Дорога смерти – 3. Игра с огнём

Илья Бушмин

Финальная часть детективной трилогии о противостоянии следователя СК Бегина и банды убийц, нападающей на водителей на трассе М-4 в Подмосковье. Чем глубже Бегин погружается в расследование, тем больше понимает, что имеет дело с настоящим заговором. И тем самым подписывает себе смертный приговор… На основе реальных событий.

Джованни Боккаччо

© Илья Бушмин, 2017

ISBN 978-5-4483-9003-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Яркое утреннее солнце, только что выползшее из-за крыш раскинутых через дорогу строений, било в окно и слепило. Рябцев бродил взад-вперед по узкому коридорчику приемного покоя, потирая красные от бессонной ночи глаза и щурясь, когда приходилось поворачиваться к окну, и говорил по телефону.

— Вика, со мной все хорошо, говорю тебе. Со всеми все хорошо.

— Ты мне врешь, да? Чтобы успокоить?

— Я не вру. Когда я приехал, там уже были наши. Я не стал бы тебе врать, — добавил Рябцев и тут же мысленно осекся, поняв, что соврал прямо сейчас. Он вздохнул и опустился на старую кушетку с облупившейся обивкой у стены. — Не переживай, слышишь?

Вика была на взводе.

— Я не спала всю ночь. Не могла уснуть. Что же это такое… Как назло. Как только ты ушел из архива и начались все эти проблемы, как тут беременность… Володя, ты сейчас не можешь себя опасности подвергать. Ты ведь это понимаешь?

— Вика…

— Нас теперь трое. Помни об этом, хорошо?

Рябцев пообещал. «Нас теперь трое». Звучало непривычно и резало слух.

Первые два года после свадьбы Вика пила таблетки, контролирующие менструальный цикл и, что не менее важно, являющиеся контрацептивом. Вопрос потомства они обсуждали, но каждый разговор заканчивался неизменным выводом: «Потом». У них не было ничего, кроме родительской квартиры и оставшейся от них старой мебели, а Вика училась в институте и не зарабатывала ничего. Потом она нашла работу, а Рябцев в полиции получил очередную звездочку и прибавку к зарплате. Со временем Рябцев и Вика стали обрастать вещами. На банковском счету появились скромные накопления, которые постепенно росли и сейчас представляли собой довольно приличную сумму. На новую машину не хватило бы, но продержаться около года даже при потере работы — вполне. Это была подушка безопасности, страховка от незапланированных и резких жизненных поворотов. Но потом грянули проблемы на службе у Рябцева. Поначалу он барахтался в своей депрессии и не обращал внимания ни на что более. Но жизнь продолжалась. Ненавистная работа в подвале архива, хоть и тянула из Рябцева все соки, была стабильной, не грозила увольнением за превышение или злоупотребление полномочиями, с чем в любой момент мог столкнуться оперативник угрозыска — после любой прокурорской проверки. Это была стабильность. И тогда Рябцевы решили, что пора. Теперь им не грозила опасность остаться без всего. Но судьба распорядилась иначе. Однажды Рябцев пришел домой пораньше и взял в руки сотовый телефон Вики, на дисплее которого виднелось то самое СМС… И все, в том числе ребенок, ушло на второй план.

И вот теперь как гром среди ясного неба — беременность. За последние годы они обсуждали это, наверное, сотни раз. Планировали, где будет детская — конечно, в спальне, как у всех. Планировали, как назовут ребенка — если будет сын или дочь. Но это были просто абстрактные разговоры. Сейчас разом изменилось все.

— Я ведь вчера тебе даже тесты не показала… Я после первого положительного побежала в аптеку и сразу шесть штук купила. Для верности. У всех две полоски. Беременность сто процентов. Подумать только, да?

Рябцев подавил зевоту, которая одолевала его с первых проблесков солнца.

— Да вообще. Слушай, Вика, ты извини, но мне сейчас…

— Да-да, я только забыла тебе сказать. Сегодня я к врачу поеду. Вчера с вечера записалась. В частную клинику на Гагарина — помнишь, мы там были уже года три назад?

— Погоди. Туго что-то соображаю… К врачу хочешь? Зачем?

— Что значит зачем? Проверить! Все ли нормально. Вообще-то так делается… папаша!

