Кармический кредит

Ирина Малаховская-Пен, 2021

Магия существует. Она повсюду. Но никогда детектив Денисов не думал, что магия войдёт в его жизнь и перевернёт её с ног на голову. Безжалостно лишит Денисова скепсиса и уверенности в завтрашнем дне, но подарит любовь и новых друзей. Содержит нецензурную брань.

Апрель 2010

Денисов потянулся. Отхлебнул кофе. Протер очки. Открыл ящик стола. Перебрал в ящике бумаги. Взял ручку. Положил. Больше отвлечься было не на что. Пауза становилась всё тяжелее. Денисов набрал воздух в легкие, выдохнул и заговорил:

— Но ведь это был несчастный случай.

— Это был теракт.

— Я не об этом…

Собеседница была на первый взгляд совершенно обычной. Хорошо одетой и с глазами голодной собаки. А может не голодной? Может побитой? Черт их знает, этих собак с их несчастными глазами. Тьфу. Женщин! Женщин, конечно, не собак. Они в основном приходили в этот кабинет именно с такими глазами. Темными, влажными, печальными. Правда причины, которые приводили их к частному детективу, были не такими затейливыми, как у сегодняшней клиентки. В большинстве случаев требовалась банальная слежка за мужем. Прекрасные, трогательные, хорошо одетые барышни маялись дома от скуки, и своим маетным состоянием ухитрялись наскучить хорошо зарабатывающему супругу. Супруг начинал тяготиться семейным счастьем, вздыхал, сопел, и принимался коситься налево. Слева, как водится, барышни были более интересными. Глаза у них не темнели печалью, а горели любопытством и жадностью. К сексу, к общению, к мужчинам, к красивой жизни. Как правило, мужчина перед этой жадностью оказывался бессилен. Неустойчив. И без боя сдавался в плен. Жена, даром, что скучала и тупела дома, своим шестым чувством наличие любовницы сразу улавливала. И, без тени сомнения, принимала решение установить за мужем слежку. Так и оказывались они в конторе Игоря Денисова. Приносили деньги неверного мужа и умоляли выследить мерзавца, которому были отданы лучшие годы. Непременно лучшие! Таким образом, неверный муж, сожравший лучшие годы печальной красотки, сам оплачивал компромат на себя. Нет, Денисов мог бы включать психолога, объяснять барышням, что они вполне в состоянии вдохнуть новую жизнь в свои союзы с мужьями. Увлечься чем-то интересным, стать для них новыми, и, как следствие, опять привлекательными. Но деньги Игорь получал не за сеансы психологии. К сожалению, или к счастью, деньги он получал за частную детективную деятельность. Частью которой, очень простой частью, была слежка за неверными мужьями. А иногда и за женами. Поэтому Денисов не делал попыток отговорить клиентов от такого постыдного дела, как слежка. Брал деньги. Следил. Предоставлял доказательства. Часто — неверности, редко — верности и порядочности. Это были самые приятные дела для Игоря. И деньги получены, и новости для клиента хорошие. В такие дни Денисов чувствовал себя чуть ли не ангелом-хранителем. Ещё бы. Семья, скорее всего, не развалится. Да, вряд ли что-то изменится к лучшему, скорее всего, так и будут жить по инерции вместе. Не особо счастливо, но вместе. Поэтому, приносить хорошие новости клиентам, а особенно клиенткам, Денисов очень любил. Несмотря на прошлое опера и настоящее частного детектива, добрым человеком был Игорь Денисов. Добрым и отзывчивым.

Однако, всему есть границы. Сейчас Игорь потихонечку начинал закипать. Когда она вошла, прекрасная и печальная, Денисов на мгновение почувствовал какое-то подозрительное шевеление в подложечной области. Верная интуиция, без которой сыщику делать нечего ни в государственной структуре, ни в частной, тихонько толкнула его. Но внешность женщины успокоила. Разум расслабленно шепнул: «не дергайся, пришла очередная несчастная жена». Черт его знает, почему Денисов поверил не чутью, а разуму. А зря. Рано радовался. Женщина оказалась с сюрпризом. Потратив почти час на то, чтобы выслушать какую-то бредовую историю, Денисов так толком ничего и не понял. Кроме того, что дамочка вдова, муж её погиб в нашумевшем мартовском теракте в метро, и теперь она требует с него, с Игоря, какое-то расследование. Он бы послал её сразу. К психиатру, например. Но останавливало то, что расследование требовалось не по поводу гибели как таковой. Тут вроде вопросов не было. Вот только барышня утверждала с маниакальным упорством, что её мужа, Александра Коваленко, не должно было быть в тот момент в метро. Он, якобы, знал, что погибнет. Правда, должен был погибнуть ещё пятнадцатого марта. По причине этих скорбных знаний, муж запер себя в клинике. В четырех мягких стенах. Отказывался даже выходить на улицу. Раз в неделю, по субботам, Катя — так представилась посетительница — навещала супруга. И двадцать седьмого была. Привезла всё, что просил. Пообщались. Простились до следующей субботы. А во вторник, тридцатого марта, Кате позвонили и казённым голосом пригласили на опознание тела.

— Катя, простите, Вы повторяетесь. — Игорь вздохнул. — А я так и не понял, чем я могу Вам помочь.

— Я пытаюсь объяснить. Мне непросто. Прошло не так много времени. Пожалуйста, выслушайте меня.

— Так я слушаю. Но мы с Вами уже час почти вокруг да около ходим, и никуда не продвинулись. То, что это был несчастный случай…

— Теракт.

— Простите, теракт. Тут вопросов быть не может. Это мы выяснили. Так?

— Так. Это я понимаю, Вы не думайте.

— Ну а в чём же проблема тогда? Человек погиб. В результате теракта. Тело вы опознали. Это был Ваш муж. Верно?

— Да. Всё верно. Это был он. — Катя всхлипнула, прижала скомканный платочек к губам. Но поток слёз сдержала. В том, что именно поток, Денисов не сомневался. Её карие глаза буквально тонули в слезах, но она не позволяла себе расплакаться. Возможно, кто-то в детстве, мама или папа, учили её, что на людях стыдно проявлять эмоции. Воспитание, ёб вашу мать. Игорь поморщился.

— Катя, зачем Вы сдерживаетесь?

— Что? — Она подняла свои тонущие глаза.

— Не надо сдерживать слёзы. Хочется плакать — плачьте.

Денисову вдруг стало остро жаль эту странную бабу. Сколько ей, интересно? Лет тридцать? Сорок? Как тут понять, когда человек согнут горем в три погибели. Сжат. Сморщен.

— Да я устала уже плакать. Всё плачу, плачу. Вот и стараюсь не плакать. Я сначала не поверила, конечно. Ну, какое опознание? Я знала, Саша в больнице. Уверена была. Потом… Потом всё-таки решила проверить. Позвонила зав отделением. Он сказал, что Саша ушел в субботу вечером. Сказал, что у него дела. Какие дела? На работе я сама справлялась. Всё, что просил — привозила. Я… Знаете, я даже закричала на доктора. Зачем же вы его отпустили?! Испугалась очень. Что тот… с казенным голосом сказал правду. Что надо опознавать. Тело…

Она снова всхлипнула. Господи, вот мучение. Ну, ладно. Что теперь. Никаких дел у Игоря не было. Денисов свободен сегодня, как ветер в поле. Ну, послушает ещё историю про психушку, опознание, и прочие странности. Куда её посылать, такую? Она вон не может связно объяснить, что хочет от него, от Денисова.

–Так. Вы накричали на врача. А он что? Зачем он отпустил Вашего мужа?

— Да-да, простите. Ну, и он мне ответил. Знаете, мягко так. Наверное, привык не реагировать на истерики. В силу профессии. — Тут она усмехнулась, и Денисову стало не по себе. — Он мне спокойно и совершенно справедливо ответил, что Саша сам туда лёг. К ним. За свои собственные деньги. Заперся, можно сказать. Спрятался. И имел полное право в любое время так же свободно уйти, как пришел. Я тогда собралась и поехала туда, куда мне сказали по телефону. В мо… в морг. И там был он. Саша. Знаете, он даже не пострадал на первый взгляд. Его просто отшвырнуло и ударило о стену. Там внутренние повреждения и сердце остановилось. А внешне… как живой. Но это был он, без сомнения. И документы при нем. И это так странно. Вся эта история…

История, да. За прошедший час эту историю Денисов уже слышал. Кажется, даже не один раз. Не особо вникал. Но примерно понял. Что в клинике Саша Коваленко в марте десятого года запер себя не случайно, а по причине панического страха. Потому, что по всем подсчетам выходило, что в середине марта, а именно пятнадцатого числа, он должен был умереть. Потому, что раз в десять лет в их семье умирают мужики, и каждый следующий раз умерший на десять лет моложе, чем предыдущий. Никто не знает, кроется ли в этом какая-то тайна. Есть ли у всей этой истории какое-то проклятие. Или нет никакого проклятия. Или в чём тут дело. Но факт остается фактом. Как началось всё с Сашиного деда, утонувшего на рыбалке пятнадцатого марта тысяча девятьсот семидесятого года, так и продолжалось… В марте семидесятого стояли морозы, продолжался сезон зимней рыбалки. Лёд на озере в подмосковной деревне таять не собирался, и рыбалка ничем не грозила. Однако же домой дед не вернулся. А после тело его было найдено в озере под коркой толстого льда. Кроме маленькой лунки для ловли рыбы никаких сломов или проталин на озере не оказалось, и было непонятно, как опытный рыбак вообще попал под лёд. Деду Андрею было семьдесят пять. На здоровье он не жаловался. Ну, погоревали, похоронили да стали жить дальше. Пока спустя десять лет, ровно пятнадцатого марта, день в день, не погиб Сашин отец в возрасте шестидесяти пяти лет. На трассе отказали тормоза у старенького жигуленка, и машина лоб в лоб сошлась с камазом. Конечно, это тоже было странно. Водитель камаза, слегка поцарапавший лицо в той, смертельной для Сашиного отца, аварии, утверждал, что дорога была свободна и столкновения вполне можно было избежать. Но жигули на большой скорости почему-то резко повернули на встречку, а увести камаз от аварии не такое простое дело. Он просто не успел. Результат: разбитый лоб у водителя камаза, жигули всмятку, водитель погиб на месте. На похоронах с закрытым гробом родственники начали перешептываться. Ровно через десять лет. Ровно на десять лет моложе. Ровно пятнадцатого марта. Но потом и это забылось. А Саша, которому в тот момент было всего пять лет, просто очень горевал по поводу папиной смерти, и ни до каких странностей ему не было ровным счётом никакого дела. Потом в марте девяностого года умер старший Сашин брат. По отцу. Матери у братьев были разные. Разница в возрасте у братьев была огромная, они сроду не общались. Но через многочисленных тетушек, родных и двоюродных сестер отца и его постаревших друзей, Сашина мама узнала об этом. Брат умер в возрасте пятидесяти пяти лет от сердечного приступа. Был он спортивным, непьющим и некурящим и своей смертью, говорят, удивил и огорчил всех родных и близких. Саша ничего особенного не почувствовал от смерти какого-то там далекого абстрактного старшего брата. А вот мама Саши отреагировала странно. Она пристально посмотрела на сына и сказала: «Не нравится мне всё это, ох не нравится». Саша был поздним ребенком не только у отца, но и у мамы. Поздним и единственным для неё. Ей было почти сорок, когда Саша родился. А отцу так и вовсе шестьдесят.

