Зов ветра

Ирина Юльевна Енц, 2022

Марте и в голову не могло прийти, что поездка на курсы повышения квалификации вместе с другом и коллегой по работе Пашкой, в небольшой город на берегу Балтийского моря, может обернуться такими неприятностями и приключениями. А начиналось все очень обыденно. Подумаешь, попались странные попутчики. Потом, уже на месте, случайно забрели в не совсем обычный и загадочный музей, с не менее загадочным директором, профессором исторических наук Авдеевой Флорой Зигмундовной. И с этих, казалось бы, простых поступков и закрутится удивительная, захватывающая и страшная история. Таинственные замки и подвалы, в которых скрываются тайны со времен Великой Отечественной Войны. И, кто бы мог себе вообразить, что необычные попутчики и окажутся главными злодеями. И Марта с друзьями окажется в самом эпицентре этих таинственных и зловещих событий.

Глава 4

Город перед нами предстал, словно пожилая дама, с мудрыми глазами, спокойная, уверенная в себе и прожитых годах, полная достоинства и неторопливой рассудительности. Аллеи с огромными старыми липами и кленами, с чуть пожелтевшей на солнце листвой, журчанием маленьких фонтанчиков в небольших скверах, цветущими клумбами астр, которые своей пестротой и яркостью будто намекали, что это последний всплеск красок уходящего лета. Это был еще не тот старый город, башни которого мы видели издалека, а как бы, его предместье. Здания здесь напоминали поживших людей, которые были внуками тому, другому, древнему городу, что незыблемо стоял не одно столетие в самом центре, ощетинившись своими шпилями и башнями, огороженному толстыми стенами из тяжелого серого камня, покрытого мхами и лишайниками у самого своего основания, которые повидали на своем веку немало осад, впитывая в свои стены кровь и боль, как губка впитывает влагу. А теперь город, как старый рыцарь, уставший от боев и сражений, с покорной мудростью в глазах, взирал на своих многочисленных потомков, сокрушаясь об их забывчивости и нежелании чтить его подвиги.

Очарованная городом, я не сразу начала ворчать на Пашку за его неуместные выступления в поезде.

— Скажи на милость, что это на тебя нашло, там, в поезде? С какого такого перепуга, ты каждому встречному-поперечному начинаешь рассказывать о месте нашей работы? Ты что, давно не стоял в кабинете первого отдела? Да, и без этого, забыл плакат у нас в отделе? «Болтун — находка для шпиона!»

Пашка, пряча глаза стал мямлить:

— Да, понимаешь… Сам не знаю, как такое вышло. Ты же знаешь, я обычно не болтливый. А тут…

Мне стало жалко друга, и я, успокаивающе проговорила:

— Конечно, знаю, Паш. Потому и спрашиваю.

Пашка вдруг остановился и посмотрел на меня слегка испуганно из-под своих очков, заговорив, почему-то шепотом:

— Марта, ты себе не представляешь… Как только этот, Аристарх Евгеньевич на меня глянул, я прямо забыл обо всем. Кто я, что я. Хотелось только отвечать и отвечать на его вопросы, повиливая хвостом, в ожидании хозяйской ласки. — Я с легким недоумением смотрела на друга. Пашка тяжело вздохнул, понимая сам, как неубедительно звучат его слова. Потом, посмотрел с надеждой на меня. — А у тебя так не было? Ты ничего не почувствовала?

Я задумчиво смотрела куда-то себе под ноги, воскрешая в памяти свои ощущения, совершенно забыв, что Пашка все продолжает пялиться на меня в ожидании ответа. Так и не дождавшись ничего внятного с моей стороны, он тронул меня за руку.

— Мартышка, ты чего? — Сразу поясню. Мартышкой мог меня называть только Пашка, и никто другой.

Я, будто очнувшись, рассеянно ответила:

— Ничего, Паш, все нормально. Нет, я не почувствовала. Просто, не хотелось бы вновь встретиться с этими товарищами. — Потом, хлопнув друга по плечу, так, что он чуть не свалился на булыжную мостовую, нарочито бодро проговорила. — Ладно… Проехали. Только ты, в следующий раз, как захочешь выступить с сольным номером, начни считать до десяти и обратно. Помогает сфокусировать мысль, а за одно, отвлекает от болтовни.

