На пути к себе. Рассказы на одном дыхании

Ирина Ворожцова

Где доброта граничит с позицией жертвы? Как справиться с кризисом в отношениях? Что делать, если брак разваливается? Как жить, если муж ушел к другой? Как взять судьбу в свои руки? На эти сложные вопросы автор отвечает уютными и теплыми рассказами о судьбах разных людей.

Иллюстратор Анастасия Бугун

© Ирина Ворожцова, 2021

© Анастасия Бугун, иллюстрации, 2021

ISBN 978-5-0055-3527-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Идеальная хозяйка

В дверь снова постучали. На этот раз стук был гораздо громче и настойчивее. Я приложила палец к губам, показывая своему трехлетнему сыну, чтобы он молчал. Для Сережи это было что-то вроде игры, он с удовольствием принял правила и приложил к своему рту всю пятерню. Я боялась только одного, что его игра закончится раньше, чем нежданный гость оставит попытки попасть в нашу квартиру.

Хотя кого я обманываю? Это квартира была не моей. Она принадлежала свекрови, которая по традиции проводила практически все время на даче. Там она отдыхала от нас, как она говорила. От Сережи, потому что он был очень шумный и мешал ей смотреть сериалы, пытаясь привлечь внимание бабушки.

Третий раз в дверь постучали кулаком. Сын нахмурился, и я снова напомнила ему, что надо молчать.

— Андрюха! — раздался приглушенный голос нетрезвого гостя, — открывай!

Андрюха в этот момент крепко спал в своей комнате. Его бурная, активная жизнь приходилась в основном на вечернее и ночное время, что не давало покоя остальным обитателям квартиры. Андрей — младший сын свекрови, нигде не работал. Время от времени у него появлялись большие суммы денег, с которыми он быстро расправлялся и принимался клянчить у матери на сигареты.

Топот за дверью стих. Собутыльник Андрея устал стучать, и, прислонившись спиной к противоположной стене, задремал сидя на корточках.

Я посмотрела в глазок. Через час нам с Сережей идти в поликлинику. Теперь придется пробираться мимо него на цыпочках.

— Я победил и хочу есть, — громко сказал сын. Ему надоело играть в молчанку. Он с радостью побежал на кухню, увлекая меня за собой за руку.

Мне пришлось изображать из себя милую, добрую маму в тот момент, когда на душе скреблись кошки. Я оставила Сережу наедине с тарелкой супа и заперлась в ванной. Мне не хотелось, чтобы он слышал мой разговор с мужем.

— Илья! — Я не могла сдержать радости, услышав в трубке родной голос. Мы не виделись почти месяц.

— Таня, я же просил тебя не звонить, когда я на работе, — шепотом ответил мне муж, — я на рабочем месте, а здесь запрещено разговаривать по телефону.

— Прости, я помню, — меня накрыло чувство вины. Я знала, что Илья работал охранником на крупном оборонном предприятии, на территории которого запрещены телефоны. Илья на свой страх и риск прятал его в порванной подкладке куртки, — я хотела сказать, что пьяные друзья твоего брата ходят к нам каждый день, как на работу. Они скоро дверь с петель снесут.

— Таня, для меня это не новость. Я отлично знаю, чем занимается этот спиногрыз, но ничем помочь не могу. Что я могу сделать за тысячу километров? Приеду и поговорю с ним.

Я удрученно вздохнула. Илья работал вахтами и приезжал домой на неделю, в течение которой он только спал, ел и встречался с друзьями. Я понимала его и не предъявляла претензии. Это все было ради нас.

— Илюш, может снимем жилье? — в который раз попытала я счастье, стараясь не напирать на него. Я знала, что муж болезненно реагировал на это предложение.

— Ты опять? Платить бешеные деньги за чужую квартиру я не буду. Ты только посчитай, какая сумма выходит за год? Я что, миллионер?

В эту минуту раздался крик Сережи. Я выбежала из ванной, заметив сына, лежащего на полу.

— Что там? — Илья в трубке пытался перекричать Сережу, — лучше бы за сыном смотрела, чем по пустякам меня отвлекать.

Муж сбросил звонок. Я винила себя за то, что оставила сына на кухне одного. А что, если бы он схватил нож? Сережа такой любознательный, везде норовит залезть. Мне хотелось рыдать вместе с ним, но я сдерживалась из последних сил. Пришлось растянуть придурковатую улыбку.

— Кто тут у меня упал? Это Сереженька упал? — сын ревел и отмахивался от меня, как мог, — у кошки боли, у собачки боли, а у нашего сладкого мальчика — все заживи.

— Нет. Не надо, — кричал Сережа, — мне кошку жалко.

— Кто тут ревет? — послышался голос сзади. Я вздрогнула. Своим криком Сережа разбудил Андрея. Тот стоял за моей спиной в одних трусах, нетвердо переминаясь с ноги на ногу.

Сережа хмуро посмотрел на своего дядю.

— Фу, девчонка, — Андрей ткнул в сына пальцем и засмеялся, как ненормальный.

— Нет, — упрямо ответил Сережа и погрозил ему кулаком.

— Сережа, нельзя так делать, — сказала я сыну. Он повторял все жесты своего отца, который учил его, как вести себя в конфликтных ситуациях в песочнице. Я была против драк, но методы Ильи надежно укоренялись в маленькой, но довольно сообразительной головке ребенка.

— Есть что пожрать? — Андрей, не стесняясь внешнего вида, зашел на кухню и заглянул в холодильник. Судя по всему, он еще не протрезвел.

Мне стало не по себе, и я поспешила покинуть кухню вместе с Ильей.

Я жила в квартире свекрови с того момента, как забеременела. Это случилось через полгода нашего знакомства с Ильей. Он не хотел жениться на мне, уверяя, что еще слишком рано для свадьбы, и можно пожить и так, а я из последних сил изображала из себя идеальную хозяйку, улыбалась во все лицо даже во время сильного токсикоза. Я никогда не ныла и не рассказывала Илье, как мне было тяжело во время первого триместра, поэтому ко мне не было особого отношения, я до последнего дня беременности мыла полы во всей квартире стоя на коленях.

Я одержала победу. На восьмом месяце беременности мы подали заявление в Загс. Илья решил, что я достойна стать его женой, а я радовалась, словно выиграла в лотерее главный приз.

Андрей внезапно распахнул дверь в нашу комнату в тот момент, когда я готовила одежду для Сережи. Сын возился на полу с машинками.

— Слушай, Тань, — Андрей занял собой все пространство дверного проема, демонстрируя круглый сытый живот, выпирающий вперед, — что там мать? Когда приедет?

— Я не знаю, — я старалась не смотреть на него.

— А что так? Не интересно тебе? — он злорадно улыбнулся, — бесит она тебя, да?

— Глупости какие. Конечно, нет, — в доказательство этому мне пришлось растянуть слабую улыбку.

— Ты смотри, если что, — Андрей выковыривал мизинцем остатки еды, застрявшие между зубов, — мать старая, нервы ей трепать нельзя.

Я кивнула. Свекрови было всего пятьдесят пять, но она умело изображала из себя старуху. С сыновьями она разговаривала слабым, жалобным тоном, словно вот-вот упадет замертво, а со мной общалась, будто она командир взвода, а я — рядовой. И я всегда старалась делать еще лучше и больше, чтобы заслужить ее похвалу. Иногда у меня это получалось.

— Понятно, — Андрей осмотрелся вокруг, не торопясь покидать нашу комнату, — слушай, Тань. Есть пятьсот рублей? Позарез надо. Лекарство купить, что-то горло заболело.

В доказательство он покашлял. Я отлично знала, какое лекарство он заливал себе в горло.

— Нет. У меня немного осталось. А до приезда Ильи еще неделя.

— Так я отдам. Завтра. Мне один должник как раз вернет, и я все отдам. Честно. Клянусь. Ну, хочешь, у брата спросим? Он бы точно дал.

Андрей отправился на поиски своего телефона, а я определенно точно знала реакцию Ильи, если ему еще раз позвонят. Мне потом тоже достанется, что не смогла решить вопрос самостоятельно. Илья очень рисковал тем, что проносил на секретное предприятие средство связи.

Мне ничего не оставалось делать, кроме как открыть кошелек и достать оттуда пятьсот рублей. Осталось столько же, а жить еще целую неделю. Я протянула деньги Андрею, лицо которого тут же прояснилось.

— Молодец, Танюха, родственников в беде бросать нельзя. Как будут — обязательно отдам. Через неделю.

Я быстро скрылась в комнате. Через неделю. Обещанные сроки увеличивались. А в результате он и вовсе забудет про долг. Скоро Сережа пойдет в детский сад, и я смогу выйти на работу. Мысли об этом придавали мне сил. Я устала просить деньги у мужа, настроение которого сразу же портилось при упоминании этой темы. Я не знала, сколько он зарабатывает и не хотела просить лишнего, поэтому тянула выделенный мне бюджет как могла. Я — хорошая жена, хозяйка, мама. На меня надо равняться. Моему мужу значительно повезло со мной, в этом я не сомневалась.

***

Сегодня позвонила свекровь и предупредила, что завтра приезжает в город. Это означало, что мне необходимо было приниматься за уборку. С тех пор, как я поселилась в ее квартире, она забыла, как включается пылесос, и где лежат половые тряпки. Домашние обязанности сразу же легли на мои плечи.

— Ты же дома сидишь, — говорил муж Илья, когда мой живот уже мешал мне надевать обувь, — а мать больная. У нее гипертония.

«Больная» мать выплясывала на всех мероприятиях, как бодрая антилопа, выпивала до упада, а на следующий день мне приходилось подолгу приводить ее в чувство. Я жалела ее. Она осталась без мужа, когда младший сын пошел в первый класс. Женщина еще два раза выходила замуж, но так и не нашла своего счастья.

Я не представляю, как можно остаться одной? Как жить без мужа? Я безумно рада, что в моей жизни появился Илья. Решительный и смелый. В нем есть все, чего так не хватает мне. Мы такие разные и именно поэтому с первой встречи притянулись друг к другу.

На мою беду мой сын Сережа с утра пребывал в дурном расположении духа. Он ныл, капризничал, требовал, а я никак не могла сообразить, чего ему было нужно. Хорошо еще, что Андрей сегодня не ночевал дома, хотя я не спала всю ночь, ожидая, когда он трясущимися руками начнет тыкать ключом в замочную скважину.

— Что ты хочешь? — устало спросила я Сережу, когда тот закатил очередную истерику. Я была вне себя от злости, но сдерживала агрессию.

Кто-нибудь пробовал улыбаться в тот момент, когда внутри все разрывает от усталости, тоски и одиночества? Я практикую это регулярно. Я — хорошая мать, я не должна кричать на ребенка и срывать на нем свою злость. Я должна быть в хорошем настроении и решать проблемы с помощью диалога.

«Удивляемся твоему терпению!» — говорили мне мамаши на детской площадке, которые наперебой жаловались на своих детей. Я гордилась собой. Я — хорошая мать.

Сережа пролил вишневый компот на ковер в зале. Мои волосы встали дыбом. Свекровь снова скажет мне, что я непутевая и разрешаю ребенку ходить с едой в комнату. Надо было срочно отмыть красное пятно, пока оно окончательно не въелось.

Провозившись полчаса, стоя на четвереньках, я с ужасом заметила, что размазала пятно еще больше, но окончательно отмыть его так и не получилось. Мне хотелось разрыдаться, но я терпела.

— Ничего страшного, — сказала я сыну, который наблюдал за моими действиями со стороны, — с кем не бывает? Все дети такие.

Осталось только объяснить это свекрови.

Засыпав пятно солью и содой, я устало смахнула пот со лба. Кажется, на прогулку мы уже не успеваем, потому что приближался обед и дневной сон.

— Я сам, — твердил Сережа, в очередной раз промахиваясь ложкой с супом мимо рта.

Я кивнула, радуясь самостоятельности сына. Я очень его люблю. Он для меня все. С рождением Сережи вся моя жизнь перевернулась с ног на голову. Как я жила раньше? Это исчезло из моей памяти, словно такого никогда и не было.

Андрей вернулся домой, и судя по голосам из прихожей, не один. С ним была Настя, девушка, которая появлялась в нашем доме с неопределенной периодичностью. Иногда она приходила с ребенком от первого брака, и я тут же прятала все хорошие игрушки Сережи потому, что ее сын ломал все, что попадало ему в руки.

— Привет, — Настя заглянула на кухню, оглядев меня с головы до ног. Ее большие, как тарелки глаза, жирно обведенные черной подводкой, всегда смущали меня, ставили в неловкое положение.

Сережа называл Настю бабой Ягой, и в глубине души я не могла с ним не согласиться.

— Мать дома? — прошептала мне она.

— Нет. Завтра приедет, — я встала к раковине, чтобы занять руки посудой.

— Андрюш, ты слышал? — крикнула Настя, расположившись за столом, — ночевать не останусь.

— Да, ладно. Я тебя утром на такси отправлю, — тот махнул рукой и заглянул в холодильник.

— Я не успела ничего приготовить, — отчиталась я. Мне всегда было неудобно, когда в доме не оставалось готовой еды. Мне казалось, что на меня смотрят с укором и считают плохой хозяйкой. А я знала, что это не так.

Андрей продолжал изучать содержимое холодильника. Он так и не вернул мне пятьсот рублей, но судя по всему, сейчас не бедствовал, раскидываясь деньгами на такси.

Сережа долго не мог уснуть. Из-за жары пришлось открыть окно, из которого доносились крики детей. Кто-то из соседей включил дрель. Мне хотелось разрыдаться, потому что ребенок, глаза которого почти закрылись, подскочил на месте и испугано уставился на меня.

— Дядя делает ремонт, — спокойно объяснила я, хотя меня так и подмывало закричать на всю комнату от злости. Что за идиот? Разве он не знает, что в это время у всех малышей тихий час?

Сон Сережи окончательно прошел, и я с грустью осознала, что благодаря какому-то строителю лишилась двух часов тишины и личного пространства. Пришлось мне отогнать мысли о пустом холодильнике и отправиться с сыном на прогулку. Детская площадка оказалась пустой, все давно уже отправились на дневной сон. Мне стало тоскливо. Во время прогулки я общалась с другими мамами, и пусть все наши разговоры крутились вокруг детей, для меня это было единственным общением за день.

Илья не позвонил мне сегодня ни разу, а сама я не хотела его беспокоить, к тому же Сережа постоянно запинался, падал и кричал истошным голосом. Сегодня был явно не мой день. Зато вечером я смогла быстро уложить его спать и спокойно приступить к готовке. Это было мое любимое время, когда я была на кухне одна.

Провозившись до часа ночи, приготовив суп, плов и компот из замороженных ягод, я навела идеальную чистоту на кухне и с чувством выполненного долга отправилась спать. Но уснуть мне не удалось, потому как в ту же минуту из своей комнаты вышли Андрей и Настя. Они принялись громко стучать тарелками и хихикать. Я заскрипела зубами.

Почему у нас нет своего угла? Почему мы вынуждены терпеть неуважение к себе со стороны родственников мужа? Илья не хочет тратить деньги на съемную квартиру, а я уже скоро сойду с ума от жизни здесь. Я не знала, как еще донести до него это.

Спустя время я все же уснула и открыла глаза только утром. Приехала свекровь. Она всегда громко хлопала дверями и разговаривала сама с собой. Я встала, чтобы поздороваться и обомлела, увидев на кухне полнейший бардак. Ночные посетители оставили в раковине грязные тарелки, а обеденный стол был запачкан остатками еды.

Свекровь покачала головой, глядя на меня.

— Андрей, — объяснила я, принимаясь быстро протирать стол.

— Поросенок, — выругалась та, заглядывая в каждый угол на кухне, — как же я устала! А ведь раньше и с детьми успевала, и в огороде, и дома был идеальный порядок. Молодежь сейчас такая, непутевая. Ничего не умеют и не хотят.

— Сережа мне вчера ничего не давал делать, — я пыталась немного оправдаться. Мне было обидно, что порядок, который я наводила до ночи, был безжалостно уничтожен Андреем и его пассией.

— Избаловала ты его совсем. Говорила я тебе, когда из роддома приехала. Не носи на руках, пусть лежит, поплачет и успокоиться. Нет же, целый день на руках таскала. Сама виновата. Я Илюшку в руки только чтобы покормить брала. Сначала все ревел, а потом перестал, успокоился.

У меня сжалось сердце. Теперь я понимала, почему Илью так раздражает плач сына, потому что его собственный никто не замечал. Он лежал в кроватке, маленький и напуганный, а до него никому не было дела.

— Вот я про то и говорю, — не унималась мать, — сейчас рожают все из-за пособий, а потом не знают, что с детьми делать. Нам ничего не платили.

— Зато вам жилье бесплатно давали, — напомнила я, поставив на плиту чайник.

— А сколько мы в очереди стояли, знаешь? Думаешь легко это так? Вот купите свое, тогда поймете.

Свекровь направилась в свою комнату, не переставая ворчать. Она громко хлопнула дверью, и я поспешила проверить, не разбудила ли она Сережу. Тут же мне навстречу, едва не снеся меня с ног, выскочила Настя. Глаза ее были безумными, подводка размазанная. Настя, держа в руках туфли, быстро выскочила в подъезд. После того, как хлопнула еще и входная дверь, я услышала сонный голос сына. Он звал меня.

***

Илья перестал звонить. И не брал трубку. Мой муж уже месяц находился на вахте и по моим подсчетам сегодня-завтра должен вернуться, но он перестал выходить со мной на связь. Мы не общались пять дней. Я очень переживала и пыталась узнать какую-нибудь информацию у знакомых, но никто ничего не мог сказать точно и определенно.

Только сейчас я поняла, что не знаю, где работает мой муж. Он всегда отвечал уклончиво, без подробностей, я не знала его коллег, названия организации. Предприятие было закрытым и секретным, и для меня в том числе.

Зато его мать, похоже, не волновалась за Илью. Целыми днями она ходила вокруг младшего сына и опекала его, как могла.

— Побрился бы, — проворчала она.

— Зачем? — Андрей закатил глаза, — на работу мне не надо, на свидание тоже.

— Когда ты выйдешь на новое место?

— Завтра.

— Ты каждый день говоришь — завтра.

— Мам, ты меня из дома выгоняешь что ли? Вон, Танька, целый день дома сидит и не работает, а ей никто ничего не говорит.

Андрей нервно кинул пульт от телевизора на диван и направился к выходу. Я слышала их разговор, протирая пол у порога. Он едва не наступил мне на руку, выбегая из квартиры в порыве злости. Андрей так и не вернул мне долг, а я потратила все оставшиеся деньги. Отчаяние и тревога стали подступать к горлу. Я оставила Илье уже не один десяток пропущенных звонков.

С ним определенно что-то произошло. Вдруг у него нашли телефон и отобрали до конца вахты. Пусть лучше так, чем те страшные мысли, которые против моей воли лезли в голову.

На прогулке я попросила знакомую присмотреть за Сережей и набрала номер своей мамы, которая жила в деревне за несколько сотен километров от нас. Я сбежала из этой глухомани в крупный город, где и познакомилась с Ильей. У меня всегда были комплексы по этому поводу, я ощущала себя деревенской простушкой и старалась общаться с людьми попроще. Друзья Ильи были совершенно мне не под стать, я чувствовала себя в их обществе белой вороной.

— Мама, одолжи мне немного денег, — попросила я ее, умирая со стыда.

— А где этот твой? — недовольно отозвалась та. Мама ненавидела моего мужа. Он несколько раз был у нее в гостях и каждый раз воротил нос от скромной обстановки и деревенского акцента. Я каждый раз металась между ними, чтобы предотвратить назревающий скандал.

— Он на вахте. Ты же знаешь, что ему нельзя пользоваться телефоном, — мне пришлось оправдываться, раз уж обратилась за помощью.

— Он круглосуточно работает? Пост вообще не покидает? — недоверчиво спросила мама. Я знаю, что ее подозрения оправданы. Я и сама не понимала, почему Илья не звонит.

— Скоро муж вернется, и я верну долг.

— Таня. Муж должен оставлять тебе всю зарплату, а он бросает тебе жалкие копейки.

— Илья на квартиру откладывает. Все хорошо, я не жалуюсь.

— Значит, экономнее надо быть. Не трать все деньги сразу.

Я глубоко вздохнула. Когда я уезжала из деревни, мои пятки сверкали так, будто их намазали скипидаром. Мне хотелось другой жизни, в большом городе, в своей квартире с видом на сосновый сквер, с любимым мужем, детьми. Из всего списка я имела лишь малость, но была рада и этому.

— Загулял твой муженек, точно тебе говорю, — продолжила мать, — пока ты его семье прислуживаешь, как золушка. Хорошо устроились твои родственники. Я тут одна за десятерых вспахиваю, а они на всем готовеньком сидят.

— Вот купим свою квартиру, будем жить отдельно…

— С трудом вериться, — перебила меня мама, — жила бы в деревне, все бы имела. Кому надо, и дом построили, и хозяйством обзавелись.

— Мама, ты мне одолжишь деньги? — я больше не могла выслушивать недовольства матери. Каждый раз она говорила одно и то же, а все из-за того, что я не захотела жить, как она, что не осталась в деревне. Я решила выделиться, и оказалась за бортом семейного круга.

— Конечно, одолжу. Сама, конечно, от пенсии до пенсии тяну, но раз уж такая ситуация.

Я с тяжелым сердцем положила трубку. Просить деньги у мамы было не просто, но это для меня единственный вариант прожить до возвращения мужа. Подруг у меня не было, а мамы на детской площадке не настолько мне близки, чтобы я могла доверить им свои проблемы.

Едва только мы с Сережей переступили порог квартиры, навстречу выбежала свекровь.

— У меня серьги пропали, — выпалила она, глядя на мочки моих ушей. Я даже испугалась от неожиданности, хоть и была абсолютно уверена, что ничего чужого не брала.

— Я не видела.

— Может Сережка взял? Они на тумбочке лежали.

— Мы не заходим в вашу спальню.

Я не пускала сына туда, потому что комната свекрови была забита мелкими хрупкими предметами. Здесь были статуэтки, сувениры, вазы, бокалы на тонкой ножке. Все это привлекало внимание Сережи.

