Медовый олигарх

Ирина Хрусталева, 2010

Не успела Олеся освоиться в доме прабабки, доставшемся ей по наследству, как заявилась странная дама и потребовала снять с нее «черное вдовство»: все мужья гостьи умирали через два года после свадьбы. Олеся, конечно, знала, что ее прабабка была целительницей Ведой, но пока не собиралась занимать ее место!.. Казалось, Олесю оставили в покое, но в одно совсем не прекрасное утро над озером, куда она каждый день ходила кормить уток, прогремел выстрел! Кто-то оставил ружье в хитроумной ловушке – оно сработало, когда Олесин друг Валя ступил на мостки. Парень чудом остался жив. Тут уж не до колдовства, надо срочно думать, как спасти свою жизнь!

6

— Ну, и что мы теперь будем делать с этой винтовкой? — спросила Олеся у Сергея, показывая на оружие, лежавшее на земле.

— Как что? Завтра пойдем к Юрию Ивановичу и сдадим ее по всей форме. Хорошо бы, конечно, сегодня это сделать, но у меня срочные дела, я уже через полчаса должен уезжать. А вот завтра я совершенно свободен, мы явимся к шерифу, как положено, напишем заявление, и пусть он разберется. На винтовке должен быть номер, его следует проверить, узнать, на кого зарегистрировано оружие.

— Вот так все просто? — усмехнулась Олеся.

— Для нас с тобой выяснить это, может быть, и не так уж просто, а вот по запросу милиции как нечего делать.

— Сереж, ты вроде умный парень, но иногда удивляешь меня своей наивностью.

— В каком смысле?

— Да в обыкновенном! Я лично очень сомневаюсь, что эта винтовка вообще на кого-то зарегистрирована, — пожала Олеся плечами.

— А вот я не сомневаюсь, потому что она — охотничьего образца, а они все идут под номерами, — возразил девушке Сергей. — Такое оружие на рынке не купишь, это почти штучный товар. Их выдают только по свидетельству о твоем членстве в охотничьем клубе.

— Откуда ты знаешь?

— Я сам являюсь членом такого клуба, у меня есть удостоверение и точно такая винтовка. Правда, я приобрел ее совсем недавно, даже не успел еще ни разу из нее пострелять — ведь охотничий сезон откроется только осенью. У меня, кстати, еще и ружье есть, если хочешь, научу тебя стрелять.

— Стрелять? — Олеся вскинула брови. — А что, неплохая мысль! Если учесть обстоятельства, в которых я нахожусь вот уже третью неделю подряд, то умение владеть огнестрельным оружием может стать для меня вопросом жизненной необходимости, — засмеялась она.

— А отчего ты смеешься? — нахмурился Сергей. — Я же серьезно предлагаю…

— А я серьезно отвечаю — согласна, но об этом мы потом поговорим. Вернемся к нашим баранам. Ты сказал, что винтовка охотничьего образца, и они все должны быть под номерами?

— Совершенно верно!

— Хорошо, пусть так, — согласилась Олеся. — Предположим, что номер у нее есть, она на кого-то зарегистрирована, только это все равно нам ничего не даст.

— Почему?

— Да потому что я уверена: ее просто украли у владельца! Неужели ты думаешь, что запланированное заранее убийство кто-то решил осуществить, использовав свое собственное личное оружие? Я тебя умоляю! Это равносильно тому, чтобы оставить свой паспорт на месте преступления! Или ты считаешь иначе?

— Согласен, но это не столь важно, — отмахнулся Сергей. — Главное, что у нас в руках окажется ниточка, за которую можно будет потянуть.

— И ты уверен, что эта ниточка обязательно появится?

— А как же? Конечно, появится! По номеру выяснится, кому принадлежит винтовка, и если ее действительно украли, то у владельца должны иметься какие-то версии, кто бы это мог сделать. Сосед, брат, сват, знакомый и так далее. Обычно такие серьезные вещи, как огнестрельное оружие, не держат на видных местах, а это значит, что вор хорошо знает порядки в доме хозяина. И им, ворюгой этим, может быть только его близкий знакомый. Ты согласна?

— Наверное, ты прав, — неуверенно ответила Олеся. — Версия, конечно, слабенькая, но кто знает…

— Уважаю твои сомнения, но уверен, что я совершенно прав! Главное, начать действовать, остальное дело техники. Юрий Иванович — мужик толковый, он сумеет потянуть за нужный кончик веревочки. Или ты и в этот раз не желаешь обращаться в милицию?

— Об этом нужно хорошенько подумать, — пожала Олеся плечами.

