Твоя невеста из преисподней

Ирина Лакина, 2017

Что делать молодой девушке, потомственному медиуму, которая вдруг захотела обычной жизни? Избавиться от дара общения с потусторонними силами, встретить любовь и завести семью. Именно такой план был и у Аурелии. Решив последовать совету бабушки и помочь молодому мужчине, которого терзает призрак проклятой покойной невесты, Аурелия оказалась впутанной в игры князей тьмы. Да еще и влюбилась. Вот только непонятно в кого – то ли в несостоявшегося самоубийцу, обычного русского парня, то ли в раскаявшегося нифилима – сына властителя преисподней и земной женщины, который не только дьявольски красив и сексуален, но еще и утверждает, что она его судьба. Осталось дело за малым – уничтожить высшего демона и разобраться в своих чувствах.

Глава 11

Пронзительные крики котов из сумки заглушали звуки магнитолы. Барон умудрился просунуть в небольшое отверстие между боковинкой и молнией свою морду и шипел не переставая. Его шерсть встала дыбом, а зрачки желтых глаз расширились до самой радужки.

Сквозь тонкую ткань пробивались их острые коготки, которые больно впивались в мои колени.

— Тише-тише, — я гладила Барона по голове, стараясь успокоить, но кот словно обезумел.

Он дергался, рвался наружу, пытался разодрать лапами сумку. Успокоить его могло только исчезновение Марины с заднего сиденья, но она лишь подзадоривала кота, передразнивая его шипение и кривляясь, как мартышка перед зеркалом. Ее явно веселило взбесившееся животное.

Когда за спиной в очередной раз раздался оглушительный смех, я не выдержала и обернулась.

— Ау́ра, не поддавайся на ее провокации! Просто не обращай внимания! — Егор ухватил меня за запястье, но было поздно.

Наши взгляды встретились. В ее глазах читалось безудержное веселье, озорство, азарт. Настоящий детский сад.

— Прекрати злить животных! — бросила я сквозь зубы.

— Ну, нет! Это же так любопытно, можно научную статью написать на тему реакции кошек на гостей из потустороннего мира.

— Проваливай! Ты на сегодня перевыполнила свой план по пакостям, спалила мою квартиру, чуть не угробила нас обоих. Давай, чао!

— Ты на меня не шикай, — улыбка пропала с ее лица, а во взгляде появилась угроза, — когда увижу, что Егор уехал от тебя, тогда и испарюсь!

Я сдвинула брови и отвернулась. Внутри клокотала ярость, хотелось удушить ее, закопать, утопить, увидеть ее широко распахнутые от ужаса глаза под водой.

Ее присутствие совсем не шло мне на пользу. Меня начинали одолевать сомнения, я злилась, допускала мысли об убийстве и вообще превращалась в фурию.

— Я знаю, что нам нужно делать… — прошептал Егор, не поворачивая головы, — потерпи.

— Шушукаетесь? — Голова Марины показалась между передними сиденьями.

— Марин, я ее отвезу и поеду домой. И мы больше не увидимся. Я тебе обещаю. Успокойся, пожалуйста.

— Ну-ну…

Она отклонилась обратно, а у меня кровь прилила к щекам. Что значит, мы больше никогда не увидимся?

Я отвернулась к окну и быстро смахнула с лица слезинку. Не хочу, чтобы он, а уж тем более она, видели мою слабость. Это же надо так вляпаться — знакомы всего пару дней, а я уже трясусь за него как за родного. Словно мы жизнь с ним прожили.

— Приехали. — Егор завернул в темную бетонную арку, и мы оказались в уютном небольшом дворике с выкрашенным во все цвета радуги низеньким заборчиком вокруг детской площадки, аккуратными клумбами возле подъездов и рядом изящных кованых лавочек вокруг импровизированного миниатюрного скверика из трех берез и ивы. Четыре пятиэтажки хрущевских времен заботливо скрывали всю эту красоту от окружающего мира.

