Дромедар. Новый деревенский детектив. Киноповесть

Игорь Захаров

После ранения капитан полиции Фёдор Анискин получает звание майора и назначается участковым трёх соседних деревень Забелжского района. К радости участкового, в одной из деревень поселяется вышедший на пенсию бывший следователь прокуратуры Василий Чихуа. Анискин, Чихуа и, приехавшая за новой историей, писатель Бонцова расследуют загадочные события происходящие в деревнях.«Ищите дромедара!» – советует сто трёхлетняя старожила деревень.

Дизайнер обложки Александр Елизарэ

© Игорь Захаров, 2021

© Александр Елизарэ, дизайн обложки, 2021

ISBN 978-5-0055-8231-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Справка из «Инфопедии» (без даты)

Забелжск — город в России, административный центр Забелжской области. Расположен на берегах реки Забела. Расстояние от Москвы — 753 км. Население города Забелжск по состоянию на 1 января 2019 года составляет 105 120 человек. Образует административно-территориальную единицу и муниципальное образование городской округ город Забелжск с тремя населёнными пунктами в его составе — деревнями Большие Гадюкины, Малые Гадюкины и Средние Гадюкины, с общей численностью населения 15 человек.

Вступление (без даты)

Василий Петрович Чихуа, бывший старший следователь прокуратуры города Забелжска, целиком и полностью наслаждался первым своим пенсионным летом. Наконец-то он воплотил свою мечту последних восьми — десяти лет и переехал в деревню Большие Гадюкины, в дом, который уже пустовал почти десять лет после смерти родителей. В деревне, кроме Василия, жили ещё четверо — не старая по деревенским меркам, семидесятичетырёхлетняя Аполлинария Кузьминична, примерно того же возраста Айнагуль Ивановна с сыном лет пятидесяти Алипием (деревенским дурачком) и Фёдор Анискин — участковый трёх деревень Забелжского района. Василий целиком и полностью наслаждался свободой души и тела, которой он не имел из-за работы следователя прокуратуры уже около сорока лет. Единственной проблемой была побудка ровно в пять утра, которую проводил петух соседки Аполлинарии.

Итак, Аполлинария Кузьминична и её чокнутый петух. Лет так тридцать назад Аполлинария была сильно уважаемой дамой у мужской части населения всех окрестных деревень — к ней не зарастала народная тропа — она была самогонщицей высокого качества разлива. Прежний участковый несколько раз конфисковывал самогонные аппараты, но они волшебным образом появлялись снова. В советские времена участковый угрожал даже уголовным наказанием самогонщице и, вроде, как уже собрался доложить в район… Ну, спивались мужики поголовно! А что ещё делать? В Забелжске работу найти было трудно. Да и жить-то там где? А тут и домишко, и какое-никакое хозяйство. Колхоз «Наш путь» развалился в начале 90-х, но земли паханной много свободной осталось. Так что между пьянками, оставшиеся жители выращивали овощи и отвозили продавать на рынок в город. Тем и жили. Ну, а с осени уж сам Бог велел пить! Так было до «Перестройки». В общем бывший участковый не доложил, не успел — отменили закон о наказании за самогоноварение и даже учебники появились, как сконструировать аппарат и рецепты разные. Когда и спешно организованные в 90-е годы фермерские хозяйства тоже развалились, то кто мог уехали, а остальные к моменту нашего рассказа умерли и клиентуры у самогонщицы почти не осталось. Почти…

До переезда Василия новый участковый раз или два в месяц захаживал и брал бутылочку к празднику какому (Участковый все их знал: государственные — понятно, а также «День взятия Бастилии», «Дни освобождения всех городов от Наполеоновской армии», «День шахтёра» и других всех профессий). С приездом Василия праздников прибавилось, и участковый всё удивлялся нескончаемым запасам самогона у Аполлинарии. Она уверяла, что всё «с тех самых времён» осталось.

— Так, Кузьминична, это ж какая выдержка уже! — удивился как-то Анискин и с того момента стал называть самогон — «Аполлинарин коньячок».

