Дорога смерти – 3. Игра с огнём

Илья Бушмин

Финальная часть детективной трилогии о противостоянии следователя СК Бегина и банды убийц, нападающей на водителей на трассе М-4 в Подмосковье. Чем глубже Бегин погружается в расследование, тем больше понимает, что имеет дело с настоящим заговором. И тем самым подписывает себе смертный приговор… На основе реальных событий.

Глава 2

— Зачем тебе материалы Зубова? Что ты хочешь найти там?

— Пока точно не знаю. Увижу — скажу.

Рябцев помогал Бегину идти по коридору. Они направлялись к кабинету, выделенному следователю. Как назло, кабинет был в дальнем конце коридора. Пыхтя, Рябцев пробурчал:

— Все эти бумаги вдоль и поперек перерыли. Ты не увидишь там ничего подозрительного, на что за эти полгода опера из убойного не обратили внимание и не проверили. Или ты, как всегда, думаешь, что наши опера пальцем деланные, один ты молоток?

— Это здесь не при чем. Они искали вслепую. И могли кое-что пропустить. А я знаю, что именно нужно искать. Что-нибудь, что может иметь отношение к банде ДТА.

— Пришли наконец-то, — облегченно выдохнул Рябцев, освобождая руку Бегина. — Думаешь, Зубов с ними столкнулся?

— Участковый как-то вышел на одного из этих упырей, или на всю группу, — кивнул Бегин. Мимо проходили сотрудники, и он понизил голос: — Возможно, с этим как-то связан Сергеев. Или кафе «Каламбур». Это новая информация, опера из убойного полгода назад в этом направлении ничего не искали.

— Полгода назад, — повторил Рябцев со значением. — Полгода, Сань. Банда начала убивать полтора месяца назад.

— Когда они начали отстрел на М-4, у них уже было все готово. Налажена схема, по которой они достают транспорт. Налажены поставки стволов. Раз они имеют возможность сбросить оружие, стволов у них побольше, чем два-три, согласен? Отработана схема нападений. На все это нужно время. Я думаю, — Бегин заговорил еще тише, — что или один из них, или все они местные, из Домодедово. Вспомни наркоту у Сергеева. Все это как-то связано. И Зубов здесь тоже не просто так. Он как-то вышел на этих упырей. Они уже готовились к тому, что происходит сейчас, и не собирались менять планы из-за какого-то участкового. И банда убрала его. Потом они подождали пять месяцев. Поняли, что на них так никто и не вышел, что убийство мента не раскрыли, что к ним никто не подбирается. И тогда вышли на трассу.

Рябцев слушал, думал, кивал. Затем покосился на дверь. Следователь совершенно не спешил отпирать кабинет.

— Ты заходить-то будешь?

— Зайду, когда договорим. В кабинете лучше ничего такого не обсуждать.

— Это уже перебор, Сань, — хмыкнул Рябцев. — Думаешь, его прослушивают? Слушай, так и до паранойи недалеко.

— Во-первых, даже если у меня и паранойя, это еще не означает, что за мной на самом деле не наблюдают. Ты ведь не будешь спорить с этим после вчерашнего? — Рябцев предпочел промолчать. — А во-вторых, «куриные лапы» на пороге квартиры. Они сделали это в тот же день, как мы начали копать под убийство участкового Зубова. В тот же день, Володя. Совпадение? Не думаю. Ну а в третьих… Вот скажи мне. Эта квартира, где меня вчера ждали. Это моя квартира? Или я ее снял?

— Это наша, ментовская квартира, — не понимая, ответил Рябцев.

— Вот именно. Квартира на балансе УВД. Которая раньше использовалась как конспиративная. Для оперативных нужд, так сказать. Вспомни, о чем мы говорили, когда обсуждали, как бандиты так ловко подставили тот бордель и пустили всех по ложному следу. Тогда это были по сути только мои догадки. Хотя ты поверил. Сейчас это уже доказательство. Как бандиты могли узнать о квартире? О конспиративной точке, о которой даже в самом УВД знают только начальство и опера? Подумай и скажи: как они узнали адрес?

— Б… дь, — помрачнел Рябцев. — У них свои люди в ментуре. Здесь, в этом управлении. Рядом с нами.

Бегин кивнул.