— А кто же взял? — она пожала плечами, недоверчиво глядя на меня. Почему-то в моей голове сразу же всплыл правильный ответ, и я молча ждала, когда и свекровь это осознает.

— Вспомните, где вы их видели в последний раз? — за моей внешней доброжелательностью скрывалась дикая тревога, словно я несла ответственность за ее серьги.

— На тумбочке, говорю же, — свекровь недовольно надула губы, — сняла их перед тем, как на дачу уехать.

— Может закатились куда?

— В карман они в чей-то закатились, — дурное настроение свекрови полностью передалось мне. Я всегда принимаю близко к сердцу чужие эмоции.

Сережа стал бегать по квартире. Бабушка несколько раз одернула его и пригрозила привязать к батарее. Пришлось увести сына в спальню и занять настольными играми, чтобы создать в квартире тишину.

Если серьги действительно кто-то взял, то это Андрей. Кроме него некому. Но сказать в лицо свекрови я это не могла. Она охотнее поверит, что это моих рук дело, чем любимого сына, который крепко сидел на ее шее.

Я старалась не думать о серьгах, но необъяснимое чувство справедливости сгрызало меня изнутри. Может, у нее вообще ничего не потерялось? Может она забыла, куда положила их? Много разных может всплывало в моей голове.

Я снова позвонила Илье. Его телефон был недоступен. Значит, он еще на работе, а телефон ему не вернули. Я сама придумала эту историю и охотно в нее поверила. Мне не хотелось представлять худшие варианты событий.

Уже вечером мои надежды оправдались. Звук, с которым Илья отпирает дверь, я узнаю из тысячи. Пулей выскочив из комнаты, я бросилась на шею мужа, который растеряно застыл на пороге.

— Илюша, Илюшка! — моей радости не было предела. Я не одна. Я теперь не одна. Мне станет гораздо легче, когда рядом надежное плечо.

— Тань, я так устал, — он слегка отодвинул меня от себя, скинул ботинки и направился на кухню. Так же, как и Андрей, он первым делом всегда проверял содержимое холодильника. — Накормишь?

— Конечно! — я принялась с воодушевлением доставать все кастрюли из холодильника, — жаль, что Сережа уже спит. Он бы обрадовался. Снимай грязную одежду, я сейчас ее постираю.

— Тань, давай поедим сначала, — лицо Ильи округлилось, я заметила небольшой выпирающий живот. Мне казалось, что вдали от дома он должен непременно похудеть и осунуться, но все оказалось совсем не так.

— Что с твоим телефоном? — спросила я, поставив перед ним тарелку с супом.

— Батарейка в поезде села, — Илья набросился на еду, как волк.

— Ты за пять дней ни разу не взял трубку.

— Мне нельзя на работе пользоваться телефоном.

— А после работы?

Илья поднял взгляд от тарелки. Его глаза были красные от усталости, я чувствовала от него слабый запах алкоголя.

— Тань, ты чего разошлась? Мужа месяц дома не было. Чего звонила-то? Денег хотела попросить?

— Ну, и это тоже, — я отвела взгляд. Мне стало неудобно, не хотелось выглядеть корыстной, ведь я очень люблю Илью. Мне не важно, сколько у него материальных благ, для меня он — родной человек.

Я решила оставить мужа в покое и дать ему отдохнуть. Он так много работал, проделал длинный путь домой, и все ради нас, ради нашего семейного счастья.

***

Я видела, что с Ильей происходит что-то не то. Мой муж вел себя не так, как обычно. Он постоянно молчал, задумчиво глядя в одну точку. Я наряжалась, крутилась перед ним, игриво хихикала, но он не реагировал на мои ужимки. Сережа тоже всеми способами привлекал внимание отца, но в отличие от меня, у него это получалось гораздо лучше.

— Что-то случилось? Что-то на работе? — спросила я, когда мы сели обедать. Сережа уже спал, — тебя поймали с телефоном?

— Нет, — Илья пожал плечами. Он улыбнулся, и я выдохнула. Наверняка, сложно жить в таком графике, как у него.

— У твоей мамы пропали серьги…

— Я знаю. Она мне говорила.

— Мне показалось, что она намекает, что это сделала я, — шепотом поделилась я с мужем. Илья покосился на меня, нахмурив брови.

— Она просто спросила. Не бери в голову.

— Нет, Илюша, она не просто спросила. Это была претензия.

— Таня, не придумывай. Ты — последний человек, на кого мама подумает. Есть кандидатуры получше.

Я глубоко вздохнула. Во мне сидело столько тоски и усталости от обстановки, в которой мне приходилось жить, но как начать об этом разговор, я не знала. Илья снова вспылит. Тема денег для него самая больная.

— Илюш, я скоро выйду на работу и мы сможем позволить себе съемную квартиру. Может, я пока начну ее искать?

— Я ничего тебе не обещал.

— Я… устала, Илюш, — осторожно продолжила я, стараясь сделать тон мягче, — я хочу жить отдельно от всех родственников. Нашей семьей.

— Таня, не продолжай. Мы будем жить здесь, пока не появится стабильность.

— У меня такое ощущение, что она никогда не появится, — я почувствовала слабость во всем теле. Мне так хотелось, чтобы Илья поддержал меня, но я снова наткнулась на глухую стену.

— Тебе все не нравится. Живешь на готовом, приняли тебя, как родную, мама старается чаще на дачу ездить, чтобы вы могли друг от друга отдохнуть.

— А Андрей в этот момент своих друзей приводит. Они до ночи могут на кухне просидеть, даже выйти страшно. А потом в дверь кулаком стучат. Это не лучшая атмосфера для ребенка.

— Сережка еще маленький и ничего не понимает.

— Все он понимает. Дети быстро учатся.

— Знаешь что, — Илья вскочил и прошелся по кухне, — тебе не угодишь. Я уже наизнанку вывернулся, в попытке нашу жизнь наладить. Думаешь легко это, за тысячу километров от дома уехать на месяц?

— Я не говорила, что легко, — я покачала головой. Илья умел перекручивать смысл сказанных мной слов, — я всего лишь хочу спокойно жить, спокойно спать ночами, не считая, с какого раза твой пьяный брат попадет в замочную скважину.

— У тебя самой, как будто семья идеальная.

Я покачала головой и спрятала лицо в ладони. Мысль о том, что муж не поддерживает меня и придется дальше жить здесь с его родственниками, сводила меня с ума. Да, мои родственники не самые правильные на свете, именно поэтому я и не живу там, но Илья с завидной регулярностью напоминает мне, откуда я приехала.

— Мне тоже все надоело, если хочешь знать, — Илья резко показал на меня указательным пальцем, — ты все время что-то требуешь от меня. И знаешь, я много думал и решил, что нам с тобой надо взять паузу в отношениях.

— Как это паузу? — до меня не сразу дошел смысл сказанных Ильей слов. Он даже выдохнул. По всей видимости, эти слова вертелись у него на языке со вчерашнего дня, а я своими просьбами помогла им вылезти наружу.

— Я хочу подумать, нужны ли мне эти отношения. Ну, и ты тоже подумаешь?

— Мне не надо думать, я и так знаю, что мне кроме тебя никто не нужен. И Сереже тоже нужен папа.

— Это временно. Мне нужно перевести дух, — Илья застыл напротив окна спиной ко мне. Мое сердце бешено стучало, я боялась, что от перенапряжения оно и вовсе выскочит из груди.

— Тебя не было месяц, от чего ты так устал? — мой и без того хрупкий мир рушился у меня на глазах, а я сидела не в силах как-то на это повлиять.

— Не спрашивай. Я так хочу. Возможно, через месяц что-то изменится.

— Это временно, — повторила я его слова. Мне придется уйти из этого дома, но куда, я пока смутно могла сообразить. Либо остаться здесь и с видом верной жены терпеливо ждать заблудившегося мужа.

Больше Илья не удостоил меня ни словом, ни взглядом. Оставшиеся выходные он провел с друзьями и приходил домой только ночевать. Я всеми силами пыталась убедить его передумать. Илья не шел на контакт и отрицал любую мою попытку еще раз все обсудить.

Ложь, что все временно. Он уже решил для себя все, просто оставил мне малюсенькую надежду на наше воссоединение и целый месяц терзаний и ожидания. Я старалась держать перед сыном невозмутимое лицо, читала ему смешные стихи, и мы вместе катались по полу, щекоча друг другу пятки. Сережа не должен был знать, что внутри я стремительно умирала.

Свекровь не замечала нашей размолвки. Она по-прежнему ходила вокруг Андрея, заставляя его, то поесть, то побриться. У нее больше не было других дел, потому что основная работа была на мне. Я готовила, делала уборку. Не смотря ни на что, я знала, что Илья пожалеет, что ушел от меня. Он не найдет себе лучше. Никто не будет готовить ему каждый день разнообразные блюда, никто не будет так хорошо общаться с его родственниками, хотя временами они совершенно этого не заслуживали. Никто не будет воспитывать его сына с терпением и пониманием. Я — идеальная для него, он это поймет.

Я твердо решила, что никуда не уйду. Я останусь и через месяц, когда он вернется домой после вахты, он не узнает меня. А когда Илья упадет к моим ногам, я буду решать, будем мы вместе или нет.

С такими мыслями я проводила мужа на вахту. Он обнял Сережу, стоя у порога с большой дорожной сумкой, сказал мне сухое «пока» и ушел.

Илья выгреб из шкафа все свои вещи, словно уезжал не на месяц, а на всю жизнь. На полке лежали деньги, небольшая сумма, которой едва хватит на пару недель. Мне хотелось рыдать, но я ждала, когда уснет Сережа. Он не должен видеть моих слез.

— Ох, жаль мне Илюшку, — причитала свекровь, собираясь на дачу, — работает, себя не жалеет. Говорила я, что жениться вам слишком рано. Детей нарожали, а теперь вот на шее моей сидите. Про Андрюшку я ничего не говорю, он всегда был такой безответственный, с него какой спрос? А вы…. Одно спасение — дача. Хоть там можно выдохнуть.

Свекровь не обращалась ко мне, она говорила сама с собой, но секрета не было, в чей адрес прилетали эти слова. Я молчала. Я всегда молчала. Пока я живу на ее территории, я не могу сказать ей наперекор.

У меня было мало денег и единственный вариант покинуть эту квартиру — уехать к маме в деревню, а это значит окунуть своего сына в ту жалкую, убогую обстановку, в которой я сама прожила много лет. А потом до конца жизни слушать маму, что я слишком многого в жизни захотела, что надо сидеть там, где ты родился и не высовываться.

Еще немного и я соглашусь с ней.

Свекровь напомнила мне про сережки.

— Будешь пылесосить, осторожнее, вдруг найдется.

Я кивнула, хотя и не собиралась наводить порядок в ее спальне. Но теперь я обязательно это сделаю, а если найду пропажу, гордо швырну ей, чтобы та перестала с подозрением на меня коситься.

Свекровь уехала. Бедняга так от нас устала, что умчалась на последнем рейсовом автобусе, едва ли не на ночь глядя.

— Свобода! — послышался за моей спиной довольный голос Андрея. От апатичного, унылого мужчины не осталось и следа. Он энергично замахал руками, намекая на то, что сегодня у меня будет очередная бессонная ночь.

***

Сегодня у меня день рождение. Мне исполнилось двадцать пять лет, и я впервые отмечаю этот праздник без Ильи. Мой муж не звонил целую неделю. Я с утра не сводила с телефона глаз, ожидая его звонка. Не может же он не поздравить меня? Или может?

Планов на этот день у меня никаких не было. Я в растерянности. У меня нет близких друзей, я совсем одна. Я и мой маленький сын Сережа, который даже не собирался меня поздравлять. Любой день рождения он воспринимал, как свой, спорил и ревел до тех пор, пока с ним не согласятся.

Сегодня я еще раз попытала счастье и сказала Сереже, как только мы проснулись.

— У мамы сегодня праздник. У меня день рождения.

— Это мой день рождения, — утвердительно ответил сын, и я кивнула. Когда-нибудь он все поймет, будет рисовать мне открытки и рвать с клумбы цветы. Мы будем разговаривать с ним по душам, мы станем хорошими приятелями. Я в этом уверена. Надо просто подождать, совсем немного. И постараться не утонуть в чувстве собственного одиночества.

День, как день. Обычный. Мы позавтракали, поиграли и приготовились к прогулке. Андрей еще спал. Он целыми днями пропадал и приходил глубокой ночью. Я уже привыкла не спать, даже раздражаться привыкла. Андрей шел на кухню, непременно опрокидывал стул или ронял столовые приборы, он не задумывался, что кто-то может спать в это время. Он вообще меня не замечал, и меня это устраивало.

Мне приходилось терпеть, потому что идти было некуда.

Я решила никому не говорить, что у меня день рождения. Мамаши на детской площадке начнут спрашивать меня, как планирую отметить? Или что подарил муж? И что еще хуже, рассказывать, как это было у них.

Мой телефон по-прежнему предательски молчал.

День тянулся мучительно медленно. Я ждала, что хотя бы кто-то вспомнит обо мне. Пришло сообщение от сестры. Это было первое и последнее поздравление за день. Я сама виновата, отдалилась от родственников, перестала общаться с подругами, я посвятила себя сыну и мужу, даже не замечая, как осталась одна.

Под вечер я не выдержала и набрала номер телефона мамы. Она опять куда-то спешила и разговаривала со мной запыхавшимся голосом.

— Мама, поздравляю тебя, — торжественно сказала я, стараясь скрыть обиду в голосе.

— С чем? — мама, по всей видимости, шла по деревне и параллельно со мной общалась со всеми встречными знакомыми, — Галя, тебе навоз привезли? А мне нет. Я же раньше тебя заказывала… Таня, с чем поздравляешь?

Эти слова были адресованы мне, но я уже не понимала, стоит ли мне отвечать на вопрос, потому что мама уже приветствовала какого-то Васю.

— С днем рождения твоей дочери, — все же напомнила я.

— Да, Таня, вот только хотела тебе позвонить, — всполошилась она, но я знала, что это неправда. Она забыла, а я не понимала, как такое возможно? Дата появления на свет моего сына врезалась в мою память ярким воспоминанием, я помнила все до мельчайших подробностей. Не представляю, что может случиться, чтобы я забыла об этом событии.

— Это и твой праздник, — ответила я.

— Мне вообще сейчас не до праздников. Ветер поломал ветку у яблони. Ты представляешь? А яблок на ней — просто усыпано. Жалко так, просто сил нет. Ищу кого-нибудь, чтобы спилили, а то ветка прямо на картошку упала… — мама тараторила без остановки. Она умела описывать обычные заурядные ситуации таким тоном, словно случился конец света, — Колька идет, пойду, попрошу его, пока трезвый. Таня, я тебе позже наберу, хорошо? Если успею. С днем рождения.

Мама, не успев положить трубку, громко позвала какого-то Колю. Я вздрогнула и отключила звонок. Вот и все. «Хэппибездейтую».

Я громко рассмеялась. Еще чуть-чуть, и у меня случится истерика. Сережа оторвался от игрушек и посмотрел на меня с интересом.

— Мы и сами отметим день рождения, — сказала я ему и отправилась на кухню. Я решила приготовить пирог с малиной, мы воткнем в него свечки и вместе с Сережей задуем.

Но мои планы поменялись. В квартиру с громкими криками ворвался Андрей, за ним шла Настя, его девушка. Они выясняли отношения на повышенных тонах с использованием ненормативной лексики. Я застыла в прихожей, быстро соображая, как поступить.

— Мне надоело это, — возмущалась Настя, — захотел — позвонил, захотел — нет. Чем ты занимался все это время?

— Работал, чем еще? — огрызнулся Андрей. Они не замечали меня. Напряжение между ними росло, та же, как и громкость их диалога.

— Что ты врешь? Ты нигде не работаешь. Тебя вообще уже посадят скоро за твои делишки.

— Рот закрой, — процедил Андрей сквозь зубы, — давай, раструби еще на весь подъезд.

— Даже не смей мне больше звонить, придурок.

Настя выскочила из квартиры, хлопнув дверью. Андрей громко выругался, взъерошив волосы.

— Обломала, овца, — только сейчас он заметил меня. Все случилось так стремительно, что я не успела сообразить, куда мне деться. Андрей ухмыльнулся и осмотрел меня с головы до ног, — Танька, ты чего сегодня такая красивая?

— У меня день рождение, — ответила я, проходя мимо него на кухню.

— Да? — Андрей отправился проверять холодильник, — как отметим?

Я покачала головой, вовсе не собираясь планировать с ним совместное мероприятие. Пожалуй, от приготовления пирога я тоже откажусь.

— Давай на стол накрывай, — распорядился Андрей, — а я за шампанским. У меня сегодня тоже праздник, избавился, наконец, от этой ненормальной.

— Я не буду.

— Ладно, не ломайся, ты же мне, как родная, — он быстро подошел и стиснул меня в объятиях, — сестренка, с днем рождения.

— Спасибо, — я пыталась выбраться из его хватки, но все было безуспешно. Андрей был сильнее меня во много раз. Он дышал мне в лицо перегаром, и я почувствовала, как к горлу подступает тошнота.

— Нам надо с тобой держаться вместе, мы же родственники. На меня можно положиться, понимаешь?

— Все, Андрей, отпусти, — я с трудом проскользнула между его руками и отошла на несколько шагов назад. Он рассмеялся. Его забавляла эта игра.

Андрей ушел, и я надеялась, что надолго. Около магазина частенько ошивались его друзья. Есть большая вероятность, что он в ту же минуту забудет и про меня, и про шампанское. Было бы не плохо.

Так и получилось. Я с тревогой слушала шаги из подъезда и на лестнице, ожидая его прихода в любой момент. Но Андрей не появлялся.

Мы с Сережей почитали книгу и легли спать. Я долго не могла уснуть. Мой муж не позвонил мне сегодня, он не поздравил меня с днем рождения. За что Илья так со мной? Мама тоже не перезвонила. Сережа тихо посапывал, и я смогла вволю наплакаться.

Я совсем одна. Мне не на кого положиться. И что я вообще тогда делаю в этой квартире? Зачем я здесь? Кому и что я хочу доказать? Что лучше меня он не найдет? Что я верная жена и всегда буду его ждать? Я и так знала, что я хорошая хозяйка, жена и мама, но Илье чего-то не хватало. Вот бы узнать — чего именно?

Среди ночи пришел Андрей. К тому времени я успела задремать, но едва только услышала шаги около входной двери, тут же подскочила на месте. Он с трудом открыл квартиру. По всей видимости, Андрей был очень пьян. Мое сердце готово было выпрыгнуть из груди, и с каждым приближающимся его шагом, мне становилось страшнее.

Я услышала стук в дверь и вздрогнула. Стук повторился уже громче. Я накинула халат. Паника завладела моим телом, я не знала, что делать. Может позвонить Илье? Или свекрови?

— Таня, — позвал меня Андрей, продолжая стучать. У меня не оставалось выбора, мне пришлось выйти, пока он не разбудил Сережу.

Я осторожно вышла из комнаты, Андрей с трудом стоял на ногах. При виде меня он улыбнулся.

— Танька, с днем рождения, — сказал он заплетающимся языком. Я выдохнула, глядя на его безобидное лицо.

— Спасибо, — ответила я. Нужно было отправить Андрея спать. В ночной тишине его бас звучал слишком громко.

Он не сопротивлялся и под моим руководством направился в свою комнату. Андрей что-то бормотал, но едва его голова коснулась подушки, тут же отключился. Теперь я могла спать спокойно.

***

— Я сам, — сказал мой самостоятельный трехлетний сын, засовывая ложку с кашей себе в рот. Я не мешала ему. Сережа скоро пойдет в садик, и я должна научить его справляться со всеми трудностями. Для своих лет мой сын был достаточно хорошо развит, я посвящала много времени занятиям с ним. Мои труды не прошли даром.

Меня беспокоило только одно — Сережа был очень шумный, а в этой квартире никто не любил детских криков. Мне все время приходилось выкручиваться, чтобы отвлечь сына в тот момент, когда он начинал кричать.

Во время тихого часа я заметила, что Андрей ни разу не вышел из своей комнаты. Он уже как минимум пару раз должен был проверить холодильник. Я беспокоилась. Вдруг с ним что-то случилось? Я несмело походила возле его двери и решилась постучать. Мне никто не ответил. Я осторожно приоткрыла дверь и просунула голову в проем.

— Чего тебе? — раздался голос Андрея. Он лежал в полумраке с плотно закрытыми шторами.

— Ты — живой? — я зашла в комнату.

— Съел что-то, живот болит, — на лице Андрея была гримаса боли, — есть таблетка?

Я принесла ему обезболивающее, внимательно рассматривая его бледное лицо.

— Может скорую вызвать? Выглядишь не важно.

— Сдохну, так сдохну. Вам больше достанется.

Мне хотелось чем-то помочь Андрею. Он даже помощи у меня не просил и всем видом показывал, чтобы я быстрее покинула комнату.

Андрей не встал даже к вечеру. Я переживала, ругая себя за излишнее беспокойство. Кто мне он? Брат мужа, который доставлял сплошные проблемы. Но мне было не по себе, что я сижу, сложа руки, когда в соседней комнате кому-то плохо.

Не выдержав собственного бездействия, я снова зашла в его комнату. Кажется, ему стало хуже. Я потрогала его лоб.

— Дай еще таблетку, — попросил Андрей.

— Я вызову скорую.

— Какую скорую, и так пройдет. Дай таблетку, говорю.

Я вышла из комнаты, поджав губы. Он не очень-то вежливо себя ведет. Мне было неприятно. Не смотря на его отказ от медицинской помощи, я все же вызвала скорую. Они приехали быстро. Андрей сверкнул на меня злобным взглядом при виде мужчины в белом халате.

— Вы супруга? — спросил врач, присаживаясь на стул рядом с кроватью Андрея.

— Я… жена его брата, — быстро пояснила я.

— Повезло, что вместе живете. Есть кому в скорую позвонить. Подозрение на аппендицит, срочно в больницу.

Я принялась в спешке собирать вещи Андрея в пакет. Тот неторопливо одевался. Он до сих пор не верил в происходящее и злился на меня, что по моей милости ему придется теперь ехать в больницу.

