XXXL. Как (не) влюбить(ся) в миллиардера

Инга Максимовская, 2022

Он – тот, от кого нужно держаться как можно дальше: завидный жених, миллиардер и жуткий мерзавец – Егор Холод. А я неудачница с лишним весом, чрезмерно активной мамой и пока одной кошкой. Наши миры никогда бы не пересеклись, если бы я в буквальном смысле не свалилась на его голову в тренажерном зале. А теперь так совпало, что он – мое задание. И главная моя цель даже не нарыть на него компромат, а спастись самой, выполнить поручение начальства и ни в коем случае не влюбиться в этого бородатого нахала.

Глава 4

Егор Холод

— Где она? — орал я, мечась по кабинету и заглядывая во все шкафы, даже зачем-то выдвинул ящик у письменного стола. Будто могла там спрятаться Промсарделька, в этом маленьком отсеке для бумаг. — Где чертова баба? Только не говори, что она вылетела в трубу на чертовой метелке.

— На пипидастре, — задумчиво поправил меня Мишка, тоже осматриваясь по сторонам. Помощничек-то тоже озадачен, судя по выражению непонимания на зверской физиономии.

— Меня очень поражают твои познания в принадлежности и названиях инвентаря поломоек, — ехидно хмыкнул я, дернув себя за бороду. Подбородок горел, словно облитый кислотой.

— Горыч. Ну я правда не знаю, куда делась эта заводная обезьяна, — развел руками Мишка, глядя, как я по пояс высунувшись из окна, оглядываю окрестности. — Пятый этаж, Холод. Ты же не думаешь…

— Я думаю, что от этой бешеной колбасы можно ждать чего угодно, — хмыкнул, подцепляя пальцами валяющуюся рядом с подоконником розовую пудреницу. Дешевка, пластмассовый корпус украшенный иероглифами. В моей жизни нет места таким вещицам. Поддел пальцами защелку на футляре, которая оказалась страшно тугой и не поддалась. — Могу поклясться, что вчера этой вещицы тут не было. И вот скажи, Михуил, эта мымра мажет морду вот этим вот, а похожа на утреннюю розу, а я прохожу детоксы всякие, питаюсь по программе, не жру сахар, а морда вся в прыщах и чешется. Где справедливость? Как открыть эту розовую гадость?

— Она цикламеновая, — как-то неуверенно посмотрел на пыхтящего меня мой верный оруженосец.

— Прэлэстно, Михаил, ты просто жжешь, — хрюкнул я, наконец справившись с уродской застежкой. Мишка вдруг замер и заорал, — не открывай, я знаю, что это. Дымовая…

Но было поздно. Я с треском сломал маленькую безделушку. Комнату заволокло розовым, простите цикламеновым, дымом воняющим жженой резиной, во рту поселился привкус химической клубники, а глаза полезли из орбит. По памяти метнулся к окну, запнулся об ножку проклятого кресла и растянулся во весь рост на затоптанном казенном ковре, пропахав бородой добрых полметра. Мишка, потерянный в ведьминском тумане, странно молчал и от этого было страшно. Я не институтка, но сейчас чувствовал, что проваливаюсь в паническую атаку. Через минуту дышать стало легче, зато физиономию обожгло болью, казалось, что с меня сняли скальп, освежевали и обглодали череп.

— Живой? — в голосе Мишки я услышал неприкрытый страх. Он подхватил меня под мышки и поволок в сторону уже открытого окна. — Слушай, Горыч, может уедем отсюда? Прямо сегодня. Ты был прав, не нужно было ехать в этот город. Слышал, что эта толстая сказала? Стадо бизонов африканских скопытит. Мы с тобой даже на быков колхозных с трудом тянем. Если уж толстая баба нас ухайдакала на раз дымовой шашкой из магазина «Все для вечеринок». Представляешь, что будет, если она выйдет на тропу войны?