Когда Саше спустя ещё десять лет исполнилось двадцать пять, он женился на Кате, жил с женой отдельно от мамы, и радовался, как любой новобранец-молодожён. В марте месяце грянул гром. Позвонила мама и велела срочно приехать. Мама была уже немолода, и Саша бросился к маме со всех ног. Верная жена последовала за мужем своим. Они были встревожены не на шутку. Оказалось, что мама физически в полном порядке. А вот эмоциональное состояние мамы оставляло желать лучшего. Пятнадцатого марта погиб последний Сашин брат. Ему накануне исполнилось сорок пять. Он упал с балкона на двенадцатом этаже. Курил. Не удержал равновесия? Кто-то толкнул? Решил свести счёты с жизнью? Никто ничего не знает, но факт остается фактом. Мама буквально оглушила Сашу своими выводами. Что цепочка смертей не рвется, начиная с деда, утонувшего в семидесятом году. И что следующий он, Саша. Через десять лет, пятнадцатого марта. Саша жёстко ответил маме, что это всё бабские бредни. Она тогда достала листок бумаги, на который, оказывается, записала с прошедшего случая все эти смерти. Достала ручку и дописала большими буквами «Илья Коваленко, сорок пять лет, дата смерти 15.03.2000. Причина смерти: выпал с балкона, разбился». Протянула листок Саше. И сказала: «сынок, я не могу ничего с этим поделать. Но я могу тебя предупредить. А ты уж решай сам, как тебе дальше быть».

Они с Катей тогда вернулись домой пришибленные. Не разговаривали весь вечер. Листок со страшной схемой Саша не выбросил. Он убрал его в книгу на полку. Десять лет пролетели быстро. Восемь лет назад у них родилась дочь. Саша открыл агентство недвижимости. Потихоньку работали, растили ребёнка и о том визите к маме больше не заговаривали. Да и мама молчала. Как будто и не было ничего. С отцовским сестрами, которых осталось всего две, Саша отношения поддерживал. Старался помогать. Но на тему странных смертей мужиков в роду Коваленко они не разговаривали. Кто знает, может тётки думали об этом, провожая Сашу за дверь. Может тайком крестили его вслед. Они любили его, Саша теперь был их единственным племянником. Но вслух никто ничего не говорил. Однако, Катя чувствовала, что эта тема висит в воздухе. Незримо, едва ощутимо, но витает, летает, прячется в углах квартиры. Когда родилась дочка Рита, Саша выдохнул, заулыбался. Так очевидно обрадовался, что не сын, что Кате даже стало жутковато. На УЗИ давно подтвердили, что будет девочка. Но успокоился окончательно он только тогда, когда ребенка принесли домой и Саша своим глазами увидел, что это и правда девочка. Так и жили. Дочку любили, растили. Денег хватало. А потом наступил новый, две тысячи десятый год. И Саша потерял покой. Здоровый тридцатипятилетний мужик вел себя, как истеричная баба в климаксе. Срывался на всех дома и на работе, начал пить. Катя не знала, чем помочь мужу, и от этого чувствовала себя ужасно. Да и чем тут можно помочь? Непонятно откуда взявшаяся, неизвестно реальная ли, угроза висит над головой, как гильотина. Но висит же. Неважно, что нет никаких фактов о том, что это вообще такое. Точно ли это случится. С чего это началось. Кто навлёк эту беду на них. Кто задался целью истребить всех мужиков в их роду, да ещё в такой ритмичной последовательности? Один раз муж, напившись по недавней привычке, еле шевеля языком сказал, листая фотографии в телефоне:

— Одно радует. Я умру и всё закончится. Цепь разорвётся.

На все попытки жены поддержать разговор Саша никак не отреагировал. Добавил коньяку до полной отключки и почти ползком отправился спать. А спустя какое-то время, в конце февраля, он пришел домой трезвый и почти не злой, и спросил Катю:

— Справишься в агентстве сама?

— О, Господи, ты опять…

— Да погоди ты. Я не о том. Просто скажи: справишься?

— Ну, справлюсь. Справляюсь же как-то, пока ты шары заливаешь.

— Надо не как-то. Надо нормально справляться. Нет, ну я тебе по возможности помогать буду. Дистанционно, так сказать.

— Дистанционно… откуда?

— Из клиники. Я решил: лягу в клинику. В отдельную палату. С мягкими стенами. За пребывание там нужно будет платить, но я нашёл настолько бюджетный вариант, насколько это было вообще возможно. Я не могу избежать смерти. Попробую от неё спрятаться.

— Слушай, твой старший брат умер от сердечного приступа. Как тебе в таком, например, случае поможет изоляция в клинике?

— Там будет браслет на мне, передающий данные на пост медсестре. И кнопка вызова.

— Ты туда ложишься медсестер кнопкой вызывать?

— Ха-ха. Ты у меня очень остроумная. В общем, в случае чего меня откачают. Очень постараются откачать.

— Ты точно решил, Саш?

— А у меня есть варианты?

— Ну, я не думаю, что это вариант. Но я тебя понимаю. И поддержу.

— Как всегда?

— Как всегда.

Саша с благодарностью обнял жену, как-то даже повеселел, и двенадцатого марта, в пятницу, передав ей дела в агентстве полностью, лёг в клинику. В мягкие стены. Под замок. Сроки, которые он будет там находиться, никто не обговаривал. Пока неопределенное время должен был находиться. До тех пор, пока он чувствовал угрозу своей жизни. Катя навещала Сашу по субботам. Собственно, успела навестить всего два раза. Оба раза одна. Собиралась как-то объяснить всё дочке и взять её с собой в следующий раз. Рита очень скучала по отцу. А теперь этого следующего раза не будет. Саша умер. Погиб. Тело опознано. Похороны прошли в кругу семьи. Цепь разорвана. Некому бояться. Мужчин в роду Коваленко больше нет. У одного из старших братьев взрослая, если не сказать, пожилая уже, дочь. У второго детей не случилось. А у неё, у Кати, несчастная Ритка. Которая не выходит из своей комнаты с дня похорон отца, и всё плачет, плачет. Катя бы и рада её успокоить, но как? Чем тут можно успокоить?

Денисов тоскливо посмотрел на свой стол, словно присматривая, чем бы ещё себя занять. На что ещё отвлечься от этой нахлынувшей тоски и от женщины, которая притащила эту самую тоску к нему в кабинет. Заняться было нечем. И телефон предательски молчал.

— Я Вам очень сочувствую. Бесконечно просто. Ну, а от меня-то Вы что хотите?

Женщина выпрямилась на стуле, промокнула глаза, тонущие в соленой влаге, посмотрела на Денисова и четко выпалила:

— Я хочу, чтобы Вы выяснили, что мой муж делал в метро, вместо того, чтобы быть в своей палате.

Денисов поежился. Не от холода. На улице было тепло. Весна пришла в этом году рано, активно и продолжала наступать, завоевывать города, села, поля и леса. Начало апреля, а тепло, как в мае. Солнце светит. Даже тут, на кладбище, оно светит. Подсушивает землю в проходах, бликует на гладком памятнике, служащем последней адресной доской для покойного. Ободряюще заглядывает в глаза живому. Будто говорит: «не дрейфь, жизнь продолжается, и она прекрасна. Ты только взгляни на меня, и всё поймешь». Но Денисову почему-то всегда на кладбищах было неуютно. Вроде и признаться стыдно: бывший опер, частный детектив, давно уже не юноша. И понятно, что некого бояться на кладбище. А вот все равно не по себе, хоть ты тресни. Поэтому, Денисов решил начать с кладбища. Чтобы пройти самое неприятное и потом уже к нему, этому неприятному, не возвращаться. Зачем ему вообще понадобилось навещать могилу недавно погибшего Александра Коваленко, он не смог бы ответить внятно. Но интуиция привела его сюда, а он привык доверять своей интуиции. Стоило ему проигнорировать чуйку — сразу случались последствия. Неприятные. Не вселенских масштабов, но всё же…

Могила была усыпана свежими цветами. Устлана, можно сказать. Как ковром. Какие-то уже завяли, но несколько охапок были неправдоподобно свежими, словно только что срезанными. Возможно, их принесли сегодня. Ничего себе… Если рассуждать логически, жене Александра некогда ездить сюда каждый день со свежими цветами. На ней висит бизнес и ребенок, который тяжело переживает смерть отца. Значит, цветы приносит кто-то другой. Мама? Денисов выудил номер вдовы из сохраненных в сотовом телефоне контактов, ответили почти сразу:

— Да, Игорь, здравствуйте, я слушаю Вас.

— Катя, добрый день. Такой вопрос: когда Вы были на могиле мужа?

— Ой… А когда? Да вот в день похорон и была. После еще ни разу не ездила. Понимаете, — забормотала она, словно оправдываясь. Будто оправдаться именно перед ним, перед Денисовым, чужим строгим дядькой из частного сыска, было жизненно важно, — у меня и не получается никак. Я всё думаю: надо, надо. А пока на работе все дела переделаешь, потом дома. Да к свекрови заедешь. Она совсем плоха. Так уже и ночь. Когда же ехать-то? Не ночью же, в самом деле?

Денисов помолчал. Ему и в голову не пришло, что бабу, на которую столько всего свалилось, можно осудить за то, что она не навещает могилу мужа. Кому это вообще всё надо? Мужу? Да наплевать ему там триста раз, ездит к нему кто, или не ездит. Денисов не думал, что их ТАМ — а есть ли оно вообще, это загадочное ТАМ — волнуют наши земные заморочки. Так думал человек Денисов. Когда внезапно встрепенулся частный детектив Денисов. Эх, ты, стоишь тут, думаешь о всякой бренной и духовной ерунде, а вдова важную информацию выдает между делом. Не слышишь ты, что ли? Денисов всё прекрасно слышал. Ну, отвлекся немного, подумаешь. Свекровь. То есть, мама покойного мужа. Совсем плоха. Так плоха, что вдове приходится ещё и ей помогать, мало своих дел у вдовы.

— Вы молодец, Катя. — Решил заодно поддержать женщину Денисов. — Вам и так непросто, а Вы еще свекрови помогаете. Совсем плоха, это вот прямо совсем? Слегла?

