— Точно посветлел.

— Помылся? — предположил Казлейка.

— Что-то не припомню, чтоб мы в бане были, — нахмурился Киряк.

— Выгорел? — выдал еще одну догадку юный разбойник.

Киряк отмахнулся и подошел ближе, пытаясь уразуметь, что же сталось с Рьятом.

— Ну? — нетерпеливо спросил Серпутий, когда тот вернулся.

— Это седина.

— Седина? — ахнул Казлейка.

— Еще вчера ее не было, я точно помню, — уверенно сказал Серпутий.

— И я помню, — мрачно подытожил Киряк.

— Неужто? — переспросил Серпутий, поймав его взгляд.

— Что? Что неужто? — с тревогой спросил Казлейка.

— Что-что, — тихо пояснил самый старший из разбойников, — Юга это, силу из Рьята тянет.

Малец сглотнул.

— Ничего, поди, и ведьмы смертны, — буркнул Киряк и, поглаживая рукоять верного меча, уперся злобным взглядом в Югу, но внезапно отпрянул. Сальные и явно потемневшие космы спали с морщинистого лика, обнажив колючий взгляд и нехорошую улыбку на едва уловимое мгновение.

— Эй, Рьят, — негромко отозвал в сторонку брата Киряк, воспользовавшись отлучкой ведьмы в транс. Близнец обернулся и с блаженным, как у юродивого, выражением лика подошел к близнецу.

— Чего надобно?

— А чего это ты все вокруг Юги ошиваешься?

— Так Лисица ж велел, кто последний, тот за нее и отвечает.

— Тот ее в седло берет, — поправил Киряк, — а коней мы давно оставили.

— Ну, кто-то ж должен ей подсобить. Женщины — они нас слабее.

— И давно ты старую каргу перестал ведьмой звать?

Вместо ответа Рьят огромной лапищей ухватил могучую шею брата и уперся лоб в лоб. Желтоватые белки от злобы налились кровью. Киряк попытался отшатнуться, да не вышло — мертвая хватка прочно удерживала, не дозволяя даже дернуться. И это притом, что Рьят всегда уступал близнецу в силе.

— Еще раз так о ней скажешь, придушу, — для пущего убеждения пальцы больно впились в мышцы шеи.

— Совсем сбрендил, если родного брата на эту выдр… ведьму променял.

— Не трожь! — взвизгнула, точно плохо смазанные петли двери, старуха.

Близнецы одновременно обернулись. Один из подельников почти с головой залез в мешок Юги. Охранитель уже оставил в покое шею брата и даже успел навести стрелу на подлого предателя. Но лук так и не выстрелил. Неудачливого грабителя что-то отбросило к лесу. Из мешка полез густой едкий дым. Он застилал очи, забивал нос и легкие. Лиходеи закашлялись. Кто-то закричал так, будто его рвали на части.

— Закройте глаза! Не шевелитесь! — велела ведьма.

Что-то зашипело.

Лисица замер у ствола сосны. Он чувствовал, как что-то гигантское мечется по поляне, будто выбирая жертву. От незримого чудовища волнами исходила опасность, но не такая, какую излучает умный и умелый соперник, а иного рода. Это было нечто потустороннее, словно из самого Навья, способное лишь одним видом лишить разума.

— Смельчаки! — издевательски объявила ведьма и разразилась мерзким смехом. — Поднимайтесь, пока не обтяжкались! Воины…

К скрипучему хихиканью добавился гогот Лисицы и похрюкивание Рьята. Хвосты тумана стремительно таяли. Киряк поднял голову и уже открыл рот для хохота, но углядел разорванного на части подельника — веселье как рукой сняло.

— Это кто ж его так? — тихонько полюбопытствовал Казлейка, боязливо оглядываясь по сторонам.

— Змей, — с сожалением выдохнула Юга.

— Откуда он взялся? — спросил Серпутий.

— Оттуда, — указала ведьма на все еще чадившую алым хату ведьмаря. — Я ж предупреждала, чтоб в сумку не лазили. Будет наука!

— А куда он делся?

— Уполз.

Казлейку передернуло — и это вызвало новый взрыв скрипучего смеха. Меж тем Киряк, Плешивый и Серпутий внимательно разглядывали клочья плоти.

— Кажется, это щека, — указал пальцем на ошметок Казлейка.

— А кровь где? — насторожился самый старший из всех подельников.

— А нетути! — хихикнула Юга и заглянула в свой мешок. — Эх, такое яйцо, стервец, загубил, — посетовала ведьма.

— Так куда девка направилась? — осведомился Лисица, безразлично разглядывая разбросанные обескровленные куски.

— Туда, — махнула на лес Юга.

— Тогда пошли, некогда тут рассиживаться.

— Мы что ж, даже его не прикопаем? — нахмурился Киряк.

— Хочешь захоронить? — Испытующе уставились на рыжего верзилу раскосые желтые очи. Серпутий, Плешивый и Казлейка только и поспевали переводить взгляды с главаря на Киряка и обратно.

Киряк обвел взором зловещую поляну, дымящую алым избу, вдруг смолкший лес, где укрылся чудовищный полоз…

— Не-а.

— Тогда вперед! — рявкнул главарь и устремился по следу девки. Соратники подхватились и поспешили за Лисицей. Юга в последний раз глянула на избу ведьмаря, любовно погладила мешок и, прикрываемая с тылу Рьятом, направилась за остальными.

Ворон, примостившийся на ветке, еще какое-то время не сводил с дымящей избы блестящего глаза, будто прощался. А затем, громко каркнув, распрямил крылья, одно из которых оказалось чуть примятым, и затерялся меж сосновых верхушек.

Примечания

6

Варгин — кошачий король, имел огромные размеры и блестящую черную шерсть.

7

Дед — огромный валун, священный камень.