— А учитывая, что на меня напали сразу после того, как мы начали копать в истории Зубова… Эти люди не просто иногда сливают что-то бандитам. Эти люди следят за нами. И следят постоянно.

***

Серебристая «Нива» шла метрах в 15 за машиной Рябцева. Опер бросил угрюмый взгляд в зеркало заднего вида, пытаясь разглядеть, кто был внутри. Силуэт водителя. Рядом пассажир. Оба рослые мужики.

«Нива» двигалась следом, не отставая и не обгоняя, с тех пор как Рябцев выехал на Каширское шоссе. Памятуя о словах Бегина, которые не могли не подействовать на опера, он решил проверяться. И теперь пожалел. Паранойя обволакивала и затягивала его на глазах.

— Володь? Все нормально?

— Все хорошо. — Рябцев заставил себя улыбнуться сидящей рядом Вике. — Просто волнуюсь немного.

— Я тоже, — обрадовалась она. — Первое УЗИ! Спасибо, что поехал со мной. Мы должны вместе увидеть его в первый раз, правильно?

Рябцев свернул на Кутузовский. Можно было ехать прямо по Каширке вплоть до Советской и затем почти по прямой до клиники. Но тогда пришлось бы проезжать мимо управления. Если у него на хвосте бандиты, они не станут рисковать и приближаться к УВД.

В зеркале заднего вида Рябцев успел разглядеть «Ниву», которая стремительно проскочила мимо, уносясь дальше по главной транспортной артерии города. Рябцев невольно выдохнул.

Вика ласково положила ладонь ему на колено

— Не переживай.

Проклятая паранойя. Проклятый Бегин.

Проклятый Лопатин! Сидел бы сейчас в подвале и сканировал себе бумажки, ненавидя собственную работу и весь мир вокруг. Зато не было бы ничего этого. Не было бы паранойи. Не было бы Ольги…

В клинике их уже ждали. Девушка на стойке проводила их до кабинета узи. Женщина в белом халате уложила Вику на кушетку. Эту процедуру Рябцев десятки раз видел по телевизору: обнажается живот, его мажут гелем — какой-то прозрачной липкой дрянью, похожей на слизня — и затем водят по этой водянистой поверхности проводным датчиком.

— 3D-формат? — с удивлением прочел Рябцев на аппарате. — А специальные очки выдавать когда будут?

— Володя! Ну что там? Все в порядке?

— Все в норме, — обнадежила Вику медик. — Никаких аномалий я не вижу. На этой стадии уже можно выявлять пороки развития плода.

— На какой стадии?

— У вас приблизительно девятая неделя беременности.

— Девятая, — ахнула Вика и схватила стоявшего рядом Рябцева за руку. — Я уже на третьем месяце, представляешь?

Рябцев не представлял.

— Хотите посмотреть? Вот ваш ребенок. Видите? Вот здесь на экране.

Рябцев вгляделся. На мониторе на черном движущемся фоне мелькало и пульсировало какое-то бесформенное пятно, похожее на налипшие остатки табака на дне пепельнице, если резко ее перевернуть.

— Круто, — сказал Рябцев.

У него завибрировал сотовый. Медик с укором покосилась на опера.

— Я же просила телефон не включать. Оборудование реагирует…

Пообещав исправиться, Рябцев выскользнул в коридор и достал телефон. От надписи на дисплее у него лишь разболелась голова — словно что-то чужое проникло в лоб и принялось стучать по стенкам черепа. Звонила Ольга.

— Да, привет. Слушай, я на работе сейчас, тут запарка очень большая. Я попозже тебя сам наберу, хорошо?

Поспешно отключившись, Рябцев тяжело вздохнул. Дальше так он не выдержит. Еще пару дней назад перспектива иметь связь на стороне — особенно, если это обрамлялось сладкой местью в адрес Вики — казалось пусть сложной, но заманчивой, притягательной. Теперь все это вызывало мигрень и желание проснуться.

Остаток дня Бегин посвятил материалам Зубова, которые из опорного пункта привез сам майор Богданов. Их было больше, чем Бегин ожидал. Напечатанные на компьютере, написанные от руки самим участковым и жителями участка, который он обслуживал, одиночные листы и целые стопки бумаг, соединенные степлером или канцелярскими скрепками… Три папки, плотно набитых документацией.