— Да, нет, она вполне способна передвигаться. Вот только не хочет ничего. Как встанет с утра, так и сидит на кухне, в одну точку смотрит. В окно. Вечером я приезжаю, так хоть чай её заставляю выпить с бутербродом. А так… Если честно, я не знаю, сколько я выдержу. Всем так плохо. Устраивают мне свои концерты, что стар, что млад. У них, понимаешь, сын умер и отец. А у меня? У меня-то никто не умер разве? Мне хорошо, они думают?

Последние слова она почти крикнула. Денисов отодвинул трубку от уха, посмотрел на неё. Жалко бабу, всё понятно. Но ему-то это зачем? И за что?

— Алло. Игорь! Алло!

— Да-да, я тут.

— Извините меня. Так чем я могу Вам помочь еще?

— А если мама… ну, свекровь не лежит, она не могла на кладбище приехать?

— Что случилось, Игорь? Вы меня пугаете. Вы что, на кладбище? Что там случилось? Что не так?

— Так могла?

— Что?

— Свекровь на кладбище приехать?

— Теоретически могла, я думаю. Но она не ездила. Да что такое-то?!

Денисов уже и сам понял, что не в свекрови дело.

— Катя, прошу меня извинить. И давайте внесем ясность. Я могу задавать Вам какие-то… не очень удобные вопросы. Наберитесь терпения. Не делайте никаких выводов, не паникуйте и не спрашивайте у меня пока ничего. Я в процессе. Когда будет результат — я приду с ним прямо к Вам. Вы хотите результат, Екатерина?

— Хочу. — Как-то даже весело отозвалась собеседница. — Я хочу результат. Обещаю не просить Вас показывать мне полработы.

— Вот и ладненько. До связи, Катя.

Денисов подкинул трубку на руке. Да, интересные дела. Судя по этой клумбе, из-за которой уже креста не видно, можно предположить, что не таким уж примерным семьянином был покойный. Усмехнувшись, Денисов снова принялся звонить. Димка снял трубку моментально. Ну, правильно, рабочий день. Денисов любил сотрудников, которые играли по правилам. От тех, кто играть по правилам не хотел, он избавлялся как можно быстрее.

— Дима, я тебя жду и быстро. Координаты скину смс.

— Еду, шеф!

— Блин, Игорь Андреич, я думал это розыгрыш какой-то? Хотел уже набрать Вам, спросить — может ошибка. Потом увидел машину. — Дима брезгливо счищал еле заметную грязь с ботинок об оградку.

— Дим, прояви уважение к покойному. Потом вычистишь штиблеты свои.

— Ой, да ему пофиг. Поверьте.

— Верю.

— Ну, чего? За кем следить будем? — Дима откровенно ржал. Весело ему было. Какое уж тут уважение. Кто в двадцать лет думает о том, что и он когда-то будет лежать в земле, червей кормить. Смешно ему. Денисову даже завидно стало. В очередной раз. Как завидует человек, у которого все в прошлом, юному и беззаботному балбесу. У которого впереди столько интересного.

— Не бойся, клоун. За покойниками следить не надо. Найди себе удобную локацию. Желательно, на машине. И смотри, кто придет на эту могилу. Думаю, сегодня уже не надо. А вот завтра прямо с утра. С раннего.

— С восьми, что ли?

— Да нет, брат. Пожалуй, часиков с шести. — Димка длинно присвистнул. — Да-да. И не свисти.

— А то что? У местных денег не будет?

— В общем, понял?

— Понял. — Посерьёзнел Дима. — Завтра с шести утра я тут. Локацию выберу сегодня. Кто нам нужен?

— Слушай, тут может быть всё что угодно. История крайне мутная. Но, чую, это будет женщина. Думаю, молодая. С цветами. Ты её ведешь. Ну, дальше сам знаешь: кто откуда. Как узнаешь, — скидывай информацию.

— А если никто не придет завтра?

— Думаю, придёт. — Сказал Денисов, глядя на залежи букетов.

— Это чего, всё она натаскала, думаете?

— Вот завтра и посмотрим! Но. Если уж вдруг не придет, послезавтра твоя работа снова тут. Это ясно?

— Ясно, Игорь Андреич! А сейчас что мне делать?

— Сейчас? Ну, сейчас можешь уже ехать домой. На связи.

— Спасибо! На связи.

Денисов томился в ожидании врача, чей телефон дала ему вдова. Именно отсюда ушел за полтора дня за своей гибели Александр. Ушел навстречу своей смерти. Из оплаченной палаты. В которую сам себя спрятал. Потому, что до ужаса боялся умереть. Нет, Екатерина права, это странно. Не то, что бы Денисов искал её страсти к расследованию оправдания или мотивы. Просто это действительно было странно. Что могло так подействовать на пациента, напуганного до смерти — не фигурально, а буквально — что он нарушил все правила предосторожности и отправился в город. Кататься в метро при наличии у него автомобиля. Машина была около дома, а домой он не заехал. И жену ни о чем не предупредил. Нет, тут как говориться очевидный «cherchez la femme», ничего другого на ум просто не приходит.

Приветливая девушка-администратор попросила Игоря подождать в приемной. Тут было мило и уютно, вот только жёлтые стены вгоняли в депрессию. Вроде приличная частная клиника неврозов, не дурдом какой-нибудь. Зачем желтые стены? Традиция? Дверь резко открылась, вошёл худой мужчина. Халат сидел на нём, как на вешалке. Наркоман, что ли?

— Здравствуйте. Вы меня ждёте? Следователь? Давыдов?

Нет, точно наркоман. Вот же повезло!

— Добрый день. Я — частный детектив, фамилия моя Денисов.

— Что?

Господи, дай мне терпения!

— Денисов. Не Давыдов.

— Прохоров. — Слегка наклонил голову дистрофичный доктор. — Проходите в мой кабинет. Курите?

— Нет.

— Ну, а я закурю. — Закурил. — Так чем я могу Вам помочь?

— Я по поводу Коваленко. Был у вас такой пациент.

— Вся информация о пациентах конфиденциальна! Строго! Строго конфиденциальна.

— Доктор, вы в курсе, что Коваленко уже нет в живых?

— Как же. Как же, в курсе. Однако, смерть пациента — не повод раскрывать врачебную тайну.

— Врачебная тайна, если я не совсем идиот, — это не сообщать третьим лицам о состоянии здоровья больного. Так?

— Верно.

— Состояние здоровья ныне покойного Коваленко меня не интересует совершенно. Оставьте эту информацию себе. Меня интересует другое. Почему он ушел из больницы, в которую сам себя запрятал, да еще и далеко не бесплатно.

Доктор покрутил головой со впалыми щеками. Начал что-то сосредоточенно рассматривать на ногте большого пальца правой руки.

— Господин Давыдов…

— Денисов. Моя фамилия Денисов. А, впрочем, черт с ним, неважно. Хоть Дубровский. Так что?

— Вы же не из органов, я правильно понял? Из частной структуры?

Денисов вспомнил бывшую, мастера-учителя по йоге. Глубоко вдохнул, непременно нижней частью живота. Выдохнул очень-очень медленно и наклонился к доктору.

— Послушай, умник. Я бывший опер. Я двадцать лет проработал в органах. И вариантов у нас с тобой всего два. Первый — ты мне спокойно и честно отвечаешь на вопросы. Я ухожу, будто меня тут никогда и не было. Второй вариант…

— Первый.

— Что? — опешил Игорь. Такой лёгкой победы он даже не ожидал.

— Первый вариант. Молодой человек, оно того не стоит. Я готов ответить на ваши вопросы и больше вас никогда не видеть. Мне это в любом случае нравится больше, чем слушать ваши угрозы.

— Да Бог с Вами, какие угрозы. Значит, первый вопрос звучит так: кто, кроме жены, навещал Коваленко в вашей клинике?

Итак, Денисов не ошибся. Женщина. Конечно. Врач по фамилии Прохоров, который при ближайшем рассмотрении оказался вполне вменяемым, рассказал всё, что знал. А знал он немного. Только то, что гораздо чаще, чем жена, к Коваленко приходила другая женщина. Собственно, жена навещала Александра только по субботам, а во все остальные дни приходила девушка Марина. Моложе жены лет на десять. Ухоженная, стильная, веселая. А в последний раз пришла в субботу вечером. С пациентом связались, он попросил пустить Марину. Что происходило в его палате — никто сказать не может. Вот только ушли они вместе, и никому не пришло в голову задерживать пациента Коваленко, потому, что был он совершенно здоров, находился у них по собственному желанию, никаких бумаг о сроках лечения не подписывал, да и лечения никакого, собственно, не было. Фамилия Марины была Белкина. Это удалось узнать из журнала на посту охраны. Больше никаких данных. Но и это было уже кое-что. Денисов поблагодарил Прохорова, извинился за наезд. Уставший доктор только рукой махнул. Уставший, конечно. А вовсе не наркоман.

Денисов ехал по Москве, точнее, стоял. Это в провинции еще можно передвигаться на личном авто, а в Москве пора покупать себе вертолет. Интересно, сколько в Москве Марин Белкиных? А в России? Не факт, что девушка зарегистрирована в Москве. Игорь достал телефон, чтобы позвонить товарищам с прошлого места работы. Озадачить поиском адреса регистрации Марины Белкиной, возраст двадцать-двадцать пять, стильной и веселой. Не успел. Телефон зазвонил в руке. На дисплее появилась надпись: «Дима». Чёрт, Дима же на кладбище! Денисов за день ни разу о нём не вспомнил. Сначала у него было несколько встреч, потом он узнавал телефон и адрес клиники, потом общался с доктором. А, нет. Сначала долго ждал, потом общался. Потом досматривал палату Коваленко. Доктор и тут не отказал — а как откажешь? Палата была чистой. Почти стерильной. Наверное, в ней уже сделали генеральную уборку. И вот когда после всего, в час пик Денисов стоит в самом плотном московском заторе, из которого и захочешь — не выберешься, ему звонит Димка. Остается надеяться, что с хорошими новостями, иначе совсем станет грустно.

— Да, Дим.

— Шеф, ну всё. Есть красавица.

— Да ты что?

— Да. Зовут…

— Погоди. Дай я сам. Марина Белкина?

— Точно… А Вы откуда… — в голосе молодого бойца зазвенели обиженные нотки.

— От верблюда. От худого такого, мрачного верблюда-психиатра. Так что там, Дим?

— Марина Белкина, есть адрес квартиры. Квартира съемная. Соседи кое-что рассказали, но ничего криминального.

— Слушай, я тут в пробке стою. Давай сначала, а?

— Часа в три, значит, пришла к могилке такая… ну, конфетка, в общем. Одета не по-кладбищенски.

— Остряк.

— Да я серьезно. Платье красивое: яркое, короткое; каблуки, плащик серый, тоже короткий. Цветочки принесла. Посидела на лавочке.

— А по эмоциям что? Плакала?

— Нет. Ни грамма не плакала. На холмик не бросалась. Положила цветочки, присела, посидела полчаса…

— Ого!

— Именно. Встала, постояла и пошла. К машинке.

— К машинке?

— Ну машиной назвать ЭТО я не могу. Красный ниссан микра.