Конфликтов с соседкой у Василия Петровича никогда не было. Почти. Кроме козы и нескольких кур, в хозяйстве Кузьминичны был петух. Вот из-за него и возникали иногда разногласия между ближайшими соседями. Эта гадская птица, как — будто зная точное время, ровно в пять утра начинала не кукарекать, а орать истошным голосом. Причём чётко различались слова: «Как же так?» Василий уговаривал Аполлинарию пустить петуха на бульон, предлагал деньги, но она категорически отвергла предложение, заявив:

— Эдик (У петуха даже было имя) не петух, а настоящий мачо, жиголо! (И откуда слова-то такие знала?) Видел бы ты, Вася, как он кур топчет по нескольку раз в день! Он даже к коту моему и козе не раз пристраивался! Ну как же можно такого героя в суп?

— Вообще жиголо — это мужчина, оказывающий услуги одиноким пожилым женщинам. — пытался пояснить Василий, но соседка не отреагировала на его сарказм.

Дошло до того, что Василий решился пойти на преступление — поймать петуха, придушить, примять и положить на дорогу — будто тот попал под машину случайно. Машины по дороге проезжали крайне редко. Только к дому на окраине, в котором жила Айнагуль и её великовозрастный сын, раза три в месяц приезжали таинственные машины с тонированными стёклами, но об этом позже. А самым частым транспортом был только мотоцикл Анискина, и Василий как-то поделился коварным планом с другом. Но участковый категорически отказался быть замешанным в преступлении и совсем не по-дружески пригрозил:

— Только попробуй что-нибудь сделать с Эдиком! Я сразу заложу тебя Аполлинарии! Останешься без самогона, яиц и молока козьего… Хотя нет. Если вместо убитого петуха будешь топтать кур, кота и козу… — Анискин расхохотался и сквозь смех добавил: — Ну, и хозяйку если… — то, конечно, простит!

Пришлось Василию привыкать к ранним побудкам и ждать, когда Эдуард по возрасту потеряет квалификацию и можно будет снова заказать убийство у самой хозяйки.

Дом, в котором жили Айнагуль Ивановна и её сын Алипий, сильно отличался от всех домов деревень Забелжского района. Это был кирпичный двухэтажный особняк, окружённый высоким каменным забором. С древних (советских) времён эта семья и тот ещё старый дом были окружены загадками и тайнами. Участковый Анискин пару раз за последние года два пытался зайти, просто спросить «как дела и всё ли в порядке», но дальше ворот его не пустили, однозначно сказав, что всё в порядке.

Василий помнил немного странных соседей по детству. Потом уехал в город, учился в институте, работал. А когда навещал изредка родителей, то конечно уже мало интересовался жизнью оставшихся жителей деревни. Как-то вечером, за бутылочкой, Василий и Фёдор завели разговор о необычных соседях.

— Да. Семейка всегда была странная. — сказал Василий. — Было их в семье два брата—близнеца Алипий и Акакий. Надо же было имена такие дать! Уже сразу понятно, что родители с «прибабахом» были.

— Так в ваших деревнях у всех имена странные! — сказал Анискин. — У всех бабулек имена, как у девок из борделя, и все на «А».

— Ну, да. — согласился Василий. — И матушка моя была Агния. Она рассказывала, что в 30-е годы, кажется, председатель колхоза где-то нашёл первый лист из какой-то книги про имена. Кому-то первому понравилось, вот все и стали давать девчонкам диковинные для того времени имена. Так вот, — продолжил Василий про странную семью. — Вроде братья были обычными мальчишками вначале. Потом видно наследственность дала знать — папашка их всё по тюрьмам чалился, а когда возвращался то пил беспробудно и поколачивал и жену, и парней. Алипий и Акакий были самыми отвязными в трёх деревнях. В 70-е годы, в нашу юность, в клубе драки устраивали постоянно после кино, или после танцев. Успевали и в соседних деревнях бучу устроить.

— Знаю про батьку их. — добавил Анискин. — В 90-х в Москве был «известной» личностью. Откупился — не посадили. Жив, здоров. Сейчас бизнесменом заделался. Какая-то фирма у него, кажется строительная, в Москве.

— Слышал. — сказал Василий. — Думаю, что домина у бывшей жены и сына на его деньги построен. В конце 70-х жену свою Айнагуль он бросил и уехал куда-то. А детей они поделили. Акакия он забрал с собой, а Алипий остался с матерью. Но надо признать, что Шаганян помогал бывшей жене и сыну — нужды, как остальные деревенские, они не испытывали. Хотя и деньги были, скорее всего, криминальные. В начале 90-х уже был в Москве. Эту часть биографии Шаганяна старшего ты знаешь. Потом был слух, что один из близнецов, Акакий, участвуя с папашкой—бандитом в какой-то разборке в 90-х, погиб.

