Папа для озорных апельсинок

Кара Мель (2024)

— Почему не сказала, что родила от меня? — взгляд бывшего горит. — Ты отправил меня на аборт, — шиплю зло. — Не припоминаешь? — Но не избавилась! — заводится он. — У меня есть дочки! Я их отец, — отрезает. — И что? — с вызовом смотрю на него. — Это мои дочери! Не твои! Ты потерял право называться отцом, когда от них отказался. — Мамочка, — Соня дергает меня за рукав. — Это кто? — Мам, — вторит ей Маня. — Этот дядя наш папа? Бывший бросил меня, как только узнал о беременности. Отправил на аборт. Даже денег дать не поленился! Но я не смогла отказаться от своих дочерей, родила. И вот, спустя почти шесть лет, мой бывший вернулся.

Глава 7. Вова

— Анька, блин, ты нормальная вообще?! — моментально накидываюсь на нее.

У меня перед глазами красной пеленой стоит ярость. Я с трудом соображаю. Злость перекрывает разум, и с этим уже ничего не поделать.

От переизбытка адреналина в крови меня аж трясет. Стоит только представить, что могло произойти, будь у меня реакция чуть медленнее или менее маневренный автомобиль, либо машина на встречке…

По позвоночнику выступает холодный пот. Мне становится по истине стремно.

Дважды за вечер я едва не налетел на пешеходов, был вынужден применить экстренное торможение и каким-то образом умудрился никого и ничего не повредить.

Это, блин, самое настоящее чудо.

Но тем не менее сейчас я просто нереально зол! И не только из-за едва не испорченного здоровья своей бывшей.

По сравнению с тем, что она скрыла от меня дочерей, попадание под колеса моего авто кажется сущим пустяком. Вот серьезно.

Она ведь никуда не попала.

А о том, что из-за этой дурынды мне пришлось забить на всех и вся и выкручивать руль, никто не подумал. Как и о том, что в другой стороне вполне могла стоять чья-нибудь тачка, а еще могли идти другие пешеходы.

Во дворе, хрен с ним, моя вина тоже есть. Признаю.

Но сейчас!

Сейчас я взбешен.

Дико просто!

Ласточкина меня сегодня добить решила? Сначала я едва не сбил собственную дочь, теперь Аньку саму.

Идиотка!

Хватаю ее за локоть и оттаскиваю на тротуар. Нечего устраивать разборки посреди проезжей части.

Вокруг нас такая темень, что хоть глаз коли. Нифига не замечаешь.

С трудом умудряюсь рассмотреть, что тротуар не пустой. Там стоят и во все глаза на нас смотрят две перепуганные девчушки.

Мои дочки…

— Отпусти нашу маму! — требует одна.

— Я тебя сейчас снежками закидаю! — угрожает вторая.

Бросаю на смелую малышку беглый взгляд и замечаю в ее руках массивную ледышку. Если прилетит, то мало не покажется. Даже с учетом того, что ее кинула кроха.

— Нечего на нашу маму кричать! — добавляет первая.

Девчушки сейчас очень сильно напоминают маленьких нахохлившихся бойких воробьев, которые готовы броситься на противника. Они понимают, что проиграют, но не могут устоять. Маму защищают.

Отважные девчонки. Прям все в меня.

Ну, Анька, ты у меня за молчание о них еще получишь!

— Отпусти! — шипит Ласточкина и дергает свою руку. Вырывается, делает шаг в сторону, но не успевает нормально ступить, как ее нога соскальзывает с ледышки, и Аня теряет равновесие. Снова.

Резко нагибаюсь вперед, хватаю ее и прижимаю к груди, где в бешеном ритме бьется сердце.

— Угомонись, — рычу сквозь крепко сжатые зубы.

Ни одна баба не в состоянии вывести меня из себя. Ни одна, блин!

Кроме Ани.

Ласточкиной даже не приходится особо напрягаться, чтобы в моей груди разгорелся пожар. Порой ей достаточно было одного-единственного слова.

И если раньше нас обоих спасала постель, то теперь…

Теперь мне дико хочется схватить ее за плечи, хорошенько встряхнуть и заставить, наконец, уже понять, что она не кошка и у нее не семь жизней.

— Тебя не учили смотреть по сторонам? Ты вообще соображаешь, что я мог тебя не заметить? — не скрывая эмоций, высказываю свои чувства.

— Потому что следить за дорогой нужно, а не строчить сообщение своей очередной бабе! — шипит. Ее взгляд пылает.

— Если бы я сообщение строчил, — говорю, резко понизив голос. — То тебя бы уже не было в живых, — отрезаю.

Подхожу к машине, открываю пассажирскую дверь.

— Залезайте, давайте, — даю команду.

Девочки вопросительно смотрят на мать, та стоит и молчит. Она в шоке.

Ох, ну за что мне досталась именно она? Неужели судьба не могла послать кого-то другого?

— Аня, — произношу с нажимом. Впиваюсь взглядом в нее. — Очнись, — говорю. — Бери дочерей и быстро в машину.

Ласточкина вдруг оживает, хватает детей и гневно сверкает глазами.

— Никуда мы с тобой не поедем! — отвечает, не скрывая злость.

Собирается развернуться и отправиться на остановку. Дурында!

Время уже позднее, автобусов нет, а на улице непогода только усиливается.

— Слушай, если тебе на себя плевать, то ты хоть о детях подумай, — намеренно давлю на слабое место.

Я Аньку знаю очень хорошо, она никогда не поставит себя на первое место, если рядом будет кто-то, кого она очень сильно любит.

— Девочки, в машине тепло, — применяю запрещенный прием. — Вы не замерзли еще? Не хотите погреться?

Стою. Жду.

Сердце грохочет в груди.

Ну же, давайте… Соглашайтесь!

— Мамочка, можно нас дядя домой отвезет? — тихонько спрашивает Аню та самая кроха, которая хотела закидать меня ледяными снежками.

— Мне холодно, — говорит вторая. — Ручки замерзли.

— Автобуса нет, — киваю на пустую дорогу.

С того места, где мы стоим, открывается отличный вид на город, и при желании вполне можно рассмотреть едущий общественный транспорт за две-три остановки.

Ласточкина бросает на меня предупредительный взгляд. Он полон ненависти и она своих чувств по отношению ко мне не скрывает.

— Давай я до дома вас довезу, — опять предлагаю.

Молчит.

Мимо проезжает авто. Оно окидывает каждого из нас светом фар и вдруг я замечаю, что Ласточкина с головы до ног промокла.

Решение приходит само. Моментально.

— Так, девочки, — подхожу к своим дочерям и беру их за руки. — Давайте, бегите в машину, — даю им команду.

— Не смей! — шипит Аня.

Но девчушки уже усаживаются на заднее пассажирское и захлопывают за собой дверь. Видимо, действительно, замерзли малышки.

— А то, что? — ухмыляюсь недобро. — Покусаешь?

Смотрю на Ласточкину, вопросительно выгнув бровь, тащусь от бури эмоций, что бушует в ее глазах, а затем делаю самое безрассудное, на что только способен.

Подхватываю Аню на руки, поднимаю, перекидываю через плечо и несу свою кричащую и дерущуюся ношу к автомобилю.