— Ясно. Ты её вёл?

— Да, до дома. Адрес скинул Вам в смс. Ну, и опросил соседей. Как всегда, не волнуйтесь. Всё чисто.

Денисов не сомневался, что всё чисто. Он сам учил Диму розыскным мероприятиям. Как узнать, в какой квартире живет человек и всю доступную информацию о нём. Учил фильтровать эту информацию. Димка и сам обладал нюхом, дай Бог каждому. Поэтому схватывал всё на лету. Нет, Денисову наконец-то повезло с помощником. А то, что молодой? Ну, что же. У каждого свои недостатки, в общем Игорь старался не завидовать. А использовать максимально Димкины молодые силы, и потенциал с нюхом. Пока получалось. Девушка Марина Белкина снимала студию в одном из новых домов на улице Шаболовка. Шумными вечеринками соседей не донимала. Гости у неё бывали нечасто. Ничего особенного, пара подружек, один и тот же мужчина. Постарше, но видно, что положительный. Вежливый, как и сама Марина. Ночевать не оставался, что еще раз характеризовало его с точки зрения соседей человеком порядочным. Заселилась Марина в съемную квартиру пару лет назад, работала где-то в мебельной компании, создавала макеты модных кухонь. Нескольким соседям помогла сменить дома кухню с хорошей скидкой. Не девушка, а золотая монета, в общем. И красивая, и приличная, и добрая, и заботливая, и не шумная. Денисов решил, что на ночь глядя он к приличной девушке не поедет. Не станет своим визитом подмачивать прекрасной Марине репутацию. Фото Марины вместе с адресом уже было у него в телефоне. Дима хорошо поработал и даже успел доехать до дома. Денисов мечтал о доме уже очень сильно. О теплом душе, чашке кофе, большой отбивной с салатом. И главное, о новом романе любимого Стивена Кинга. И никого, кто мог бы претендовать на его душ, кружку или книгу.

Каждая попытка Игоря хоть как-то изменить свой статус холостяка с треском проваливалась. Не то, что бы он не хотел. Иногда он думал, конечно, что уж как-то слишком бессмысленна его жизнь. Ни дома, ни дерева, ни сына. Дом Денисов уже мог бы и построить, но он был жестким урбанистом. Категоричным. Дерево можно посадить в любой момент, только зачем? Мало их что ли, деревьев? Даже в Москве их немало. И что они тут видят, эти деревья? Впитывают выхлопные газы да покрываются пылью и грязью. Людям хорошо, когда есть деревья. А о деревьях кто-нибудь подумал? А вот сын… Не получилось. Жена сбежала от Денисова, который дневал и ночевал на работе. Не успели они родить ни сына, ни дочку. Может и не в работе дело. Может просто не со всеми можно жить. Жена, уходя так и сказала: «С тобой нельзя жить». И очень долго после ухода жены Денисов не жалел ни о чем. До поры до времени А вот к сорока годам появилось у Игоря в душе какое-то смутное тоскливое чувство, что детей нет и вряд ли уже будут, а для чего тогда всё? Для кого? А ведь будь сын, может Денисов бы и дом тогда построил. Чтобы летом ребенок отдыхал на воздухе. Если бы… Если бы он был.

Утром Денисов был бодр и потирал руки, чувствуя сдвиги в деле. Из машины был хорошо виден нужный подъезд. Девушка выскочила в половине десятого. Наконец-то. А ведь и правда… Нимфа. Чисто нимфа. Всё при ней. И зачем ей был нужен женатый мужик со скромным бизнесом и бредом преследования. Да еще старше на десять лет. Денисов двигался по двору бесшумно, как тигр. Добыча по сторонам не смотрела. Пикнула брелоком сигнализации, потянула дверцу машинки. Игорь вкрадчиво произнес над ухом у красавицы:

— Белкина Марина? Денисов, частный детектив. Нам бы пообщаться.

Ну, конечно. Он был готов, но разве до конца к такому подготовишься. Девушка обернулась и уставилась на него глазами. Внимательными, спокойными и ясными. Глазищами. Две синие планеты, а не глаза. Смерть детективам. Где уж там было устоять какому-то торговцу

недвижимостью.

Денисова разбудил звонок. На мгновение ему показалось, что он проснулся от звонка в прошлой жизни. В жизни опера. Там бывало и среди ночи будили звонками. А сейчас у нас что? Сейчас у нас часы показывали девять часов сорок две минуты. С чего это он так разоспался? Ах, да. Во сне приходила прекрасная незнакомка. Они с Денисовым болтали обо всем и ни о чем, и эта легкая беседа была так приятна, что просыпаться не хотелось. Совсем не хотелось.

— Алло! — Хриплым со сна голосом рявкнул в трубку Игорь.

— Ох. Пока шли гудки, я поняла, что кажется Вас разбужу. Разбудила?

Денисов уставился на дисплей. Звонила Катя Коваленко, клиент и беспокойная вдова. Игорь прижал телефон динамиком к дивану и прокашлялся. Прочистив хриплое горло, поднес телефон к уху.

— Доброе утро, Екатерина. Всё в порядке. Почти не разбудили.

— Простите, я не хотела. Тут просто вскрылись новые обстоятельства…

— Екатерина, говорите уже. Что за обстоятельства такие? Что вы мнётесь?

— Короче! У нас со счета пропали деньги. И немало.

— Так. Что за счёт?

— Обычный счёт. Деньги можно было снимать как в отделении, так и с карты. Личный счёт, оформлен на Сашу. Но карта лежала дома. И я решила… — Тут она снова замялась.

— Я понимаю, Катя. Вы решили снять деньги в банкомате сейчас, чтобы не через полгода, когда официально станете наследницей. Так?

— Так. Вы все правильно понимаете.

— И что? Там нет денег?

— Увы. Нет.

— А они там были? Вы в этом уверены?

— Господи, ну конечно! Мы внесли туда незадолго до того, как Саша лег в больницу, миллион рублей. А всего там было около пяти миллионов. Он поэтому мне и оставил карту, чтобы я в случае чего могла пойти в банк и спокойно снять деньги. Или оплатить покупки. Или…

— Я поняла, понял. А когда до сегодняшнего дня вы пользовались этой картой?

— Да я и не пользовалась. Вот мы положили тогда, распечатали чек с балансом. И карта лежала с чеком дома. У меня были деньги. Да, собственно, и есть. Я работаю, плюс накоплены средства, лежат на моем личном счете. Я и забыла уже про эту карту. Ну, просто было не до того. Совершенно. Вы поймите, смерть мужа — это такое событие… — Она усмехнулась. — Не будничное. Здорово выбивает из колеи. А вчера вечером вдруг подумала, что надо бы снять сейчас, и положить на свой счёт. Чтобы потом избежать всей этой канители. И с утра пораньше побежала в банк. А на карте какие-то копейки.

— А к служащим банка вы обращались?

— Банк открывается с десяти. Но даже если я обращусь…

— Да-да. Точно. Они вам ничего не скажут. Простите, не включился ещё.

— Да вы меня простите. Разбудила, еще и соображать заставляю. Я просто была так шокирована, что сразу бросилась вам звонить.

— Я понял. Ничего страшного. Ладно, Катя, я по своим каналам попробую пробить информацию, каким образом и когда был опустошен счёт Александра.

— Спасибо! На что-то такое я и рассчитывала, когда звонила.

— Ну, всё тогда. На связи!

Денисов потер лицо рукой с зажатым в ней телефоном. Собрал осколки сна, из которого его вырвала мадам Коваленко. Или как положено называть вдов? Снова мадмуазель? Игорь усмехнулся. Ему не хотелось выяснять, куда пропали деньги со счета. Ему хотелось снова уснуть и продолжить непринужденную беседу с прекрасной незнакомкой. Незнакомкой с лицом позвонившей ему ни свет, ни заря Кати.

1969 год

Андрей Павлович Коваленко с раздражением вытер лоб рукой. В этой чужой убогой кухне его раздражало всё. Изба Дарьи находилась на самом краю деревни. Помимо бедной обстановки тут еще царил какой-то беспорядок. Травы висели на веревках. Сушились. На полках и на столе стояло множество странных склянок. Пыльных, наполненных не пойми чем. Сейчас Андрей и сам бы не ответил, как он умудрился закрутить с ней роман. Да ещё и в 74 года. Хотя, здоровье его не беспокоило. Ни вообще, ни по мужской части. Он всю жизнь был ходок. Особенно что касалось молодых баб. А Дарья была его моложе лет на тридцать, если не больше. Или на красоту запал? Да не было вроде особой красоты. А вот что-то он увлёкся. И затянулась эта история. Смутно деду Андрею вспоминались какие-то моменты, до, или после интима, когда они даже строили совместные планы. Вроде как Андрей собирался уходить от своей бабки, и жить с Дашей в её… в этой халупе, в общем. Наваждение в чистом его виде. Наваждение в несколько месяцев длинной.

Только вчера на деда Андрея снизошло озарение. Или прозрение — он сам толком ничего не понял. Последнее время Андрей Палыч видел мир сквозь какую-то вату. Сквозь неё слышал вопли своей старухи. А потом она притащила его к батюшке. Батюшка потребовал исповеди, как на духу. Андрей рассказал ему всё. По мере того, как он рассказывал под сводом храма историю своего последнего адюльтера, в голове прояснялось. Когда всё рассказал, уж и сам не понимал, о себе ли рассказывал. Или будто рассказ из книги пересказал. Отец Пётр строго спросил:

— Дед Андрей, скажи, ты не про Дашку ли рассказываешь?

Коваленко удивился, поднял брови.

— Ну, чего ты? У нас деревня небольшая, все всё знают. Юлию мне твою жаль. Мало она терпела всю жизнь, так ты и в старости никак не угомонишься. — батюшка наклонился к Андрею и зашептал на ухо. — Дашка с нечистым знается. Гадает, ворожит. Ты не знал?

— Да слышал что-то…

— То-то и оно — что-то. Ты вон разве раньше романы заводил? Сходил налево, да к бабке вернулся. А тут куда тебя понесло?

Дед подивился. А ведь верно. Понесло.

— А я о чём! Приворот, не иначе.

— И что же делать?

— Ничего, Палыч, ничего. Господь поможет. Он всё видит, и он поможет. Прими святое причастие. Водички домой набери. Крест нательный не снимай. И не ходи туда больше.

Дед Андрей чувствовал, как полегчало ему после беседы с батюшкой. А уж после причастия и вовсе отпустило. Вата вокруг растаяла, мир заиграл прежними красками. Захотелось в лес, на охоту. С мужиками на зимнюю рыбалку. Детектив по телеку с бабкой посмотреть, семечки полузгать.

Через два дня пришёл гонец. Колька, сирота, который жил с Дарьей по соседству у бабки с дедом.

— Дед Андрей, поди че скажу.

Юлька с утра завела пироги, а Андрея перед обедом отправила чистить снег:

— Иди, старый, аппетит нагуливай.