Пашка, поняв, что я на него не собираюсь сердиться, или читать лекции, обрадованно закивал головой, и с энтузиазмом зашагал дальше, с проснувшимся интересом, крутя головой по сторонам.

Институт, действительно, оказался в двух кварталах от нашего нового жилища. Рабочий день подходил к концу, и в его прохладных коридорах было пусто и гулко, как в покинутой пещере горного тролля, которые, судя по легендам, должны были водиться в этих краях в изобилии. В здании царила тишина. Мы потыкались по нескольким дверям, которые все оказались запертыми. Но, все-таки, в конце концов, обнаружили присутствие людей в кабинете секретариата. Нас встретила молодая женщина с короткой стрижкой «под мальчика» и в очках на легкомысленно-вздернутом носу. Мы предъявили свои документы, после чего, секретарь сделала запись в журнале, поставила штамп прибытия в командировочных документах и вручила нам расписание лекций.

С чувством выполненного долга мы вышли на улицу.

— Ну, куда пойдем? — радостно спросил мой друг, как будто, после завершения тяжкого и утомительного труда.

Я пожала плечами.

— Прогуляемся еще чуток где-нибудь поблизости, заскочим в продуктовый магазин. Надо заботиться о хлебе насущном. А после отправимся домой, и приготовим ужин. Думаю, на сегодня будет достаточно.

Пашка настороженно посмотрел на меня, и проговорил с легким испугом.

— Марта, ты хочешь сказать, что мы САМИ будем готовить ужин?

Надо было пояснить, что Пашка до сих пор жил с мамой, и, подозреваю, приготовлением пищи никогда не занимался.

Я только усмехнулась.

— Паша, привыкай ко взрослой жизни! Учись самостоятельности, друг! И все у тебя будет хорошо! И потом, я не собираюсь питаться по столовым, когда есть возможность приготовить свежую и вкусную еду дома. Но, ты не горюй. Приготовление пищи я тебе не доверю. Разве что, будешь на подсобных работах.

Пашка нерешительно улыбнулся, не зная, как относиться к моему заявлению, как к шутке или как к реальной перспективе. Я скорчила злобную физиономию, и его улыбка стала шире. Предполагаю, что он решил, будто я пошутила. Думаю, через несколько часов его будет ждать жестокое разочарование. Что поделаешь, так и получаются из маменькиных сынков настоящие мужчины.

Магазин мы нашли неподалеку и успешно затарились. Путь домой решили сократить. Уж очень кушать хотелось. Но, не учли архитектурной особенности города, и чуток заплутали. Вышли в какой-то маленький переулок, где оказались рядом с небольшим домом, выстроенном в готическом стиле из того же красного кирпича, из которого была построена вся эта часть города.

Крылечко, выложенное из серых, обточенных вручную камней, говоривших о солидном, я бы сказала, древнем возрасте здания, прикрывал кованный козырек. А рядом с дверью была прикручена табличка, на малиновом фоне золотыми буквами было выведено: «Исторический музей периода 20 века». Меня это сильно заинтересовало. Первый раз в жизни я видела музей, который был бы посвящен только определенному отрезку времени. Поднявшись на крыльцо, я потянула за ручку. Дверь была заперта. Пашка, стоя внизу, недовольно проворчал:

— Тут ниже часы работы написаны. Музей закрыт. Ты что, решила освоить все достопримечательности за один вечер? Кто-то ужин собирался готовить, между прочим…

Я была с другом согласна. На сегодня было достаточно путешествий и приключений. И мы бодро потрусили в сторону дома. Я мысленно сделала для себя заметку обязательно вернуться сюда в рабочие часы музея. Хозяйка нас встретила подозрительным взглядом, и, приблизившись, осторожно потянула носом воздух. Не знаю, что ей пришло в голову. Может, она решила, что мы запойные алкоголики? Но, увидев в Пашкиных руках два пакета со снедью, слегка расслабилась.

— Вы что же, и готовить сами собираетесь?

Я растянула губы в улыбке.

— Почему бы и нет?