— А что здесь думать-то? — раздраженно спросил молодой человек. — Ты один раз уже вообразила, что сама обойдешься без привлечения милиции, а что из этого получилось, тебе прекрасно известно. Хорошо, что ты жива осталась, а то ведь все могло закончиться гораздо хуже. Ты вновь готова рискнуть?

— Сереж, не злись, — сморщилась девушка. — Я же не отказываюсь пойти к Юрию Ивановичу, просто соображаю, как нам это дело с утками преподнести вашему участковому.

— Его здесь все называют шерифом, а не участковым, — напомнил ей Сергей. — И что ты имеешь в виду? Что значит, как преподнести?

— Я имею в виду, стоит ли упоминать о веревке? Ну, я этот самострел имею в виду. Надо ли ему об этом сообщить? Вдруг ты ошибаешься и это вовсе не покушение? Может быть, лучше пока осветить ситуацию как обычное хулиганство?

— Ничего себе хулиганство! — присвистнул молодой человек. — Ты хоть сама сообразила, что сказать? Я же тебе все популярно объяснил! Разжевал и в рот тебе положил. Это стопроцентное покушение на твою жизнь! О каком хулиганстве может идти речь?

— А ты уверен? — упрямо повторила Олеся. — Ты не мог ошибиться?

— Нет, не мог! Не забывай, что я охотник со стажем, и такие вот примочки с самострелом мне очень хорошо известны. Правда, мне никогда не приходилось ставить его на человека, а вот что касается зверя, то был у меня такой грех… Кому-то очень хорошо известно, что вы с Валентином каждое утро ходите на пруд кормить уток, и этот некто специально все подготовил, чтобы… — Сергей запнулся на полуфразе и с удивлением посмотрел на девушку. — Слушай, Лесь, а ведь вполне возможно, что ты права! Вы же с Валентином всегда вдвоем ходите уток кормить?

— Да, и что?!

— Тогда этот человек, соорудивший самострел, не мог знать наверняка, в кого именно угодит пуля. Жертвой могла стать как ты, так и Валентин!

— И что это значит?

— Нужно подумать, — пробормотал Сергей. — Возможно, я действительно не прав…

— А я о чем тебе толкую? Конечно же, ты ошибся!

— Ты как раз не о том говорила, — отмахнулся молодой человек. — Я имею в виду совсем другое.

— То есть?

— Может быть, я лопухнулся в расчетах, и вас не собирались убивать, а хотели просто напугать?

— Зачем?

— А вот это нужно выяснить…

— Как?

— Понятия не имею!

— И что нам теперь делать?

— Лесь, погоди, не задавай мне пока никаких вопросов, — сморщился Сергей. — Я подумаю, а потом все тебе скажу. Договорились?

— Хорошо, как хочешь, — спокойно согласилась та. — Ты к нам зайдешь?

— Пошли, я тебя провожу до дома, а сам поеду по делам, — сказал Сергей, вскакивая с земли и помогая подняться Олесе. — Вечером вернусь и сразу же приду к вам, попытаемся сообразить, что к чему пришить в этом деле. Винтовку ты пока оставь у себя, позже мы отнесем ее Юрию Ивановичу.

— Йес, сэр, — весело ответила Олеся, вскинув ладонь к виску и прищелкнув каблучками.

— Только у меня к тебе огромная просьба, ничего без моего ведома не предпринимать!

— В каком смысле?

— В самом прямом, вот в каком, — нахмурился молодой человек. — Из дома не высовываться, никуда не ходить, сидеть тихо, как мышки, и ждать меня. Надеюсь, все понятно?

— Ты хочешь посадить нас с Валей под домашний арест? — засмеялась Олеся. — Ну, ты даешь, ковбой! Очень оригинально!

— Не смешно, между прочим, — буркнул тот. — Я, конечно, пока что ни в чем не уверен, но в то же время не хочу по возвращении обнаружить два симпатичных трупа в твоем доме. Даже три, я чуть не забыл про Воронина.

— Ну, уж тогда целых четыре. К нам сегодня одна гостья приехала, ее Фата зовут, — продолжала смеяться Олеся.

— Одним больше, одним меньше, для тех злодеев без разницы, — хмуро произнес Сергей. — Ты же понимаешь, что они ни перед чем не остановятся, лишь бы достичь своей цели.

— Ты серьезно?

— А разве смеюсь?

— Ну ничего себе! — возмутилась Олеся. — В таком случае типун тебе на язык.