Когда его увезли, я позвонила свекрови и объяснила ей ситуацию. Она закричала в трубку, как сумасшедшая.

— Ты что? Надо было утром вызвать, прождала до вечера. А вдруг не довезут? Вдруг он умрет?

— Я… не знала, — пыталась оправдаться я, хотя ей не нужно было этого, — Андрей запретил мне…

— Мало ли что он сказал? Своя голова должна быть на плечах. Ничего без меня не можете.

Свекровь еще покричала, пригрозила, что завтра вернется, и бросила трубку. Я не находила места. Чувство вины, навязанное свекровью, съедало меня изнутри. Я же видела, что Андрею плохо, почему не отреагировала сразу? А вдруг, действительно, случится непоправимое? Как я буду с этим жить?

Уложив Сережу спать, я ушла на кухню. Мне хотелось позвонить в больницу, чтобы убедиться в том, что с ним все в порядке. Дозвониться удалось не сразу. Девушка озвучила мне, что все хорошо, Андрея привезли и экстренно прооперировали.

— Состояние удовлетворительное, — сказала она. Я почувствовала легкость в груди. Хорошо, что я вызвала скорую. Я — молодец. Жаль, что никто мне этого не скажет. Звонить свекрови не хотелось. Я написала ей сообщение с последней информацией об Андрее и отправилась спать. Сегодня моя ночь должна быть особенной. Спокойной.

Должна быть… но не была. Я всю ночь думала об Илье. Я безумно скучала по нему. Это расставание оказалось для меня пыткой, но больше всего меня мучило то, что я так и не поняла причину его ухода.

Свекровь, как и обещала, приехала с утра. Она была явно не в духе.

— Заставляете пожилую женщину мотаться туда-сюда, — ворчала она, — а у меня ноги больные.

Я обвела глазами квартиру, радуясь, что накануне успела навести порядок. Свекровь раздраженно ходила из угла в угол, громко топая ногами. Для больной женщины она на редкость хорошо выглядела.

Я смогла немного выдохнуть, когда та уехала к сыну в больницу. Но еще больше я обрадовалась, когда увидела ее вечером с сумками у порога. Свекровь не могла долго жить в одной квартире с Сережей, она уставала от шума. Я всегда чувствовала себя неловко, будто бы выгоняю ее из собственного дома.

— Ты сходи к Андрюшке как-нибудь, — сказала мне свекровь в приказном тоне, — все равно ничем не занимаешься. Купишь ему колбасу, а то зачахнет на больничной еде. Без колбасы долго не проживешь.

— Нельзя ему колбасу после операции.

— Все можно. Что ж теперь с голоду умирать?

Я не стала спорить. У нее на все было свое исключительное мнение, которое не поменяется, даже если будет очевидно неправильным.

Пару дней я прожила в полном спокойствии. Мне показалось, что Сережа перестал кричать. Днем у нас была идиллия, а ночью я продолжала лить слезы в подушку, вспоминая мужа.

Надо было навестить в больнице Андрея. Свекровь права, у меня стало больше свободного времени с тех пор, как все разъехались. Не нужно было каждый день часами стоять у плиты, подтирать за каждым грязные следы у порога, мыть ванную каждый раз, чтобы искупать сына. Было спокойно. И больше всего на свете я хотела, чтобы так было всегда. И чтобы вернулся Илья.

Андрей, скрючившись, как старый дед осторожно вышел в коридор, когда мы с Сережей пришли его навестить. Увидев меня, он скривил лицо, видимо, ожидал кого-то другого.

— Как дела? — я протянула ему пакет с фруктами. Я потратила на них едва ли не последние деньги.

— Колбасу купила? — хмуро спросил он, игнорируя мой вопрос.

— Тебе нельзя после операции… — я растерялась и почувствовала, как покраснели мои щеки.

— Я же мать просил… — он громко выругался. Несколько посетителей покосились в нашу сторону.

— Я купила фрукты, это гораздо полезнее, — растеряно пролепетала я. Внутри меня нарастало отчаяние, я потратила большую часть оставшихся денег на неблагодарного родственника, не купив своему ребенку даже яблока.

Андрей с недовольным лицом порылся в пакете, достал оттуда воду и шоколадку, а остальное вернул мне.

— Сережка пусть ест, — ответил он и медленно поплелся обратно в палату. От неожиданности я застыла на одном месте, даже не попрощавшись с ним. Я не понимала, как расценить жест Андрея, и почувствовала в этом некую завуалированную заботу.

Мы вернулись с Сережей домой. Мысли об Илье сводили меня с ума. Почему я не могу позвонить ему? Он же мой муж?

Я отключила последние отголоски гордости и дрожащими руками набрала номер Ильи. Есть вероятность, что он уже закончил рабочую смену и сможет ответить на звонок. Гудки длились бесконечно долго, я слушала их с замирание сердца. Наконец, прозвучал любимый мной голос.

— Да, — сухо ответил Илья.

— Илюша… Илья… — я старалась унять эмоции, чтобы не вызывать в нем раздражение, — как дела?

— Нормально, — коротко сказал он.

— Андрей в больницу попал с аппендицитом, мы его сегодня навещали, — я несла какую-то ерунду, я хотела сказать другие слова, но не знала с чего начать.

— Ясно.

— Когда ты вернешься? — я все же решила задать главный вопрос.

— Все очень сложно, Таня. Мне надо подумать.

— Приезжай, пожалуйста, мы очень соскучились. Илюша, — я готова была разрыдаться, но сдерживала себя. Рядом со мной сидел Сережа, — мы вместе все преодолеем. Слышишь? Илья?

— Я слышу.

— Я тебя очень жду. Очень люблю.

— Хорошо.

Он отвечал так, словно его кто-то подслушивал. И попрощался так же холодно. Я положила трубку, грустно глядя на сына. Мне так хотелось, чтобы Сережа рос в полной семье, и ни один чужой дядя не полюбит его так, как родной отец. В этом я была убеждена.

***

Спустя несколько дней Андрея выписали. Он ходил по квартире в полусогнутом состоянии и раздраженным лицом. По всей видимости, ему хотелось быстрее вернуться к прежнему образу жизни, а я мечтала, что это не случится никогда. Возможно, время, проведенное в больнице, что-то изменит в его голове, потому что та бессмысленная жизнь, которую он проживал, заканчивается обычно на больничной койке.

У меня не осталось денег. Я тянула последние, как могла. Мне не на что было купить самое необходимое, не говоря уже о том, чтобы побаловать сына чем-то вкусным. Сережа постоянно тянул меня в магазин, намекая на сладости, а я скрепя сердце, выворачивалась наизнанку, отвлекая его от этих мыслей.

Я решила, что больше так не могу и стала думать, каким образом заработать хотя бы немного денег. В глубине души, я надеялась, что мой муж Илья вернется, и считала дни до окончания его вахты. Просить у него деньги сейчас я не хотела, из страха потерять мужа окончательно и бесповоротно.

Глядя в зеркало, я остановила взгляд на золотой цепочке. Илья подарил мне ее на день рождения, когда мы еще не были женаты. Первый раз я получала от мужчины такой дорогой подарок, меня подкупила его щедрость, я поняла, что он настроен серьезно, что с ним мне будет надежно и спокойно. Цепочка была достаточно тяжелой и душила меня по ночам, когда плотно обвивала шею, но я не снимала ее, чтобы не обидеть мужа.

Кажется, сейчас это мой единственный выход. Я сняла ее и крепко сжала в кулаке. Мне было стыдно смотреть на себя в зеркало. Опускаясь на дно, я стала себе противна. Идти в ломбард оказалось еще сложнее. Сделав несколько кругов вокруг здания, мы с Сережей все же вошли. Мне казалось, что девушка, оценивающая мою цепочку, смотрела на меня осуждающе, и я стыдливо прятала глаза.

«Это временно» — повторяла я про себя одну и ту же фразу. Вернется Илья, Сережа пойдет в сад, а я на работу. Буду уговаривать мужа оставить вахты и устроиться где-то в нашем городе, так мы всегда будем вместе. У нас все наладится.

Я отложила полученные в ломбарде деньги, взяла оттуда небольшую сумму, так будет легче выкупить золото обратно. Сегодня у Сережи праздник. Я купила ему киндер-сюрприз, он восторженно распечатал его на скамейке рядом с магазином и радовался маленькой игрушке. Это было для меня счастье. Счастье доставить сыну счастье. Про себя я вообще не думала.

Я разогревала Сереже обед, а он весело болтал ногами, сидя на стуле. В этот момент раздался звонок в дверь. Мне стало тревожно. Друзья Андрея давно уже не приходили. Неужели все начинается заново?

За дверью стояла Настя, подруга Андрея. Я вспомнила, как они поругались, перед тем, как он попал в больницу. Лицо у нее было напряженным, жестким.

— Андрей дома? — спросила Настя, смело заходя в квартиру.

Я даже ответить ничего не успела, потому что он вышел в прихожую сам.

— Что надо? — Андрей старался выпрямиться, с вызовом глядя на бывшую девушку.

— Поговорить.

— Поговорить? А что же ты в больницу ко мне ни разу не пришла? Там бы и поговорили.

— Я была обижена, ты знаешь, — Настя покосилась на меня. Я невольно стала свидетелем их разговора и быстро ушла на кухню в надежде, что эта пара не устроит скандал, — я беременна.

Настя сказала так громко, что я без труда услышала ее слова даже сквозь закрытую дверь. Возникла тишина. Похоже Андрей был ошарашен. Что скрывать, я тоже.

— И что? — ответил Андрей, — поздравляю.

— Рано. Вот родится, тогда можно будет.

— Ты собралась его рожать? А меня не хочешь спросить? — его голос был холодным, безразличным.

Мне стало не по себе, и я представила, каково маленькому малышу, который еще только зародился, быть нежеланным, случайным. Я знала, что такие эмоции закладываются уже на той ранней стадии, когда на узи ребенок представлен маленькой, едва заметной точкой.

Я старалась не слушать их диалог и громко разговаривала с сыном, чтобы и он не смог понять смысл грустной беседы.

— Уходи отсюда, — послышался голос Андрея.

— Не толкай меня, я же беременна.

Я выскочила из кухни, заметив, что Андрей, держа Настю за локоть, пытается выпроводить ее из квартиры.

— Андрей, — я подошла ближе, — нельзя так. Это же ребенок.

Он бросил на меня злой взгляд, продолжая выгонять Настю. Но дверь открылась так внезапно, никто из нас не ожидал этого. Свекровь приехала без предупреждения и недовольно обвела глазами всех присутствующих.

Настя громко зарыдала. Ее слезы показались мне наигранными, фальшивыми, но мне было очень жаль эту девушку, которая по глупости оказалась в неоднозначной ситуации.

Я ушла к Сереже на кухню, тревожно слушая выяснения отношений, к которым присоединилась мать Андрея. По всей видимости, она встала на сторону Насти.

— Натворил дел, — ворчала мать на сына, — расхлебывай теперь.

Я была согласна со свекровью. Нужно нести ответственность за свои поступки.

— Меня родители из дома выгоняют, — рыдала Настя, — а мне некуда пойти.

— Вот и не надо рожать, — воскликнул Андрей, — я деньги тебе дам. Сходишь, сделаешь…

— Поздно уже, — ответила Настя и заревела еще громче.

Андрей залетел на кухню и открыл холодильник.

— Есть, что выпить? — спросил он меня.

— Нет, — я широко улыбнулась Сереже, давая понять, что все хорошо, бояться нечего.

— Купи, я денег дам, — ответил он, судорожно роясь в карманах. Андрей положил передо мной тысячу рублей, — и Сережке что-нибудь купи.

— Тебе нельзя алкоголь, ты лекарства принимаешь, — ответила я, покосившись на деньги. В моей ситуации они бы стали неплохим подспорьем.

— К черту лекарства. Надоело мне! — процедил родственник сквозь зубы, — мне надо выдохнуть, иначе я за себя не отвечаю.

— Может успокоительное купить? Валерьяночку, — тихо предложила я, ожидая бурную реакцию Андрея. Он замер. У меня задрожали руки, и я спрятала их под стол. Андрей присел, не отрывая от меня прищуренного взгляда.

— Ты дурочкой прикидываешься? Или такая и есть? — спросил он. Сережа показал ему кулак, как учил отец. Быстрая реакция сына придала мне уверенности, а лицо Андрея вытянулось в недоумении. Хорошо, что свекровь приехала, она была единственным человеком, который мог остановить его.

— Я заварю чай с мятой… — продолжила я. Во мне жила надежда, что Андрей перестанет пить и возьмется за ум. Возможно, рождение ребенка заставит его посмотреть на свою жизнь под другим углом. Дети — это ответственность.

Андрей продолжал сверлить меня глазами, ожидая, что я сдамся и побегу в магазин за бутылкой. Но я не собиралась этого делать, не смотря на то, что побаивалась его.

Он медленно поднялся со стула. Очевидно, незажившие швы мешали делать резкие движения, которые были так привычны для него. Андрей сгреб обратно свои деньги и вышел из кухни. В прихожей свекровь и Настя продолжали обсуждать сложившуюся ситуацию. Я все-таки решила заварить чай с мятой. Он пригодится сейчас не только Андрею.

— Побесится и успокоится, — сказала мать, заходя на кухню.

Настя села за стол, жалобно глядя на нее. Я не первый раз видела эту девушку, и знала ее непокорный характер, то что сейчас она демонстрировала, либо показательное выступление, либо игра гормонов. Все-таки беременность меняет людей, заставляет их пересматривать свою жизнь и привычки.

— Останешься здесь, — сказала свекровь Насте, одобрительно посмотрев на меня, когда я разлила всем чай, — притретесь. Все нормально будет. Никуда не денется. Пора уже за ум браться.

— Вы такая добрая, — ответила Настя, растирая по щекам слезы.

— Я знаю. И страдаю от этого. Таня не даст соврать, всем готова помочь. Вот и ее тоже пустила, живет как у Христа за пазухой. Не каждая родная мать так сделает.

Я кивнула, взяла чашку с чаем и вышла из кухни. Сережа помчался в нашу комнату, а я остановилась около двери Андрея. Постучав, я вошла. Он лежал на кровати в темноте. Я поставила чашку на стол, зная, что он не просил и вряд ли оценит мой поступок. Я сделала его от души. Андрей громко вздохнул, а я, не говоря ни слова, поспешила уйти.

***

— Когда Илюшка приедет? — спросила меня свекровь, заходя в нашу комнату без стука в тот момент, когда я укладывала Сережу на дневной сон.

— Скоро, — соврала я, хотя не была до конца уверенна, что он вернется.

— Звонить я ему боюсь, он всегда кричит, что на работе нельзя разговаривать по телефону. А квитанции уже надо оплачивать. Я здесь почти не живу, сама знаешь. Вы и готовите, и стираете, и моетесь… кто платить-то будет? У меня денег нет.

— Я скажу Илье, — снова соврала я, даже не собираясь звонить мужу. Я не хотела быть навязчивой. Разлука пойдет на пользу нашим отношениям, так Илья быстрее соскучится и приедет.

— Завтра последний день. Я и так сама на почту хожу, в очереди с квитанциями стою, вас не напрягаю.

Я кивнула. Есть более доступные способы оплачивать коммунальные платежи, но свекровь не желала их признавать, считая, что на почте гораздо надежнее.

У меня были деньги, которые я получила в ломбарде за цепочку, но если я сейчас отдам их, то мне будет сложнее выкупить ее назад. Я сокрушенно ломала голову, пытаясь принять наиболее верное решение.

Сережа никак не хотел засыпать, видимо он чувствовал мое напряжение. Дождавшись, когда сын уснет, я отправилась на кухню. На столе лежали квитанции, я прикинула, какая сумма получилась в итоге и едва не разрыдалась. Обычно Илья отдавал деньги матери сам, меня эти вопросы никогда не касались. Что ж. Пора спускаться с небес на землю.

Сегодня в квартире случилось пополнение. Переехала Настя. Она по-хозяйски принесла свои вещи в комнату Андрея, и он тут же ушел. Пока я рассматривала квитанции, будущий отец вернулся. Судя по тому, как Андрей пытался открыть дверь, он уже изрядно выпил. Я поспешила впустить его, пока не проснулась свекровь. Тогда непременно будет скандал, и Сережа может заплакать.

Андрей, увидев меня, широко улыбнулся. Этот резонанс в его поведении всегда вводил меня в ступор. Злой и недовольный, когда трезвый, Андрей превращался в доброжелательного, стоило только ему выпить.

— Танечка, — он запнулся за порог и едва не придавил меня своим весом.

— Тихо, — я сделала умоляющее лицо.

Андрей понимающе кивнул и принялся стягивать обувь. Сделать это тихо у него все равно не получалось. Что будет, когда он встретится в своей комнате с Настей? Я переживала.

Андрей не торопился идти в спальню. Я знала, что прежде всего его интересовал холодильник. Он стеклянными глазами изучил его содержимое.

— Тань, дай чего-нибудь поесть, — попросил он, присаживаясь за стол. На секунду он сморщился от боли.

Я молча достала из холодильника приготовленные мной сегодня голубцы. В пьяном состоянии Андрей съедал все, что видел, словно его желудок был безразмерным. После его ночных экскурсий на кухню, с утра я с грустью осознавала, что мне снова надо вставать к плите.

Странно это. У него есть мать, девушка, которая спокойно отдыхает в спальне, а кормить его должна я. Как бы мне хотелось иметь свою квартиру, пусть маленькую, но свою. Как бы мне хотелось самостоятельно решать, кто придет ко мне, а для кого путь будет заказан.

Андрей сложил руки на столе и уткнулся в них лицом. Я поставила перед ним тарелку.

— Не хочу я ребенка, — побормотал он, — и эта курица мне тоже не нужна.

Я замерла около двери, когда хотела уйти из кухни. Мне стало жаль Андрея. Я вернулась и села за стол напротив него. Андрей поднял голову и посмотрел на меня красными глазами.

— Рано мне еще жениться, — продолжил он, подвинув тарелку ближе, — какой из меня отец? Что я могу сейчас дать ребенку?

— У тебя теперь есть стимул что-то поменять, — сказала я.

— Что менять? Поехать на вахту, как Илья? Чтобы мой сын меня три раза в году видел? У меня ведь даже образования нормального нет, я два года в технаре отмучился и бросил его. Легких денег захотелось.

Я с замиранием сердца слушала Андрея. Мне давно было понятно, что он занимается чем-то запрещенным. У него внезапно появлялись большие суммы денег, которыми он раскидывался налево и направо, хотя нигде не работал.

— А ты знаешь, где работает Илья? — осторожно спросила я. Андрей кивнул. Я сосредоточилась.

— Железногорск, — ответил он с набитым ртом.

Я повторила название города про себя несколько раз, чтобы запомнить его. Я знала, что Илья работал вблизи Красноярска, но где именно, он никогда не говорил.

Андрей опустошил тарелку и поднялся со стула. Я решила попытать счастья.

— Здесь квитанции за квартиру… надо оплатить… — заикаясь, сказала ему я.

— Давайте как-нибудь без меня, — отмахнулся Андрей. Он вынул из заднего кармана джинсов деньги, кинул на стол и ушел. Я не решительно взяла их в руки и пересчитала. Хватало, чтобы полностью погасить квартплату. Что за аттракцион неслыханной щедрости? Ощущение, что я обманула его, не покинуло меня даже на следующее утро. Я ждала, что Андрей спохватится и потребует деньги обратно, поэтому старалась не попадаться ему на глаза.

Но он и сам не горел желанием общаться, ни со мной, ни с остальными.

Я отдала деньги свекрови.

Во время тихого часа, я нашла в интернете информацию о Железногорске. Я задумала пойти на отчаянный поступок. Я решила поехать туда. Деньги за цепочку лежали у меня практически нетронутыми, их я могу потратить на дорогу. Когда Илья увидит меня, он растает, я не сомневалась в этом. Не может такого быть, что спустя три года нашей совместной жизни, он разлюбил меня. Илья просто запутался, он устал от постоянных вахт. Я верну его домой, и мы вместе найдем выход из этой ситуации. Пусть зарабатывает скромно, зато будет жить рядом со своей семьей.

Придется взять с собой Сережу. Вряд ли свекровь согласится сидеть с ним несколько дней. К тому же, мне хотелось, чтобы Илья встретился с сыном. Наверняка, он безумно по нему скучает.

Я пребывала в воодушевлении. Меня не раздражала свекровь, которая принялась шуршать пакетами под нашей дверью в тот момент, когда Сережа спал, ни приглушенные голоса Андрея и Насти, которые выясняли отношения за стеной. Я мечтала о том моменте, когда увижу мужа, и когда он вернется домой.

В этот же день я отправилась на вокзал и купила билеты в один конец. Неизвестно, сколько времени я пробуду в Железногорске. Если все получится, то можно будет остаться на несколько дней.

Я никому не рассказала, куда в действительности мы собрались, даже Сереже, чтобы он не проболтался. Я скажу ему в тот момент, когда мы сядем в поезд.

— Хочу к маме в гости съездить на несколько дней, — объяснила я свекрови, собирая вещи в дорожную сумку.

— Сережку можно и на все лето оставить, — проворчала она, — у него кроме меня еще одна бабка имеется. Бегал бы по деревне в свое удовольствие.

Я ничего не ответила. Свекровь не проводила времени с Сережей, у нее все время болела голова или ноги, она всегда плохо себя чувствовала. Но проявлялось это только на словах. На деле ее энергии можно было позавидовать.

Судя по всему, Андрей смирился с участью будущего отца. Он продолжал бездействовать, ходить целый день от кровати до холодильника, пропадать на весь вечер и возвращаться ближе к ночи в нетрезвом состоянии.

Я с нетерпением ждала отъезда, хотелось отдохнуть от их постоянных скандалов с Настей. Беременная девушка налетала на него, как коршун, и свекровь всегда была на ее стороне. Странно, что она никогда не поддерживала меня. В любой ситуации она обязательно навязывала мне чувство вины. Я всегда была не права.

Направляясь на вокзал, я испытала чувство облегчения. Мне не хотелось больше возвращаться в эту квартиру. Что-то мне подсказывало, что эта поездка очень круто изменит мою жизнь. Надеюсь, что к лучшему.