— Найти, далеко она не ушла. Крышу проверьте, — с трудом совладав с горлом, словно присыпанным песком со вкусом противной клубники, рявкнул я. — Я сдеру с нее шкуру. Сожру сардельку с потрохами. Быки — опасные животные.

— Да, крышу-то тебе проверить не мешает, и мне тоже. А жрать сардельку разбитыми губами тот еще аттракцион, — вздохнул Мишка. — Эта дамочка за два дне сделала из тебя инвалида красоты и секса. Как ты выступать будешь завтра, ума не приложу. Вся морда — в мясо. Очками такую красотищу не прикроешь. Фингал еще не прошел, красивый такой стал, зеленый. Очень сочетается с колером «сырое мясо». Придется искать гримера.

— Сначала найди гадину. Не могла же она испариться? Притащи мне ее, я хочу…

— Я уже начинаю сомневаться, что мы ее вообще найдем, — голос друга сейчас мне совершенно не понравился. — Ребята обнаружили в тележке диктофон и профессиональную фотокамеру. Думаю, что она была еще чем-то оснащена. И если я прав, то мы попали. Девка профи, Холод. Как бы не подавиться нам, и зубы не поломать. Черт, ну что за непруха? Думаю завтра наши физиономии будут в прессе, и боюсь не только физиономии. Ты зачем голый-то шлялся перед этой сукой?

— Думаешь в фитнес-центре нас пасли?

— Думаю, что с момента нашего приезда в город пасли. На видео не видно было, кого эта ведьма завалила в «Чугунной дюймовочке», не просто так она появилась.

— Тогда, что она там бурлила, что это мы выкинули в сеть ролик? Или это она так скакала на беговой дорожке, чтобы нашу бдительность усыпить. Не пори чушь, скорее всего девка просто слепая корова. И кто-то дергает ее за ниточки. Кто-то очень хитрый и умный, — ухмыльнулся я. — Чего стоишь, Миша? Цигель-цигель. Эта коза где-то рядом, я чувствую, за километр воняет сарделятиной. Прочешите гостиницу. Пока не найдем ее, ничего не узнаем. Я выбью из нее все тайны, уж поверь.

— Или она из нас выбьет остатки разума и здоровья.

Мишка унесся, подняв столб пыли с плохо пропылесосенного ковра. Я подошел к окну и еще раз осмотрелся. Пожарной лестницы рядом нет, только ливневая труба. Но ведь мымра не человек-паук, до нее полметра, не меньше. Да ну на фиг, не может быть, чтобы толстые бабы ползали по стенам. Так не бывает.

Лицо болело немилосердно. Накинул на плечи халат и вышел из кабинета. Расслабился, мать твою.

Зинаида

Я висела на трубе на уровне пятого этажа, обхватив ее ногами и руками, и пыталась вспомнить, как на ней оказалась. Вся затекла, замерзла. В зад нещадно поддувало, а в глазах начали скапливаться горючие слезы. Даже представить не могла, что делать дальше. Ползти вверх мне не позволяла физическая подготовка, вниз — мешали торчащие из стены крючья, к которым был приварен адский отлив. В общем положение было патовым.

— Псс, Пссс, — раздалось сверху. На крыше что-то завозилось, и активно начало переругиваться на два голоса. Мне аж интересно стало, что там за птицы такие. Судя по звукам словесная перепалка переросла в потасовку, а это могло означать только одно — начало бури в пустыне. Черт, лучше бы уж Холод откусил мне голову, как тираннозавр Рекс, чем…

— Наверх посмотри, дубина, — Лизкиным голосом позвали сверху. Ну все, капец гостинице. Конгломерат Лизка — Варькина не оставляет после себя пленных. Только выжженную пустыню и обугленные трупы. Страшный по своей непредсказуемости коктейль слабоумия и отваги, выкашивает все живое на своем пути.

— Ты зачем ее позвала? — прохрипела я, зыркнув на высунувшуюся через край крыши физиономию Катьки. Труба протяжно застонала и предательски дрогнула, вместе со всеми внутренностями моего измученного мильярдерами, организма.