«Папаша» резало слух хлеще, чем все остальное. Рябцев нервно хмыкнул.

— Мда уж. Сегодня же воскресенье?

— А вот они работают. Ты поедешь со мной? Узи вместе пройдем, сам увидишь!

— Я бы с радостью, но… Вик, я ведь ночью не присел даже ни разу. И вряд ли получится, после того что ночью было…

— Да я понимаю, — голос Вики стал унылым и грустным. — Ладно. Такси вызову. Доберусь как-нибудь.

Рябцев тяжело вздохнул.

— Хорошо… Во сколько тебе назначено?

Рябцев коротал время, общаясь с женой, перед дверью кабинета, где дежурный врач с медсестрой колдовали над ногой Бегина.

— Так, ну вроде готово, — врач отступил, наблюдая результат своего труда. — Промыли, обеззаразили, зашили и перевязали. Все готово.

— Что это был за укол? — спросил Бегин у медсестры, которая самозабвенно возилась на полке со шприцами, раскладывая их.

— Столбняк, что же еще, — вместо нее ответил врач. — Я бы вам настоятельно посоветовал госпитализироваться.

— Из-за гвоздя?

— Это не царапина, у вас колотое сквозное ранение. Плюс, учитывая вашу ситуацию… Вы ведь, как я пониманию, даже не почувствуете, если рана откроется?

— Спасибо, я обойдусь как-нибудь.

Бегин осмотрел ногу. Тугая бинтовая повезка окутывала центр его стопы, оставив обнаженными лишь пятку и торчащие из этого кокона пальцы. Сверху на подъеме стопы и внизу, на ее своде, сквозь многочисленные слои бинтов угадывались проступающие розовые пятна — ранения продолжали кровоточить.

— Вам лучше не пользоваться сейчас стопой. Все-таки человек ходит, понимаете? Вы будете постоянно бередить рану, она будет открываться снова и снова… А при отсутствии болевой чувствительности вы забудетесь и…

— Я не забуду, что у меня дырка в ступне. Но спасибо.

Врач уселся за стол, покряхтел.

— Давно у вас это?

— Дырка? Часов семь.

— Нет-нет. Анальгезия. Как давно это у вас?

— Последние 11 лет.

— И не проходит? — Бегин в ответ просто покачал головой. Врач признался: — Никогда не сталкивался, честно говоря. В учебниках читал, да и то, когда это было… Явление ведь достаточно редкое. По крайней мере, в такой форме, как у вас. Вы не думаете, что в вашем случае анальгезия имеет психосоматическую природу?

— Доктор, — устало откликнулся Бегин, вставая на здоровую ногу, облаченную в ботинок, и упираясь в пол лишь пальцами правой ступни. — О своей анальгезии за эти годы я узнал больше, чем знают большинство врачей. Если мы закончили, я пойду. Спасибо еще раз.

Он подхватил пакет с проткнутым насквозь ботинком внутри и неловко, короткими прыжками, заковылял к двери. Медсестра бросилась открывать ему. Врач вздохнул и бросил напоследок:

— Проверяйте почаще, что там у вас. Я имею в виду, просто смотрите вниз. Увидите кровь — сразу к нам в процедурный.

Пришлось благодарить врача еще раз. Бегин выбрался из кабинета. Тут же к нему подскочил Рябцев.

— Тебе помочь?

— Я сам.

— Ой, да брось ты. Терминатор, мля. — Рябцев закинул через плечи руку Бегина и двинулся по коридору. — Тяжелый, черт. Худой вроде. Наверное, дерьма внутри слишком много, а?

Бегин усмехнулся.

— В точку.

Не без труда Рябцев помог спуститься Бегину по ступенькам и довел его до машины. На сиденье Бегин завалился сам, держась руками за дверцу. Рябцев уселся за руль, завел двигатель.

— Куда сейчас?

— Обувные магазины уже открыты? Мне нужны ботинки, которыми нельзя будет пользоваться, как умывальником.

Рябцев знал пару палаток с обувью на местном вещевом рынке, который работал с восьми утра. По пути на рынок он наблюдал, как Бегин повертел пакет с оставшимся на память дырявым ботинком и бросил его на заднее сиденье.

— Если ты не против.