***

По дороге на вокзал я все время размышляла, как буду вести себя в незнакомом городе. Со мной был маленький сын, я должна продумать все. К тому же меня волновал вопрос, сколько предприятий находится в Железногорске? А если я даже найду нужное мне, каким образом я смогу увидеть там Илью, если оно закрытое?

Вопросы один за одним возникали в моей голове. Я почувствовала себя наивной дурочкой, которая решила отыскать мужа в большом городе с развитой инфраструктурой. Это все равно, что искать иголку в стоге сена. Я нервно обкусывала губы. Мне стало страшно. Я втянула в авантюру своего сына Сережу, а это увеличивало мою ответственность в разы.

Приехав на вокзал, я бросила взгляд на часы. До отправления поезда еще целый час. Есть время подумать и возможно даже передумать. Я была в растерянности.

— Куда мы едем? — спросил меня Сережа, он рассматривал в окне длинный товарный поезд, проезжающий мимо.

— Скоро ты все узнаешь, — я беспечно улыбнулась, скрывая невыносимую тревогу в своей душе.

Я взяла в руки телефон, решаясь набрать номер мужа. Сюрприза сделать не получится, но пусть он узнает, что мы уже на вокзале с билетами в руках, что обратного пути нет. Илье придется встретиться с нами в любом случае.

Я нажала кнопку вызова. Гудки смешались со стуком в висках, я дрожала от волнения и задержала дыхание, когда на другом конце провода подняли трубку.

— Алло, — услышала я женский голос. Кто мог ответить на звонок в отсутствии Ильи? Сотрудница камеры хранения? Я откашлялась.

— А где Илья?

— Илья на смене, — невозмутимо ответила девушка.

— Когда он заканчивает?

— В девять. А что?

— Передайте ему, пожалуйста, что я звонила. Это срочно.

— Женщина, я — это кто? — голос в телефоне был слегка раздраженным. Я удивилась. На экране обычно отображается контакт.

— Его жена, — ответила я. В трубке возникло молчание.

— Женщина, вы шутите? Или, может, вы номером ошиблись?

— Илья Белов… это мой муж, — я несколько раз посмотрела на экран. Все верно, ошибки быть не может.

— Это удивительно, но Илья Белов…. мой муж.

Я посмотрела на Сережу, который с удовольствием уплетал пирожок, сидя рядом со мной. Он очень ждал, когда же мы сядем на поезд. Слова девушки долго укладывались в моей голове, мы обе молчали.

— А вы в Железногорске живете? — задала вопрос я.

— Да, — прозвучал ее короткий ответ.

— Вы живете в гражданском браке?

— Да.

Я перестала ощущать действительность, будто бы земля ушла у меня из под ног, и я провалилась в глубокую яму. Снова объявили посадку на какой-то поезд, Сережа с надеждой посмотрел на меня.

— Это наш? — спросил он. Я покачала головой.

— Илья придет с работы, я уточню у него, — ответила девушка в телефоне, ее прервал плач младенца. В трубке послышались гудки.

Мое сердце разрывалось на несколько частей. Слезы потекли по щекам, и я никак не могла их сдержать. Даже присутствие сына не остановило меня. Я будто бы умирала, медленно и мучительно, засыхала, превращалась в труху.

— А где наш поезд? — спросил Сережа, с тревогой глядя на меня. Я тут же вытерла слезы и улыбнулась. Сколько боли потребовалось мне испытать, чтобы растянуть губы в жалком подобии улыбки.

— Теперь не знаю.

Прошло еще несколько минут, прежде чем я собрала свои мысли в кучу и начала продумывать дальнейший план. Я старалась не заострять внимание на муже, на его жизни, это выбивало меня из колеи. Самое важное сейчас — что делать нам с сыном? Возвращаться обратно к свекрови я не хотела. Меня стошнит при одном их виде. Было только одно место, куда я могла сейчас поехать. К маме в деревню.

Я взяла Сережу за руку. Мы направились в кассу. При виде моего заплаканного лица, женщина в окошке без труда приняла у меня билеты обратно, взяв при этом комиссию. И дала мне новые билеты. Отправление в двенадцать ночи. Придется еще долго прокуковать на вокзале.

Я развлекала сына, как могла. Мы ели мороженое, считали вагоны у поездов, которые отправлялись и приезжали, Сережа сумел даже вздремнуть на моих коленях, но каждый раз он вздрагивал, когда объявляли посадку на очередной рейс.

Когда подошло наше время, он и вовсе спал на моем плече. Я занесла Сережу в вагон, расправила матрас и белье, и легла рядом с сыном. Я отгоняла от себя любые мысли о муже, я не хотела думать о нем. В моей душе была пустота, я будто не жила, просто совершала определенный набор действий безэмоционально.

Утром я проснулась отдохнувшей. В поезде мне спалось гораздо лучше, чем в квартире свекрови, где я просыпалась от каждого шороха. От станции было еще десять километров до деревни. Убедившись, что никакого транспорта мне не найти, я позвонила маме. Услышав, что я еду к ней, она всполошилась.

— Кого попросить даже не знаю, — запричитала она, — Витька у меня на бане сидит, крышу ремонтирует, у Алешки машина сломалась, этот… напился вчера, встать не может.

«Этот» был маминым сожителем. Время от времени он уходил в запои, и маме приходилось просить помощи у соседей.

Я вздохнула, готовая идти пешком. Придется нести на себе и Сережку, и сумку.

— Ладно, — нехотя согласилась мама, — пойду Витьку с бани стащу. Приедет за вами. Крыша течет, сил нет, как устала уже. Витька!

Мама закричала в трубку истошным голосом. Я поспешила отключиться, пока полностью не оглохла. Сережа нетерпеливо дергал меня за руку. Он устал от поездки и быстрее хотел увидеть обещанных мной куриц, гусей и уток, которых мама разводила. Я тоже мечтала уже добраться до дома, спрятаться от всех и вволю наплакаться.

Витя, мамин сосед, мужчина лет сорока, загар которого мог составить конкуренцию цвету кожи типичного жителя Африки, улыбнулся, обнажая редкие зубы. Он смеялся всю дорогу, чем позабавил Сережку. Мне было не до смеха.

Мама радушно встретила нас. Она была вся взмокшая и растрепанная. Многочисленные дела и заботы не давали ей лишний раз заглянуть в зеркало. Да и зачем? В деревне красоваться было не перед кем. А «Этот» не придавал большого значения внешности мамы. Я заметила, как она постарела. Мы не виделись два года, с того момента, когда приезжали к ней с Ильей.

Той поездки мне хватило надолго. Мама больше не желала видеть моего мужа. Впрочем, у них это было взаимно.

Я слушала бесконечные мамины рассказы об огороде, хозяйстве, непутевом сожителе. Мама не замечала моего подавленного состояния, она была слишком увлечена своими проблемами. Тем лучше для меня. Я хочу переварить информацию о муже, который был не только моим. Я делила его с другой женщиной, причем неравномерно. Неделя со мной, а с ней месяц. По факту та жена была гораздо официальнее меня.

Мой телефон зазвонил в тот момент, когда мама ушла с Сережкой в хлев, чтобы показать, как она кормит свою живность. Мне звонил Илья. С тревогой и обидой я смотрела на экран. Мне хотелось выкинуть телефон, чтобы больше никогда не видеть этого контакта «любимый муж». Надо переименовать его в «Этот», другого он не заслуживает.

Я все-таки взяла трубку.

— Таня… выслушай меня, — закричал Илья. Услышав его голос, я молча зарыдала. В горле встал ком, я не могла говорить, — Таня, ты, конечно, уже напридумывала себе. Но все не так. Совсем не так. Я говорил, что хочу подумать, решить. Таня, я запутался, понимаешь? Все так сложно, сам не знаю, как получилось. Я взял паузу, чтобы решить, Таня, я еще ничего не решил, понимаешь? Ты моя жена, по закону.

На душе моей было противно, гадко. Слушать, как твой любимый человек выбирает между тобой и другой женщиной и просит подождать, это такая боль. Мое сердце разрывалось на части.

— Я хочу облегчить тебе решение, — произнесла я, подавляя слезы, — если не можешь ты, это сделаю я.

— Таня, прошу тебя, выслушай меня. С кем не бывает, ты же понимаешь, жизнь — она такая непредсказуемая…

— Я больше не желаю тебя ни слышать, ни видеть, ни знать.

Я сбросила звонок и отключила телефон. Раздавленная, униженная, мне не хотелось жить. Я подошла к окну и улыбнулась. Сережа бегал за курицей, которая перелетела через загон.

Нет, я должна жить. Ради сына. Он — мое счастье, а улыбка на его лице — это то, что будет вдохновлять и побуждать меня идти дальше.

***

Мама ни о чем меня не спрашивала. Она была настолько погружена в свои дела, что у нее не было времени даже на то, чтобы спокойно попить чай. Она все делала на бегу. Останавливаясь на секунду, мама внезапно вспоминала о чем-то и снова убегала. Я пыталась ей помогать, но все время делала что-то не то. Мама привыкла справляться со всем сама, ругала непутевого сожителя за его бездействие и тут же отбирала из его рук любую работу.

Никто не умеет так, как она! Это было жизненным кредо матери, которая долгое время жила одна.

На помощь очень часто приходил Витя, тот самый сосед, который чинил ей крышу. Только у него хватало терпения и воли выдерживать ее колкие замечания. Витя все сводил в шутку и не ругался с ней. За это мама его очень любила и относилась к нему с особым уважением.

— Молодец, Витька, — сказала мне мама, когда мы вместе с ней окучивали картошку. Сосед сидел на бане и время от времени подтрунивал над нами.

— Ровнее, девочки, ровнее, — кричал он и хохотал на весь огород.

— Девочки… — ворчала мать с улыбкой, — надо же какой шутник. Старую тетку девочкой назвать.

Я не реагировала на шутки Вити. Мне казалось, что он проявляет ко мне неподдельный интерес, поэтому старалась как можно меньше с ним контактировать. Он был неприятен мне.

— Вот, посмотри, какой жених пропадает, — громко сказала мама, — сорок уже скоро стукнет, а все ходит, как неприкаянный.

— Когда же мне жениться, теть Люсь, если я на вашей бане целыми днями сижу, — рассмеялся Витя.

— Наоборот, так виднее. С высоты.

— А я отсюда только вашу дочку вижу, Танечку. Красивая она у вас. Жаль, что несвободная.

Я оглянулась на Витю, он подмигнул мне, широко улыбаясь. Имея такие зубы, я вряд ли бы смогла открыть рот, не то, что так скалиться. Он раздражал меня своей неотесанностью. Именно поэтому я когда-то уехала из деревни, знала, что такие мужчины мне точно не пара. Встретила Илью, городского интеллигента и вцепилась в него, как в последнюю надежду на счастье. Даже институт бросила. А теперь вернулась к истокам, брошенная, не нужная, с ребенком и пустым карманом. Кто меня такую полюбит? Только такой вот Витя.

— Кстати, а где этот твой? Муженек, — спросила мама. За несколько дней она первый раз поинтересовалась моей жизнью. Витька даже работать перестал и внимательно слушал нас, не сводя глаз с меня.

— Он на вахте, — ответила я, продолжая окучивать картошку с еще большим энтузиазмом.

— Поругались что ли?

— Нет… немного.

— А я всегда говорила, что не пара он тебе. Скользкий, противный, высокомерный.

Я стиснула зубы. Мама била по больному. Мне не хотелось обсуждать мужа в присутствии чужого мне человека. Мне было стыдно говорить, что муж меня бросил, что я долгое время жила с мыслью о том, что он вернется, а потом узнала, что у него есть другая семья. Никто не знал, что я ревела в подушку по ночам, а утром делала вид, что у меня все хорошо. Мой телефон до сих пор был отключен, я боялась даже посмотреть в его сторону.

— Мама, давай не будем об этом, — предложила я.

— Конечно, не будем, — не унималась та, — только почему-то, когда проблемы начинаются, сразу к маме бежим.

Я вспомнила, что так и не отдала маме деньги.

— Сестра твоя вышла замуж за нормального, местного, деревенского. Посмотри, как живут! Все у них есть, Лешка с утра до ночи работает, старается. Троих детей уже родили. А тебе захотелось особенного, городского. Думала, барыней при нем ходить будешь. А я тебе всегда говорила, что мы народ простой, богато никогда не жили. Вот и нечего выше головы прыгать.

Я стиснула зубы. Мне хотелось бросить все и уйти. Мать постоянно давила на больную мозоль, она не понимала, что унижала меня при чужом человеке, который, по всей видимости, оказался ей ближе меня.

В огороде появился ее сожитель, Анатолий. Он вел за руку моего сына. Сережа что-то увлеченно ему рассказывал и громко обращался к нему — «деда». Я с умилением посмотрела на них. Анатолий был не родной дедушка, они с мамой даже не женаты, но он с удовольствием проводил время с моим сыном, чем существенно облегчал мне жизнь.

— Вот, посмотри, работы много, а он гуляет, — сказала мама, недовольным голосом.

— Он отвлекает Сережу, чтобы я могла помочь тебе, — деликатно ответила я, не желая ругаться.

— В три года ребенок уже самостоятельный должен быть. Играть и не мешать взрослым. Так и будешь с ним до пенсии сюсюкаться.

Я удрученно вздохнула. Спорить с мамой было бесполезно, я не смогу победить ее в словесном поединке. Мне хотелось поддержки, когда я ехала сюда, но я не получила ее. Снова упреки, недовольства. Меня никто здесь не ждал, и я никому здесь не нужна.

Мысль о том, что я поступила неправильно, когда приехала сюда, не покидала меня до вечера. Все получилось так спонтанно там на вокзале, у меня не было другого выхода, мне некуда было идти. Что теперь делать? Я не представляла. Но одно я знала. Мне не место в этой деревне, я не хочу жить так, как живет мама. Мне не нравится их разговоры, постоянная брань. Я другая.

Сережа чувствовал мое состояние, он капризничал весь день. Мама недовольно косилась на нас, в ее представлении я была отвратительная мать, которая неправильно воспитывала ребенка, слишком много уделяла ему внимания.

— Детей надо наказывать, чтобы они слушались, — сказала она мне вечером, когда я вышла из комнаты, с трудом уложив Сережу.

— У него сейчас такой возраст. Кризис трех лет.

— Придумали тоже. Он же помыкает тобой, играет на нервах, я давно бы уже пришлепнула, чтобы неповадно было. А ты… нельзя быть такой бесхребетной.

— Я никогда своего ребенка даже пальцем не тронула, и никому не позволю этого сделать, — строго сказала я.

— Потом не жалуйся тогда, — мама обижено отвернулась к раковине и принялась мыть посуду.

— А я и не жалуюсь, — я села на стул, глядя ей в спину. Мне так хотелось поговорить с ней по душам, без упреков. Мне хотелось поплакаться, почувствовать поддержку, но мама была холодная, как камень, нервная, задерганная, замученная постоянными проблемами. Я не интересовала ее.

Подушка вновь оказалась моей утешительницей. Я проплакала полночи, меня рвало на части от безысходности. Я хотела уехать отсюда, мне плохо здесь, я хочу жить по-другому. Я должна что-то придумать.

***

Я проснулась от громких криков, доносящихся с улицы. Судя по голосу, приехала сестра, и они с мамой что-то обсуждали. Это было абсолютно нормально для них, общаться друг с другом на повышенных тонах, они не ругались, это манера общения. Удивительно, почему я не стала такой же? Прожив на своей родине с рождения и до восемнадцати лет, я все время боролась с грубостью, отсутствием такта. Я была другой. Чужой. Они всегда смеялись надо мной, когда я говорила, что не буду жить так, что не выйду здесь замуж, что уеду в большой город.

А сейчас с позором вернулась. Мне было стыдно. Я даже не хотела выходить из комнаты, чтобы не встречаться с успешной сестрой, которая жила в соседней деревне, где была школа и детский сад. Это наивысшая степень зажиточности здесь. Я — жалкая неудачница.

Но Сережа не собирался сидеть в комнате. Он проснулся и потянул меня на улицу, смотреть на куриц. Я все же вышла. Сестра уже собиралась уезжать. Она внимательно посмотрела на меня, дождалась, когда мама уйдет и спросила:

— Ты с Ильей поругалась?

— Да, — я кивнула. Марина нахмурила брови.

— Ну, и плевать на него. Молодец, что приехала. Здесь тоже можно жить. Живем же. Хочешь, я тебе с работой помогу? Я сейчас в магазине работаю, сменщицу уволили за воровство. Давай ко мне? По графику договоримся. Хозяину никакой разницы нет. А Сережку в детский сад, там недавно ремонт сделали.

— Да, было бы здорово, — на душе стало теплее. Марина расписала мне перспективу на ближайшее время.

— У Лешки друг есть, холостой, работящий. Руки золотые. Надо тебя с ним познакомить.

— Нет. Не хочу я никого.

Мне было противно даже думать, что у меня может появиться другой мужчина. Я никого к себе не подпущу. Но мысль о том, что я смогу покинуть дом мамы, меня однозначно порадовала. Эта новость оказалась лучшей за все время, которое я провела на родине.

На следующий день муж Марины приехал за мной. Мне показалось, что мама с воодушевлением провожала нас. Ей станет гораздо легче. И мне тоже.

Ее сожитель пожал руку Сереже. Они очень привязались друг к другу.

— Приезжайте к нам, — сказала я ему с улыбкой.

— Обязательно, — ответил Витя, появившись из-за моей спины. Как раз его я не приглашала. Витя все время пытался заговорить со мной, но я игнорировала его, чтобы не давать лишних надежд.

Деревня, в которую мы ехали, находилась недалеко. Я хорошо знала ее по тем временам, когда ходила в школу. Здесь находился клуб, где устраивались дискотеки. Я до сих пор помню, как тряслись и скрипели деревянные половицы, когда мы от души веселились под музыку.

Местные жители не знали другой жизни. А я знала. И спустя несколько лет пребывания в городе, смотрела на окружающую меня действительность под другим углом, не так, как видела раньше. Мне очень хотелось пройтись по ровному асфальту, глядя на яркие вывески магазинов, зайти в кафе, посидеть у окна, глядя на прохожих. Я понимала, как хочу жить. Я знала, что уеду отсюда, рано или поздно. А пока мне придется смотреть на унылость деревенской обстановки и каждые десять метров выгребать из тапок песок.

Магазин, в котором работала сестра, был очень маленьким. Я окинула глазами представленный ассортимент товара.

— Некоторые покупают в долг, — сказала Марина, раскладывая на полке хлеб, — у нас есть специальная тетрадка. Зарплату многим задерживают, вот и выкручиваются, как могут. Но у нас в этом плане все в порядке. Испорченные продукты я для собак и поросят забираю. Не работа, а сказка.

Да, я до сих пор не могла поверить, что это происходит со мной. И, правда, как в сказке.

Марина помогала мне с Сережей, когда я работала. Ее энергичности можно было позавидовать. Она успевала все, и по хозяйству, и с детьми. Я старалась от нее не отставать, несмотря на то, что депрессия съедала меня изнутри. Мне казалось, что я живу не своей жизнью. Я не получала удовольствие, не радовалась успехам, просто монотонно выполняла ежедневные обязанности, как робот.

Покупатели, которые вначале присматривались ко мне и вели себя крайне осторожно, через неделю здоровались со мной, крича с другого конца улицы.

— Вчера в магазин один парень заходил, — сказала Марина, когда я утром собиралась на работу, — расстроился, когда меня увидел. Я ему говорю — завтра Таня выйдет. Он так покраснел, бедняга.

Марина рассмеялась. Мне стало не по себе. Я была все еще замужем, и каждый день настраивала себя собраться с силами, поехать в региональный центр и подать заявление на развод.

Зря Марина рассказала про поклонника, я вздрагивала каждый раз, когда открывалась дверь в магазин. Мне не хотелось, чтобы на меня обращали внимание, я хотела стать прозрачной, незаметной. Я перестала пользоваться косметикой, укладывать волосы, внешность не волновала меня больше.

Когда в магазин кто-то вошел, я раскладывала товар под прилавком. Покупатель терпеливо ждал, когда я выгляну, хотя обычно все начинали звать меня уже с порога. Кто такой вежливый пожаловал? Я выпрямилась во весь рост и едва не рухнула обратно на пол. Передо мной стоял муж Илья. Нас разделял прилавок, но он наклонился, пытаясь приблизиться ко мне.

— Таня… — он смотрел на меня безумными глазами, — Танюша, я… не верю, что нашел тебя.

— Что ты здесь делаешь? — я отошла подальше, чтобы муж не смог дотянуться до меня.

— Я приехал за тобой.

Мне стало дурно, легкие дышали с удвоенной скоростью, но им все равно не хватало воздуха. Голова закружилась, я была на грани обморока.

— Я никуда с тобой не поеду, — язык стал ватным, я с трудом могла говорить.

— Таня, прости меня. Я знаю, что совершил огромную ошибку. Бес попутал. Все как-то само собой получилось.

— Само собой? Тебя заставили? — хотелось разрыдаться, но я терпела.

— Человек имеет право на ошибку. Главное вовремя признать это. Прости, Танюш. Я долго думал и понял, что ты — самый чистый и добрый человек, который повстречался на моем пути. Я не хочу терять тебя.

Илья сделал жалобное лицо. Насколько искренним он был в этот момент, я не понимала. Мой муж стоял передо мной, высокий, статный, опрятный, вовсе не под стать деревенским мужикам, которые окружали меня на протяжении всего этого времени.

— Уезжай отсюда, — строго сказала я.

— Таня, без тебя я не уеду. Когда ты освободишься?

— Уезжай отсюда, — повторила я, унимая бешеное сердцебиение.

Илья пристально оглядел меня и направился к выходу. Он задержал внимание на табличке с графиком работы магазина и вышел на улицу. Я опустилась на корточки, пытаясь прийти в себя. Я не прощу его, никогда.

***

Меня трясло весь день. На полусогнутых дрожащих ногах я вышла из магазина, замечая неподалеку автомобиль Ильи. Он тут же выскочил из него и поспешил мне навстречу. Руки не слушались меня, я с трудом управлялась с тяжелыми замками.