— Как много всего, — сказал Бегин. — Это за какой период?

— За месяц, как и просили.

— Большой участок, я смотрю.

— Пятнадцать тысяч человек, — ответил Богданов. — На участке Зубова было пятнадцать тысяч человек. На территории, который обслуживает наш опорный пункт, самый большой по численности участок был именно у Зубова. Но он справлялся. Потому что Зубов был…

–…Участковый от бога, — кивнул Бегин. — Я уже понял. Здесь все?

— Вот тут законченные дела, которые Зубов готовил к передаче в архив, — Богданов взялся за одну из папок. — Само собой, мы их передали, так что здесь копии. Их отдел убийств уже изучал, кстати. Вот здесь, во второй папке, текущие материалы, по которым Зубов только начинал работу, или по которым даже не успел ничего сделать. Жалобы, заявления, сигналы от населения… Вот здесь все остальное. Планы, обходы, задания от следователей по уголовным делам. В общем, разберетесь.

— Постараюсь.

— Будет нужна помощь, обращайтесь сразу, — Богданов положил перед Бегиным свою визитку. — Я сделаю все, чтобы помочь. Зубов был моим другом.

Бегин взялся за первую папку. Он вооружился ручкой и несколькими чистыми листами бумаги, куда решил выписывать все, что покажется ему имеющим значение. Но теперь выяснилось, что это работа надолго.

Бегин не заметил, как опустился вечер, а в коридорах управления стихли голоса. Глаза следователя слипались, он постоянно зевал — бессонная ночь давала о себе знать. Хотелось кофе, но чайник уже был пуст, а перспектива прыгать с емкостью на одной ноге до кулера с водой радости не вызывала.

Потом ему на сотовый позвонили с неизвестного номера. Судя по порядку первых цифр, это был сотовый.

— Добрый вечер, Александр, — услышал он женский голос и не сразу узнал журналистку Свету Уколову. — Вас Уколова беспокоит. Как поживаете?

— Вашими молитвами. Здравствуйте.

— Плохо, значит, молилась. Я про вашу ногу. Сильно пострадали?

— Как вы узнали?

— Плохим я была бы криминальным репортером, если бы не узнала. Дадите комментарий?

— Можно вас попросить не писать об этом, — нахмурился Бегин. — Вся информация по следствию сейчас закрыта.

— У меня есть источник. А вы косвенно подтвердили, между прочим. Только что.

Бегин вздохнул.

— Хотя бы не указывайте мое имя. Это просьба.

— Хорошо, — в ее голосе зазвучали кокетливые нотки, — но чисто из уважения к вам. И в надежде на дальнейшее сотрудничество. Ведь наш уговор в силе?

— Я все помню.

— Вот и отлично. Тем более, вы знакомы с моим братом.

— Какой я шустрый. Когда же я успел?

Света рассмеялась.

— Федор. Стритрейсер. Вы с ним как-то общались. Это мой родной брат.

— У которого есть знакомые в полиции, — кивнул Бегин. — Хотел спросить, кто же ваш источник, но теперь, наверное, не стану.

В кабинет вошел Рябцев. Недовольный, угрюмый и хмурый. Он плюхнулся на стул и, разложив на столе свои табачные принадлежности, принялся демонстративно крутить сигарету. Бегин скомкал разговор со Светой, пообещав связаться с ней, когда «наступит время», положил трубку и вопросительно уставился на Рябцева.

— Сам скажешь, что случилось, или снова будем ждать твою жену?

— Очень смешно, — огрызнулся Рябцев. — С женой все в порядке. Не все в порядке… со всем остальным. Черт, почему в жизни все должно быть сложно? Почему нельзя… просто жить?

— Просто живи. Что тебе мешает?

Рябцев протяжно вздохнул и тоскливо посмотрел на Бегина.

— Слушай, нет желания выпить? Около твоего дома бар есть неплохой, мы там с мужиками день угрозыска как-то отмечали. А я завтра, если хочешь, помогу тебе разгрестись с материалами Зубова.

Работы было много. Но мозг Бегина на вторые сутки без сна соображал туго и со скрипом.

Перед уходом Бегин открыл сейф и вытащил выданный ему сегодня пистолет и две — основную и запасную — обоймы патронов.