Его бывшая жена. Последний шанс

Ирина Шайлина (2024)

Пять лет назад я сбежала от него беременная и поклялась — бывший муж никогда не узнает о нашей дочери. А теперь он рядом. Смотрит на меня бесстыжими, наглыми глазами. — Ты моя жена, — говорит Бессонов, медленно скользя по мне взглядом. — Бывшая, — выдыхаю я. — Старая любовь не ржавеет, — усмехается он, склоняется к моей шее, обжигая дыханием. — У нас семь дней детка, давай проведём их с удовольствием… Я должна быть рядом с ним неделю, изо дня в день — иначе я останусь без работы. А Бессонов решил развлечься со мной , ему плевать на мои чувства. Но он не знает, что я стала сильнее. А ещё он не знает, что у него есть дочь.

Глава 4. Тимофей

Я ожидал от неё бунта. Моя нежная Мира всегда была гордой. Я хотел сломать её, но мне хотелось так же и сопротивления. Поэтому выйдя через три часа из отеля и закурив сигарету я очень удивился, увидев её потертую красную развалюху.

— Милая, — сказал я. — Ты уже здесь. Какая умница.

Я не видел, что на ней, но из-под пальто выглядывали коленки обтянутые чёрными, полупрозрачными колготками, значит и платье надела. И правда — умница.

— Я выполняю свою работу, — сухо ответила она.

Мне выделили люксовый автомобиль и даже водителя, но мне доставляло удовольствие смущать свою бывшую жену. Ей явно не нравится все, что происходит, поэтому я снова втискиваюсь в её крошечную машинку, прямо с сигаретой в руке.

И Мира молчит.

— Видимо, тебе очень нужна твоя работа, — хмыкаю я. — Закончились богатые мужики, готовые оплачивать твои прихоти? Или просто постарела и никому не нужна больше? Обидно, наверное.

Вместо ответа она давит на газ, даже не спрашивая, куда нам ехать. Её машине я не доверяю вовсе, а Мира заставляет её разогнаться до сотни. Чудо китайского автопрома скрипит и трясётся, и я начинаю опасаться за свою сохранность.

— Ты решила погибнуть и утащить меня с собой?

— Я бы хотела, чтобы ты сдох в одиночестве.

И все это — с непроницаемым лицом. Моя Мира и правда очень изменилась, и неожиданно мне горько от этого. От того, что все сложилось так, что мы ненавидим друг друга. А ещё от того, что кажется вдруг, что так было всегда. И все сложнее вспомнить, до чего же раньше было сладко.

— К империалу, — качаю головой я. — И довези меня живым.

Парковка полна элитных автомобилей. Красная машинка здесь — как бельмо на глазу, но Мира спокойно паркуется и выходит. Дожидается, когда выйду я, затем нажимает на брелок, запирая машину, словно на такое корыто кто-то может позариться.

— У вас забронирован столик? — с сомнением уточняет швейцар.

Он видит, какой стоимости на мне вещи, у него наметан взгляд. Его смущает, из какого автомобиля мы вышли, и дешевое пальто Миры.

— На имя Тимофея Бессонова, — бесстрастно отвечает Мира. — У господина Бессонова некоторые сложности с финансами, понимаете.

Столик действительно заказан, растерянный швейцар проводит нас внутрь и принимает нашу верхнюю одежду. Я смотрю на Миру и подавляю желание закатить глаза. На ней платье, да.

— Ты ходила в нем на утренник к любимым племянникам? — едко спрашиваю я.

Платье тёмное, в мелкий светлый горошек. Целомудренной длины — почти до колена. На талии перетянуто ремешком. Черт побери, у платья имеется даже округлый воротник.

— У меня нет племянников.

Нас передают в руки приветливой хостес, которая выглядит так, словно только сошла с подиума. Она ведёт нас, шагая впереди, её бедра призывно раскачиваются. Но смотрю я не на неё.

Изменилось не только поведение Миры. Её тело тоже претерпело некоторые изменения. Оно стало более зрелым. Платье сидит на ней достаточно свободно, но тонкий шифон обтягивает её ягодицы, я вижу, как натягивается ткань при шагах, и мне сводит руки от желания стиснуть её задницу руками. Я хочу кусать её, облизывать, я хочу узнавать, какой стала на вкус и наощупь эта новая Мира.

Сегодня, мысленно говорю я, и от предвкушения шекочет где-то в горле.

— Ваш столик. Меню.

Это место меньше всего похоже на стандартный ресторан. Я знал это, я специально привёл Миру именно сюда — был здесь в прошлый свой визит.

Здесь можно было снять любую девчонку. И тех, кто танцевал на сцене. И тех, кто приходил сюда в надежде выпить нахаляву, а если повезёт, уйти под руку с одним из богатых завсегдатаев. Пахло кальяннным дымом, кондиционеры не справлялись и он висел густым облаком под потолком. Пахло дорогим алкоголем и хорошей едой. На сцене, прямо у нашего столика извивалась рыжая девушка, из одежды на ней были только тонкие трусики, и было совершенно очевидно — рыжая она везде.