— Давай помогу, — Илья ловким движением забрал у меня ключи и все запер. Он вернул мне связку и слегка улыбнулся, — поговорим?

— Мне не о чем с тобой говорить, — я пошла по тропинке в сторону дома сестры, но муж не отставал.

— Жизнь в деревне изменила тебя, — заметил Илья, дыша мне в затылок.

— Скорее твое предательство.

— Я уже пожалел об этом, приехал за тобой. У нас все будет по-другому, доверься мне.

— Нет тебе больше веры.

Я старалась идти быстрее. На нас косились все встречные жители деревни. Теперь им будет что обсудить.

— Таня, я готов на любые твои условия, — не унимался Илья, — что ты хочешь? Чтобы я бросил эти вахты? Я уже бросил.

Я остановилась так резко, что он наткнулся на мою спину.

— Клянусь тебе, — сказал Илья, заглянув мне в лицо, — я рассчитался, приехал домой, а тебя нет. Мама сказала мне, куда ты поехала. Я отправился бы за тобой даже на край света. Вы с Сережей — самое дорогое, что у меня есть. Скажи, что еще надо? Жить отдельно? Я согласен. Найду работу, и сразу же снимем жилье. Я тебе обещаю.

У меня перехватило дыхание. Я буквально сверлила его глазами. Ну, почему, так поздно он это говорит? Почему понадобилось столько выстрадать, чтобы добиться того, в чем он так упорно ей всегда отказывал?

— Я хочу еще ребенка, Таня, — Илья взял меня за руки и крепко сжал, — дочку. Помнишь, мы мечтали, когда Сережа родился, что подарим ему сестренку?

Я покачала головой, ощущая застывшие в глазах слезы. Еще немного и они вырвутся наружу, и тогда я уже не смогу контролировать себя.

— Я никогда не прощу тебя, — тихо произнесла я.

— Никогда не говори никогда. Я все исправлю, вот увидишь. Тань, я же люблю тебя. Честно, люблю.

Я внимательно рассматривала его лицо, пытаясь найти подвох. Может ли человек осознать свои ошибки? Сколько лет он обманывал меня? Кто она? Кто тот младенец, плач которого она услышала в телефоне? У меня было много вопросов, но я боялась получить на них ответ. Это было слишком больно, обидно. И почему он появился сейчас, когда я смирилась с участью разведенной женщины и выстраивала в голове новые планы на жизнь?

— Что мешает нам попробовать? — продолжал Илья, поглаживая мои ладони, — просто попробовать. Если ты не захочешь, я не стану тебя держать. Я отпущу тебя. Обещаю.

Я выдернула руки из его ладоней и быстро зашагала дальше. Илья говорил так искренне, как никогда ранее. Может для него эта ситуация послужила уроком? Что имеем не храним… Может это как раз про него? Я пыталась заглушить внезапно появившееся желание вернуться к нему и попробовать еще раз. Я столько слез пролила в подушку, ненавидя его, столько унижений испытала в ожидании, когда муж осознает все и вернется.

Мы молчали. Я зашла во двор дома Марины, надеясь на то, что Илья останется снаружи, но он не остановился. Я знала почему. Он искал глазами сына. Детские крики были слышны со стороны заднего двора, и Илья направился туда незамедлительно.

— Сережка, — окликнул он сына, который играл в войнушку с младшим сыном Марины. Сережа замер на мгновении, а потом со всех ног бросился к отцу.

— Папа! Плиехал! — радостно кричал он, чем привлек внимание Марины, копошащейся в грядках неподалеку.

— Я приехал за вами, — сказал Илья. Он подхватил Сережку на руки и прижал к себе, — ты хочешь домой?

— Да, — не раздумывая ответил тот. Я застыла на одном месте, с содроганием сердца глядя на встречу отца с сыном.

— Привет, Илья, — сказала Марина, подойдя ближе, — соскучился?

— Еще как, — он растянул свою фирменную улыбку, и сестре ничего не осталось, кроме как улыбнуться ему в ответ. — Вас не так-то легко найти. Указателей практически нет.

— Дороги ремонтировали, еще не успели вкопать, — Марина покосилась на меня. Я зажмурилась, показывая ей свою растерянность. Я не рассказывала причину нашей ссоры, мне было очень стыдно признаться в этом.

— Вы меня не выгоните? — спросил Илья, опустив Сережу на землю.

— Нет, конечно. Только обстановка у нас простая, без изысков, не как у вас в городе.

— Я надолго не задержусь. Завтра домой поедем. Да, Танюш? — Илья попытался меня обнять, но я отшатнулась и ушла в дом. Вскоре за мной следом зашла Марина.

— Что у вас все-таки произошло? Ты сама не своя, — спросила она.

Я покачала головой, глядя в окно на то, как Илья, сидя на корточках, разговаривает с Сережей. Мне не хотелось рассказывать Марине все подробности своей реальной жизни в городе. Она посчитает меня ненормальной.

— Он обманул меня. Я больше не верю ему, — все же ответила я.

— Не принимай близко к сердцу. У меня Лешка тоже иногда привирает, и до последнего держится, жулик, пока к стенке не прижму. Но, раз уж вышла за него замуж, значит, придется терпеть. Одной в наше время очень сложно, тем более в деревне.

— Я так устала терпеть.

— Тань, ну, ты розовые очки-то сними. До сих пор в сказки веришь. А жизнь она такая, где-то потерпишь, где-то тебе это вернется. Поговори ты с ним, вроде раскаивается. Смотри какой приехал, лощеный, с иголочки. Сама такого хотела, сама выбрала. И ребенок его любит. Я, конечно, тебя не выгоняю, живи, сколько хочешь. Только семьей, оно все же как-то надежнее. Я же вижу, как ты страдаешь по нему, всех мужиков наших местных сторонишься.

Я ничего не ответила. Может Марина права? У всех так. Ничего просто так не дается в этой жизни. Иногда приходится пострадать, чтобы потом обрести настоящее счастье.

Илья остался ночевать с нами в одном доме. Марина отправила его на веранду, но он пришел в нашу с Сережей комнату среди ночи. Я даже глаз не сомкнула и вздрогнула, услышав его шаги.

— Таня, — прошептал он, — меня комары закусали на веранде. Не могу там спать. Пустите меня к себе.

— Нет, уходи, — отмахнулась я.

Илья несколько раз попытал счастье, и, смирившись с моей непреклонностью, принес подушку с одеялом и расположился на полу рядом с нашей кроватью.

***

Можно ли простить предательство? Можно ли жить дальше с человеком, который так долго обманывал? Можно ли верить ему, что он все осознал и больше никогда такого не сделает?

Я до утра ворочалась в кровати. Рядом со мной мирно посапывал сын Сережа, а на полу муж. Пока еще муж. Ведь я уже решилась подать заявление на развод, но не успела это сделать. Он приехал, и спутал все карты.

Илья с утра обхаживал меня со всех сторон. Делал комплименты, пытался помочь во всех делах. Я не узнавала своего мужа, он никогда таким не был. Как долго он продержится? Ровно до того момента, когда я его прощу?

Марина собиралась на работу.

— Надумаешь уезжать, не забудь попрощаться, — сказала она. Лицо Ильи расплылось в широкой улыбке. Благодаря своему врожденному обаянию, он нашел в моей сестре союзника. Я снова оказалась не у дел.

— А вы к нам в гости приезжайте, — ответил он, — как только мы в отдельную квартиру переедем.

Я ругала себя за слабохарактерность. Ну, почему я до сих пор не выгнала его? Сижу и слушаю его самонадеянные речи и в глубине души хочу ему поверить. А Илья будто бы чувствует, что пробил брешь в моей броне и пытался все больше приблизиться ко мне.

Его телефон зазвонил в тот момент, когда я готовила кашу на завтрак. Я вздрогнула, покосившись на мужа. Скорее всего, ему звонит она. Илья ответил на звонок слегка взволновано. Он говорил серьезным, сосредоточенным голосом. Судя по всему, сам звонок был по важному делу. Как только Илья договорил и положил трубку, он радостно подскочил ко мне. Я едва не опрокинула кастрюлю с кашей от неожиданности.

— Меня взяли, Тань, представляешь! — Илья подхватил меня на руки и закружил по кухне.

— Каша… каша сгорит, — закричала я.

— Бог с ней, кашей. Меня торговым представителем взяли на хладокомбинат. Я даже не надеялся. Танюха, вот видишь, как все складывается хорошо.

Я быстро сняла кастрюлю с огня. Илья ходил по кухне, не замолкая ни на секунду.

— Сейчас работать начну, как первую зарплату получу, сразу же снимем квартиру. А когда ты работать начнешь, ипотеку возьмем.

— Я не говорила тебе, что согласна, — напомнила я, раскладывая кашу по тарелкам. Мне понравился расклад, который предлагал Илья, но я не хотела больше ему верить. Я никогда не смогу забыть предательство, даже если вернусь к нему.

— Надо поторопиться, Тань. Завтра сказали в отделе кадров появиться. Мне надо срочно ехать, — муж посмотрел на меня с надеждой в глазах. Я сделала безразличное лицо.

— Ты можешь ехать.

— Я без вас не поеду, — Илья сел на стул, не сводя с меня глаз, — кстати, из дошкольного звонили, сказали медосмотр в садик надо проходить. Ты телефон Тань включи все-таки.

Столько сомнений в душе я не испытывала никогда. Я убеждала себя, что не смогу больше простить предательство, но была уже на грани. Пока все завтракали, я вышла в огород. У меня кусок в горло не лез. Я не хотела жить в деревне, а в городе мне некуда было пойти. Разве только… рискнуть и поверить Илье. Когда Сережа пойдет в сад, я смогу выйти на работу и перестану полностью зависеть от мужа.

Илья нарисовался за моей спиной спустя некоторое время. Я пристально смотрела в его блестящие от радости глаза и, наконец, произнесла.

— Хорошо, я согласна. Но… если ты хотя бы раз меня обманешь, потеряешь в ту же секунду.

— Я понял, Таня, понял. Я очень рад, что ты меня простила.

— Я не простила.

Я направилась в дом, чтобы собрать вещи. У меня не было радости, не было грусти. Я сомневалась в правильности своего решения. Мне казалось, что ни одна нормальная женщина с гордостью и чувством собственного достоинства не поступила бы на моем месте так же. Но надо рискнуть. Лучше сделать и пожалеть о своем поступке, чем не решиться и всю жизнь испытывать чувство вины за это.

Мы уехали очень быстро. Успели только попрощаться с Мариной. К маме заезжать не стали. Я решила, что позвоню ей, когда окажусь дома. И обязательно верну долг.

Сережа спал всю дорогу. Я тоже пыталась уснуть, отвернувшись от Ильи, но у меня не получалось. Мы въехали в город только под вечер. Уставшие и голодные зашли мы в квартиру свекрови. Я даже дышать перестала от переполнявших меня эмоций, вспомнив, что обещала себе больше никогда не возвращаться в этот ад.

В квартире творился хаос. За время моего отсутствия никто не потрудился навести порядок в прихожей, повсюду был песок и грязные следы. Илья настороженно посмотрел на меня.

— Не обращай внимание, — сказал он, — это все временно. Думай об этом.

Я стиснула зубы и заглянула в нашу комнату. Все осталось без изменений. Это не могло не радовать. Со стороны кухни почувствовался запах сигарет. Я с удивлением обнаружила там Настю, которая с каменным лицом дымила в форточку.

— Ты же беременная, — ошарашено сказала я, отправляя Сережу в спальню.

— И что? — безразлично ответила та.

— Это же ребенок, — я хмуро смотрела, как девушка тушит сигарету в пепельнице.

— Кому он нужен этот ребенок? Может тебе? — с вызовом спросила Настя, — если папаша открещивается, свекровь ничем не помогает, родители отказались. Зачем он нужен?

— Не говори так, — я понимала Настю, во время беременности я и сама испытывала скачки настроения, но мне было проще. Илья был рад и ждал появления сына. В отличие от Андрея.

Я заглянула в пустой холодильник. Не удивительно, что Илья поехал за мной. Кто еще с безумной самоотверженностью будет готовить в этом доме каждый день? Похоже, свекровь тоже редко появлялась в квартире, предоставив молодым возможность самостоятельно заниматься хозяйством.

— А где Андрей? — спросила я у Насти. Она села на стул и следила за каждым моим шагом. Я пыталась быстро приготовить ужин.

— Не знаю. Он все время кричит на меня, что я — плохая хозяйка, что ничего не умею делать, — Настя заревела, — а если я и правда не умею. Что я сделаю? Я вообще-то беременная, мне покой нужен.

Я вспомнила, как в перед отъездом в роддом наготовила еды, на неделю вперед. Я ни одного дня не лежала. Свекровь говорила, что беременность — это не болезнь, а я старалась соответствовать всем ее ожиданиям. Я была наивная, глупая.

Только сейчас, посмотрев на себя со стороны, я осознала весь кошмар, в котором жила раньше. И вернувшись обратно, я постараюсь больше не наступать на те же грабли. Я хочу все изменить. Я хочу жить по-другому.

***

Я по-другому стала смотреть на окружающую меня действительность. Я снова приехала в ненавистную мне квартиру свекрови, но теперь совершенно с другим чувством. Я временный гость здесь. В ближайшее время мы снимем жилье и уйдем. Я уверена, наша жизнь заиграет новыми красками.

Я насторожено смотрела на Илью, испытывая к нему смешанные чувства. Он все еще мой муж, но простить предательство я не могла, не смотря на то, что он заглядывает мне в рот щенячьими глазами. Я знала точно, что как только растаю перед Ильей, он сразу же превратиться в прежнего, недовольного и ворчливого.

Все спали, а я как обычно сидела на кухне. Мне не хотелось ложиться в одну постель с мужем. Он стал мне противен. И все вокруг было неприятно мне до отвращения. Зачем я вернулась? К Илье? Нет. Я не могу жить в деревне, та жизнь не для меня. Я замкнулась, закрылась от всех, а я больше так не хочу.

После полуночи пришел Андрей. Он застыл на пороге кухни, прислонившись плечом к косяку, и внимательно рассматривал меня. Я вспомнила, как раньше дрожала при одном его виде, я боялась и тряслась, как осиновый листочек. Сейчас все было по-другому.

— Ты попал в замочную скважину с первого раза, — заметила я, отрывая взгляд от экрана ноутбука. Он ухмыльнулся и закрыл за собой дверь.

— Всю дорогу, начиная с первого этажа, я надеялся, что эти волшебные ароматы идут из этой квартиры, — Андрей подошел к плите и начал есть прямо из сковороды, — не знаю, по чему я больше скучал по тебе или по твоей еде.

— Не стесняйся, говори, как есть.

— По еде.

Я покачала головой и снова уткнулась в монитор.

— Две недели на сухом пайке, — пытался оправдаться брат моего мужа, — от Насти никакого толка нет, она бесполезная. Теперь понимаю смысл фразы — «с одними гуляют, а на других женятся». А с тобой еще проще. Мне не надо на тебе жениться, чтобы вкусно ужинать.

— Это временно, — мне хотелось спустить его с небес на землю. В этом доме меня принимают за домработницу. Я сама их к этому приучила, — совсем скоро мы переедем.

Андрей застыл с набитым ртом. Я довольно вскинула подбородок. Вот так. Прислуживайте себе сами.

— Вот это поворот, — Андрей облизал ложку, бросил ее в раковину и присел за стол рядом со мной. Я приготовилась утонуть в плотном аромате перегара. Но этого не случилось. Андрей был трезв.

Он заглянул в монитор и ухмыльнулся.

— Тебе нужна работа? И ты ее по объявлению собралась искать?

— Есть другие варианты? Ждать, когда она сама постучится в дверь? — я немного отодвинулась.

— Тебе очень повезло иметь такого родственника, как я, — Андрей перешел на шепот и придвинулся ближе, — мне нужен человек с безупречной репутацией, как у тебя. Через пару недель можешь заработать приличную сумму. С пятью нулями.

Я даже дышать перестала, мысленно прикидывая, о каких деньгах идет речь. Через пару недель мы могли бы съехать с этой квартиры. Мы — это я и Сережа. Без Ильи.

— Я… не буду ввязываться в твои мутные дела, — ответила я, понимая, что ничего хорошего от Андрея ждать не стоит.

— Ничего противозаконного. Откроешь счет в том банке, в котором я скажу. И все, — прошептал он, наклоняясь ближе. Его глаза пронзительно смотрели на меня, словно гипнотизировали. Я покачала головой.

— Нет.

Андрей продолжал сверлить меня взглядом. Я вскочила с места, чтобы налить воды. У меня пересохло горло от волнения. Это жестоко, бить по самому больному.

— Таня, подумай. Это разовая работа. Подумай, сколько проблем ты могла бы решить.

— Нет.

Я выключила ноутбук, отгоняя мысли о соблазнительном предложении. Легких денег не бывает. Они ведут к определенным последствиям, а я хотела выбраться из болота, а не увязнуть в нем окончательно.

Утро началось с криков Насти. Сережа проснулся и перебрался ко мне под бок, затыкая уши.

— Я беременна, ты что забыл? — возмущалась девушка. Голоса Андрея вообще не было слышно. По всей видимости, он игнорировал ее истерику, и Настя принялась кричать еще громче.

Илья вскочил с кровати, нецензурно выражаясь, и вышел из комнаты.

— Достали вы уже! — послышался его бас, — заткнитесь! Мы спим.

Я прижала Сережу к себе. Да, в деревне было гораздо спокойнее. Илья вернулся в комнату, злой и взбешенный. Он громко хлопнул дверью, не переставая ругаться.

— Быстрее бы съехать из этого сумасшедшего дома, — он сел на край кровати и громко выдохнул, — чокнутая семейка.

Илья не замечал этого раньше. Он работал вахтами, приезжал на неделю, которую проводил с друзьями, а я варилась во всем этом, как в адовом котле.

Муж придумал себе множество занятий, чтобы не появляться дома до вечера и исчез сразу же после завтрака. Мне было все равно. Чем меньше я его вижу, тем реже вспоминаю о его предательстве.

Приехала свекровь. Настя целый час плакалась ей в жилетку, а я с трудом смогла уложить Сережу на дневной сон.

— Ему не жену надо, а повариху, — жаловалась Настя, когда я зашла на кухню. Она тут же замолчала, недовольно покосившись на меня, — Таньку только нахваливает. Что она вкусно готовит, что с тряпкой по дому целыми днями ходит. А я такой жизни не хочу. Каторга сплошная.

Я нахмурилась. Убрать за собой и приготовить ужин — неужели это так сложно? Андрей прав, женщина не должна быть такой ленивой, как Настя, у которой был только один аргумент. Она была беременна.

Свекровь посмотрела на меня и ухмыльнулась.

— Татьяна хорошая хозяйка, никто не спорит, но ведь и Илюшка такую хотел, чтобы дом в порядке могла содержать. А Андрею всегда красивые нравились, яркие, как ты, — она указала на Настю. Та расплылась в улыбке.

— Не понимаю тогда, почему он фыркает на меня. Я же беременная. А ему все равно, — не унималась Настя, — я и так стараюсь. За собой слежу. Маникюр всегда свежий. А он даже не смотрит на меня.

— Покушать он просто любит, вот и все, — не выдержала я. Обе женщины повернулись ко мне с удивленными лицами. Я никогда не встревала в их диалог. Но продолжила, — домой приходит и к холодильнику бежит. А там — пусто.

— Не умею я готовить, — ответила Настя и сложила руки на груди, — у меня токсикоз, от любой еды тошнит. Пусть сам готовит. Я ему не домработница.

— Я тоже, — вырвалось у меня. Свекровь была в ступоре. Я убрала курицу обратно в морозильную камеру.

Не буду готовить. Все. Точка.

***

Зачем я столько лет прислуживала родственникам мужа? Мне так хотелось им понравиться, что я не заметила, как взвалила на себя всю работу. Это стало привычно для остальных. Таня же дома сидит, она беременная, а это не болезнь. А потом родился Сережка, и забот прибавилось. Я не показывала никому слез усталости и обреченности, когда Илья в очередной раз уезжал и оставлял меня прислуживать его семье, словно рабыня. А я боялась ему сказать, что мне плохо, что я больше так не могу. Он упрекал меня, что живу на всем готовом. Свекровь упрекала, что сижу на ее шее.

Я сказала себе «Хватит».

У меня появились другие заботы. Мы проходили с Сережей медосмотр в детский сад, и параллельно я искала работу. Все о чем я мечтала, уйти из этого дома. Свекровь устала стоять у плиты и уехала на дачу через несколько дней. Илья целыми днями пропадал на работе, а Настя слонялась по квартире с несчастным лицом, напоминая время от времени, что она беременная.

Я все время ждала звонка. Отправив резюме в несколько организаций, я пребывала в нетерпении. Я не доучилась в институте, у меня не было никакого опыта, кроме работы промоутером в студенческие годы. Я бросила ее, как только познакомилась с Ильей, который сразу же взял на себя все мои расходы.

Когда мой телефон все же зазвонил, я быстро ответила на звонок, унимая волнение в голосе.

— Здравствуйте, — сказала мне женщина, — это Татьяна?

— Да. Здравствуйте, — приветливо ответила я, приготовившись записывать, куда и когда мне нужно подойти.

— Вы меня узнали? — спросила она, подозрительно тихим голосом. Я отложила ручку, делая глубокий вдох. Узнала. Мой муж долго не мог определиться, выбирая между мной и ей.

— Что вам надо? — мой голос стал холодным. Сердце бешено застучало, как в тот день, когда я узнала о предательстве мужа.

— Отпустите Илью. Он не любит вас, — женщина очень волновалась, но решила не ходить вокруг да около, — он любит меня, а к вам вернулся из-за угрызений совести.

— Я не держу его, — я с ненавистью сверлила глазами свадебную фотографию на тумбочке.

— Держите. Он мне сам говорил. Вы манипулируете ребенком.

— Что? — я вскочила с места и принялась ходить по комнате, запинаясь об игрушки Сережи, — это он так сказал?

— Да. Мы каждый день с ним общаемся. Илья несчастлив рядом с вами. Он хочет быть со мной. И нашей дочерью.