Пирогами уже пахло на всю деревню. Местные жалели Кольку, подкармливали, кто чем мог.

— Чего тебе? Зайди вон в избу, пирожка у бабки возьми, малец. Я занят.

Коля подошёл, глянул исподлобья, и сказал вполголоса:

— Ходи до тётки Дарьи, дед.

— Ещё чего? Хватит, находился.

— Не то сама придёт, сказала.

— Тьфу! — сплюнул Коваленко. — Ладно. Иди в избу, посланец, пирога-то возьми. И слышь-ка… бабке не говори ничего.

— Чай не дурак! — важно сказал Колька, подтянул штаны и отправился за угощеньем.

Даши в избе не было, дед Андрей ждал и злился. Наконец она пришла. Свежая, румяная. Из бани.

— Баньку затопила. Пойдём?

— Ты ж была уже вроде. — хмыкнул Андрей.

— Ничего, с тобой схожу.

— Даш, ты это… в общем тут… я попрощаться зашёл! — мялся, мялся, и рубанул.

Женщина глянула в глаза Андрею. Ясные глаза. Чужие.

— Зря ты. — сказала она. — Не надо тебе меня бросать. Как бы не пожалеть.

— Испугала. — усмехнулся дед. — Так и так помирать скоро.

Даша схватила какую-то банку, кинула её на пол. Банка разбилась, под ноги Андрею высыпались цветы сиреневого цвета.

— Год тебе даю. Не одумаешься — через год помрешь. А следом дети твои. И внуки. Все мужики в твоём роду вымрут. Кровью своей колдовской клянусь.

Даша схватила нож, резанула себе по руке и капли крови брызнули ей на одежду. На деда Андрея. И на цветы на полу.

Андрей Палыч вышел от Дарьи снова как чумной. В голове туман, в ушах будто вата. Ноги не гнутся. По мере того, как он уходил по деревне от её дома, ему становилось всё лучше и лучше. Когда Коваленко пришёл домой, он перекрестился перед иконой, поблагодарил Господа и местного батюшку.

Через девять месяцев Дарья родила дочь.

А ещё через три дед Андрей ушёл на рыбалку, и не вернулся. Чтобы достать его тело, мужикам пришлось разбивать толстый лёд топорами в несколько рук. Никто так и не понял, что случилось. Как Палыч оказался под толщей льда. Сделали вскрытие. Причиной смерти назвали утопление. Физически семидесяти пятилетний дед был всё также здоров, как бык.

2010

Марина была непроста. Ох как непроста. Говорят, глаза — зеркало души. Врут. Брешут. Глаза у Белкиной Марины были прекрасны, как две планеты. А вот с душой всё было не так радужно. Ошибались соседи, когда нахваливали её. У Денисова был нюх. И сейчас он чуял, что перед ним пустота в красивой обёртке. И нет у него способов воздействия на эту пустоту. А как можно воздействовать на то, чего нет? Вон они битый час уже общаются, а Марина, как скала. Ни на миллиметр не сдвинулась. Или… Денисов чего-то не понимает? Ведь если девушка так бездушна, то почему она каждый день ходит на могилу к Саше Коваленко?

— Марина, почему Вы не хотите мне помочь? — снова спрашивал Денисов.

Ну не говорить же ей, как тому доктору, что он сейчас вызовет подмогу из милиции, и её как следует прессанут в отделе? Всё-таки девушка. А девушка, глядя своими космическими глазами на Игоря, совершенно без эмоций отвечала:

— Почему не хочу? Хочу. Только чем? А самое главное — зачем? Саши-то уже всё равно нет.

— Вы знаете, куда он ехал в то утро? В понедельник, 29 марта?

— Понятия не имею. Меня там не было.

— Я не дурак, понимаю, что не было. Раз вы сейчас тут сидите, напротив меня. Но ушёл-то он за два дня до этого из больницы вместе с Вами?

— Простите, как Вас… Игорь?

— Да.

— А по отчеству?

— Да Бог с ним, с отчеством. Марина. Вы забрали Александра из больницы?!

— Что значит, забрала? Он же не чемодан. Это было его желание. — в одной интонации продолжала Марина.

М-да. Так они далеко не уедут.

— Марина, я много лет до частной практики отработал в органах. Умею сложить два и два. Вот жену Коваленко, Екатерину, очень волнует, куда он поехал в то утро. — Игорь специально выделил слово «жена», но Марина и глазом не моргнула. — Потому, что она не знает, куда он поехал. И видит в этом странность, и немалую. Ведь если человек спрятался в клинику за собственные деньги, потому, что боялся проклятия и пытался выжить — как он мог пожелать уйти из клиники? Как он мог так рисковать? А Вас всё это, похоже, не беспокоит. Из чего я делаю вывод, что Вы знаете, что произошло!

— Так Вы, значит, в курсе… — выдохнула Марина.

— Вы про что сейчас?

— Ну, Вы знаете про проклятие.

Далось им это проклятие!

— Я слышал об этом. От жены. — на этот раз Денисов не делал акцентов.

— Но Вы не верите, да?

— Ну… не особо. А что?

— Материалист? — хмыкнула Марина.

— Реалист, скорее. — Денисов расслабился на своём стуле.

А может девица и не так пуста и равнодушна, как показалось в начале.

— Игорь… неважно, как по отчеству… я не хочу ничего говорить, потому, что боюсь обвинений со стороны его жены. Вдовы! Правильно сказать, вдовы.

— Каких обвинений? Вы о чём?

— Поверьте, денег у меня нет! — она молитвенно сложила руки.

— Вы и про деньги знаете?

— Знаю. Мы их вместе снимали. Деньги… были там… с ним… в общем, он уехал с деньгами.

— Марина, давайте проясним. Вы с Коваленко были любовниками?

— Ну, конечно. — Белкина кивнула. — Года четыре уже. Там… непростая ситуация.

— Расскажите. Я попробую понять.

— Познакомились, он сразу рассказал, что над ним висит эта угроза. А я поверила. Потому, что увлекаюсь эзотерикой. И не такие истории слышала. Ему было комфортно, что я верю. Не отмахиваюсь. Не говорю: «Ой, хватит уже!» как его жена. Саша говорил: «Маринка, если я выберусь, если не сдохну — дай только вырастить Риту, а потом я к тебе уйду». Правда, честно предупредил, что детей мы рожать не будем. Опасно. Вдруг мальчик.

— И Вы были на всё это согласны?! — изумился Денисов.

Он видел фото покойного. Составил своё представление, каким тот был человеком. Ну, красивый мужик. Бизнесмен. Нервный, слабонервный, безответственный какой-то. И было у него целых две таких шикарных бабы. А у него, у Денисова, никого… как так?

— На тот момент — да. Я любила. И сейчас люблю. Вот только такие грешные мысли стали приходить… может всё к лучшему случилось? Я отвратительный человек, наверное.

Неоднозначный она человек. Вот что понял Денисов.

— Так почему Вы боитесь каких-то обвинений со стороны вдовы?

— Из-за денег, в основном.

— Ну, пять миллионов действительно немаленькие деньги.

— Сколько!? — Марина переключилась из режима Снежной Королевы моментально. — Пять миллионов!?

— Ну, да. Именно столько пропало со счета. А Вы сколько думали?

— Пятьсот тысяч. Столько и было нужно, Саша сказал, что снял именно столько.

— В банкомате?

— А? Да, нет, что Вы. В банке. Заказал заранее и снял.

— А куда были нужны деньги? — она смотрела на него, как будто думала: сказать, не сказать. — Марина. Куда нужны были полмиллиона?

— Оплата услуг ясновидящей.

— Что?! — поперхнулся слюной Денисов. — Что-что? Кого? Каких услуг?

— Ясновидящей. Она обещала снять проклятие. Полностью. За пятьсот тысяч. Саша поехал в понедельник с утра к ней. И… не доехал.

— А где еще четыре с половиной миллиона?

— Не знаю. — Марина осмотрелась. — Может быть, где-то тут?

Они разговаривали у неё дома.

— Придётся поискать. — с нажимом сказал Денисов.

— Да ищите, мне что. Сейфов у меня нет.

— Марина, а почему всё-таки Вы боитесь, что вдова в чём-то обвинит Вас? Я так понимаю, Саша не был с Вами откровенен. Вы даже не знаете, сколько денег он снял со счета. Какие к Вам претензии?

— Ладно. Вы же всё равно не отстанете, верно?

— Ну, уж простите. Меня наняли, я работаю.

— Дело в том, что это я нашла специалиста.

— Кого?

— Специалиста. Для снятия проклятия. Её нашла я.

— И он поверил Вам?

— Почему нет? — она обиженно вздернула плечи.

— Я не то спросил… он поверил в то, что эта тётка действительно снимет какое-то там проклятие, и спасёт его?

Конечно, поверил, Денисов, ну что ты как маленький. В такой ситуации поверишь в кого угодно. В мага, шамана, чародея, колдуна, индейского вождя. Лишь бы всё это поскорее закончилось. Словно в подтверждении его мыслей, Марина Белкина сказала:

— А у него, что, были какие-то варианты?

Они нашли деньги. Не сразу. Марина не возражала, чтобы Денисов их тоже активно искал. Он и искал. Когда был осмотрен каждый миллиметр квартиры, Игорь отряхнул штаны — формально отряхнул, у девушки была в квартире идеальная чистота, — и сказал: «Нету!»

— Да ну как нету-то, как нету, — пробубнила Марина откуда-то из шкафа, — не мог же он с собой увезти такую прорву денег? И зачем? Ищите!

— Пилите, Шура, пилите?

— Что? — Белкина высунулась из шкафа, и сдула с лица прядь волос, которая упала на её прекрасные глаза.

— Эх, вы, молодёжь. Необразованная. — упрекнул Денисов.

— Я читала Ильфа и Петрова, если Вы об этом.

Ничего себе! Не только красивая, но ещё и умная. Да и по поводу души её Денисовская чуйка подвела, кажется. Ищет же деньги? Ищет. Значит, порядочная. Или это всё какие-то игры? Марина вдруг вскочила на ноги и подбежала к тренажёру в углу. С неожиданной, для хрупкой девушки, силой приподняла заднюю часть и потрясла.

— Шуршит! Что-то шуршит… сейчас, я отвертку найду!

Деньги оказались в эллипсоиде.

— Вы гений, Марина! — с чувством сказал Денисов.

— Почему я? Это Вы вспомнили про гири.

— Но я бы сроду не догадался разбирать тренажёр.

— Просто их больше нигде не было. Вот я и подумала…

— Александр здорово рисковал, оставляя их тут.

— Да вовсе нет. Это его тренажёр. Я никогда на нём не занималась.

— Смотрите, тут письмо! Это Вам… — Денисов передал записку в свёрнутом виде.