— Пожалуйста, кидай окровавленные вещи в моей машине, мне это так нравится, — хмыкнул Рябцев. И затем серьезно продолжил: — Слушай, я тебе поражаюсь, как ты смог… Ну, ногу насквозь, это же боль адская.

— На это и был расчет?

— Чего?

— Они на это и рассчитывали, — повторил Бегин. — Выкрутили или выбили лампочку на площадке. И бросили под дверь несколько «куриных лап». Пропорешь ногу — заорешь. Может быть, упадешь. Все-таки больно. В это время с площадки сверху спускается парень с пистолетом. Ты не успеваешь опомниться, как получаешь пулю в лоб.

Рябцев помрачнел.

— Б… А я думал, так, напугать решили, типа мы все про тебя знаем и все такое.

— И напугать тоже. Только не меня, а других, кто сунется туда же, куда и я.

— Это куда?

Бегин не ответил сразу, а потом они уже подъезжали к рынку. Бегин остался ждать в машине. А Рябцев побежал на территорию барахолки, лишь уточнив размер ноги. Он заверил, что торговцы — его знакомые, за которыми был должок еще со времен его оперского прошлого. Вероятно, так оно и было, потому что через десять минут он вернулся вместе с низкорослым смуглым мужичком в спортивном костюме и с барсеткой на животе, который волок баул с коробками.

— Что, прямо здесь?

— А ты предлагаешь тебя на руках по рынку таскать, блин, пока ты себе подходящий фасончик выбирать будешь? — проворчал Рябцев. — Обувь недорогая, на первое время сойдет. Все равно ты кровью там все загадишь десять раз, пока не заживет все. А уж потом хоть в бутиках себе обувку покупай. Только без меня.

Бегин подчинился. Мужик с рынка постелил газетку перпед распахнутой дверцей машины, и Бегин, сидя на пассажирском кресле, осторожно примерял ботинок за ботинком. Примерял на здоровую ногу — здравый смысл подсказывал, что правую сейчас лучше не трогать вообще.

Рябцев тем временем успел куда-то позвонить и, вернувшись к машине, поведал:

— На месте наши все еще работают. Там даже Лопатин час назад побывал, отметился. Приказал дверь менять. Там же замок всмятку почти… И прикинь, сейчас дежурный опер сидит там и ждет рабочих-установщиков. Ты у нас теперь звезда. Недели две только об этом в управлении и будут трындеть.

— Рад до безумия. А по делу узнал что-нибудь?

— Собрали гильзы. Всего в дверь он всадил 16 пуль. Две обоймы угрохал, прикидываешь? Чувак явно был на взводе.

— Говорю же, он никак не рассчитывал, что я смогу попасть внутрь и закрыться там.

— Все планы людям сорвал, гад, — хмыкнул Рябцев. — Серийные номера на гильзах спилены, если тебе интересно. Так что это банда ДТА, без сомнений. Гильзы баллистам конечно отправили. А вот пули деформированы полностью. Сам понимаешь, дверь железная… Слушай, Сань, тебе бы перебраться куда-нибудь в другое место, а? Лопатин тебе ведь номер в гостинице предлагал.

— Я не поеду в гостиницу. Не люблю людей.

— Это я заметил! — хохотнул Рябцев. — Прости, вырвалось.

— Я смотрю, как только мне ногу покалечили, у тебя сразу настроение улучшилось? — иронично подметил Бегин, натягивая на ступню очередной ботинок.

— Да нет… Это я так. Нервное.

— За меня переживаешь? Очень мило.

Рябцев уныло покивал. Собственная рубаха ближе к телу. Гораздо больше он сейчас переживал за свой любовный треугольник, который теперь обзавелся четвертым уголком.

***

Рябцев был прав — как только они добрались до УВД, сразу стало ясно, что Бегин теперь звезда. На него косился каждый второй, а каждый первый норовил подойти и сказать что-нибудь ободряющее. Дежурный, первым делом уточнив, как Бегин себя чувствует, доложил, что полковник Лопатин ждет следователя у себя в кабинете.

Рябцев довел Бегина до приемной и помог ему пробраться в кабинет. Лопатин бросился к Бегину и пожал ему руку.

— Как самочувствие?

— Голова болит.