— Как же такое могло быть, что один из близнецов Акакий был нормальный в кавычках, а Алипий дурачок? — спросил Анискин.

— Вот тут комедийная загадка! — со смехом воскликнул Василий. — И я её разгадал! В 1986 году я уже был на последнем курсе института, летом на каникулах был здесь у родителей. В деревне происходили странные вещи — у всех стали пропадать кошки. Председатель и участковый, зная, что я учусь на следователя, попросили разобраться. Делать было нечего и я, ради развлечения, занялся этим делом.

— Алипий! — догадался Анискин.

— Да. Видимо у него и раньше были отклонения, но тут неожиданно произошло обострение. А виной тому американский сериал, который показывали по телевизору. «Альф»! Вот Алипий и возомнил себя этим инопланетянином. На планете, с которой этот Альф прилетел, кошек жрали и считали деликатесом.

Анискин расхохотался.

— А нам было не смешно, когда мы с председателем и участковым заявились в дом к Алипию и его мамашке. Айнагуль тогда квасила круто и ей было не до сына. На летней кухне мы увидели кастрюлю, а в ней…

— Всё, всё! Не продолжай. Я понял! — закричал Анискин.

— Замечали, конечно, что Алипий слегка с прибабахом, но, чтобы такое! Пытались с ним поговорить, но он нёс полную чепуху, потом стал рыдать и просить отправить его домой, на планету Мелмак, кажется. В общем отправили его в психушку. Правда у меня было подозрение, что Алипий решил косить от армии — его должны были осенью восемьдесят шестого забрать.

— Да, конечно! — встрял Анискин. — Тогда ещё наши не ушли из Афгана и многие под дурачков косили, чтобы туда не попасть.

— Но, как бы то ни было, из психушки Алипий уже вернулся полным идиотом — или обстановка и окружение повлияли, или так у нас тогда лечили. Начал строить во дворе космический корабль, ходил по дворам, прощался со всеми и говорил, что скоро улетит на свою планету. Сейчас из-за высокого забора не видно улетел или нет.

— Не улетел! — сказал Анискин. — Я заходил к ним как-то, так для проверки. Мамашу так и не увидел, а с Алипием немного поговорил. Но, у него, кажется, новый сдвиг — по-английски говорит, называет себя каким-то иностранным именем. Думаю, что это лучше, чем инопланетянин. — Анискин полез в карман, достал блокнот. — Вот, я записал. Какой-то Гандон Ша… Шаулей Ален лайф.

— Гордон Шамуэй Альен Лайф Форм! — рассмеялся Василий. — Это и есть Альф.

Думаю, что этот случай дал некоторое представление о Айнагуль Ивановне и Алипии. Поэтому теперь несколько слов об одном важном жителе деревни при исполнении — Фёдоре Ивановиче Анискине, полном тёзке участкового, которого сыграл Михаил Жаров в старом советском фильме «Деревенский детектив».

Фёдор Иванович практически всю жизнь служил в уголовном розыске в Забелжске. Много всего было — и в 80-х, когда после школы милиции без страха боролся с преступностью, и в лихие 90-е, когда приходилось даже попадать под пули при задержании — всё сходило и не было ни одного ранения. В 2014 году старшему лейтенанту Анискину оставалось 2 года до пенсии, и он уже мечтал купить дом в одной из деревень Забелжского района, переехать и наконец отдохнуть от тяжелой работы. Жены у Фёдора не было — она сбежала от него, не выдержав его постоянного отсутствия дома из-за работы. Сын уехал учиться в Москву, там и остался. В один день Фёдор Иванович дежурил в отделении и пытался решить серьёзный вопрос, заняться ли полностью кролиководством в деревне или всё же ещё и кур развести.

