Поганая Молодежь. Чтобы красиво танцевать, нужно красиво одеваться

Игорь Белошевский

Между двумя точками отсчета все меркнет и становиться незначительным. Это как полет пули, разрезающей на своем пути воздух от момента удара бойка по капсулу до попадания в цель. В масштабах вселенной, человеческая жизнь, смориться именно так. А нам все кажется, кажется, что покупка пары туфель меняет жизнь к лучшему. Кажется, что увеличение нулей на счете в банке дает право на счастье. Таракану тоже кажется, что он живет, только жизнь его – возня в помойке. Но даже это, всего лишь кажется…

5. ПОДВИГ

В полуподвальном помещении, своеобразно переоборудованном под учебный класс, стояли разноцветные парты с наклоном, трехногие стулья с фанерными спинками, стенды, увешанные красными вымпелами «Будь Готов», «Лучшей бригаде ХТЗ от коллектива ВТЗ», и прочей геральдикой, делавшей кабинет «Трактороведения» самым уютным местом нашей поселковой школы.

Домашняя атмосфера этого подземелья, поддерживалась не только атрибутикой ушедших в историю времен, но и самим педагогом, добродушным седым бородачом — Сергеем Сергеевичем, сокращенно «СС» или «SS».

На своих занятиях, СС официально разрешал нам делать все что угодно, кроме шума. Тот, кто нарушал это священное правило, наказывался, он должен был писать конспект про трактор МТЗ-80, или беседовать с педагогом на любые отвлеченные от урока темы. Как и любой русский, Сергей Сергеевич, лучше всех разбирался в политике, футболе и кино. Кроме того, он был неплохо начитан газетами и журналами из школьной библиотеки, что давало ему неисчерпаемый источник тем для разговоров со своими учениками.

Из всего курса предмета «трактороведения», большинство из нас усвоило только основу, самое трудное занятие в жизни — это сидеть на стуле и ничего не делать. Медведь, был единственным из класса, кто, в отличии от остальных учеников, увлеченно пропитывал свой конспект любовью к тракторному делу, старательно вписывая в него предложения из учебника, и дотошно врисовывая туда черно-белые иллюстрации с разрезами двигателей, трансмиссий и коробок передач.

Среди неисчерпаемого количества достоинств ССа, был у него и один недостаток, повредивший в молодые годы его карьере стахановца-тракториста. Сергей Сергеевич пил горькую, пил по-черному, пил запойно, долго и много. Когда-то, еще во времена брежневской оттепели, Сергей Сергеевич внепланово и надолго ушел в один из таких круизов, пропустив тем самым посевную компанию в колхозе, и по возвращению из своего маленького космоса, он попал прямо на «Товарищеский суд» — обязательное мероприятие для провинившихся работников того, уже далекого от нас времени.

И вроде все было как обычно, и все молчали, и все слушали, и все понимали, и даже каялись и клялись. Сергей Сергеевич, подобно нерадивому школьнику, стоял в строю вместе с другими коллегами по недугу и молча пытался визуализировать в своем сознании рассказ председателя колхоза, пытавшегося словами, передать собравшимся кинокартину «Кубанские казаки» режиссера Ивана Александровича Пырьева. Слушал СС про страну, основа которой партия, про закрома Родины, в которые партия вкладывает все свои силы, про долг коммуниста, которому партия — мать родна, и вдруг, неожиданно для самого себя, достал из кармана партбилет, подошел к председательской трибуне и звонко положил этот документ на ее поверхность.

«Не верю! Все вранье! Не в эту партию я вступал!», — сказал тогда Сергей Сергеевич, так и не сумевший в своем воображении соединить воедино кинокартину «Кубанские казаки» и ту действительность, в которой он жил, и которую наблюдал своими глазами каждый день.

Может быть тогда СС неудачно вышел из запоя, может не вышел, или не умело вошел в колею трезвости, только это было для него уже совсем не важно. После совершенного подвига, Сергей Сергеича еще долго никто не хотел брать к себе на работу и он упорно продолжал пить горькую, пока по чьей-то милости не оказался в поселковой школе на небольшой зарплате с возможностью нелегальной подработки на школьном тракторе МТЗ-80.

С той поры прошло много времени, но привычки ССа не изменились. Наступила осень. Сергей Сергеевич получил от директора школы деньги на «солярку» для трактора и неожиданно исчез.

Чтобы не подводить педагога мы усердно продолжали посещать его уроки изо всех сил стараясь на них не шуметь, и по-прежнему, ничего не делать. Так бы и шла наша самоподготовка по «трактораведению», если бы вдруг, однажды, завуч Зарецкая не решила проверить боеготовность учеников перед экзаменами.

Завуч Зарецкая обладала одной суперспособностью, она всегда появлялась вдруг, как бы из неоткуда, и всегда в самый не подходящий момент. В этот раз ее строгое выражение лица, одетое в очки с громадными линзами, обнаружилось сверху над кругом, составленным из наших короткостриженных голов, в тот самый момент, когда ученик Киля покерными картами выкладывал на парте свой победный «флеш-рояль».