— Потому что тебя заластали, я подслушала, — пробухтела Варькина, чем-то грохоча. — Думаешь сама бы я доперла эту чертову лебедку на крышу? Между прочим, то, как ты ползла по стене было феерично. Я даже засомневалась, что тебе помощь нужна. Народ у гостиницы был в восторге. Только рогопилы эти не чухнулись. Дураки они, ага, не знают с кем связались. Ты ведь, Зинка, холера. Тебя так даже бабки у подъезда звали.

— Кто? — от удивления я аж перестала бояться ахнуться об землю. Хотя, это даже не так и страшно. Гораздо лучше, чем пережить спасение от двух пыхтящих над моей головой подружек.

— Ну мульярдер этот твой, и его санчапанса, — хихикнула конопатая гангрена.

— Почему рогопилы-то? — устав спорить, спросила я.

— Потому что. Не приставай, завели шарманку. Сейчас услышат эти несчастные, придется ломая каблуки валить, — рявкнула Лизка, так, что с соседнего дома вспорхнула стайка голубей.

— Я цепляю, ты тянешь, — распорядилась Катька, чем-то захрустев.

— Чего это? Я цепляю ты тянешь, — вызверилась Лизка.

— Фигушки, это я между прочим с кухни крюк для разделки мяса сперла, — Опять послышались возня и пыхтение, скорее всего спасательницы снова сцепились в скресном захвате. Я закатила глаза. Руки и ноги давно уже онемели, да и вообще, на меня напала странная апатия.

— Ладно, ладно. Ты тянешь, я цепляю, — хмыкнула хитрая ухогорлоносиха. Я ухмыльнулась. Лизка с детства могла нас с Варькиной обвести вокруг пальца. И сейчас кинула подругу, на раз.

— Так бы и сразу, — победно произнесла Катька, еще не осознав степени коварства заклятой приятельницы. Что-то заскрипело и меня по голове больно ударило металлическим мясницким крюком.

— Цепляй, цепляй, — завывала сверху гангрена Катька.

— Сейчас. Она блин круглая, зацепиться нечем, — бухтела Лизка. Крюк в сотый раз бил меня по бедовой башке. Господи, пусть придут рогопилы и спасут меня.

— Щас, Зинка. Не вешать нос, гардемарины, — дурниной заголосила Варькина. Я ее убью. Как только спасусь с трубы, так сразу.

— Отцепись ты блин, мы тебя вытянем, — прогудела над головой Лизон. Боже, спаси меня. Только сейчас я почувствовала, что крюк наконец-то удобно впился в воротник моей курточки. Но, что-то мне подсказывало, что ткань слишком тонка. И я не спешила разжимать рук и ног. Да это было практически невозможно. Они затекли, приняв форму чертовой ливневки.

— На коалу похожа. — восторженно протянула Катька и дернула меня вверх. От неожиданности я растопырилась во все стороны и пошла на взлет. Ну, как пошла. Раскинув прекрасные крылья я летела в окно, и встреча наша была неминуема. А за стеклом натягивал на себя трусы гризли, и если бы он случайно сейчас глянул на улицу, то наверное сошел бы с ума.

— Давай, — гавкнула Лизка. Я взмыла вверх, завывая как чайка в брачный период. Резинка на штанах, лопнувшая во время моего нападения на Холода, повела себя совсем уж предательски. Брючата красиво спланировали на крюк ливневой трубы и повисли знаменем поверженного полка рогопилов.

— Ну вот, а ты Лизка, сомневалась, что тросик выдержит, — склонилась над моим распластанным на бетоне телом Катька, — я этой лебедкой такие сумки с харчами таскаю — закачаешься. Один раз даже свиной окорок спер… Ну, то есть это… — заюлила она.

— Уб-уб-уб, — помертвевшими губами полурыдая, полуикая выдавила я из себя.