«Конечно, кур надо! — рассуждал он. — Яйца — это здорово! Ещё бы и козочку неплохо — полезно! Парник обязательно построю, чтобы там огурчики, помидорчики. Нет. Лучше теплицу — тогда круглый год…»

Его мечты прервал телефонный звонок. Сообщили, что в одном доме буянит пьяный мужик — стоит на балконе с ружьём и грозится отомстить НАТО и лично президенту США за что-то там в Ираке, Афганистане и ещё где-то. Сказали, что пару раз даже пальнул в воздух. Анискин взял с собой двух молодых патрульных и выехал по адресу. Всё было тихо, когда они подъехали — мужика на балконе не было. Поднялись на третий этаж, дверь указанной квартиры была открыта — Анискин вошёл первым, приказав молодым быть сзади. Прозвучал выстрел…

Фёдор Иванович провел в больнице месяц. Слава Богу всё более-менее обошлось — в ружье была дробь. Всё зашили, залатали и Анискин вернулся в отделение. Его сразу вызвал начальник — подполковник Сергей Борисович Вяткин.

— Какого хрена ты полез без жилета? — вместо приветствия спросил начальник.

— Моего размера не было. Да и вообще не ношу. — ответил Фёдор.

Затем последовали стандартные вопросы о здоровье и восклицания, как он (начальник) рад видеть Фёдора Ивановича снова на работе. После чего начальник сделал важное лицо и торжественно сказал:

— Иваныч, у меня для тебя две новости — одна хорошая… — он сделал паузу. — А вторая очень хорошая!

Анискин почувствовал подвох.

— Тебе присвоено звание майора! Поздравляю! — Вяткин долго тряс руку Фёдору.

— Не томи! — попросил Анискин.

— Ты, Фёдор, уже всем рассказал, что ждёшь — не дождёшься пенсии, чтобы уехать в одну из Гадюкиных и разводить гусей, уток, и так далее.

— Кроликов. — поправил Анискин.

— Не важно! Так вот. Мы решили назначить тебя участковым в трёх Гадюкиных. Прежний уходит на пенсию и так два года уже переработал. Что-то не вижу радости на лице?

— В ссылку отправляете? — неожиданно Фёдор рассердился. — Я здесь проработал почти тридцать лет! Теперь меня в расход? Дайте два года доработать!

— Нет! — начальник тоже рассердился. — Не хочешь, уйдёшь по состоянию здоровья! Будешь в парке голубей кормить хлебом, если денег хватит. Я тебе, дураку, добра хочу — уедешь жить в деревню, как мечтал. Разведёшь хоть павлинов и пингвинов и зарплату майорскую получать будешь! Будешь кормить свою живность икрой красной!

Куда деться? Конечно, Анискин согласился и уже пять лет (два года до пенсии и три года на пенсии) был участковым в трёх Гадюкиных. Когда пришёл возраст пенсионный он поехал к начальству просить замену. Начальник встретил его радостно, опять долго тряс руку.

— Иваныч, ну что ты право! Ну, где я тебе замену возьму? Там у тебя полторы старухи в деревнях — вот-вот помрут. Вот тогда мы и должность участкового упраздним.

Начальник с притворной мольбой смотрел на Фёдора.

Фёдор махнул рукой и ушёл. Конечно, работа была «не бей лежачего» — Анискин чётко три раза в неделю объезжал свои владения, проводил беседы с оставшимися стариками о пожарной и другой безопасности, иногда помогал некоторым одиноким бабулькам что-нибудь подремонтировать и вообще по хозяйству. Сам он всё-таки развёл кроликов, чтобы не было скучно. А козьим молоком и яйцами его презентовали хозяйки постоянно, хотя он и отказывался. Со всеми у него были отличные отношения, знал всё обо всех — бабульки по нескольку раз уже успели рассказать Фёдору свои биографии и обо всех родственниках. Единственное с кем он не общался — это с Айнагуль и её сыном, да и Бог с ними — пусть там торчат за высоким забором. Поначалу вызывали подозрения приезжавшие по два-три раза в месяц внедорожники с тонированными стёклами и, иногда, грузовые «газели». Анискин попросил своих в городе пробить московские номера. Выяснилось, что почти все приезжавшие машины принадлежат строительной фирме «ООО Шаганян», а это бывший бандит, а ныне бизнесмен — прежний муж Айнагуль. Ничего удивительного, что он или его работники привозили продукты и какие-то вещи бывшей жене и сыну.

Конечно, Анискину было тоскливо, особенно по вечерам. Он с огорчением заметил, что стал чаще брать самогон у Кузьминичны.

Но вдруг всё изменилось — приехал Вася! Василий Петрович Чихуа