— Типун я как-нибудь переживу, а вот если с тобой, не дай бог, что-нибудь случится… не знаю, как я тогда буду жить дальше, — вполне серьезно признался Сергей.

— Так уж и не знаешь?

— Прекрати, пожалуйста, хихикать, я не шучу! — вспылил Сергей, заметив ее широкую улыбку. — Надеюсь, тебе не нужно напоминать, что произошло в твоем доме буквально неделю назад?

— Нет, не надо, я все прекрасно помню, — ответила Олеся, беспечно пожав плечами. — Но я так же очень хорошо знаю, что рядом со мной есть такой мужчина, как ты, поэтому ничего не боюсь.

— Ты же несколько минут тому назад говорила, что боишься. — Сергей невольно сам расплылся в улыбке от слов девушки.

— Да? Я так сказала? — притворно удивилась Олеся. — Это, наверное, от шока, а сейчас мне уже не страшно… почти. Ты только побыстрее приезжай, и тогда мне станет совсем спокойно…

— Лесь, выходи за меня замуж! — неожиданно произнес Сергей.

— О господи! — простонала та. — Ты опять за свое?

— Не опять, а снова, — неловко засмеялся пасечник.

— Послушай, ковбой, мы с тобой знакомы всего ничего! Каких-то десять дней!

— Не десять, а двенадцать!

— Какая разница, десять или двенадцать? — сморщила носик Олеся. — Да хоть двадцать пять, этого все равно мало для того, чтобы сломя в голову нестись в ЗАГС.

— Почему мало? А как же любовь с первого взгляда?

— Сережа, ну какая тут может быть любовь? Ты же меня совсем не знаешь, как и я тебя, — начала высказываться Олеся, чеканя каждое слово. — У меня несносный характер, уж поверь мне на слово! Я капризная, своевольная и очень вспыльчивая особа. У тебя характер, кстати, тоже не мармелад в шоколаде и даже не мед, хоть ты и пасечник. Мы же с тобой сразу после заключения брака драться начнем, потому что не захотим ни в чем уступить друг другу. Тебе это надо?

— Надо!

— А мне нет!

— Ты не права, — вздохнул Сергей. — В тебе меня устраивает абсолютно все, а что касается меня… У меня как раз очень покладистый характер. Я добрый, ласковый, отзывчивый, и вообще я ужасно положительный, у меня практически нет недостатков.

— Какой молодец! — усмехнулась Олеся. — Какие оглушительные дифирамбы в свой адрес, браво, брависсимо, — зааплодировала она. — Все верно, если сам себя не похвалишь, кто же это сделает?!

— А почему ты смеешься? Я, к твоему сведению, такой и есть, у кого хочешь спроси. И ты сама только что сказала, что тебе рядом со мной спокойно, ты ничего не боишься…

— Ну и что?

— Как это что?! — шутливо округлил глаза Сергей. — Это же почти признание в любви!

— Ну, ты и загнул, ковбой! — от души расхохоталась Олеся. — Если я когда-нибудь признаюсь мужчине в любви, то это прозвучит совсем иначе. Разве ты не знаешь, как это бывает? Тебе разве девушки никогда не говорили о своих нежных чувствах?

— Сколько хочешь, — вздохнул тот. — Только ни одно из этих признаний не тронуло моего сердца. А вот когда ты говоришь, что тебе рядом со мной ничего не страшно, даже спокойно, мое сердце начинает петь, — улыбнулся молодой человек.

— Просто ты сильный мужчина, и рядом с тобой мне действительно делается спокойно, я совсем ничего не боюсь. Но к любви это не имеет никакого отношения. Нет, я тебя, конечно же, люблю, но только как друга… пока, во всяком случае.

— И это все?

— А что тебе еще нужно?

— Ты сама знаешь, что мне нужно.

— Сережа, мы вроде с тобой договорились, что не будем возвращаться к этому вопросу, пока я этого сама не захочу, — раздраженно напомнила ему Олеся. — И не надо меня злить, у меня и так настроение паршивое! Ты очень хороший человек, отличный друг, и этого для меня пока что вполне достаточно.

— А для меня недостаточно!

— Сережа!

— Ладно, проехали, — нахмурился тот. — Сейчас действительно не до лирики. Вернемся к этому разговору позже.

— Я уже сказала: к этой теме мы вернемся только тогда, когда я сама этого захочу, — упрямо повторила Олеся почти слово в слово.

— Хорошо, хорошо, согласен, не надо так на меня злиться, — засмеялся Сергей. — Только я иногда все-таки буду тебе об этом напоминать, а-то у вас, у девушек, память ой какая короткая.