— Видишь, радуется. А я тебе говорила, Лизка, что ей понравится. А ты — убьет, убьет. Я бы тоже так полетала. После с тобой споем, Лизавета, там шухер уже начался, судя по звукам, — показала вороватая администраторша отеля на рацию, зажатую в цепкой лапке. — Валить надо. Они ж первым делом на крышу полезут.

— Да не пролезет она в шахту, — прошипела Лизка. Но я была не в состоянии сейчас адекватно воспринимать реальность, потому глупо пропустила последний месседж. А зря. Очень зря.

— Пфф, тюки с бельем проходят. Я там шкерю все, что…

— Ворюга, — ласково погладила по голове Варькину Лизка. — Как тебе еще руку не отрубили по шею?

— Шеф, там пусто вроде, — раздался со стороны чердака голос, который мне очень не понравился. Я вскочила на ноги, забыв умирать и заметалась глазами по крыше. Что он там мне обещал? Снять с меня штаны. Ему даже утруждаться не придется, с тех пор, как я имела честь узнать Холода, беготня в трусах по пересеченной местности стала одним из моих хобби.

— Там они, я чувствую. Эта овца далеко не могла уйти. Оцепите чертов отель.

— За мной, — приказала Катька и юркой ящеркой метнулась к дырке в углу крыши, размером с почтовую марку, бросив что-то под ноги.

— Что это было? — поинтересовалась Лизка.

— Сюрприз для рогопила, — хмыкнула гангрена.

Никогда, слышите, никогда не бегайте за белым кроликом и уж тем более не лезьте в непроверенные узкие норы. Вы не попадете в чудесное зазеркалье, и Нарния вам не светит.

Лизка и Катька легко скользнули в воняющую пылью «пасть» подъемника для белья.

— Вон, это ее задница, — услышала я голос, от которого у меня замерло сердце, сбилось дыхание, а в той части тела, что застряла снаружи портала в ад, поселился страх и предчувствие… Дурное в общем предчувствие. Отчаянно заработав руками, я провалилась в дыру, упала на что-то мягкое, всхлипнувшее голосом Лизон.

— Ну, девки, поехали, — адски захохотала Варькина. Что-то в механизме, громко ухнув, оборвалось и мы полетели вниз.

— Спокойно, бабы, все уедем, — в голосе ненормальной ведьмы звучали нотки торжества и безумия. Но мне уже было не страшно. — Тут всего пятый этаж, прыгаем и отползаем. Зинка, ты слышишь, уходишь по вентиляции, строго на север. Там люк. Выползешь возле помойки и ноги. Слышишь меня, Томкрузиха? Пошла.

Я сорвалась с места на четвереньках в бодрый галоп. Это стало уже неприятной традицией. Но зато у меня есть видео, которое меня или вознесет или уничтожит.

Выползла я не возле помойки, а в помойку. Точнее выпала в мусорный бак, не успев сгруппироваться, и только тогда подумала, как я попрусь по городу в трусах.

— Опа, — раздался замогильный голос, от которого у меня парализовало голосовые связки. Огромная куча мусора зашевелилась, и я испугалась, что и трусов лишусь от ужаса. — Девку хорошую выкинули еще, почти не юзаную.

— Ты кто? — просипела я, рассматривая восставшего из ада.

— Меня зовут Апполинарий Рюрикович, — куртуазно склонившись представился бородатый, похожий на Нафаню из мультика бомж, которого я сначала приняла за монстра. — Можно просто Полик или Рюрик.

— Выведи меня отсюда. Заплачу, — взяла наконец себя в руки. Голова начала соображать холодно и расчетливо.

— Эт можно, — хмыкнул Нафаня. — Сотка еврей, плюс помывка и пожрать.

— Это дело становится слишком затратным, — пробурчала я под нос.

— Ну, дело твое. Судя по звукам и по парням, похожим на отряд смерти, шныряющим вокруг, кольцо сжимается. Так что…

— Я согласна, — протянула руку, чтобы скрепить сделку. Разум все же победил жадность.