Земля ушла у меня из под ног. Я вспомнила плач младенца в трубке. Вот она, долгожданная дочь, которую хотела родить я. Мне стало нехорошо, голова закружилась, и я снова присела на кровать.

— Удалите мой номер, и не смейте мне больше звонить, — процедила я сквозь зубы. Мне хотелось сказать другими словами. За годы, прожитые в этой квартире, я наслушалась нецензурной брани и теперь с легкостью могла отправить любого по нужному адресу. Только не при Сереже.

Я отключила вызов, сдерживая себя, чтобы не запустить телефон в стену. Нет. Нельзя. Иначе я пропущу важный звонок, а это может стоить мне работы. Меня разрывало на части от злости и отчаяния, я не знала куда деть эту дикую энергию, на что направить. Я должна уйти из этого дома, сегодня, сейчас…

Я выскочила из комнаты и столкнулась с Андреем. На его жестком безразличном лице появилась слабая улыбка, которая тут же пропала. Он заметил мое безумное состояние.

— Андрей, — прошептала я, убедившись, что нигде поблизости нет Насти, — я согласна. Что надо делать? Мне нужны деньги. Я хочу уйти отсюда, как можно быстрее.

Он тут же затолкал меня в комнату и закрыл за собой дверь. Сережа насторожено посматривал на нас.

— Нет, — ответил он, — я соврал тебе. Это не совсем честная история. Речь идет о больших деньгах, не хочу тебя в это втягивать.

Я спрятала лицо в ладони. Да, он прав. Испытывая жуткие мучительные чувства, я не заметила, как в моей голове полетели все предохранители.

— Что случилось? — спросил Андрей.

— Я не могу больше так жить, он обманывает меня с другой женщиной, — еле слышно прошептала я. Удивительно, как долго я держала в себе эту правду, сколько ночей провела в слезах, жалея и оплакивая себя. И первому, кому я решила все рассказать — это брат мужа, который был ничем не лучше. Андрей смотрел на меня с тревогой в глазах. Он потер переносицу пальцами, собираясь с мыслями.

— Я дам тебе деньги, — наконец, произнес он. Мои глаза округлились. — Я даже могу снять вам квартиру. Вернее, нам.

— Что значит, нам? — я отшатнулась назад, но Андрей остановил меня, взяв за локоть.

— Ты, разве, ничего не замечаешь? — прошептал он, наклоняясь ближе. Я онемела. Мне стало страшно. Андрей волновался не меньше моего, — у нас могло бы что-то получиться.

Я быстро замотала головой, выдергивая локоть из его руки.

— Мне кажется, что мы очень подходим друг другу, — не унимался Андрей, — давай сбежим отсюда вместе? Ты, я и Сережка.

Я покосилась на сына, который строил из конструктора гараж. Ради него я долго терпела унижения в этом доме. Хорошим это не закончилось. Я больше не хотела терпеть. Мне нужно перестать изображать из себя жертву и хвататься за людей, как за спасательный круг.

— Нет, — ответила я, отходя от Андрея в другой угол комнаты. Он несколько секунд стоял на одном месте, тяжело дыша. Я еще ни разу не видела его таким взбудораженным.

Андрей понял, что разговор окончен и вышел из комнаты. За стенкой что-то с грохотом упало на пол, Настя закричала.

— Ты что, с ума сошел? — донесся ее возмущенный голос.

У меня голова шла кругом. Появилась еще одна причина, по которой я должна исчезнуть из этой квартиры. Андрей.

Я пересчитала деньги, которые остались от цепочки. Я не смогу выкупить ее обратно, если потрачу их, но и этого будет мало. Я посмотрела на обручальное кольцо и едва не разрыдалась. Завтра у меня будут деньги. Я смогу уйти.

Самым сложным оказалось создавать вид, что ничего не случилось, когда вечером пришел Илья. Я уткнулась в монитор ноутбука. Муж покосился на меня, потом заглянул в пустой холодильник, и, не говоря ни слова, ушел в спальню. Очевидно, «вторая жена» изрядно помотала ему сегодня нервы. Бедняга, так запутался, что окончательно потерял аппетит.

Зато я знала, чего хочу. Впервые в жизни во мне появилось такое количество энергии и уверенности в себе, что я не сомневалась ни на секунду о правильности своего решения.

***

Я оказалась перед мучительным выбором. Остаться в городе, где у меня никого не было, и пытаться выкрутиться самостоятельно, либо уехать в деревню к сестре, где все было заранее предрешено. Я так усиленно думала, что у меня заболела голова. Мне не хотелось вставать с кровати до тех пор, пока Илья не уйдет на работу. Сережа давно проснулся и отчаянно добивался от меня завтрака.

Наконец, муж ушел. Он не сказал мне за утро ни слова. Как это было похоже на него, на прежнего. Именно так я и жила все эти годы, нам совершенно не о чем было поговорить.

Моя бурная деятельность началась. Я обзванивала все варианты квартир, какие только попадались на глаза, договорилась о просмотре наиболее подходящих, позвонила в институт, чтобы узнать, как восстановиться обратно, сдала обручальное кольцо в ломбард, собрала наши с Сережей вещи, получилось не так много. Я не была счастливым обладателем шикарного гардероба, а часть вещей сына можно было оставить. Они были ему малы.

Когда мой телефон зазвонил, я вздрогнула, но услышав голос сотрудника отдела кадров, успокоилась. Меня пригласили на собеседование на завод. Эта новость подняла мне настроение. Удивительно, как стала меняться моя жизнь, как только я перестала сидеть на одном месте и жертвовать собой ради других.

Времени практически не осталось. Сережа капризничал. Он устал от моей активности, я везде брала его с собой. Но нам предстояло самое важное дело. Уйти.

Я покинула квартиру без сожаления. Нашего ухода никто не видел. Больше всего я боялась столкнуться с Андреем, но он намеренно избегал со мной встречи. Все, больше никаких скандалов, упреков. Как только мы подберем лучший вариант квартиры, я запрусь изнутри на все замки и всплакну от счастья.

Нам повезло. Первая квартира подошла по всем параметрам. Она была очень маленькой, но чистой, к тому же устроила меня по цене. Хозяйка, полная женщина средних лет покосилась на Сережу.

— Если что, ремонт за свой счет делать будете, — предупредила она, пересчитывая деньги, — знаю я, съедете и обои мне изрисованные оставите.

— Не переживайте, нам есть на чем рисовать, — успокоила я хозяйку.

Невозможно описать словами те чувства, которые я испытала, закрыв за ней дверь. Радость свободы смешалась с тревогой. Я теперь сама себе хозяйка, теперь никто не будет оценивать, идеальная я или нет. Я сама по себе.

Вечером мне позвонил Илья. Я долго не решалась брать трубку, но в итоге сдалась. Нужно было обозначить свою позицию.

— Где вы? — спросил он с нотками раздражения в голосе. Его любовь продлилась всего несколько дней, а какие красивые речи он говорил в деревне, когда приехал за мной.

— Мы ушли. Ты свободен, — я глубоко вздохнула, перебарывая дрожь в голосе.

— Ты что, меня бросила? Меня? — Илья замолчал. Он потерял дар речи от неожиданности, — ты же не сможешь сама. Ты слабохарактерная. Тебе любой лапши на уши навешает, ты поверишь.

— Я еще твою лапшу не сняла.

— Если хочешь в подворотне жить — живи, только без Сережки. Он не заслужил такую мать. Я заберу его у тебя.

Из телефона полетели угрозы и проклятья, мне пришлось отключить звонок. Я посмотрела на хмурое лицо сына. Он насторожено осматривал чужие стены.

— Мама, когда мы пойдем домой? — спросил Сережа с надеждой в глазах.

— Мы дома, — ответила я, пытаясь улыбнуться, но у меня ничего не получалось. Я больше не могла притворяться. Мне хотелось плакать. Я была совсем одна, без поддержки. Долго ли я проживу так? Хватит ли у меня сил начать жизнь заново самой, без подсказок, без помощи? Я разучилась брать на себя ответственность, и теперь каждый свой шаг ставила под сомнение. Я — трусиха.

Всю ночь мне снилась родная деревня. Утром я проснулась в хорошем настроении, понимая, что мне есть куда вернуться, я не одинока, но я выбрала для себя другой путь. Свой собственный.

Только с одним вопросом я никак не могла определиться. Куда мне деть Сережу на время собеседования? Я пролистала записную книжку телефона несколько раз, но так и не нашла ни одну подходящую кандидатуру. Дожила. У меня не было ни одной подруги, с которой можно было на час оставить сына.

Был только один человек, который так настойчиво предлагал свою помощь. Я покрутила телефон в руках, решаясь на звонок. Что-то мне подсказывало, что ему я могу доверять.

Я набрала номер Андрея. Он взял трубку с первого гудка, словно сидел у телефона и ждал. Мне даже не пришлось объяснять причину звонка, Андрей сам предложил встретиться. Я, не мешкая, согласилась, указав место, наиболее приближенное к заводу.

Мы встретились в парке. Сережа со всех ног помчался на горку, а мы присели на скамейку. Андрей не смотрел на меня, его лицо осунулось, щеки слегка впали, и я заметила, что на скулах постоянно играли желваки.

— Не говори никому, что мы встречались, — сказала я Андрею. Он кивнул, — хотела попросить тебя присмотреть за Сережей, пока я на собеседовании.

— А я думал, ты передумала, — он бросил на меня мимолетный взгляд, — на счет нас.

— Андрей, это невозможно. У тебя есть Настя, скоро родится ребенок…

— Нет у меня никакой Насти, а живет она только потому, что мать ее покрывает. Она думает, что таким образом у меня ответственность появится, что поумнею, повзрослею. Ты думаешь, Тань, наличие ребенка что-то меняет?

— Я на своем опыте убедилась, что нет, — я опустила глаза, вспоминая сколько времени Илья проводил с Сережей. Я могла бы родить ему еще пятерых детей, вряд ли от этого изменилось бы его отношение ко мне.

— Нет у меня к ней никаких чувств и ответственность за нее я брать не хочу. А за тебя взял бы, не раздумывая, — Андрей еле слышно откашлялся. Он грустно смотрел себе под ноги.

— Я сама за себя отвечаю. И никому больше не позволю решать, как мне жить. К тому же ты только недавно перестал меня раздражать, — я улыбнулась и получила то же самое в ответ.

— А я думал, наоборот, выпью, стану раскрепощенным. Может понравлюсь тебе, — Андрей рассмеялся, — я завязал с этим, Тань. Все, хватит, жизнь свою гробить. Семью хочу. С такой, как ты. Ты для меня идеальная. Идеальная жена, мать, хозяйка. Почему я не встретил тебя раньше Ильи?

Я пожала плечами. Мы никогда не были дружны с Андреем, временами я боялась его, временами ненавидела, но таким спокойным и мягким видела впервые. Вовремя вспомнив про собеседование, я поспешила, несколько раз оглядываясь назад. Внутри меня сидела тревога и сомнение, тому ли человеку я доверила своего ребенка?

***

Я даже не знала, что это за работа такая — комплектовщица, но согласилась, не раздумывая. Образования она не требовала, опыта тоже. Зарплата была не большая, хватит на оплату квартиры и самых необходимых нужд. Я планировала подавать на развод, а значит смогу претендовать на алименты.

Илья больше не звонил. У него был запасной вариант в Железногорске. Новая семья примет его с распростертыми объятиями. Я старалась не вспоминать о нем. Боль предательства стихла, не оставив о себе даже воспоминаний. Я же каждую ночь ревела в подушку, жалея себя. Я провела столько времени в ожидании, что он изменит свое решение, а всего лишь нужно было принять свое.

Уже через неделю я отправила Сережу в садик, а сама вышла на работу. Мне потребовалось много усилий, чтобы уговорить воспитателей оставить его сразу на весь день. По правилам нужно было привыкать постепенно. Для нас это была роскошь.

За неделю я втянулась в процесс работы. Мне нравилась моя новая роль, я с удовольствием бралась за любое дело, даже если оно не входило в мои обязанности. Начальник был мною доволен и постоянно хвалил за такую самоотверженность, а я не могла по-другому.

По вечерам мы с Сережей играли, лепили, смотрели телевизор. Мне никогда еще не было так спокойно жить. В один из таких вечеров мне позвонила свекровь. Ее звонок сразу же спустил меня с небес на землю, напоминая о прошлой жизни. Я нехотя взяла трубку.

— Таня, почему ты не звонишь? — закричала она мне в трубку, даже не поздоровавшись.

— Все как-то некогда, — отмахнулась я, — работаю.

— А у меня, Танечка, все плохо. Даже не знаю, кому поплакаться. Сил моих больше нет, — она разрыдалась прямо в трубку.

— Что произошло? — я знала способность свекрови создавать панику на ровном месте, но мне было жаль ее.

— Тань, ты приди завтра, мы с тобой поговорим. Только обязательно приди.

Переступать порог ее квартиры я не хотела. Зачем? А если я встречусь там с Ильей?

— Его нет, — сказала свекровь, будто прочитав мои мысли, — Танюш, мы с тобой не чужие. Я же как мать родная к тебе относилась. Зайди ко мне.

— Хорошо, — согласилась я, не выдержав такого напора. Она ни разу не спросила у меня про Сережу, внук не интересовал ее. Я нужна ей была в качестве жилетки, поддержки, той самой, какую я от нее никогда не получала.

Мое сердце дрогнуло, она задела меня за живое. Я вспомнила дикое чувство одиночества, которое испытывала в доме свекрови. Мне нужно снова появиться в этих стенах. От одной этой мысли меня бросало в дрожь.

— Куда мы идем? — спросил меня Сережа, когда после садика мы прошли мимо дома.

— В гости к бабушке, — ответила я. Сережа обрадовался. Удивительно, что он почти не вспоминал об отце.

Свекровь открыла нам дверь, улыбаясь во все лицо. Она никогда не была так рада моему присутствию. Я принесла к чаю конфеты, поставила чайник кипятиться, но не смогла найти ни одной чистой чашки. Зато в раковине чинно возвышалась гора грязной посуды.

— А я ведь все болею, — пожаловалась свекровь и, кряхтя, присела на стул, — ноги не ходят.

Я начала мыть посуду. Мне было интересно, дома ли Андрей. С нашей последней встречи мы ни разу с ним не общались.

— И ведь все сама, все сама, — продолжала свекровь, сделав жалобное лицо, — а кто мне поможет? Настя все лежит. Токсикоз у нее сильный, вот я ее ничего делать не заставляю. С Андрюшкой все ругаются, а сам он уже несколько дней дома не появляется. Сказал, пока не выгоню ее, не вернется. Куда же я ее дену? Беременную. Родителям она не нужна. Я ведь добрая, сама знаешь, вы мне, как дочери.

Что-то не замечала я ее доброты, когда на девятом месяце пол мыла. Никто меня не жалел и тряпку из рук не отнимал.

— И вы еще поругались с Илюшкой. А у меня душа за всех болит, ночами спать не могу.

— Мы не поругались, — ответила я, поставив перед свекровью чистую чашку, — мы расстались.

— Ой! — она всплеснула руками, — не руби с плеча Тань. Характер у него не сахар, и на меня покрикивает иногда, да только где взять хорошего? Где они? Судьба у нас такая женская — страдать.

Я покачала головой и заметила Настю. Вид у нее был болезненный, лицо бледное, под глазами темные круги. Она посмотрела на меня отсутствующим взглядом. Я налила ей чай и позвала за стол.

— Я вспоминаю свою беременность, эти ощущения, когда внутри тебя зарождается жизнь, они незабываемы, — сказала я с улыбкой, пытаясь подбодрить Настю.

— Я ненавижу этого ребенка, — процедила та сквозь зубы, — он всю жизнь мне испортил.

— Когда малыш родится, ты поймешь, что все было не зря.

— В какой момент, когда он будет ночами кричать, как безумный? Андрей меня бросил. И кому я нужна? Еще и с прицепом.

— Вот докажи ей, — сказала мне свекровь, вытирая салфеткой глаза, — чувствую, родит, принесут мне в подоле и воспитывай, как хочешь. А я ведь старая уже, больная. Мне покой нужен.

Я с грустью посмотрела на свекровь. Мне было очень жаль ее. Как могла она так воспитать сыновей, что они до сих пор продолжают сидеть на ее шее и скидывать на нее свои проблемы? Мне хотелось помочь ей. Настя была мне противна.

— Одевайся, — сказала я ей нахмурившись, — гулять сейчас пойдешь. Нечего сидеть в четырех стенах.

— Я не могу, — она надула губы, — мне плохо, меня тошнит.

— Беременность — не болезнь, ведь так? — я перевела взгляд на свекровь, которая тут же опустила глаза. Она любила повторять мне эти слова раньше.

— У меня голова кружится, — снова пожаловалась Настя. Я стиснула зубы от злости. Мне захотелось хорошенько встряхнуть эту ленивую молодую особу.

— Одевайся, — строго приказала я, — я с тобой пойду.

Настя скривила лицо и направилась в спальню. Судя по звукам, она принялась доставать из шкафа вещи. Свекровь подскочила на месте, как ужаленная, и побежала за мной в прихожую.

— Танюш, Танюш… Еще же в магазин надо зайти. Молока купить, хлеба, ну и колбасы, конечно. Как без нее? У самой ноги болят невыносимо, на уколах сижу.

— Куплю, — ответила я, помогая Сереже надеть сандалии.

— Только дать тебе нечего. До пенсии еще неделя, тяну из последних сил.

Мне стало понятно, для чего меня позвали в этот дом, но я не могла хладнокровно отказать пожилой женщине, которая когда-то позволила мне жить в ее квартире. Несмотря ни на что, я все такая же добрая Таня, я не озлобилась, я не держу ни на кого зла. Я просто решила поменять свою жизнь.

***

Я всегда хотела иметь идеальную семью, как на красивых вылизанных картинках, где все такие счастливые. Муж смотрит с обожанием на свою жену, которая излучает любовь, дети улыбаются и щурятся от солнышка, глядя на родителей. Я всегда к этому стремилась. Но была одна проблема — этого хотела только я.

Сейчас мне кажется, что такого и вовсе не бывает. Я осталась одна с ребенком. И ничего хорошего я от жизни уже не ждала.

Сегодня я подала на развод. Отпросилась с работы раньше и скрепя сердце принесла все нужные документы в суд.

— Вы не указали в заявлении причину, — сказала мне девушка. Я растеряно посмотрела на нее.

— А что обычно указывают?

— Не знаю, у всех разные ситуации, — она пожала плечами, — напишите, что брачные отношения между вами прекращены. И дату поставьте, когда именно.

Я задумалась. Когда прекратились отношения между нами? Как я могу вспомнить это число? Я уже забыла, когда в последний раз была счастлива с мужем. Вернее, я старательно изображала из себя идеальную жену, чтобы Илья относился ко мне по-особенному. Я заслуживала его любовь, а он ни во что меня не ставил.

Спустя пару месяцев нас развели. Я сидела на суде одна. Ильи не было в городе, он уехал к своей новой семье и даже не звонил.

— Может, дать вам время подумать? — спросила меня судья. Я покачала головой, сдерживая слезы.

Все прошло очень быстро. От Ильи мне остался сын и фамилия. Белова Татьяна больше ни на что не претендовала. Свекровь все время звонила мне. Она переживала за свою квартиру, в которой мы с Сережей были прописаны.

— Это временно, — заверила я ее в очередной раз, когда зашла в гости. Мы с Сережей навещали ее раз в неделю. Каждый раз я вооружалась шваброй, мыла посуду, готовила на несколько дней вперед. Свекровь жаловалась на ноги, а Настя на беременность. Мне было жаль их. Никто из сыновей не звонил и не появлялся.

Я восстановилась в институте и перевелась на заочное обучение. Теперь забот прибавилось, я учила материал ночью, днем работала, а вечера проводила с сыном. Я двигалась по замкнутому кругу, не останавливаясь. Любая заминка стоила мне больших потерь. Я работала с высокой температурой, наглотавшись таблеток, но сложнее всего обстояло с Сережей, когда болеть начинал он. Я значительно теряла в зарплате, уходя на больничный. Поэтому приходилось просить свекровь сидеть с ним в эти сложные дни, и волноваться на работе за здоровье ребенка.

Приближался новый год. Настя была на последнем месяце и каждый день мне звонила с криками — «Я рожаю». Мне приходилось чаще появляться у них, а свекровь предложила переехать обратно. Я не соглашалась. Теперь, когда я получала алименты от Ильи, мне стало легче. После испытательного срока на работе мне немного подняли зарплату. Я хотела сделать новый год для Сережи незабываемым. Он все понимал и ждал подарков от деда Мороза.

Однажды на работе, когда я бегала среди стеллажей, собирая детали для цеха, моя напарница громко меня позвала. Кто-то настойчиво мне звонил. Мастер посматривал на меня с укором.

— Минутку, — пообещала я ему и поспешила ответить на звонок. Номер был незнакомый, я предполагала, что звонили из детского сада.

— Таня, привет, — услышала я знакомый голос.

— Андрей, — я обрадовалась, но, несмотря на это, строго спросила, — куда ты пропал?

— У меня были небольшие проблемы. Пришлось временно исчезнуть, — ответил он, старательно обходя острые углы. Я примерно понимала о каких проблемах идет речь. О тех делах с пятью нулями, — встретимся сегодня? Хочу тебя увидеть.

— Да, — поспешно ответила я. У меня не было времени ломаться и набивать себе цену, мастер сверлил меня недовольным взглядом и нервно посматривал на часы, — я заканчиваю в пять.

— Буду ждать тебя на проходной.

Я положила трубку. Мои щеки горели. Все мое время было заранее расписано, я не ходила на встречи и свидания, несмотря на то, что такие предложения иногда поступали. Я вела себя с мужчинами сдержано, соблюдая дистанцию. Но Андрей был мне почти родственником, ему я не могла отказать.

Он стоял на проходной все такой же, как и полгода назад, когда мы виделись в последний раз. Андрей обнял меня на глазах моих коллег, и я заметила их нескрываемое удивление.

— Будет теперь о чем посплетничать, — заметила я, когда мы вышли на улицу. Я была для всех темной лошадкой, а теперь немного приоткрыла завесу своей личной жизни.