«Марина, ты у меня девочка умная. Если со мной что-то случится, деньги найдёшь ты. Подели их поровну, половину отдай моим. Люблю тебя. Жаль, что уже не скажу лично. Саша». — вслух прочла девушка и горько заплакала. Она прижимала к себе листок и заливала его слезами. Игорь не знал, как её успокоить. Не был силён в этих вещах. Он подождал немного и сказал:

— Давайте делить, что ли?

— Нет. — твёрдо сказала она и вытерла слёзы. — Делить не будем. Уносите.

— Вы что? Серьёзно откажетесь от двух с лишним миллионов?

— Откажусь. — кивнула она. — Просто мадам Коваленко знает, сколько там было, на счёте. Я бы ей и полмиллиона доложила, которые он увёз. Но не могу. Нету.

— Какая разница — знает она, или не знает? Покойный распорядился…

— Игорь, послушайте, я не надеюсь, что Вы поймете. Просто выслушайте. Вы же вчера, когда я не хотела Вам ничего рассказывать, решили, что я — дрянь. Верно?

— С чего это Вы… — смущенно забормотал Денисов.

— Смотрели Вы на меня, как на дрянь. А я всего-то не хочу быть впутанной в эту историю. Какой мне смысл сейчас в неё впутываться? Саши нет. Больше не будет. Я даже на похороны не пошла. Не имела права. То есть, пошла, но не подошла. Не простилась. И на деньги эти я не претендую. Я зарабатываю, мне хватает, слава Богу. Вы просто сделайте кое-что для меня, очень прошу!

— Что, Марина?

— Вычеркните меня из этой истории. Верните ей деньги, расскажите какую-нибудь правдоподобную версию, чтобы успокоилась. А про меня забудьте. Не было у Саши никогда любовницы. Не нужно это пятно на его памяти. И мне это в дальнейшем ни к чему. Я буду как-то жить дальше. И не хочу, чтобы где-то был человек, который ненавидит меня.

— Я не могу врать клиенту. — вздохнул Денисов. — Никогда так не делал. Меня и перекупать пытались, и шантажировать. Раз даже убить хотели. Но я не вру своему заказчику, простите меня, Марина. Мне очень жаль.

— Ясно… ну что же. Всего хорошего. — Белкина открыла входную дверь и указала Денисову на выход.

— А деньги? Может всё-таки заберете половину? Раз я не могу Вам помочь…

— Для меня ничего не изменилось. Это не мои деньги. Уходите, прошу.

Уже в дверях он на мгновение обернулся:

— Последний вопрос. Почему Вы не поехали с Александром? Почему в метро в то злополучное утро он оказался один?

Марина посмотрела на него с горькой усмешкой, и сказала тоном, не располагающим к дальнейшему разговору:

— Я была занята по работе. Мне нечего добавить.

Дверь оглушительно захлопнулась у Денисова перед носом.

Денисов порадовался, что взял адрес ясновидящей до того, как Марина Белкина разобиделась на него. В принципе, для полноты картинки, оставалось только поговорить с ней. И можно назначать встречу вдове. Докладывать. Конечно, он понимал, что такой доклад Катю не порадует. Но зато нашлись деньги. Деньги ведь как-то должны скрасить ситуацию? Или нет? Да. Ситуация непростая. О том, чтобы врать клиентке, речи не было. Но и с таким рассказом идти не хотелось. Всем будет плохо. Екатерине Коваленко от новости, что у её мужа была другая. А той, другой, плохо будет жить и знать, что её ненавидят. Видимо, подсознательно Денисову хотелось оттянуть момент встречи с клиентом. Поэтому он попёрся к ясновидящей, от которой уже вроде как ничего не надо. Но кое-что Игорь хотел узнать. Больше для себя.

Строгая администратор в предбаннике, сплошь завешанном кроваво-красными шторами, сказала, как отрезала:

— Если не записаны — всего доброго. Записывайтесь по телефону.

— Зачем записываться? Я же объясняю, мне просто нужно задать пару вопросов.

Денисов вынул удостоверение и ткнул в нос высокомерной брюнетке, надеясь сбить с неё спесь. Не тут-то было:

— Частный детектив. И что? Простите, Ангелина принимает только по предварительной записи и за деньги. Что ж вы за детектив, если с первого раза информацию не усваиваете.

— Послушайте, милочка. — разозлился Денисов. — Я сейчас милицию вызову.

Администратор нажала на кнопку, раздался какое-то жужжание и из-за одной из штор вышел амбал. Денисов аж попятился от неожиданности, слишком уж огромен был секьюрити.

— Анатолий, проводите гостя. Он без записи.

— Ладно, ладно, я сам!

Денисов вышел на улицу, покрутил головой, нашёл кафе. Заказал кофе, загуглил ясновидящую Ангелину, позвонил по телефону на сайте:

— Приёмная салона Ангелины Вичкрафт, слушаю вас.

— Могу я записаться на приём? Только мне очень, очень срочно! Видите ли, соперник хочет увести мою жену. Умоляю вас! — жеманно протянул Денисов, изменив голос.

— Сейчас, минуточку. Запись только на тридцатое число.

— Как? Ой, это очень долго.

— Хотя, погодите. У нас заболела постоянная клиентка, и освободилось окошко. Да. Через полчаса успеете приехать?

Ещё бы он не успел. Еще и кофе допить успеет.

— Я очень постараюсь. Подскажите стоимость услуги.

— Консультация от тридцати тысяч рублей.

М-да. Неплохо зарабатывают ясновидящие. Ну, что же. Деньги вернутся к вдове в еще меньшем количестве, чем должны. Денисов назвал вредной брюнетке свои контактные данные и не спеша допил кофе. Когда он снова появился в магическом салоне, администратор сразу потянулась к тревожной кнопке.

— Не торопитесь, любезная. Я по записи. — он небрежно кинул пачку пятитысячных на стойку и спросил. — Куда идти?

Брюнетка чуть не подавилась от злости, но провела его между кровавых штор куда-то вглубь здания. В не менее кровавой по цвету комнате сидела тётка, которую он кажется видел в знаменитой передаче. Так вот откуда расценки, наша ведунья пропиарена как следует на ТВ.

— Ничего не говорите! — воскликнула женщина в мантии экзальтированным басом. — Вижу, как утекает счастье из вашего дома. Утекает вместе с женской энергетикой. Дайте мне руку, скорее.

— Послушайте, я бы с удовольствием поучаствовал в этом представлении, но мне жалко времени. Завязывайте. Я — частный детектив.

— Что?! — от неожиданности тётка заговорила почти как нормальный человек.

— Да вы не волнуйтесь. Оплатил я ваши услуги, раз уж всё тут так строго. Так что, консультация мне положена. Только вот не знаю, будет ли с вас толк. Видите ли, я даже не женат. А вас, я так понимаю, предупредила о цели моего визита помощница. Вот вы и начали про женскую энергетику, бла-бла. Получается, всё обман? И вы не видите ни черта на самом деле?

— Блин, как надоела эта накидка. — Ангелина сняла капюшон и посмотрела на Денисова внимательно. — Что вы хотите знать? Вы же пришли сюда не с инспекцией моих способностей.

— К вам не так давно должен был приехать человек. По рекомендации. Для снятия проклятия.

— Так. И что?

— Вопрос первый, и главный: что такое проклятие? И существует ли оно в природе?

Ангелина ничего не видела, как ясновидящая, но о проклятиях знала всё.

— То есть, вы утверждаете, что это не просто страшные слова. А существующее явление. Так?

— Ну, конечно. Проклятие — это слово, сказанное намеренно или по злобе. А слово вообще имеет большое влияние на всё.

— На что — на всё? — снисходительно поинтересовался скептически настроенный Денисов.

— На мир, дорогой вы мой. На мир. Весь мир Божьим словом сотворён. И слово, сказанное человеком, тоже имеет силу. Но тут многое зависит от энергетики человека. А вы говорите, в вашем случае первый проклятый перешел дорогу ведьме. И родовое проклятие, наложенное целенаправленно, а не сказанное сгоряча — вещь очень серьёзная. А уж тем более, если наложено оно было профессионалом.

— Это не я говорю про ведьму, а мой клиент. А что? Ведьмы существуют?

— Конечно.

— Ну, вот вы мне не кажетесь ведьмой. Обычный медийный персонаж. Ну, может с минимальными знаниями психологии.

— Это верно. — вздохнула Ангелина. — У меня нет экстрасенсорных способностей. Но, поверьте, даже я могу сотворить проклятие, сделать порчу. Снять порчу. Если нужно. Для этого есть специальные ритуалы, не требующие какого-то дара. Доступные любому человеку.

— Магические ритуалы? — Денисову стало страшно, что он сойдёт с ума.

— Именно. Магические ритуалы, воздействующие на материальный мир.

Он не верил. Не верил до такой степени, что был готов потребовать доказательств. Цена доказательств его не беспокоила, ведь он не верил.

— Докажите мне!

— Вы серьезно?

— Да. Я серьезно. Докажите мне, что существует магия, экстрасенсорика, проклятия эти ваши.

— Как именно?

— Не знаю, как. А, нет, нет, погодите, знаю! Смотрите, есть женщина. Приворожите её ко мне. И я поверю вам.

— Хорошо. — пожала плечами Ангелина. — Я так понимаю, платить вы мне больше не собираетесь?

— Конечно, нет. Что я — дурак? — хохотнул Денисов. — Я вообще уверен, что ничего не произойдёт.

— У вас есть фото этой женщины?

— Нет.

— Не проблема. — Ангелина пикнула компьютером. — Если она есть в соц. сетях, сейчас распечатаем.

Фальшивая ведьма спросила у Денисова имя-фамилию жертвы, нашла, показала ему. Он подтвердил: она. И Ангелина распечатала фото на цветном принтере.

— Высокотехнологичный магический кабинет. — усмехнулся Денисов.

Он вдруг почувствовал какую-то нервозность. Непонятно откуда взявшуюся. Что за чёрт? Его кажется даже начало потряхивать. Он присел на стул, чтобы унять дрожь в коленях.

— Обычный кабинет. — пожала плечами Ангелина. — Игорь, делать обратный ритуал я бесплатно не стану, имейте в виду. Ну, что? Делаем?

— Какой ещё обратный ритуал?

— Отворот. Вы же не хотите, чтобы ваша избранница зачахла?

— Стоп, подождите. Что вы имеете в виду?

— Приворот всегда имеет побочные эффекты. Болезни, неудачи. Вплоть до смерти привороженного. — терпеливо пояснила Ангелина. — Делаем?

— Делаем. — твердо сказал Денисов. — Если вы не врете, и всё это правда есть — я заплачу денег, чтобы исправить ситуацию. Но я уверен, что всё это бабкины сказки.

— Я сделаю экспресс-приворот. К вечеру будет результат. — сказала псевдо-ясновидящая, доставая свечу и красную тряпку. — Сидите тихо.

Она зажгла свечу, проколола Денисову руку острым серебряным ножом, капнула крови на фото, лежащее на красной ткани, и проговорила три раза какую-то абракадабру. Также спокойно всё убрала и сказала ровным голосом:

— Консультация окончена. До свидания.