Светка все еще недоверчиво посмотрела на нас, пробурчала коротко: «Ну-ну…», и удалилась в свою комнату. Часа через полтора, когда запах тушеного мяса с овощами стал заполнять собой квартиру, ее дверь приоткрылась, и оттуда показалась Светкина голова. Но выглядела она совсем не так, как в обед, когда мы только явились сюда. Волосы были аккуратно заколоты, легкий макияж, вместо старого домашнего халата, вполне приличный спортивный костюм. И я с удивлением заметила, что хозяйка была не на много старше нас, Ну, может всего-то года на два, на три. Да и внешность была… не скажу, что писанная красавица, но вполне миленькая. И уж теперь-то, у меня бы язык не повернулся назвать ее теткой.

Все было готово, и мы уселись ужинать. Конечно, пригласили и Светку. За ужином она нам поведала, что квартира эта досталась ей по наследству от ее деда, который был искусствоведом, и всю жизнь прожил и проработал в этом городе. А сама Светка по причине больного сердца, закончила текстильный техникум, и сейчас выполняет кое-какую работу на дому, и сдает три комнаты из пяти, квартирантам, приезжающим в институт повышения квалификации. Ей так понравился ужин (хотя, я думаю, что не сам ужин, а то, что мы ее пригласили), что она, расчувствовавшись, извлекла из глубин старого резного буфета вишневого дерева, который, как мне показалось, был ровесником ее деда, если не прадеда, коробку конфет местной фабрики. А еще, сурово хмуря брови, велела обращаться с нею на ты.

— Мы ведь почти ровесники. Так чего вы мне «выкаете»?

Мы решили, что она права, тем более что, с ее возрастом кое-что прояснилось. Она была старше нас всего на полтора года, как я правильно предположила, увидев ее в нормальном человеческом виде. За чаем, я спросила у нее про музей, который так заинтересовал меня своей вывеской.

— Слушай, Свет, мы тут на музей наткнулись, совсем небольшой, рядом с домом. Странное ограничение временного периода меня очень заинтересовало. Может знаешь про него что?

Светка довольно хмыкнула, сделала глоток чая и многозначительно произнесла.

— Я, практически, в нем, в этом музее выросла. Дед там как раз и работал. Всю жизнь, можно сказать, посвятил этому. Там еще до сих пор работает его, так сказать, соратница и боевая подруга, Флора Зигмундовна. Своеобразная старушенция. Нордического, можно сказать, характера. Но… — Светка многозначительно подняла палец вверх, а мы замерли в ожидании ее дальнейшей речи. Наше внимание ей весьма польстило, и она старалась держать паузу, наращивая интерес к своим словам. И наконец, выдала. — Если вы ей понравитесь, она вам много чего интересного может рассказать. — И Светка нам лихо подмигнула.

Я посмотрела на Пашку.

— Ну, что, завтра после лекций зайдем?

Тот с готовностью кивнул. А Светка, запихнув в рот очередную конфетку, шумно запила ее чаем, и проговорила.

— Будет лучше, если я вас ей представлю. Бабулька придерживается светских условностей, потому как сама, из довольно древнего местного рода.

Мы согласно закивали головами. Я выразительно посмотрела на часы.

— Пора на боковую. Иначе, завтра на лекции опоздаем.

Пашка с готовностью поднялся, собираясь было смыться из кухни. А я сурово нахмурилась.

— Ты куда собрался, мил человек? А кто со стола будет убирать и посуду мыть?

Пашка загрустил, но уйти не посмел. Стал покорно стаскивать посуду к раковине, а хозяйка с любопытством посматривала на нас, пытаясь разобраться в сути наших отношений. По ее озадаченной физиономии, было понятно, что она ничегошеньки так и не поняла. А просвещать ее на этот счет я пока не стала. Как говорится, поживем — увидим. Вдвоем с другом мы быстро управились. Рассовав остатки еды в холодильник, который был «гостевой», и с чувством выполненного долга, отправились по своим комнатам.

Я долго не могла уснуть, ворочаясь, как и накануне, с бока на бок, и никак не могла понять причину своего беспокойства. То ли новая обстановка, то ли начало занятий, то ли предстоящая встреча со смотрительницей музея с экзотическим именем «Флора Зигмундовна».