Ангелочек

Ирина Бова, 2020

Новая книга Ирины Бова – это галерея новых и ярких образов, драма и юмор жизненных историй. Герои ее рассказов, как и сам автор с противоречивой судьбой, живут в Ленинграде. А дух времени всегда накладывает свой неповторимый отпечаток на все – и на семейные разговоры, и на любовные страдания, и даже на встречи с друзьями на кухне. Если хотите попасть в то «ленинградское» время, так неожиданно ставшее прошлым, и заглянуть в «ленинградскую» жизнь, – просто откройте книгу. «Чудеса не валятся на голову любому из нас, как манна небесная. Их надо заслужить и заработать. Даже Золушке ничего не досталось даром: принц был ее наградой, а не подарком или авансом». И. Бова

Дурная слава

Сева еще не привык, что его величают по имени-отчеству, но все равно всячески пыжился: отрастил бородку, говорил вальяжно и растянуто, представлялся не иначе как «режиссер Бурмистров». Народ не вникал, режиссер чего он, сейчас развелось столько маленьких театров и антреприз, что и не упомнишь. Так что верили на слово. Тем более, окружающим было откровенно наплевать, кем он представляется. Сева при любом, даже мало-мальски невинном знакомстве, делал значимую морду, и все также значительно кивали.

Театральным режиссером он, конечно, не был — не выслужился, а вот в кино Севу приняли как нечто само собой разумеющееся. Начал он с помощника осветителя и стал быстро продвигаться, пока не взмыл до помощника режиссера. Ну, а там уже и до режиссера-постановщика недалеко. Все решили, что начнет молодое дарование, как и любой дебютант, с классики. Однако Бурмистрова терзали философические размышления не последнего разбора.

Безусловно, тянуло в какие-то мистические дали, — например, поставить «Мастера и Маргариту». Он пересмотрел и передумал все имеющиеся версии, вплоть до венгерской бредятины, и понял, что достигнет большего, возьмись он за Булгакова. Останавливало одно: за постановками шедевра тянулась дурная слава. То бюджет урезали, то на полку задвигали, то артисты начинали сильно и внезапно болеть… Однажды он слышал в курилке, что съемки у Бортко даже имели непосредственное отношение к кончине Александра Абдулова.

Начинать с заранее приговоренного проекта ему совсем не хотелось.

Сева помыкался среди сценаристов, но ничего завораживающего для себя не нашел. Долго думал и наконец решил, что будет снимать сказку. Причем, поставит ее, как великий Роу, то есть без всяких там интернетовских штучек, на подручном материале. Только волшебства и превращений надо поменьше. Главное, сценария особого не требовалось, народ все уже сам придумал. Сева мысленно отмел Перро, Андерсена, братьев Гримм, а заодно и Астрид Линдгрен. Выбрал «Колобка».

Актеры, правда, не разбежались участвовать в его задумке, но Бурмистров и тут исхитрился, набрал ребят из ТЮЗа. Единственное, кого удалось подтянуть, так это Новых русских бабок: оба парня купились на новизну и халяву. Съемки начали летом, чтобы центральному герою не пришлось шастать по сугробам, когда будет от дедушки с бабушкой убегать. Итак, не предвидя ничего плохого Сева принялся за работу.

Самое начало. Бабушка с дедушкой по сусекам поскребли и начали месить тесто для Колобка. Но парни-то они не слабые, эти Новые русские бабки, — пока месили, намяли щуплому мальчику из ТЮЗа бока так, что тот взвыл и на неделю взял больничный. Хамство запредельное! Бурмистров сам ездил к нему домой, уговаривал не срывать график, но все равно три солнечных дня выпали.

Вернулся мальчик под честное слово режиссера, и снова стали месить. При особо удачном жесте «деда» мальчик-актер вывернулся и заехал «бабке» ногой в челюсть с криком «Фашисты!» Мужик, игравший бабку, потребовал две недели с содержанием и оплаты протезиста. Сева юлил, мелко кланялся и упирал на реалистичность образа старой крестьянки без двух зубов. Ему пошли навстречу с условием предоставления дантиста после съемок. Слепили Колобка. Тот полежал немного на подоконнике, свалился и постанывая покатился по тропинке навстречу своим приключениям. Новые русские бабки с облегчением закурили.

Первым по сценарию должен был встретиться Заяц — очаровательная травести из того же ТЮЗа. Но как только сказочные персонажи оказались нос к носу, то отскочили друг от друга, словно ужаленные.

— В чем дело?! — заорал режиссер.

— Какой это, к черту, заяц! — завопил Колобок. — Где у нее уши?

Бурмистров пригляделся: ушей, и правда, не было.

— Где? — строго спросил он.