— И к вечеру будет результат? — глупо ухмыльнулся Денисов.

— Будет-будет. Не забудьте, что всё имеет цену. Будут последствия. Захотите убрать — готовьте денежки.

Она смотрела на него злыми уставшими глазами. Ангелина сама страдала от своей деятельности, понял Денисов. Но видимо обратного пути или не было, или он был туманен, колюч и тернист. Он испытал острое сочувствие к этой тётке не первой молодости, запертой в своём кроваво красном кабинете. В своём надуманном величии. В своей жажде денег.

— Ответьте мне ещё на один вопрос.

— Хорошо. — без эмоций согласилась колдунья из телевизора.

— Вы бы сняли проклятие с Коваленко, если бы он доехал до вас?

Она минуту подумала: соврать, не соврать. Решила не врать. Что уж теперь.

— Нет, Игорь. Я бы не сняла такое проклятие. Едва ли его вообще кто-то смог бы снять. Оно может закончиться, если в роду больше не будет мальчиков. Как я поняла, у Коваленко осталась дочь?

— Да.

— Она выйдет замуж, сменит фамилию. И если родит сына с другой фамилией — он уже будет принадлежать другому роду, соответственно. Проклятый род прервался. Со смертью последнего мужчины.

— Тогда зачем вы пообещали снять проклятие? Да еще за такие деньжищи?

— Да просто чтобы успокоить его. Меня попросила Марина, мы с ней знакомы. Убрать этот страх из его головы. Чтобы он перестал думать о проклятии, трястись, бояться, запирать себя в четырех стенах! Ему бы я сказала, что сняла. И он бы смог дальше жить. Ну, или не смог бы… не знаю, насколько тут важно то, что в голове. Но, думаю, очень важно. Вы знаете, почему люди умирают, уважаемый детектив?

— Почему?

— Потому, что в них живет знание, что они должны. Должны стареть и умирать. Давайте уже, уходите. Мне работать надо.

Денисов уже за дверью подумал, что это какой-то совершенно другой уровень жизни. Недоступный его пониманию. Наврать, что проклятие снято, дабы успокоить мужика. За полмиллиона рублей. Жесть!

Ангелина взяла из ящика фото, окропленное кровью детектива, посмотрела на него и убрала обратно. С фотографии на неё смотрела женщина средних лет с настороженностью во взгляде. Достаточно привлекательная женщина. Ангелина зашла в компьютер и закрыла страницу Екатерины Коваленко, с которой распечатывала фото. Она предвкушала бурю, которая ждала детектива. Бурю, которая перевернет его мировосприятие. Осознание того, что магия существует. Борьбу между жаждой обладания и беспокойством за человека. Открытие в себе каких-то новых, тёмных сторон. Все люди одинаковы. Все хотят любви и денег. Кто-то больше хочет любви. Ангелина больше хотела денег. И все одинаково хотят жить. Жаль, не все знают — как.

1980

Пётр Андреевич Коваленко возвращался на своих жигулях из деревни в Москву. Старый деревенский дом всё никак не хотел продаваться. Уже давно стоило бросить эти попытки, продать развалюху. Десять лет как нет отца, три года назад не стало и матери. Долго она продержалась. Когда отец утонул каким-то странным образом во время зимней рыбалки, все думали, что бабка от горя сляжет, и быстро уберётся за дедом. Но она проскрипела ещё семь лет. Петя старался её навещать. Помогал по мере сил. Хотя она была и вечно недовольна тем, как он живёт. За всё осуждала да критиковала. А всё же мать. И жила одна к тому же. Вот и ездил, выслушивал, что он — ходок, точно как его батя. Что совсем ума надо не иметь, чтобы в шестьдесят лет жениться и сына родить.

— А поднимать-то его кто будет?

— Мама, у меня здоровья вагон. Сам и подниму.

— Ну-ну. У вас, у всех, у Коваленок вагон. Вагон-то вагон, а с дедом вон чего получилося.

Петя только отмахивался. А потом матери не стало. Схоронив её, он договорился с председателем, что попробует продать дом, и втихую дал объявление в газету. У них с женой и сыном была квартира, а родительский дом получался как бы лишней собственностью. Могли и забрать. Да он уже и сам думал — забрали бы крест этот. Но жадность не давала опустить руки: а ну как кто купит? За копейки, конечно. Кому нужен дом задорого, когда их в совхозах бесплатно раздают? Но вот который раз съездил зря. Мужик посмотрел дом и стал нещадно сбивать цену. Пётру стало обидно, и он отказал. И так почти даром, чего ж они, сволочи, все торгуются?

На выезде из деревни внимание Петра привычно привлекла крайняя изба. Уж на чём держится, а люди всё живут. Около ветхого забора девочка лет девяти-десяти чистила снег. На завалинке сидела женщина в ветхой телогрейке. Она зло проводила машину Петра глазами. Петя даже сквозь стекло почувствовал эту злобу и, кажется, вспотел. Он вдруг вспомнил, что мать его, Юлия, проезжая с ним как-то мимо этого дома, плюнула с досадой в окно и выматерилась. Он тогда удивился. Мать была добрейшим человеком. с ангельским терпением. Кто бы ещё вынес его отца?

— Мама, ты чего?

— Ничего. Знай себе рули.

— А чего ты ругаешься?

— Нехорошая баба тут живёт. Колдовка. Она извела отца твоего. Говорила я ему: «погубит тебя твоё блядство».

Ситуация забылась, а вот сейчас, ощутив волну негатива от женщины на завалинке, вдруг вспомнилась. Настроение, и без того хреновое, испортилось ещё больше. И дом никак не продать — забросить, что ли, в самом деле. И баба эта, явно нехорошая, почему-то так посмотрела. Конечно, нехорошая! Разве хорошая заставит ребёнка чистить снег. В своих мыслях он выбрался на трассу и резво погнал своего жигулёнка. Скорее бы в Москву, к жене. Чайку горячего. Книжку почитать, или с Саней поиграть в шашки. Парень растет смышлёным, всё новое узнаёт с удовольствием. Неожиданно в груди Петра что-то булькнуло, и сдавило. Перед глазами поплыла дорога, и поле, и лес. Он попытался вдохнуть, но не смог. Будто кто-то сжал его сердце холодной рукой, и не давал крови течь по венам. Пелена перед глазами всё усиливалась. Тело словно свело одной большой судорогой. Попытки притормозить ни к чему не привели — нога вдавилась в газ, а руки поехали куда-то влево вместе с рулём. В голове дальним эхом прозвучал голос матери: «Она извела отца твоего». Это последнее, что слышал Пётр Андреевич Коваленко в своей жизни, через секунду его машина на полной скорости въехала в камаз на встречной полосе.

2010

Дома Игорь достал свой ежедневник и подвёл итоги. Причина, по которой Александр Коваленко покинул больницу, выяснена. Сообщник, точнее, сообщница по побегу найдена. Деньги, пропавшие со счёта, тоже найдены. Не в полном объеме, но почти девяносто процентов. Это хороший результат. Денисов знал, что хороший. Отличный, можно сказать. А вот докладывать не спешил. Вроде и тянуть уже было некуда — итак затянул сверх всякой меры. Но такого опыта у него просто еще не было: предоставить отчёт, что покойный муж имел любовницу, которая и увела его из добровольного заточения. Да ещё отправила на сеанс снятия проклятия за 500 тысяч. Которое на самом деле не сняли бы. Как всю эту дичь преподнести вдове, Денисов пока не представлял вообще. Зазвонил телефон. А вот и клиентка, легка на помине. Надо назначать встречу, откладывать больше некуда.

— Здравствуйте, Игорь. — весело сказала Катя. — Как ваши дела?

— Я всё сделал. Мы можем встретиться. Кстати, хочу вас обрадовать: нашлись ваши деньги. Почти все.

Катя помолчала в трубке, потом сказала:

— Деньги… ах, деньги! Которые со счета исчезли? Ничего себе. Вы гений, Игорь! Мы можем встретиться прямо сегодня?

— Вообще уже поздно. — Денисов посмотрел на часы, было всего семь вечера. — Рабочий день закончился.

— Бросьте, Денисов! Нельзя всё время работать, надо и отдыхать. Давайте в Татлер клубе, через час.

— Вы что? Приглашаете меня в ресторан? — обалдел Денисов.

— А что? Не могу разве? Там всё и расскажете. Ну, что? Согласны?

Её голос не звучал, а летел по волнам сотовой связи. С чего это она такая бодрая вдруг?

— Ну… ладно. Я никогда не был в таких местах, но хорошо. Вы клиент, я исполнитель. Я приду.

— Хорошо, жду!

«Она со мной что — заигрывала?» — Денисов посидел в отупении, и пошёл к шкафу, выбрать прикид поприличнее. Всё это было как-то… странно. И вдруг у него перед глазами всплыла комната, цвета крови. И низкий голос Ангелины загудел в ушах: «К вечеру будет результат».

Не может быть!

Детектив Денисов не врал, он правда никогда не посещал подобных светских заведений. Ему казалось, что туда в принципе ходят только селебрети и творческая публика. Внутри Игорю не понравилось. С одной стороны, роскошно. Роскошь не просто бросается в глаза, а бьёт по ним с размаху. А с другой стороны — бестолково. Огромное пространство с большим количеством столиков чуть не в притык друг к другу. Зачем это? На других посмотреть и себя показать, не иначе. Его проводили к столу, Екатерина уже была на месте. Выглядела она так, что Денисов понял: не показалось. Заигрывала. Начала заигрывать по телефону, и с теми же намерениями пришла в ресторан. Игорь хоть и попытался соответствовать заявленному заведению, но на фоне мадам Коваленко выглядел весьма серо. На Кате было платье изумрудного цвета, медальон с чёрным камнем на витой цепочке украшал её декольте. Волосы разбросаны по плечам якобы небрежными локонами, очи умело подкрашены и уже не напоминают глаза побитой собаки. А ведь ему-то, Денисову, понравилась та Катя. Трогательная и несчастная. Убитая горем. И снилась ему тоже ТА Катя, а сейчас перед ним сидела женщина-вамп. С такой явной целью понравиться ему, Денисову, что становилось жутковато. Но он упрямо, как осёл, продолжал всё списывать на что угодно, только не на магическое воздействие приворота.

— Странный выбор заведения. — сварливо отметил детектив. — К чему такой пафос?

— Тут не так дорого, на самом деле. — жеманно сказала Катя, кокетничая. — Мне так нравится в этом ресторане кухня.

— А обстановка?

— Простите?

— Ну, вот то, что мы с вами сидим тут в центре зала, как два гриба на поляне, — вам такое тоже нравится?

Катя вздохнула, сняла маску обольстительницы и сразу стала проще и привлекательнее. Умыть бы её ещё и переодеть.

— Денисов, чем вы недовольны? Вам так кисло поужинать после тяжелого дня в хорошем месте?

— Совсем не кисло. Место не нравится просто.