— Не волнуйся, с моей памятью полный порядок.

— У тебя полный порядок на разные там тексты, а вот в остальном… я очень сильно сомневаюсь.

— Нет, ковбой, ты совершенно несносный тип… ты…

— Ладно-ладно, не кипятись, я пошутил, — со смехом замахал тот руками. — Как скажешь, так и будет. Видишь, какой я покладистый, мягкий и пушистый?

— Очень надеюсь, что так оно и есть, — не выдержав, засмеялась Олеся.

— Но все равно: хотя бы изредка я буду повторять тебе, что рассчитываю стать твоим мужем, — оставил за собой последнее слово Сергей, с обезоруживающей улыбкой глядя на Олесю.

Та лишь безнадежно вздохнула и прекратила спор, понимая, что он ни к чему не приведет.

Молодые люди подошли к дому и увидели Валентина. Он сидел на ступенях крыльца и, подперев щеки ладонями, с умилением наблюдал за Василием. Кот вдумчиво уплетал толстеньких карасиков.

— Кадкин, ты что натворил?! — ахнула Олеся.

— А что такое? — испуганно спросил тот.

— Ты отдал Ваське нашу рыбу. Я же этих карасей на обед хотела приготовить, с картошкой!

— Придется обойтись без карасей, — развел руками молодой человек. — Хватит с нас и картошки. Не могу же я морить голодом бедное животное?

— Что за глупости ты болтаешь? — возмутилась девушка. — Каким голодом? В холодильнике стоят кошачьи консервы, ешь, не хочу.

— Ма шер, ну что ты такое говоришь? — брезгливо сморщился Валя. — Посмотри на Василия, как он исхудал, бедненький, от этой кошмарной бурды, закатанной в банки. И я его прекрасно понимаю, поэтому искренне пожалел котика и отдал ему наших карасей, пусть порадуется.

— Ну… блин… у меня слов нет… — возмущенно запыхтела Олеся. — Убить тебя мало.

— За что это меня убивать? Что я такого сделал? Я всего лишь накормил голодное животное, — возмутился Валентин. — Вот если тебя изо дня в день кормить кошачьими консервами, что с тобой случится, как ты думаешь? — ехидно прищурился он.

Олеся не нашла что ему на это ответить, лишь выразительно закатила глаза. Попрощавшись с Сергеем, она прошла в дом.

К ней подбежала Фата и начала жаловаться на беспредел, который устроил с ее туфлями кот Василий.

— Олеся, вы представляете, что натворил ваш кот? — загромыхала она, да так громко, что девушке тут же захотелось куда-нибудь спрятаться. — Он написал в мои туфли! А они у меня единственные, мне больше не в чем ходить, — показала она на свои босые ноги. — У меня нестандартный размер обуви, поэтому ужасная проблема подобрать мало-мальски приличные и удобные туфли!

— Простите, Фата, я обязательно возмещу вам материальный ущерб… и моральный тоже, — смущенно пролепетала Олеся, мигом сообразив, по какой причине Васька удостоился от Валентина такого щедрого подарка, как свеженькие караси. — «Ну, Кадкин, погоди!» — мысленно пригрозила она другу.

— Да разве дело в деньгах? — продолжала вопить Фатиния. — Лучше ответьте: что мне делать? Так и ходить босиком?!

— Сейчас лето, тепло, — брякнула Олеся, но тут же прикусила язык, встретившись с удивленным взглядом гостьи. — Простите, кажется, я что-то не то гово… Ой, а вы знаете, я в кладовке видела комнатные тапочки, они вроде бы тоже большого размера, думаю, вам подойдут! Я их найду и дам вам померить, — торопливо выпалила она и убежала, желая как-то выпутаться из этого дурацкого положения.

Шмыгнув в крайнюю комнату, Олеся открыла окно и, свесившись с подоконника, сердито зашипела:

— Кадкин, а ну немедленно иди сюда!

— Что случилось, дорогая? — лучезарно улыбнулся тот, приближаясь к окну. — Гренадерша уже доложила, как наш Васька пометил ее лапти пятидесятого размера?

— Как это произошло? — нахмурилась Олеся. — Василий — воспитанный кот, он не мог сделать такое самостоятельно. Признавайся: твоих рук дело?

— Василий, значит, воспитанный, а я, выходит, какой-то недоросль, да? — обиделся Валентин. — С какой стати ты выдвигаешь столь несправедливое обвинение в мой адрес?

— Ты сразу невзлюбил Фату, как только она здесь появилась, а я прекрасно знаю твой характер, авантюрист несчастный! Говори, ты все подстроил?