— Симпатично… — я залюбовалась и отвлеклась от орущих котов и кривляющейся демоницы.

— Здесь очень дружные соседи. Но любопытные. И это минус.

Егор вышел из машины, обошел ее спереди и открыл мне дверь.

— А как же я, милый? Мне дверь кто откроет? Пушкин? — заверещала Марина.

— А ты и так выберешься, сквозь нее пройдешь, — бросил он, а затем нажал на кнопку сигнализации.

На улице пахло цветами — бархатцами, ромашками, розами, пионами. Буйство запахов вскружило голову.

— Откуда у тебя эта квартира? — Я вошла в подъезд за Егором, поглаживая голову угомонившегося Барона.

— Наследство. Мой отец отсюда родом. В этой квартире он родился и вырос.

— Ясно.

Мы поднялись на третий этаж и Егор начал перебирать связку ключей.

— Черт, — выругался он, — похоже, они остались в другой сумке.

На его лбу пролегло несколько глубоких морщин, он несколько секунд постоял перед дверью, а затем развернулся в противоположную сторону, подошел к квартире напротив и постучался.

— Кто там? — из-за двери послышался дребезжащий женский голос.

— Я, Эльвира Семеновна, Егор!

— Егорушка, — дверь открылась и перед нами предстала пожилая женщина в плюшевом халате и с бигудями на голове.

Ее морщинистое лицо было покрыто сантиметровым слоем грима, а длинные ногти на ссохшихся руках были выкрашены в розовый цвет.

— Мне бы ключи, а то я свои забыл.

— А почему ты в таком виде? Что случилось? — Бабулька посмотрела ему через плечо и смерила меня недоуменным взглядом, — и чумазую эту где взял?

— Мы с пожара, я сейчас девушку размещу и зайду к вам на чай, все расскажу, хорошо?

— Батюшки, пожар… Конечно-конечно… — дамочка скрылась из вида и вернулась с ключом в руке, — вот, держи.

— Спасибо.

Егор быстрым шагом преодолел пару метров лестничной клетки и вставил ключ в замочную скважину. Я же пылала от стыда под пытливым взглядом пожилой соседки. Она стояла в дверях и смотрела на нас, практически не моргая.

— Надеюсь, хоть эта у тебя задержится, — пробурчала она тихо, но я услышала и повернула голову в ее сторону, — а то, что ни неделя, то новая женщина. И другую жаль, белобрысенькую. А эта красивая, хоть и чумазая.

Высказав свое компетентное мнение, она потихоньку закрыла дверь.

— Егор, о чем она?

Он, наконец, открыл дверь и впустил меня внутрь. В квартире витали запахи сырости и затхлости. Очевидно было, что здесь постоянно никто не живет. Он нажал на выключатель, и над нашими головами загорелась лампочка в стареньком пожелтевшем плафоне.

В маленьком узком коридоре были поклеены светлые обои в цветочек. Краски на цветочных лепестках давно выцвели, и все они теперь были какие-то блеклые и серые.

— В смысле, о чем? — он изобразил непонимание, вскинув брови.

— Ее слова о новой женщине каждую неделю. И кто такая белобрысенькая?

— А, это… Не бери в голову. У нее склероз. Она все думает, что на дворе 2000 год, и я живу здесь и девушек вожу. Не скрою, было дело. Но буйная молодость в прошлом.

Он улыбнулся, взял меня за руку и провел в комнату. Обставленная «по образцу», квартира вызывала дежавю — за свою жизнь я видела несметное количество таких же квартир с такими же диванами, красными цветастыми коврами на стенах, убогими сервантами и круглыми столами с вязаной скатертью.

— Располагайся. Я ничего здесь не менял со смерти отца. Мне бывает приятно сюда приехать, погрузиться в воспоминания, в детство, что ли…

— Понятно.

Егор заторопился. Он начал вертеть в руках ключи от машины и бросать напряженные взгляды на настенные часы с кукушкой.