— А куда ж вы хотите?

— Да хоть в Макдоналдс.

Она рассмеялась, и стало совсем всё просто. В Макдоналдс они не пошли. Вышли из элитного ресторана под шквалом недоумевающих взглядов, прошлись по проспекту и зашли в какую-то кофейню, где смогли занять столик в углу у окошка.

— Ну, рады? Не похожи мы больше на грибы?

— Теперь не похожи.

Они ели и болтали обо всём на свете. С ней было легко и интересно. Умная, красивая женщина. Эх, Александр-Александр… куда же ты попёрся-то, от такой жены? Зачем завёл любовницу? Если бы у Игоря была такая вот умная, всё понимающая Катя, он бы никогда…

Денисов был благодарен Екатерине за то, что она не набрасывается на него с вопросами о деле. Малодушие, конечно. Всё равно ведь придётся рассказать рано или поздно. Лучше рассказать сейчас, — думал Игорь. Вот прямо сейчас. Нет. Но вот сейчас точно нужно.

— Не хотите говорить о деле? — внезапно даже для самого себя ляпнул Денисов посреди разговора.

— Наверное, вы правы. Не хочу. Давайте, отложим. Так хорошо сидим. — Катя сунула нос в бокал с вином и подышала там. Бокал запотел.

— Катя, вы как ребёнок. — рассмеялся Денисов.

— Мне просто давно не было так хорошо. Сначала ожидание и страх. Потом трагедия и горе. Потом тоска. А вот сейчас… так хорошо и спокойно.

— Вам-то спокойно, конечно. Не вы же таскаете с собой четыре с половиной миллиона. — пожаловался Денисов.

— Вы что? Принесли их с собой? — поразилась Катя.

— Ну, да. — он снял со спинки стула сумку, открыл её и показал Кате содержимое. — Это же ваше. Я вам и принёс.

— Ну, нет. Я не рискну их забирать.

— А мне что прикажете? Обратно к себе их нести?

— Ну… не знаю. Отнесите их ко мне.

Он смотрел на неё и ничего не говорил.

— Проводите меня домой. — Катя выложила деньги за ужин на столик и встала, Денисов не успел даже ничего возразить. — Не отправите же вы меня с такими деньгами одну?

Он вошёл в квартиру и осмотрелся по сторонам:

— А где ваша дочь?

— У бабушки. Рита ещё маленькая, я не оставляю её одну. Да и вообще… сказала, что я её не понимаю, а бабушка — понимает. У них, мол, общее горе. Одна потеряла сына, другая — отца. А я…

Она махнула рукой.

— А что вы? — почему-то шёпотом спросил Денисов.

— А я живая. Я жить хочу. Я-то не погибла. Я тут.

— Понимаю…

— Правда? — она с надеждой подняла на него глаза.

Он кивнул. А в следующее мгновение уже вовсю целовался со своей клиенткой против всяких правил, которые клялся истово соблюдать. Целовался, но не мог избавиться от мыслей. Их было всего две, и они мигали по очереди. Как лампочки ближнего и дальнего света. Одна мысль была о том, что это не приворот. Это просто чувство, захватившее двух людей. А вторая мысль, совсем уж дурацкая, была о том, как давно у него, у Денисова, не было никаких контактов с женщинами благодаря его собачьей работе.

Картина называлась «Утро в Москве». Могла бы называться, если бы кто-то взялся написать такую картину. В кухню сквозь ажурные занавески пробивалось солнце. На столе стояли кружки с остывшим кофе. Нетронутые бутерброды грустно засыхали на большой чёрной тарелке. На краю стола, ближе к окну, стопками лежали деньги. За столом, напротив друг друга, сидели Игорь Денисов и Катя Коваленко. Приятное осталось в ночи. Утро решили посвятить полезному. Денисов с медвежьим беспокойством и хитростью лисы, стараясь преподносить плохую информацию помягче, полегче, посвятил Катю в то, что узнал сам.

— Я знала.

— Правда?! — удивился он.

— Ну, не то, чтобы знала. Но чувствовала, что кто-то у него есть. Мы, женщины, такие вещи чувствуем.

— Ты ненавидишь её?

— Да нет! — Катя подняла на него спокойные глаза. — За что? Теперь вот за что мне её ненавидеть? Делить нам уже некого.

— Это хорошо. — выдохнул Денисов. — Она так беспокоилась, что будешь ненавидеть. Просила скрыть её от тебя. Она… неплохая девушка, эта Марина.

— Я вижу. — усмехнулась Катя, кивая на деньги. — А чего ж не скрыл, раз просила?

— Ты чего, Кать? — обиделся Денисов. — Я никогда не вру клиентам.

— Клиентам… вот как значит. — грустно резюмировала Катя.

— Да я не про то! Да Катя! Блин… я запутался.

— Успокойся. Деньги вернулись — тоже неплохо. Сколько я должна вам, господин детектив? — она потянулась к стопке купюр.

— Ты что? Издеваешься? — подозрительно посмотрел на неё Денисов.

— Игорь, ты определись. Я твой клиент? Тогда возьми то, что тебе причитается. Или… или я что-то большее для тебя? Но всё равно. Ты же работал.

— Я не обеднею, если больше ничего с тебя не возьму. — твёрдо сказал Денисов. — И потом… я пока ничего не знаю про будущее, но сейчас я тут, с тобой. Ты мне понравилась сразу. Я тебя даже во сне видел.

Он улыбнулся и потянул её за руку. Перетянул на свой стул, посадил на колени, обнял и уткнулся носом во вкусно пахнущее плечо женщины. Как хорошо… главное, не думать о том, что будет. Главное, сейчас хорошо.

— Странно…

— Что такое? — он вырвал себя из плена ощущений.

— А ты мне поначалу не понравился. И вообще, мне казалось, что я нескоро смогу хотя бы даже посмотреть на кого-нибудь. Мне ведь правда было больно. Очень больно! Да, я как большинство женщин, жила в обмане. Теперь я точно это знаю. Была уже привычной декорацией, частью дома, бизнеса, имиджа. Но мы ведь с Сашкой неплохо жили, не ссорились. Дочку растили. Только вот эта история с проклятием здорово портила наше существование. Поэтому, не знаю, как это у нас с тобой всё получилось так.

Она улыбнулась, и чмокнула Денисова в макушку.

— Но ты сама позвонила. На свидание позвала. Почему? — Игорь напрягся.

— Решила — хватит горевать. Жизнь продолжается. Думала о тебе. Как ты там трудишься на благо истеричных вдов. Ну, и захотелось увидеть тебя. Поговорить. С тобой легко говорить. Как будто сто лет знакомы. — она отодвинулась и посмотрела ему в глаза. — И я рада, что мне вдруг пришла в голову эта идея — вытащить тебя куда-нибудь. Если бы я верила в любовь со второго взгляда… ну, неважно.

— Если бы верила, то — что? Договаривай.

Денисов почувствовал молоточек в затылке. Как будто кто-то стучал там всё сильнее и сильнее. До кровавой пелены перед глазами. Пелена становилась всё чётче, плотнее, и вот уже не пелена это, а красные шторы в кабинете ясновидящей Ангелины. А вот и она сама сидит за столом, усмехается. Мол, не верил ты мне, Денисов, скептик несчастный. Откуда ж по-твоему такие порывы у вдовы образовались?

— Игорь, что с тобой? Ты слушаешь меня? — Катя трясла его за плечо.

Он посмотрел на неё. В её взгляде был испуг и искреннее беспокойство. Как у любящего человека. Сюр!

— Ты что-то говорила?

— Да. Говорю, хочу увидеться с той гадалкой, к которой Саша ехал.

— Зачем?! — Игоря кинуло в холодный пот.

— Да что с тобой такое? Давление подскочило? — Катя спрыгнула с его колен и потянулась к телефону.

— Что ты делаешь?

— Скорую хочу вызвать. Тебе явно нехорошо, а меня это пугает.

Денисов, тряпка, возьми себя в руки! Он выдохнул, паника отступала. Проклятая Ангелина, что она натворила? Нет, чушь, она ничего не могла натворить. Это просто нервы. Годы оперативной работы, бессонные ночи. Просто нервы ни к чёрту.

— Положи телефон, Кать. Со мной всё в порядке. Так что ты там говорила?

— Точно всё в порядке?

— Да, да!

— Ну, ладно. Я говорю, дай мне адрес этой шарлатанки, пожалуйста. Хочу поговорить с ней на тему проклятий.

Денисов отговорился от Кати тем, что сегодня у него много дел. И адрес Ангелины он ей всё равно не даст — опасно ходить по всяким непонятным личностям одной. А вот завтра он освободится, и готов её сопровождать.

— Слушай, мне вовсе не хочется, чтобы ты всё это там слушал. Пойми меня правильно, это дело моего бывшего. Ну, покойного… ты понял, в общем!

— Конечно, я всё понимаю. Просто подожду тебя в коридоре.

— В смысле — если что — кричи? — пошутила Катя.

— Да нет! Просто мне будет спокойнее, если ты не пойдёшь в это странное место одна.

— Что странного-то? — не понимала Катя.

— Там всё странно! Может это вообще секта какая. Или прикрытие для чего-нибудь смертельно опасного. Или… или… гипнотизируют там, и имущество отнимают. Я пойду с тобой, и точка! — Денисов сочинял на ходу, и презирал себя за весь этот детский лепет.

— Ладно-ладно. — засмеялась Катя. — Пойди со мной. Рыцарь!

— Кстати, она просто так не принимает. У неё консультация стоит тридцать тысяч.

— И ты платил? — поразилась Катя.

— Платил. — сознался Денисов.

— Надеюсь, из моих?

— Сначала я думал, из твоих. Но потом ты пригласила меня на ужин, и как-то всё спуталось…

— Да ты с ума сошёл! Это вообще текущие расходы, или как там у вас называется. Немедленно возьми деньги. И гонорар возьми.

Денисов открестился от денег, поцеловал Катю в нос и убежал. Торопился он в треклятый магический салон кровавого цвета, или как там называлось это заведение. Недобрая администратор была на месте. Судя по неприязненному взгляду, Денисова она узнала.

— Вы записывались? — ледяным тоном.

Сказка про белого бычка какая-то.

— Запишите сейчас.

— У ясновидящей Ангелины нет свободного времени на сегодня.

— Слушай, я тебя ударю сейчас. Я не бью женщин, но ты — посланник ада. Какая ты женщина? — он ловко перехватил руку, которая потянулась к кнопке. — Возьми деньги и проведи меня на консультацию. Это очень, очень важно. Пожалуйста!

Девица смотрела на него безо всякого сочувствия. Страха тоже не было. Подумаешь, напугал. Ударит он. Брюнетка Аня прошла такую школу жизни, прежде чем оказаться на этой работе. Она могла даже не звать амбала Толика — сама бы дала сдачи на все деньги. Но в глазах посетителя была настолько неподдельная тревога, что она сдалась.

Конец ознакомительного фрагмента.