Андрей приехал на машине, чем очень удивил меня. Он распахнул передо мной дверь подержанной тойоты.

— Не плохо, — кивнула я ему.

— Взял на перепродажу. Из Питера пригнал. Пока так, занимаюсь по-тихоньку, туда-сюда, все время в дороге.

Он протянул руку на заднее сидение. Я услышала шуршание. Мое сердце бешено застучало, предчувствуя его намерения. Андрей достал букет и протянул его мне. Я сидела с каменным лицом, не принимая цветы.

— Это тебе, — он даже смутился от моего холодного взгляда, — там еще Сережке игрушки и сладости.

— А когда ты последний раз видел мать и беременную жену? — спросила я, игнорируя его подарки. Андрей отвел глаза, продолжая держать букет.

— Давно.

— Значит, сейчас мы едем к ней, а цветы жене подаришь.

— Таня, у меня нет жены. И видеть я Настю не хочу. Я матери сказал сразу, что пока она там, я не появлюсь, — Андрей отправил букет на заднее сиденье и завел машину, — не хочешь брать, не бери.

— Это твой ребенок, и он скоро родится, — напомнила я ему дрожащим голосом. Я с трудом заставила Настю бросить курить, выводила ее гулять через силу. Такое ощущение, что ребенок нужен мне.

— Хотел по-доброму встретиться, от души. Племяннику подарки вручить, новый год на носу. Опять не так сделал, — ворчал Андрей, выезжая со стоянки, — не хочу ребенка, понимаешь? Не готов я быть отцом. Что я, через силу полюбить его должен? А она — кукушка… Один у ее родителей живет, второго моей матери решила подкинуть, а сама слиняет, вот увидишь. Ей же личную жизнь нужно будет устраивать.

— Чем в этой ситуации хорош ты? — не выдержала я. Мне до глубины души было жаль пока еще не родившегося ребенка. Что его ждет? Кто его ждет? Никто.

— Зачем она мне врала, что таблетки пьет? — Андрей стал повышать голос.

— Замолчи ты, ради Бога, — я больше не могла слушать его и выскочила из машины на ближайшем светофоре. До детского сада было рукой подать. Я шла быстро. Пытаясь заглушить слезы. Мне было обидно за малыша.

Андрей ждал нас с Сережей около ворот. Он вышел из машины и быстро преградил нам путь.

— Хорошо, поехали. Я согласен.

***

Я не могла даже на секунду представить, что чувствует мать, которая полгода не видела и не слышала своего ребенка. Даже если этому ребенку уже тридцать лет.

Свекровь, открыв рот, смотрела за мою спину. Я отошла в сторону и притянула к себе Сережу, чтобы она беспрепятственно могла кинуться сыну на шею.

— Андрюшка, наконец-то, — рыдала мать, уткнувшись лицом в его грудь.

— Нормально все, мам. Живой я, что со мной будет? — он сдвинул на переносице брови, когда увидел Настю, которая выкатилась из комнаты, как колобок. За время беременности девушка набрала много лишнего веса. Она считала себя больной и все время проводила в постели. Благодаря моим усилиям, Настя все же гуляла, но и на улице капризничала и норовила вернуться домой.

Несмотря на мои уговоры, цветы Андрей не взял, зато под моим чутким руководством купил два пакета продуктов. Мать суетилась вокруг него, осматривая сына со всех сторон. Он всегда был ее любимчиком, большой частью ее жизни. Я заметила, как встрепенулась свекровь.

— Какой стал… ты посмотри, — хвасталась она мне, когда Андрей и Настя ушли в спальню, — весь магазин скупил.

Свекровь продемонстрировала мне палку колбасы. Я кивнула, умалчивая о том, сколько трудов мне стоило уговорить его на этот широкий жест.

— Хоть бы помирились, — взмолилась мать, прислушиваясь. Тишина, это не могло не радовать.

Сережа ходил по квартире с машинкой на пульте управления. Подарок дяди Андрея ему очень нравился. А я была счастлива, что мой ребенок счастлив. У него не было мужского воспитания, и это очень меня волновало.

Андрей вышел из комнаты с пунцовым лицом. Я готовила суп и запекала в духовке курицу. Свекровь убежала в спальню, чтобы позвонить своим подругам по даче и похвастаться, что ее сын вернулся. Такой воодушевленной я ее не видела давно. От того, что я каким-то образом была к этому причастна, стало легко на душе.

— Зачем ты это делаешь? — спросил меня Андрей, заглянув в кастрюлю. После напряженного разговора, вид у него был крайне подавленный.

— Чтобы есть, — пояснила я, перемешивая суп.

Он выхватил из моих рук ложку и попробовал горячий бульон, обжигая рот.

— Признаюсь честно, что такой вкусной еды я нигде не пробовал. Тебе надо ресторан свой открыть.

Я смутилась. Андрей всегда был преданным поклонником моей еды. Он проверял холодильник, едва только переступал порог дома.

— Вы помирились? — спросила я с надеждой.

— Буду помогать деньгами, — сдержано ответил он.

Андрей все время пытался вклиниться в мое личное пространство. Он подходил слишком близко, и мне приходилось увеличивать дистанцию между нами. Меня настораживали любые проявления мужчин. С момента развода я не подпустила к себе ни одного, они вызывали у меня отвращение.

Свекровь косо поглядывала на то, как он крутится вокруг меня. Андрей сделал мне тысячу комплиментов за пару часов. Мои щеки горели огнем. Я ускорилась, чтобы как можно быстрее покинуть эту квартиру.

— Я тебя отвезу, — пообещал Андрей, с аппетитом принимаясь за еду.

— Не стоит, — отмахнулась я, в спешке собирая Сережу. Никто в этом доме не знал, где я живу. Мне приходилось все время увиливать от ответа.

— Куда ты так торопишься? — Андрей грустно посмотрел на наполненную едой тарелку, бросил ложку и стал надевать куртку.

— Сынок, а покушать, — всполошилась мать, — худой какой, смотри.

— Потом, мам. Темно на улице. Нельзя Таню с Сережей одних отпускать.

— Что будет-то? Маньяки у нас здесь не водятся, — ответила та, с упреком глядя на меня. Мне стало не по себе, — Зима, темнеет рано.

Еще бы добавила — «кому она нужна?». Свекровь так и осталась неблагодарной, несмотря на то, что я прихожу к ней раз в неделю, как домработница. Я молчала. Я всегда молчала. Не могла ответить ей, язык не поворачивался. Во мне воспитали уважение к старшим, я ничего не могла с собой поделать.

— Ты вернешься? — с надеждой спросила мать Андрея. Он покосился на меня.

— Не знаю… Не жди.

Я стремительно покинула квартиру. Со мной никто не попрощался. Свекровь не глупая женщина, она все поняла. Я для нее теперь разрушительница семьи. И только Богу известно, какие мысли сейчас крутились в голове этой безумной женщины. Андрей догнал нас с невозмутимым лицом. Мы вышли на улицу, не сказав друг другу ни слова. Андрей подхватил Сережку и усадил себе на плечи. Сын визжал от восторга, а мне хотелось расплакаться.

Совесть мучила меня. В тот момент, когда Настя на сносях, я разгуливаю с отцом ее ребенка.

— Я не хочу, чтобы ты знал, где мы живем, — громко сказала я. Андрей встал, как вкопанный.

— Почему? Я хотел еще на чай напроситься, — его лицо засветилось от счастья, едва он покинул квартиру матери. Признаюсь, обстановка в той семье тоже напрягала меня.

— Никакого чая! — строго сказала я, едва ли не силой снимая Сережу с его плеч. Сын захныкал.

— Тань, что случилось-то? — Андрей махнул рукой в сторону машины, — поехали. Просто подвезу. Без чая.

Свекровь тенью стояла в окне, наблюдая за нами. В соседнем окне маячила фигура Насти.

— Возвращайся в свою семью, — я отчеканила каждое слово.

— Я только из-за тебя сюда сегодня пришел. Ты же понимаешь, — улыбка слетела с лица Андрея. Он стоял передо мной растерянный, нараспашку, не смотря на сильный холодный ветер. Сережа продолжал хныкать и тянул меня за руку к машине.

— Оставь нас в покое! — строго сказала я, — разберись в своей семье, со своим ребенком.

— Да не люблю я ее, Таня, — Андрей крикнул так громко, что я вздрогнула. Он снизил громкость, — ребенок родится, там посмотрим.

— Разбирайтесь сами, — я подхватила Сережу на руки и почти бегом устремилась прочь. Сын заревел, оглядываясь назад, — сейчас зайдем в магазин, купим тебе что-нибудь вкусное.

Сережа не поддавался ни на какие уговоры. Я не знала на кого злиться, на упрямого ребенка, на Андрея или на себя? Я хотела, как лучше, чтобы семья воссоединилась, чтобы ребенок рос в окружении мамы и папы. Но, видимо, такова жизнь. Дети не спасут семью, если родители не любят друг друга. Так случилось с Андреем, так случилось с Ильей.

Мне стало невыносимо тяжело. Я опустила Сережу на землю, с трудом переводя дух. Хорошо, что Андрей не отправился за нами. Я дала ему понять, что его попытки сблизиться со мной, не увенчаются успехом. У него своя жизнь, у меня своя.

***

Я готовилась к новому году. Мы купили с Сережей небольшую елку, украшения и нарядили ее на журнальном столе. Обстановка дома стала праздничной. Настроение поднялось. Сережа время от времени подходил к елке и перевешивал игрушки с ветки на ветку, а один раз и вовсе уронил ее на бок.

Он ждал подарков и каждый день заглядывал под нее. Я пыталась объяснить, что нужно дождаться новогодней ночи, но Сережа не терял надежду.

Свекровь не звонила мне. Андрей тоже. Прошло уже около недели с тех пор, как я была там последний раз. Чувство ответственности разрывало меня на части, я буквально мучилась угрызениями совести. Как они там? Кто у них готовит? А вдруг они сидят и ждут меня?

Я ругала себя за слабохарактерность, что никак не могла отпустить эту семью и начать жить своей жизнью.

Накануне праздника я все-таки решила навестить свекровь. Я купила для всех небольшие подарки и забрала Сережу из садика. В последний рабочий день уходящего года, настроение было приподнятым, я рассказывала сыну, какие угощения собираюсь приготовить на праздник, а сын отчаянно требовал киндер-сюрприз.

Свекровь открыла мне не сразу. Я услышала ее тяжелые шаги с замиранием сердца. Лицо женщины было недовольным. Она держала нас на пороге, стоя в дверном проеме.

— С наступающим! — сказала я, протягивая ей подарки. Она взяла их в руки, не сдвинувшись с места.

— Где Андрей? — спросила свекровь, выглянув в коридор.

— Я… не знаю.

— Все ты знаешь. Увела его из семьи. До сих пор не появлялся еще.

— Я не общаюсь с Андреем.

— Хватит врать, — оборвала меня свекровь. Ее глаза были полные ненависти, — уже не знаешь, как квартиру у меня оттяпать. С Илюшкой не получилось, за второго принялась?

Я покраснела. Она кричала на весь подъезд.

— Что вы говорите? Я же наоборот вам помогала, — оправдывалась я. Но это оказалось бессмысленным занятием.

— Помогала она. Вела себя здесь, как хозяйка, и перед сыном хвостом крутила. А Андрюшка слабоват на это дело. Одну обрюхатил, другая тоже не против.

— Вы… — я глубоко вздохнула. Чертово мамино воспитание! Хорошие девочки должны уважать пожилых. Почитать родителей. Как же надоело мне быть хорошей! — я пришла к вам с добрыми намерениями, но больше этого не повторится. Вы ни разу за все эти годы не сказали мне спасибо.

— Так тебя еще и благодарить надо, что ты семьи чужие разбиваешь? — вскипела свекровь. Ее перебил крик Насти, которая выскочила из комнаты.

— Я рожаю! — верещала она, — точно рожаю.

Свекровь продолжала стоять в дверях, растерянно глядя то на меня, то на Настю.

— Пустите, — жестко сказала я ей, пытаясь зайти внутрь. Женщина нехотя отошла в сторону.

Напуганный Сережа не отставал от меня ни на шаг, крепко вцепившись в полу пуховика. Настя стояла скрюченная, держась за дверной косяк.

— Быстро, скорую, — распорядилась я, и свекровь побежала в спальню за телефоном.

— Ой, родит сейчас, родит, — причитала она, наводя панику. Я не хотела даже смотреть в ее сторону, настолько противна мне стала эта женщина, которая утверждала, что относится ко мне, как к дочери.

Я стремительно собирала Настю в роддом.

— Почему ты не приготовила вещи заранее? — строго отчитала я ее, — как можно быть такой безответственной?

Настя выла, как белуга, с трудом натягивая на себя одежду. Я выгребала из шкафа одежду. Что-то блестящее упало с полки на пол. Сережа тут же поднял и протянул мне. Это оказались серьги, те самые, которые пропали у свекрови уже давно, в чем обвинили моего сына.

Я оглянулась на Настю. Та заревела еще громче. Вероятно, Настя забыла, куда спрятала их, и только поэтому они до сих пор не оказались в ближайшем ломбарде.

— Отдай бабушке, — попросила я Сережу, покосившись на свекровь. Она взяла свои серьги и ошарашено посмотрела на Настю.

— Чего это? Как они здесь оказались?

— Ой, рожаю, — закричала Настя так громко, что у меня заложило уши. Пусть разбираются сами, решила я.

Приехала скорая. Я помогла Насте спуститься на улицу и посадила ее в машину.

— Я найду Андрея, — пообещала я ей, — он обязательно к тебе придет. Все будет хорошо!

Глядя вслед скорой, я облегченно вздохнула. Мы пришли вовремя. Теперь, когда Настя в надежных руках врачей, с ней все будет хорошо. Я не услышу благодарностей, никто не скажет мне спасибо, а я и не ждала. Важно было одно — моя совесть чиста.

— Мама, горка! — Сережа потянул меня на детскую площадку, где была построена ледяная горка. Я наблюдала, как ребята по очереди катались с нее. Среди них был мой Сережа. Он радостно махал мне руками, скатываясь вниз.

Я набрала номер Андрея. Мы неделю не общались с ним. Я очень волновалась.

— Андрей, Настя рожает, — сказала я ему, когда он взял трубку.

— А я причем? — безразлично ответил Андрей. Я услышала на заднем фоне женские голоса, которые звали его.

— Это твой ребенок, — я нахмурилась.

— Тань, ты опять? Одно и тоже. Пусть родит, там посмотрим. Чем я сейчас ей помогу?

— Хотя бы рядом будь.

— Я сейчас очень занят, — ответил он. В телефоне раздался громкий женский смех.

— Ты… мерзкий, никчемный…. Безответственный! Как же ты противен мне!

Я бросила трубку. Меня трясло от злости. В глубине души Андрей представлялся мне совсем другим. Как в тот день, когда встретил меня на проходной. Спокойный, рассудительный, воспитанный… Или я сама придумала и наделила его такими качествами, которыми он не обладал?

Спустя две минуты Андрей перезвонил. Судя по голосу, он куда-то торопился.

— Тань, куда ехать?

Я быстро объяснила ему, куда отвезли Настю. Снова на моей душе появилась необыкновенная легкость. Я не могу заставить его полюбить Настю и жениться на ней, но во мне теплилась небольшая надежда, что увидев своего ребенка, он почувствует какие-то новые ощущения в себе.

Я положила Сережу спать и расположилась за кухонным столом. Мне надо было составить список покупок к праздничному столу. Несмотря на то, что наша компания состояла из двух человек, мне хотелось сделать эту ночь незабываемой, волшебной.

Спустя какое-то время позвонил Андрей.

— У меня родился сын, — тихо произнес он.

— Поздравляю, — я была безмерно рада, — ты видел его?

— Да.

Андрей был немногословным. Вероятно, это событие не прошло для него бесследно.

— Ты молодец, что поехал.

— Благодаря твоей феноменальной способности убеждения, — ответил Андрей. Я рассмеялась, он оставался серьезным, — почему я не могу знать, где ты живешь?

— Не надо, Андрей, не начинай. Ты снова все испортишь.

Он глубоко вздохнул, собираясь что-то сказать. Я поспешила попрощаться. Пусть все будет так, как есть. Меня это абсолютно устраивает.

***

Сегодня я стала свидетелем разговора моего сына с каким-то мальчиком. Мы гуляли на детской площадке, и, пока я увлеченно беседовала с одной из мам, Сережа нашел себе друга.

— Мой папа — ездит на большом грузовике, — хвастался мальчик, — он возит груз.

— А мой папа… — Сережа растеряно замолчал и покосился на меня. Я и сама от неожиданности раскрыла рот, не зная, что сказать, — мой папа… подарил мне машинку на пульте. Мой папа — Андрей.

Я даже вздрогнула.

— Твой папа — Илья, — сказала я ему, когда мы отправились в магазин за покупками. Из-за обиды на бывшего мужа, я очень мало разговаривала с сыном о нем.

— Нет, мой папа — Андрей, — упрямился сын, — хочу посидеть у него на плечах.

— Дядя Андрей — брат твоего папы. А папу зовут Илья.

Сережа демонстративно мотал головой в разные стороны. Иногда мне с трудом удавалось вытерпеть протесты сына, которые носили по большей части временный характер. Таким образом, Сережа отстаивал свое мнение.

Вечером мы накрыли в комнате стол, в предвкушении праздника. Сережа раскладывал вилки и громко считал их, гордый тем, что знает счет до десяти.

— Один, два, три, — сказал он, кладя приборы на стол.

— А теперь посчитай нас? — предложила я.

— Один, два, — не задумываясь, ответил Сережа.

— А кому же третья вилка?

— Деду Морозу, — Сережа довольно улыбался. Я рассмеялась.

Мой сын такой смышленый. Я каждый день благодарила судьбу, что он у меня есть. Ради его счастья я готова на все.

Сережа терпеливо дождался новогодней ночи и боя курантов. Его глаза закрывались от усталости, но он терпел, как настоящий мужчина. Мой телефон зазвонил в начале первого. Это был Андрей.

— С Новым Годом! — закричал он так громко, что я едва не оглохла. На заднем фоне гремели салюты.

— С Новым Годом, — эхом произнесла я.

— Тань, пусть в новом году у тебя все будет хорошо. Ты обязательно будешь счастлива, я даже не сомневаюсь в этом. Ты этого заслуживаешь, — Андрей перекрикивал общий гул голосов. Мне было приятно, что он позвонил. — Я бы напросился в гости, но ты все равно меня не пустишь.

Я посмотрела на третью вилку, лежащую на столе, потом перевела взгляд на сына, который сонно смотрел в экран телевизора.

— Приходи, — сказала я с замиранием сердца.

— Что? Я не слышу?

У меня был шанс изменить свое решение, но я снова повторила уже громче.

— Приходи.

— Ты серьезно? — судя по голосу, Андрей уже сорвался с места, — а куда идти-то, Тань?

Я продиктовала ему адрес. Жутко волнуясь, я принялась ходить по комнате. Наверное, зря я позвала его. Какой в этом смысл? А если свекровь узнает? Или Настя? Статус разлучницы надежно укрепится за мной. Но было уже поздно. Андрей находился неподалеку, ему понадобилось пятнадцать минут, чтобы добраться до нас.

Я распахнула перед ним дверь. Он стоял с широкой улыбкой на красном от мороза лице.

— С Новым Годом! — закричал Андрей, протягивая мне бутылку шампанского.

— Папа! — воскликнул Сережа, выбежал из комнаты и бросился ему на шею.

Андрей опешил, я тоже. Мы переглянулись.

— Погоди-ка, — сказал он, заходя в прихожую, — я холодный, как Дед Мороз.

— Это не папа, это дядя Андрей, — попыталась я объяснить Сереже.

— Пусть называет, как хочет, — ответил Андрей, улыбаясь, — хоть папа, хоть дядя Андрей, хотя папа Андрей.

Сережа рассмеялся. Ему понравилась эта словесная игра. Он запрыгал на одном месте.

— У Сережи уже есть папа, — прошептала я, нахмурившись, — и зовут его Илья.

— Где он? Куда он спрятался? Ты где? — Андрей заглянул в туалет, — Выходи!

Мой сын умирал со смеха и уже держался за живот, а Андрей продолжал изображать из себя клоуна. Я упрямо сложила руки на груди, с трудом сдерживая улыбку. Наш спокойный праздник превратился в веселый, с нотками задорного детского смеха.

Видя радостное лицо сына, я не могла долго злиться на Андрея. Он сел за стол и накинулся на еду. Мне нравился его аппетит. Закуски, которые стояли не тронутыми раньше исчезали с тарелок со скоростью звука.

— Бесподобно, — расхваливал Андрей каждое блюдо. Я была безмерно счастлива, но старалась не показывать вида.

Вскоре Сережа уснул. Он прилег на диван и отключился. Я накрыла его одеялом и приглушила свет. Андрей открыл на кухне шампанское. Я слушала, как шипят в бокале пузырьки и наслаждалась каждой секундой праздничной ночи.

— С Новым Годом, — сказал Андрей. Из-за елочной гирлянды его глаза переливались множеством разноцветных огоньков, — это самый лучший Новый Год в моей жизни.

— Да, — кивнула я, чувствуя то же самое.

— И сытый, — добавил он.

Мы тихо беседовали, стараясь не разбудить Сережу, хотя, после такого бурного праздника, его не разбудят даже пушечные выстрелы.

Удивительно, что мы три года жили с Андреем под одной крышей и практически не общались. Я боялась его, как огня. Он так строго смотрел на меня, я чувствовала себя не в своей тарелке и старалась реже попадаться ему на глаза.

— Неужели, ты не замечала моих взглядов? — спросил Андрей. Я смущенно отвернулась.

— Я была слишком занята домашними заботами.

— Знаешь, когда я окончательно понял, что ты — необыкновенная девушка? Когда ты пришла в больницу без колбасы, не смотря на то, что я ее так отчаянно требовал. Ты говорила, что нельзя после операции, я злился, хотя мне было безумно приятно твое неравнодушие. А потом, ты принесла мне чай с мятой в комнату, когда я хотел выпить чего-то покрепче. Ты остановила меня своей заботой.

