Муравьиные вожди

Илья Сергеевич Илюшин, 2020

Студенты-третьекурсники впервые в жизни становятся вожатыми в детском лагере. Южное солнце, прохладное море, тёплый песок, вино, любовь. Но на пути к такому, казалось бы, близкому счастью встают они. Дети.

Тайная Страсть изрыгает на двойника Сталлоне страшное обзывательство и чуть не получает по морде

— Седьмой отряд?! — взвыл Алексей Макаров. — Да это же дети восьми-двенадцати лет, самый хулиганский возраст! Головорезы!

— Тише, Алёша, тише, — Василиса заботливо поправила сбившуюся на лоб великого аккуратиста прядь. — Мы же с тобой будущие учителя. Это только укрепит наши педагогические навыки, потом в школе проще будет.

— Это всё из-за тебя! — истерично заорал новоиспечённый напарник и выскочил из вожатской.

Получать постельное белье на весь отряд Василиса пошла одна.

Кастелянша, сухая старушка с греческим носом, посочувствовала:

— А где ж твой напарник-то, дочка?

— Он… у него проблемы с животом, — нашлась Василиса.

— Этот засранец скоро всю канализацию в лагере забьет! — во все горло прокричал подскочивший Антон Петрович. — Детям какать некуда будет!

Василиса кряхтела под тяжестью волглых простыней и улыбалась. Пользы от этого типа никогда никакой не было, но настроение неизбежно поднималось уже от одного его присутствия.

Семён Чернов оттолкнул скачущего вокруг девушки хиппи, взял у неё из рук тяжёлую кипу белья:

— Привет, Сашкина!

— Ага! — лукаво прищурилась Василиса. — Это тот самый злодей, который меня вчера нокаутировал!

— Извини, — смутился Семен. — Мы за тебя волновались.

— Однако никто из вас не поплыл спасать меня из пучины, — заметила девушка.

Чернов покраснел. Он ни за что бы не признался, что не умеет плавать.

До корпуса Василисы они дошли в молчании.

— Спасибо, Сём, — сказала девушка, когда Чернов аккуратно сложил на ее кровати последний комплект белья.

Он отрывисто кивнул и направился к выходу.

— Сёма! — остановила его уже на пороге. — Скажи, мы же вчера вместе были там, на берегу. Как ты ухитрился найти себе напарника?

Чернов плутовато улыбнулся, открыл было рот, но тут в вожатскую буквально влетел Алексей Макаров.

— Так, Василиса, — деловито начал он. — Нам нужно распределить обязанности. Я, так и быть, возьму на себя бремя казначея, буду выдавать детям деньги…

— Какие деньги? — удивилась Василиса.

— Детки богатенькие, из Сибири, — пояснил Чернов. — Каждый везет с собой тысяч по десять — так, на карманные расходы. «Бабки» по прибытии у детишек изымут и положат в сейф бухгалтерии. А казначей потом потихонечку будет их ребятишкам…

— А тебя никто не спрашивал, — оборвал Макаров. — Иди, командуй в своей вожатской. А тут нечего… карлик.

Чернов побагровел и затрясся. Кольнул, гад, в самое больное место. Сейчас по морде схлопочет наверняка. И схлопотал бы великий аккуратист, как пить дать, если бы между ними не встала Василиса:

— Иди, Сёма. Не надо.

И Семён покорно вышел.

— Так, — продолжил распоряжаться Алексей Макаров, — кроме того, я составлю списки прибывших детей. А тебе остается самое легкое — вымоешь коридор, в каждой палате протрешь влажной тряпкой и застелешь кровати.

— Слушай, а…

— И ради бога, не мешай мне — я дописываю план мероприятий на всю смену. Ты ведь, наверняка, этого сделать не сможешь как надо.

— Но…

— Так, всё, иди.

Она послушно вышла под обжигающее солнце.

Над землей, над сверкающим внизу морем колыхался и дрожал полуденный жар. Вдохни полной грудью смолистый аромат распаренных зноем можжевельника, краснодеревки, кавказского кедра, и ты поймешь, что воздух тут волшебный. Им не дышишь, его пьешь — настолько он осязаем и вязок.

На усыпанном розовыми цветами дереве заливаются какие-то пестрые птички, с моря доносятся визг и смех купающихся. Откуда-то издалека, пульсируя, льется музыка. Что за мелодия, разобрать трудно — так причудливо фильтрует звук гористый ландшафт и плотный влажный воздух. Криков детей почти не слышно: большую часть наотдыхавшейся малышни увезли сегодня в четыре утра три вместительных «korozo». Оставшаяся ребятня ушла на море.

Василиса еще не знала, что эти несколько часов затишья здесь, в лагере — редкое и чудесное время.

Она не догадывалась об этом. Поэтому взяв у дежурной по корпусу ведро, швабру и тряпку, потратила эти дивные минуты покоя так бездарно. Не успела она застелить и половину кроватей, как воздух в лагере взорвался от воплей новой партии ребятни.