— Я поеду. Чай на кухне, в холодильнике, правда пусто, — он открыл портмоне и бросил на стол несколько крупных купюр, — вот. Этого должно хватить на продукты и одежду. Сходи завтра в магазин.

— Ты же собирался пройтись по магазинам со мной, — я ничего не понимала в его поведении и накручивала себя.

— Да-да… — он обернулся и посмотрел на дверь, — я позвоню, а сейчас мне лучше уйти. Иначе здесь снова станет жарко. Вот здесь живут Купаевы. — Он взял с полки листок бумаги и огрызок карандаша и написал мне адрес. — На всякий случай, если у меня не получится завтра встретиться с тобой.

— Почему не получится? Чем ты будешь занят? Еще час назад у тебя не было никаких планов!

Что-то внутри меня включило буровую установку, которая начала дырявить мои внутренности, вызывая болезненные спазмы и приступы страха. Егор вел себя крайне странно, и я никак не могла найти объяснения такому поведению.

— Милая, — он подошел ко мне, взял мое лицо в ладони и быстро поцеловал. Я вздрогнула от его неожиданной холодности, — в машине, или уже где-то здесь, витает крайне опасная сущность, которая нас чуть не убила. Нам нельзя видеться, пока она не сгинет, пока не исчезнет из нашей жизни. Нам нужно усыпить ее бдительность и отправить к чертям, где ей самое место.

— Ты предлагаешь…

— Я предлагаю залечь на дно и никак не проявлять наших чувств друг к другу, пока ты не избавишься от нее.

Неожиданно из домика на часах выскочила деревянная птичка и начала противно куковать, заставив меня подпрыгнуть от испуга на месте. Надо признаться, Марина умеет сеять вокруг себя страх. Вот я уже вздрагиваю из-за какой-то кукушки. Везде мерещатся ее проделки.

— Ты прав, — я закивала, — завтра же приступлю к реализации нашего плана, чтобы как можно скорее вновь оказаться в твоих объятиях.

Я сделал шаг ему навстречу, но он выставил вперед руку и остановил меня.

— Не провоцируй ее. Спокойной ночи.

Я покорно вернулась на место, провожая взглядом его спину. Дверь скрипнула, а затем послышался щелчок затвора. Он ушел.

Устало плюхнувшись на старенький продавленный диван, я вытянула ноги. На колени тут же запрыгнули мои пушистые питомцы.

— Надо бы вас покормить, ребята. — Я встала и прошла на кухню.

Раритетный холодильник тарахтел, как бульдозер. Я заглянула внутрь и обнаружила вскрытый пакет молока. Я закрыла дверку и потянулась рукой к навесному шкафчику над раковиной, чтобы взять какую-нибудь миску, как вдруг услышала за спиной яростное шипение Барона. Сердце упало в пятки, противный холодок сковал все внутренности. Через секунду на кухне стало нестерпимо жарко.

Я медленно повернулась и скривила лицо в гримасе отвращения. Эта блондинистая гадина сидела на табуретке, закинув ногу на ногу, и накручивала на палец локон.

— Ушел? — вяло спросила она, а затем зевнула.

— Ушел! И ты вали!

— А я провалю, — она улыбнулась какой-то хищной, дьявольской улыбкой, — только сначала скажу тебе что-то интересное.

— И что же? — Я поставила руки в боки и нагло уставилась на нее.

— Он не вернется, милочка. И не позвонит. И не напишет… — она театрально вздохнула и смахнула с лица несуществующую слезинку, — как жаль… как жаль…

— И почему же? Ты помешаешь?

— Я ему вовсе не мешаю, дорогуша! Я ему помогаю!

Комнату заполнил ее сумасшедший смех. Она согнулась пополам и хохотала как безумная. Я растерялась и смотрела на нее, как испуганный ребенок смотрит на охмелевшего родителя.

— Что ты несешь? Что за ересь?

— Мы с ним заодно. Читай по губам — за-од-но!