— Что? Ааа! — Лопатин хохотнул. — Шутите. Это хорошо. Рябцев, не оставишь нас наедине?

Рябцев молча кивнул и покинул стены кабинета. Лопатин норовил помочь Бегину сесть, но тот отстранился, сам докарабкался до стола и с облегчением опустился в кресло.

— Сергей Вениаминович, мне нужно оружие, — сообщил Бегин. — Я звонил своему шефу в Москву. Он сказал обратиться к вам.

— Да-да, мы с ним уже все обсудили по телефону. Не вопрос, все организуем. Лицензия у вас есть, вы прикомандированы к нашему управлению, так что никаких проблем. И уж тем более после того что было… Просто так вам больше ходить нельзя. Как насчет охраны? Я могу приставить к вам парочку надежных людей…

— Просто пистолет. И вооружите, пожалуйста, Рябцева. Раз он временно возвращен в строй.

— Согласен. — Лопатин покачал головой. — Вас ведь могли убить… Что странно, если говорить честно. Основными следственными действиями вы не руководите, мероприятий в рамках основного расследования не проводите… Почему именно вас?

— Делайте выводы об основном расследовании, — кратко ответил Бегин.

Лопатин нахмурился. Помолчал, переваривая намек.

— Кстати, Александр Ильич… Говорят, вы интересовались убийством нашего участкового Зубова?

— Кто говорит?

— Как кто? Все. От секретариата до оперов. Управление у меня не самое большое. А я, между нами говоря, был бы херовым начальником, если бы не знал все, что тут происходит. Как вы думаете — это как-то связано? Просто ваше мнение.

— Все может быть.

Бегин не был настроен на искренние и длительные излияния, и Лопатин наконец это сообразил.

— Послушайте, Александр Ильич. Лично я, чтобы вы знали, считаю ошибкой ваше отстранение.

— Вот как?

— Вы в курсе, что мы сейчас ищем уже вторую ячейку террористов? — Лопатин покачал головой. — А когда поймаем ее, а убийства вдруг продолжатся, будем искать третью. А потом что? Четвертую, пятую? Черт-те что. А ведь в этой работе задействованы сотни моих людей. Я не преувеличиваю, сотни. Но штаб сейчас по сути пляшет под дудку чекистов. Другие версии не то чтобы игнорируются совсем… Я бы сказал, скажем так, они не особо приветствуются.

— Я заметил.

— Плюс я должен вам за угонщиков, — продолжал полковник. — Мне тут благодарность за операцию объявили, а я не любитель жар чужими руками загребать. Так что вот такая вот у нас ситуация. Поэтому, если у вас будут какие-то новости, версии, идеи — можете смело обращаться ко мне. Напрямую. Минуя Раскова, который сейчас кроме экстремистов с Ближнего Востока не хочет ничего видеть, и Мальцева, который, между нами, уже много лет под ФСБ-шную дудку пляшет… Помогу чем смогу. Обещаю.

— Договорились, — согласился Бегин. — Тогда сразу просьба. Мне нужны материалы Зубова.

— Какие?

— Все материалы за последний месяц. То есть все, с чем он работал перед своей смертью. Административные дела, письменные жалобы, заявления от населения, которые Зубов не успел пустить в ход. Отказные материалы тоже. Планы, служебные записки. В общем, все. Поможете?

Лопатин нахмурился, сделал пару заметок на бумажке.

— К обеду все будет у вас на столе. — Бегин кивнул. А Лопатин продолжил, откинувшись на спинку кресла и пододвигая к себе любимую черную кружку с аршинными буквами «БОСС», словно напоминая, кто здесь хозяин: — И еще раз, Александр Ильич — будьте осторожнее. Если что — сразу звоните мне. Я не хочу, чтобы в моем городе убили следователя по особо важным делам из главного управления СК.

Бегин сухо улыбнулся.

— Они попытались меня убить. Но сделали ошибку. Они слишком мало обо мне знали. Плохо подготовились и в результате прокололись. Узнали бы чуть побольше — поняли бы одну вещь.

— Вот как? И какую же?

— Если начали, нужно добивать. Или вообще не лезть. Когда-то давно ко мне домой уже приходили… Я это не простил. Второй раз прощать тем более не стану.