— Ма шер, да как можно?! — искренне возмутился Валя. — Что за дикие инсинуации? — фыркнул он. — Я привык в комфортных условиях справлять свои… э-э-э… естественные потребности. Мне что, делать больше нечего, как… м-м-м… использовать туфли этого исполина? Фу, какой кошмар! — от всей души сморщился он. — Как ты вообще могла обо мне такое подумать? У меня не то воспитание, чтобы… ах, ма шер, я от тебя этого не ожидал, — с упреком и явной обидой произнес молодой человек.

— Я и не говорю, что ты ее туфли… кха, испортил, — огрызнулась Олеся. — Но ты вполне мог устроить так, что Васька… короче, как это произошло?!

— Откуда я знаю, как? — фыркнул Валентин, демонстративно отвернувшись. — Никогда не присматривался к котам в столь интимные моменты!

— Кадкин, не зли меня, а то получишь, — предупредила друга Олеся. — Рассказывай!

— Когда я пришел с пруда, Васька уже пометил туфли этой мадам, и она орала, как недоеденный мамонт, — сморщился Валя. — Ее оглушительное «сопрано» плавно переходящее в бас, как у господина Шаляпина, за десять километров, наверное, было слышно! До сих пор удивляюсь, что к нам все соседи не сбежались. Я разве виноват, что ее безразмерные лыжи Василию так сильно приглянулись?

— Убить мало паршивца! — процедила Олеся сквозь зубы. — А ты ему еще и наших карасей отдал! Сейчас он у меня сполна получит. Ткну его носом в эти туфли, чтобы в другой раз неповадно было!

— Ма шер, ты не права! — испуганно замахал руками Валентин. — За что же его носом? Эта мадам Грицацуева сама виновата, нечего разбрасывать свои туфли где попало!

— Что значит — где попало? — возмутилась Олеся. — Нам что же, теперь от Василия свою обувь в холодильник, например, прятать? Только этого не хватало. Нет, его обязательно надо наказать, иначе он так и будет портить вещи!

— А может, наш котик заболел? Если у него нервный срыв? — самоотверженно встал Валя на защиту кота. — Может, его срочно нужно ветеринару показать, а не наказывать? И вообще, я никому не позволю обижать моего Ваську, даже тебе, моя дорогая! — И он воинственно вздернул нос.

— Нет, вы только посмотрите на него, как заговорил, — возмутилась Олеся, но, не выдержав, засмеялась: — Валя, я от тебя тащусь! А ведь кто-то совсем недавно считал Василия чуть ли не личным кровным врагом! Что с тобой случилось, дружок мой дорогой? С чего это вдруг такая забота о нашем хитром проходимце?

— А мы с ним думаем одинаково, — улыбнулся Валя. — Мне иногда кажется, что Васька мои мысли читает. И вообще, он умный, я к нему уже привык, даже, можно сказать, привязался. И самое главное — он меня любит!

— Удивляюсь, и что он в тебе нашел такого особенного, что сразу же проникся этой непонятной любовью, практически с первого взгляда? — усмехнулась Олеся.

— Ну, что же делать, если я такой обаятельный? — хмыкнул Валя, кокетливо разглядывая перстни на своих холеных, тонких пальчиках. — И даже коты это понимают.

— Если честно, у меня уже закрадываются подозрения, что среди котов тоже бывают особи с нетрадиционной сексуальной ориентацией, — от души расхохоталась Олеся, но тут же резко оборвала смех, увидев Фату, возвышавшуюся над Василием.

Женщина стояла, расставив босые ноги шире плеч, и, уперев руки в бока, плотоядным взглядом наблюдала за тем, как Василий доедает последнего карася.

— Валя, мне кажется, нашему Ваське грозит смертельная опасность, — прошептала Олеся. — По-моему, Фата собирается его зажарить и съесть! Ты пойди-ка, разберись с ней, а я побегу в кладовку, тапочки поищу.

— Пусть только попробует, я ей задам… А зачем тебе тапочки?

— Да не мне, это для Фаты, — сморщилась Олеся. — Хоть бы они ей подошли.

— Надеюсь, они белого цвета?

— Нет, не белого, — хихикнула девушка. — Помнится, они коричневые, в синюю клеточку.

— Очень жаль, — проворчал Валентин и, повернувшись к крыльцу, увидел, что великанша уже протягивает руку, чтобы схватить Ваську за шкирку.

— Эй-эй, мадам, что это вы себе позволяете! — закричал он и опрометью бросился на выручку к своему любимцу.