Мира сидела словно проглотив кол. Она выглядела чопорной училкой, нечаянно заблудшей в это царство разврата. Даже волосы убрала наверх, одна прядка выбралась из причёски, упала на шею, и мне хотелось намотать её на палец.

— Что будешь пить?

— Воду, пожалуйста

Я снова качаю головой и делаю заказ за нас обоих. Я решил, что она будет пить, значит, она будет. Алкоголь приносят быстро. Брендовый виски, в янтарной жидкости мерцают кубики льда. Стакан воды для Миры, я помнил, что она не умеет пить алкоголь, и запивает даже вино.

— Пей, — говорю я.

— Я не хочу.

— Мира, тебе же очень нужна твоя работа?

Она протягивает руку, движение твёрдое и уверенное, пальцы не дрожат. Берет бокал, делает большой глоток и ставит его на место. К воде не прикасается.

— Доволен?

— Вполне. Видишь, Мира, как сложилась твоя жизнь. Если бы не была такой шлюхой, быть может, до сих пор тратила бы мои деньги. Хотя, о чем это я…

Её глаза вспыхивают. Приносят блюда. Я протягиваю Мире бокал, и она делает ещё глоток, к еде не прикасается, это мне на руку — так её быстрее развезет.

Кальян меня никогда не привлекал, я закуриваю сигарету и никто не говорит мне слова против. Играет музыка, по залу пробегают лучи света, и когда попадают на волосы Миры, они переливаются рыжим. Красивая, зараза…

— В полночь я планирую быть дома, — говорит Мира.

— Золушка, — хмыкаю я.

Она ещё не знает, что сегодня мы переспим. А быть может, понимает, но боится признаться себе в этом. А может даже хочет этого… Прежняя Мира всегда меня хотела.

К нашему столику подходит одна из девушек. На ней вызывающе короткое платье, она наклоняется, демонстрируя все свои прелести, и посмотреть там есть на что. Мира отводит взгляд, девушка не встречая сопротивления, садится рядом со мной и опускает руку на моё бедро, нежно поглаживая его пальчиками.

— Не хотите развлечься?

— Я не один, — пожимаю плечами я, не убирая её руку, и та уже поглаживает мою промежность.

Девушка непонимающе смотрит на Миру — та сюда совсем не вписывается.

— Можно и втроём… не отказывайесь. Я многое могу и умею. Ваша дама позволяет вам трахать себя в попу?

Мира краснеет, а я улыбаюсь. Мне нравится этот вечер.

— Моя дама та ещё недотрога, у неё же на лице написано, что её попа неприкосновенна.

Мира берет бокал, и залпом допивает его до дна. Ставит его, и смотрит на меня через заполненный едой стол.

— Это я тебе в задницу не давала, — спокойно говорит она. — Другим даю.

— Пошла вон, — рыкаю я девице и она без слов поднимается со стула и испаряется. Рывком притягиваю к себе стул Миры, он скрипит ножками по полу и врезается в мой. — Никогда, никогда слышишь, не говори мне про других мужиков.

Мой голос низок, я пытаюсь держать себя в руках, но внутри клокочу от ярости. Мира пытается встать, я не позволяю, хватая её за руку. Я хочу смотреть ей в глаза, поворачиваю её лицо к себе, Мира вырывается и моя ярость рвётся наружу.

Никто не подойдёт к нам. Я могу делать с ней, что захочу. Нет, я не буду трахать её прямо в зале ресторана. Целовать буду, кусая губы, тараня языком, не позволяя закрыть рот, задру наверх её нелепое платье, сожму в руках её ягодицы, коснусь нежной полоски кожи между ними…

Подминаю её под себя, Мира бьётся, упирается ладонями в мою грудь, пытаясь отодвинуть меня. Я могу сломить её сопротивление в одну секунду.

— Ты можешь меня трахнуть, — говорит она хриплым голосом. — Ты больше и сильнее меня, Бессонов. Ты можешь бить и насиловать меня. Но я буду сопротивляться, пусть я и слаба. А потом, когда ты кончишь, я пойду в полицию. Я сниму с себя чёртовы побои и посажу тебя в тюрьму, ты понял меня, Бессонов?

Я немного расслабляю хватку, Мира вырывается и падает задницей на пол. Потом встаёт, поправляет свое платье и садится, как раньше, напротив.

— Ты не будешь истерить? — спрашиваю я.

— Нет. Я буду есть. И когда на часах будет одиннадцать тридцать, я встану и пойду домой, а ты можешь остаться и перетрахать здесь всех, мне плевать.

Пододвигает к себе тарелку, и спокойно отрезает ножом кусочек мяса, отправляет его в рот вилкой.

Такая Мира даже интереснее прежней.