— На моем месте любой бы сделал так же, — ответила я, вспоминая какое количество трудностей мне удалось прожить, прежде, чем оказаться сейчас здесь. Я много сделала ошибок, порой вела себя, как трусливая овца, трепеща перед мужем и его родственниками. Но может, все это было не напрасно?

— Нет. Не любой, — Андрей покачал головой, не сводя с меня глаз, — ты и сейчас продолжаешь ходить к моей матери, готовить и убираться у нее. Добрее людей я еще не встречал.

— Ты хотел сказать глупее? Или наивнее? — я тихо посмеялась.

Он покачал головой. Мы просидели еще час. Андрей расспрашивал меня про родителей, про деревню, в которой я родилась. Ему все было интересно.

Перед уходом он нерешительно потоптался на пороге и все же покинул квартиру. Было видно, что ему этого совершенно не хотелось. Я положила под елку подарки и упала на кровать, прокручивая в голове моменты этой волшебной ночи.

***

Я помню, как начинала готовиться к рождению своего ребенка, как только узнала, что будет сын. Я не могла пройти мимо детского магазина, скупала все подряд, могла потратить за один день все деньги, которые Илья выделял мне на неделю. Я была одержима желанием все предусмотреть заранее, я боялась чего-то не успеть.

Свекровь ворчала на меня, называла транжирой. Говорила, что ультразвук может обмануть, но я ее не слушала.

Я часто вспоминаю угрюмую обстановку, в которой Настя проводила все свое время. Там не было детской кроватки, пеленок, зато все поверхности были покрыты толстым слоем пыли, по которой Сережка рисовал пальцем. Как можно наслаждаться материнством, находясь там? Мне было не по себе. Я вновь придумала себе повод для беспокойства.

— Надо навести в комнате порядок до приезда Насти с малышом, — заявила я Андрею, когда он позвонил мне в очередной раз, — я не знаю, пустит ли твоя мама меня к себе домой.

— Тань, я вообще-то с тобой хотел время провести сегодня, — тихо сказал он и откашлялся, — вдвоем.

— Что значит… — я замолчала. Андрей слишком далеко заходит.

— Просто пообщаться… — он замялся. Я все понимала. Он боялся меня вспугнуть, поэтому выкручивался, как мог, — по-дружески. Вдвоем.

— Я… не могу сегодня. Я занята.

— А завтра?

— И завтра.

Я быстро попрощалась с Андреем и положила трубку. Новогодняя ночь не давала мне покоя. Я пыталась отогнать от себя мысли о том, насколько комфортно я чувствовала себя в его компании. Так мало в моей жизни было людей, которые искренне интересовались мной, которые слушали меня с интересом. Андрей, по всей видимости, почувствовал то же самое.

Но я знала, где находятся границы этого.

Сережа возился с новогодними подарками. Его счастью не было предела. Мы вместе собрали трехэтажную парковку, теперь его автопарк будет занимать меньше места в нашей крошечной комнате.

После обеда я решилась. Мы с Сережей отправились к свекрови. Она злится на меня, я знаю, придется снова наткнуться на ее жесткое лицо, а возможно даже выслушать пару нелестных фраз.

Свекровь долго не открывала дверь. Мы топтались у порога и уже собирались уйти, когда послышались тяжелые шаркающие шаги.

Она посмотрела на нас стеклянными глазами, словно не узнавала.

— Чего хотите? — спросила свекровь.

— Надо в комнате порядок навести. Настя вернется через неделю, — я смутилась от ее пронзительного взгляда, — пустите нас, пожалуйста.

— Я эту воровку даже на порог не пущу, и вы тоже уходите, — она хотела закрыть дверь, но я вцепилась руками в ручку.

— Подождите, а куда она пойдет? Это же ваш внук. У нее же никого нет, кроме вас.

— Она у меня серьги украла…

— Я думаю, Настя уже пожалела о своем поступке. Простите ее. Серьги вернулись к вам обратно.

Свекровь застыла на одном месте. Я сделала умоляющее лицо. Она посмотрела на меня, потом на Сережку и отошла в сторону, пропуская нас в квартиру.

Я огляделась по сторонам. Повсюду была грязь, пыль. Мне даже разуваться не хотелось, но все же пришлось. Комната, где Настя прожила всю свою беременность, вызывала у меня отвращение. Темные стены, вечно задернутые шторы, а после того, как мы собирались в роддом, еще и жуткий беспорядок. Я бы сгребла все в кучу и выбросила на помойку. Как можно спокойно жить в таком месте?

— Можно я наведу порядок здесь? — я повернулась к свекрови, которая стояла за моей спиной, — мы поставим сюда кроватку Сережи. У меня остались кое-какие вещи. Что-то придется купить.

Она промолчала и ушла. Я растеряно развела руками. Мать очень сильно постарела с тех пор, как я покинула эту квартиру. Она стала превращаться в сгорбленную старуху. Свекровь вернулась обратно в комнату и кинула на кровать старые пожелтевшие пеленки.

— Вот, ничего покупать не надо.

Мое сердце сжалось при виде тряпья, которое по всей видимостью считалось приданным для Насти. Я понимала свекровь, она не родная мать, а после ужасного поступка Настя вряд ли заслуживала от нее больших почестей.

Распахнув шторы, я увидела грязное окно. За три года жизни в этой квартире я почти никогда не заходила сюда. Я боялась Андрея. Его комната ассоциировалась у меня с комнатой Синей Бороды. При дневном свете все было не так печально. Я не откладывая принялась за уборку.

Мне предстояло разобрать вещи Сережи, которые хранились в шкафу. Я зашла в нашу комнату. «Нашу»…. Она раньше была нашей, и здесь до сих пор ничего не поменялось. Я присела на кровать и взяла в руки свадебную фотографию. Она была сделана почти перед самыми родами, я улыбалась на ней, счастливая, будто бы транслируя всему миру — «смотрите, и меня тоже замуж взяли». Илья был серьезным. Он гордо вскинул подбородок и прищурил глаза. Я всегда считала его безумно обаятельным, а сейчас он был неприятен мне.

Он напился в день свадьбы и я всю ночь бегала вокруг него с тазиком. Я жалела его, отпаивала минеральной водой, я думала, что это мой святой долг.

Сережа увлеченно играл своими игрушками. У меня появилось немного времени, чтобы навести лоск. Я хотела, чтобы Настя почувствовала тепло и комфорт.

После того, как кроватка Сережи переехала в другую комнату, которая блестела чистотой и порядком, я довольно осмотрела результат своей работы. Мне хотелось увидеть радость на лице Насти.

Я набрала ее номер, чтобы обрадовать новоиспеченную мамочку, но застыла на месте, услышав в телефоне ее плач.

— Что мне делать, Таня? — рыдала она, — он раздражает меня. Я не хочу его видеть.

— Кто? — спросила я, решив, что речь идет об Андрее.

— Этот ребенок. Он ревет и что-то хочет…

— Покорми его, Настя, — от ее слов мои волосы встали дыбом.

— У меня нет молока! Я стала такая жирная, Таня. Я уродина.

— Тихо, Настя, не нервничай. Молоко придет, но только если ты успокоишься, — я готова была разрыдаться с ней в один голос. От нервного поведения Насти ребенок пронзительно закричал.

Она отключила звонок, изрыгая проклятья. Я не смогла сдержать слез. Мое приподнятое настроение улетучилось. Что делать? Надо что-то предпринять, но что?

Я набрала номер Андрея. Он ответил сразу же, после первого гудка.

— Ты передумала? — весело спросил он и тут же замолчал, услышав мои всхлипывания.

— Тебе надо поехать к Насте. У нее истерика.

— Тань, прошу тебя, не начинай…

— Если ты не поедешь, можешь больше никогда мне не звонить! — сурово ответила я. Это крайние меры, я знала, невозможно таким образом добиться от Андрея желания помчаться в роддом. Если он и сделает это, то только от безвыходности.

Андрей обреченно вздохнул.

— И придумайте уже малышу нормальное имя. А не «этот».

Я положила трубку. Меня трясло от чувства жалости к маленькому существу. Ему не повезло родиться в нелюбви. Это так больно, когда ты никому не нужен. Я это знаю не понаслышке.

***

Я решила, что больше никогда не пойду к свекрови домой. Все! Хватит! С меня довольно. Я так плотно пустила корни в их проблемы, что выбраться теперь из них мне было очень сложно. Пусть сами разбираются. Она сама воспитала таких безответственных сыновей, которые побросали жен и детей, она сама запустила себя и свою квартиру до такого состояния, что неприятно снимать обувь. Ей нравится жить с немытой посудой и пустым холодильником.

У меня своя жизнь. Мне есть, чем заниматься. Их проблемы никогда не закончатся, а вот мое терпение уже на исходе.

Андрей звонил мне каждый день и даже пытался прийти домой, но я все время ему отказывала, хотя тоска по нему росла с каждым днем.

— А где папа? — спросил как-то вечером Сережа. Я мыла посуду и едва не выронила тарелку из рук от неожиданного вопроса, — папа Илья.

— Он живет в другом городе. Он охраняет большой завод с автоматами, — придумала я на ходу. Сережа довольно кивнул.

— А папа Андрей?

Я нахмурилась, глядя на сына. Он весело рассмеялся, зная, что это не правда. Сережа забавлялся, но мне было не до смеха. Мальчику нужен мужской пример, а Андрей — это единственный человек, который находился поблизости. Был еще мамин сожитель, который так полюбился моему сыну. Надо будет обязательно съездить к ним в гости.

Мама не звонила мне сама никогда. Мне тоже хватало наших редких звонков с банальными вопросами «как дела?». Я стала другой. Я не искала в ней поддержки, я смирилась с холодным отношением мамы ко мне. Так легче жить.

По моим подсчетам, со дня на день должны были выписать Настю. Я мучилась от того, что ничего не приготовила ей на выписку. Во что они завернут малыша? Как повезут домой? И кто повезет?

В этот вечер у меня на пороге появился гость. Андрей взволновано смотрел на меня, когда я открыла ему дверь. Он ждал мою реакцию.

— Я без приглашения, — сказал он и без того очевидный факт, — пустишь?

Я замешкалась. Если его увидит Сережа, то придется пустить. Сын прибежал в ту же секунду и радостно запрыгал на месте при виде гостя.

Я распахнула дверь шире, чтобы Андрей мог зайти. Мне было не по себе. Я бросила взгляд в зеркало, замечая растрепанные волосы. Захотелось пригладить их, но я намеренно удержалась, чтобы Андрей не подумал, что я прихорашиваюсь для него.

— Я безумно соскучился… — сказал Андрей. Мое сердце дрогнуло, — по Сережке.

— Что ж, кажется у вас это взаимно, — я развела руками, глядя на сына, который успел принести в прихожую все свои новые игрушки. Андрей не раздевался. Он переминался с ноги на ногу. Я почувствовала, что он волнуется, — проходи.

— Да… я… глупо, конечно. Можешь выкинуть, если что… — он расстегнул куртку и достал оттуда букет цветов. Андрей решил попытать счастье второй раз. Первый букет так и остался на заднем сиденье машины.

— По-дружески, — уточнила я. Он всегда использовал эту фразу, объясняя свое присутствие в моей жизни.

Андрей кивнул и ответил:

— Нет.

Я рассмеялась. Кажется, он немного расслабился, замечая, что мой воинственный настрой смягчился. Я взяла цветы и вдохнула их запах. Это было потрясающее ощущение.

— А это тебе, — Андрей вытащил из кармана машинку и вручил Сереже. Радости ребенка не было предела. Коллекция на его парковке стремительно пополнялась, — я сегодня продал точно такую же.

Сережа убежал в комнату, а мы так и остались стоять на одном месте.

— Ты больше не занимаешься теми делами… — спросила я Андрея.

— Да, давно. Именно поэтому мне пришлось исчезнуть тогда из города. Не хочу больше рисковать, — он смотрел на меня с необычайной нежностью. Андрей сжал мою ладонь, — у меня теперь есть ради чего жить… ради кого.

— Да, — согласилась я, — как вы назвали ребенка?

Он помотал головой, не отрывая от меня взгляда.

— Я же не про ребенка, — тихо добавил Андрей.

— Когда выписывают Настю? — продолжила я, игнорируя его ответ, — ты уже купил конверт на выписку? Как она себя чувствует?

— Тань, остановись.

— Нет, я хочу, чтобы ты не забывал, какая ответственность на тебе лежит. Тебе нужно будет заботиться о Насте и ребенке.

— Насильно мил не будешь, — он грустно вздохнул, — такое ощущение, что ты очищаешь свою совесть, отталкивая меня. Чтобы другие не подумали о тебе ничего плохого. Давай наплюем на их мнение. А? Расслабься.

— Я не понимаю, что ты мне предлагаешь? — я выдернула ладонь из его руки и сделала шаг назад.

— Быть вместе, — прошептал он, вздернув одну бровь. Я покачала головой.

— Бред какой-то, — мне пришлось растянуть ироничную улыбку, чтобы звучало правдоподобнее.

— Почему бред? Мы свободные люди. Тань…

Я снова покачала головой, не смотря на то, что понимала о чем он говорит. Меня серьезно интересовала моя репутация. Я не могла даже на секунду себе представить, как смогу жить счастливо, когда где-то рыдает несчастная Настя, плачет недолюбленный ребенок. О каком счастье идет речь? Я сгрызу себя изнутри.

— Андрей, ты себе что-то придумал, — я демонстративно рассмеялась, — фантазер. Мы же с тобой практически родственники. Сережа — твой племянник. По-дружески. Помнишь, как ты говорил?

— Не хочу я по-дружески. Я семью хочу. С тобой, — его лицо было серьезным.

— Нет, Андрей. Тебе лучше уйти, Сереже спать пора, — я поспешила открыть входную дверь, пока он не надумал признаваться мне в любви. Тогда сгорю со стыда.

Я скрепя сердце смотрела, как Андрей выходит из квартиры. Он не торопился, надеясь, что я передумаю. Я стойко держалась, хотя внутри меня все переворачивалось вверх дном. Андрей стал мне таким близким в последнее время, за одну только праздничную ночь я рассказала ему о себе то, чего никто не знал. Никому это было не интересно.

Я решила оборвать все ниточки с этой семьей. Меня все еще тянуло узнать, как дела у Насти, появилось ли у нее молоко, с какими эмоциями свекровь встретит ее после роддома, какое выражение лица у Андрея, когда он держит на руках своего сына? Я была крепко завязана с ними, я жила их жизнью, я пыталась облегчить им проблемы в ущерб себе.

Вот и сегодня я отпускаю Андрея, в надежде, что он одумается и вернется в семью. Моя совесть подсказывала мне, что так будет лучше. На чужом несчастье — счастье не построишь.

***

В первый рабочий день после праздника до меня дошла хорошая новость. Меня повысили до старшего кладовщика. Уже готовился приказ. Это означало, что со следующего месяца меня ждет значительная прибавка в зарплате. Я была на седьмом небе от счастья.

Мои напарницы сухо поздравили меня. Каждая рассчитывала занять это место.

— Танюша молодец, — похвалила меня начальница склада, — все успевает. И свою работу, и чужую. Ни минуты на месте не сидит. Вот с кого пример надо брать.

Я смутилась, предполагая, что новая должность ощутимо испортит отношение коллектива ко мне. Я привыкла жить с оглядкой на то, что скажут люди. Мне с трудом удавалось не обращать внимание на чужое мнение.

Несмотря ни на что, я решила устроить вечером праздник. Мы купили с Сережей торт, чтобы отметить радостное событие. Мне хотелось поделиться этой новостью с кем-то, но я не знала, кому она будет интересной. Если бы сейчас со мной рядом был Андрей, он обязательно порадовался за меня. Я посмотрела на телефон, отгоняя от себя желание позвонить ему. Незаметно для меня, он стал очень близким человеком, я скучала по нему.

Но я твердо решила больше не связываться с их семьей. У меня своя жизнь, я больше не хочу вариться в их проблемах.

Но буквально через несколько дней я увидела пропущенный звонок от свекрови. Я не слышала его, отлучившись на некоторое время. А теперь, держа телефон в руках, я тяжело дыша размышляла, что мне делать. Непреодолимое желание перезвонить терзало меня изнутри. Вряд ли свекровь набрала мой номер просто так. Вероятно, что-то случилось. Скорее всего что-то серьезное. Я не находила себе места до конца смены, с трудом вникая в рабочие моменты.

Как легко ей взбудоражить меня. Всего лишь один пропущенный, и мой покой утрачен. Ругая себя за слабость, я позвонила, закрывшись в одном из складов.

— Что-то случилось? — спросила я, стараясь сделать безразличный тон, когда свекровь взяла трубку.

— Ой, Танюша, как хорошо, что ты позвонила, — ее любезный голос сразу же насторожил меня. Я нахмурилась и приготовилась выслушивать ее жалобы, — я же просто так звонила. Узнать, как у вас дела? Как у Сережи? Живы ли, здоровы?

— Все хорошо, не жалуемся, — вскользь ответила я, — как у вас?

— Как у нас? — эхом повторила свекровь и тут же разревелась, словно по щелчку пальцев, — ох, Танечка, ты даже не представляешь, как несладко мне теперь живется. Ребенок кричит целыми днями, а Настя не подходит к нему.

— Вы же сами говорили, покричит и успокоиться, — произнесла я, припоминая ее слова. Внутри меня все дрожало от жалости к ребенку.

— А он не успокаивается, Таня. Я уже и сама его на руках таскаю. А у меня ведь и колени, и спина, все болит. Я, наверное, помру скоро, Танюш, — не унималась свекровь, говоря жалобным гнусавым голосом, — что делать, не знаю. Родителям ее звонила, а они со мной даже разговаривать не хотят. Ваш сын, говорят, дел натворил. Пусть воспитывает.

— А что Андрей? — я даже дыхание задержала в ожидании ответа.

— Нет, его. Пришли полицейские и увели. Ни за что, ни про что. Разве так можно, Тань, честного человека просто так в тюрьму сажать?

— Как увели? Куда? — я принялась взволновано ходить по складу.

— Почем я знаю, куда? Ой, Танюша, как жить теперь не знаю. Илюшке позвонила, а он весь в своих делах. Некогда ему. Никому до меня дела нет, — свекровь разошлась не на шутку и рыдала так громко, что я не могла прислонить телефон к уху.

Доигрался Андрей в свои взрослые игры. Все-таки влип в какую-то историю. Ну что за человек? Не живется ему спокойно.

— Таня… Тань… — закричала свекровь, — приди хоть ко мне. Ты же мне, как дочь. Я с тобой душа в душу жила, бед не знала. За что же мне в жизни столько испытаний?

Я стиснула зубы, понимая, что сама себя уважать перестану, если снова побегу спасать эту семью. Они столько раз плевали мне в душу, столько раз унижали меня, а я снова и снова протягиваю им руку помощи.

Не пойти я не могла. Она была бабушкой Сережи, одинокой пожилой женщиной, которая стала совсем беспомощной. Мы с Сережей снова шли к ней. Все идет по кругу. Я обещала, что больше не покажусь в ее квартире, проходит несколько дней, и она снова умоляет меня прийти. Почему мне становится жаль ее? Зачем я плетусь к ним, как безвольная овечка на привязи?

Мы с сыном снова стояли на пороге злополучной квартиры, в которой было пережито мной столько негативных эмоций. Я еще помню, как она не пускала меня на порог, смотрела с ненавистью, как на врага, а сегодня растянула широкую улыбку, словно я для нее самый дорогой на свете гость.

— Танюша, дочка, — свекровь обняла меня, потом Сережу, который насторожено косился на нее. Я обратила внимание на грязные разводы на полу. Вероятно, она протерла пол перед нашим приходом.

— Мы ненадолго. Минут на десять, не больше, — предупредила я ее. Эксплуатировать меня в качестве домработницы у нее больше не получится.

— Конечно, заходите. Я сейчас поставлю чайник. Только к чаю ничего нет.

Я протянула ей пакет с конфетами. Она должно быть уже давно поняла, что с пустыми руками я никогда не прихожу.

Из спальни доносилось кряхтение ребенка. Я осторожно направилась туда, заранее предупредив Сережу, что надо вести себя тихо. Заглянув в приоткрытую дверь, я увидела лежащую на кровати Настю. Она обернулась, услышав мои шаги.

— Можно я..? — я указала на кроватку малыша.

Настя судорожно замотала головой. Несмотря на ее протест, я все же заглянула через бортик кровати. Маленький сверток отчаянно пытался освободиться из пеленок. На крохотном личике была гримаса недовольства.

— Можно, я возьму его на руки? — шепотом спросила я Настю.

— Нет, — грубо ответила она, перекатываясь в кровати с боку на бок. Я заметила, как сильно она располнела. После родов ее объемы никуда не делись.

— Я только пять минут подержу, — снова попросила я.

— Ага, а я потом до ночи с ним таскаться буду. Нельзя брать, у нас режим.

Я спрятала руки за спину, чтобы удержаться от желания покачать малыша. Но его возмущение стало нарастать и вскоре раздался громкий плач. Я обернулась на Настю, ожидая. Что она встанет сама, но та раздраженно закатила глаза и спрятала голову под подушку.

***

Я знала, что Насте не нужен ребенок. Она вещала об этом с того момента, как узнала о беременности. Но, как мать, я была уверена, что ее мнение поменяется, едва только она увидит ангельское личико своего сына. Сейчас я увидела раздражение Насти к своему ребенку, он мешал ей полноценно жить, он запер ее в четырех стенах.

— Возьми ребенка, — попросила я ее. Слушать душераздирающий плач младенца было для меня мучительно сложно.

— Пусть привыкает к режиму, — ответила та, сверкнув на меня глазами.

Я сжала губы, посмотрела на Сережу, который заткнул пальцами уши и уже не раздумывая, взяла малыша на руки. Настя подскочила с кровати, как миниатюрная козочка.

— Положи, — громко сказала она, перекрикивая плач ребенка. Настя попыталась отобрать его у меня, но я повернулась к ней спиной.

— Ты такой маленький, — я принялась качать малыша, — ты просто хочешь на ручки, ты хочешь внимания.

Конец ознакомительного фрагмента.