— Да вот же, вот! — девушка подпрыгивала и оттягивала мохнатыми ручками элегантные маленькие ушки от висков.

Сева вместе с Колобком пригляделись и хором поинтересовались, где она такую прелесть раздобыла.

— В костюмерной. Это ушки норки. Они более симпатичные и в глаза не лезут.

— Заяц не может быть с норкиными ушами, — авторитетно заявил Сева.

— Ну и что? — сказала наглая травести. — А с заячьими я к третьему дублю окосею!

Сева от ужаса закрыл лицо руками.

— Ты и должна быть косой! А третьего дубля не будет, с первого надо снимать. Чего ты от него отпрыгивала? Колобка твои уши напугали, но у него-то ушей нет!

— Ушей нет, но посмотрите, какой он величины… Под него попасть, что под самосвал!

Бурмистров пригляделся.

— М-да… придется заново месить и лепить…

На перезамешивание Колобка тащили с помощью одного грузчика и двух гримеров. По дороге он жалобно подвывал — болели ребра. Новые русские бабки уже успели не только покурить, поэтому взялись за работу весело и с энтузиазмом. Зайцу за это время присобачили нормальные уши — нужного цвета и требуемой длины. Рандеву прошло нормально. Правда, Колобок злобно ругался нецензурными словами, но это до озвучки не имело никакого значения.

Следующим предполагался Волк, его на площадке не нашли: за время инцидента он успел куда-то свинтить. Сева миролюбиво сказал «Черт с ним!», и Волка заменили на Ежа.

Под палящим солнцем, когда глазурь на правом боку уже стала подтаивать, Колобок весело катился по дорожке, но за два метра до Ежика наткнулся на муравьиную кучу и перелетев через нее рухнул прямо на иголки. Вопли обоих потрясли лес и съемочную группу. Сева, понимая что сейчас могут и морду набить, дрожащим голосом предложил Ежу перевернуться на спину.

— Вот это уж фиг! — отреагировал примятый Еж и ушел за темнеющие деревья.

Режиссер, обескураженный тем, как складывается первый день, все же не отступал. Сообщив всем, что работа продолжится до заката, он объявил перекур, а сам пошел на поиски сбежавшего. Колобок покатился за ним, как ручной. Через двадцать минут Еж обнаружился на недалеко раскинувшейся полянке. Вместе с Волком они приговаривали бутылку водки, сидя прямо на траве.

— Вот и закуска! — обрадовался Серый.

— Не по сценарию, — обиделся Колобок, но не ушел, а прислонился к осинке.

— Вернитесь, — умоляюще сказал Сева, — сейчас еще Медведь, а потом и до финала недалеко.

— Медведя я уже не выдержу! — встрял измученный Колобок.

— Да не тушуйся, — пожалел его Ежик, — Медведя уже не найти, спит он.

— Где спит? — ошалело спросил Бурмистров.

— Не в берлоге же, сейчас лето. Дома спит. Он и не приходил сегодня.

— Как?!

— Молча. Он сказал, что в самодеятельности свое отыграл.

— А без него как же? — расстроился Сева.

— Ну хотите, я сейчас свою шкуру сниму и его надену? — сжалился Волк.

— Нет, — твердо ответил Бурмистров, вспомнив, что он здесь главный.

«Без Медведя обойдусь, — подумал он, — и без Волка тоже». А вслух добавил: «Ты лыка не вяжешь».

Волк поднялся во весь свой немаленький рост и одернул клочкастую шкуру, как мундир.

— Какие цирлих-манирлих, господин режиссер! Мне ж не Гамлета читать «быть иль не быть…»! Волк просто обязан быть поддатым, он отрицательный персонаж!

Пока длился этот прочувствованный монолог, Колобок успел выпить водки и закусить, чем бог послал, а именно пучком зеленого лука. Вернулись на площадку все, кроме Ежа. Он решил, что его миссия уже завершена. Пьяный Колобок по-быстрому свалил от пьяного Волка и двинулся навстречу своей погибели — к Лисе.

А та была хороша! С пушистым длинным хвостом, ярко подведенными глазами и в рыжих лайковых перчатках. Отбросив сигарету, искусительница направилась к своей жертве, плавно виляя бедрами, и предложила ему спеть песенку. Но как только Колобок раскрыл рот, она резко повернулась к Севе.

— И я что, должна есть этот помятый кусок теста, от которого за версту разит луком и водкой?!

Она презрительно оттолкнула его ножкой, обутой в туфлю на шпильке, оставив в пыльном боку дырку, опять закурила и отправилась мимо Колобка к гримерке. А он, бедный, покатился прямо под ноги Новым русским бабкам.

— Ну вот, а вы плакали… Вернулся я… Никому не нужен…

Камеры так и засняли финал. Получилось не менее трагично, чем в русской народной сказке.