Ученики расступились. Зарецкая молча протянула Киле открытую ладонь своей длинной худощавой руки. Киля вздохнул, обреченно сгреб со стола игральные карты и отдал их завучу.

— Где Сергей Сергеевич? — спросила Зарецкая у класса.

Класс молчал.

— И давно у вас нет занятий? — продолжила расспрос завуч.

— Только сегодня, — произнес кто-то из толпы.

— В общем так, разыщите, и передайте Сергей Сергеевичу, что если он не появится на следующей неделе в школе, то я отменяю ваш экзамен, будете выпускаться без удостоверения машиниста-тракториста, в конце концов у нас тут тоже, не ПТУ.

— Как без удостоверения! — вдруг оживился Медведь.

Медведь не участвовал в нашем покерном состязании, а все это время мирно писал конспект, одиноко сидя за партой в углу кабинета «Трактороведения».

— Вот так, — сказала завуч Зарецкая и вышла из класса.

Из всего нашего звена школьных друзей, на поиски Сергея Сергеевича, естественно, хотел идти только Медведь. Ни я, ни Киля, не имели объективных причин для этого мероприятия.

Свои часы вождения трактора Киля давно уже проиграл мне в покер, а я, заблаговременно взвесив риски, обменял их Медведю на лишнюю неделю пользования нашим общим мобильным телефоном — «Эриксон 1018», с толстой черной антенной торчащей вверх и похожей на чей-то указательный палец. Таким образом, от поиска Сса выигрывал только Медведь, но дружба есть дружба.

Дом Сса мы легко обнаружили по припаркованному во дворе школьному трактору, который был наполовину перекрашен из синего в темно-синий цвет. Пригреваемый осенним солнцем, возле деревянного сарая с покосившейся крышей, царственно расположившись в когда-то снятом с «Жигулей» рваном автомобильном кресле, мирно дремал Сергей Сергеевич. Обнаружив отдыхающего педагога, мы с Килей вопросительно посмотрели на Медведя.

— Что и требовалось доказать, идем обратно, — произнес я.

— Может все таки разбудим? — произнес Медведь.

— Медведь, не думаю, что это хорошая затея, — предостерег я друга.

— Может, попробуем все-таки…? — не унимался Медведь.

Медведь умоляюще посмотрел на меня и Килю.

— Иди пробуй, тракторист! Сам нас сюда тащил. Зря что ли шли, — произнес Киля и начал карабкаться по колесу в кузов трактора МТЗ-80.

Забравшись в кузов, Киля выпрямился в полный рост, сладко потянулся и затем произнес:

— Может прокатимся хоть разок на этом пылесосе, — сказал Киля.

Я сел на ступеньку трактора и стал наблюдать, как Медведь осторожно подкрался к посапывающему Сергею Сергеевичу.

— Сергей Сергеевич, — сквозь зубы протяжно процедил Медведь.

— Так он ничего не услышит, ты громче, громче давай, — командовал Киля из кузова трактора.

— Сергей Сергеевич!!! — вдруг заорал Медведь.

В ответ Медведю, Сс безучастно издал протяжный храп.

— Ты ближе попробуй, ближе подойди, — не унимался Киля в кузове трактора.

Медведь вплотную приблизился к Ссу.

— Сергей Се.., — успел произнести Медведь.

— Киля, неееет… — прокричал я, наблюдая как гнилое яблоко, брошенное Килей из кузова трактора, врезается в голову Сергея Сергеевича.

Врезавшись в голову педагога, яблоко, подобно гранате разлетелось в разные стороны на мелкие осколки. От полученного удара, Сергей Сергеевич откинул свою голову на подголовник автомобильного кресла, издав при этом протяжный храп.

— Ты совсем спятил! — заорал я на Килю.

— Я в Медведя хотел? — виновато произнес Киля.

— Дегенерат, какая разница в кого ты хотел! — крикнул я, а Медведь в это время, подобно молодой рыси, уже карабкался на крышу кабины МТЗ-80.

— Вешайся Киля!!! Не дай ему спрыгнуть!!! — крикнул мне Медведь на весь двор и, как рестлер из восьмибитной компьютерной игры, прыгнул в кузов трактора.

Киля хотел спастись бегством и слезть по колесу трактора, но был остановлен обстрелом яблоками, который я прицельно вел по нему с земли.

Праведный суд Медведя был нарушен бормотанием, вдруг, проснувшегося Сергея Сергеевича.

— Завязывайте, Сергеич проснулся! — крикнул я Киле с Медведем.

Уже через минуту, мы сгруппировались возле Сергея Сергеевича. Окружили его со всех сторон, в попытке разобрать смысл произносимых им фраз.

— Подвиг… Где мой подвиг? — бормотал себе под нос Сергей Сергеевич, густо разбавляя свою речь непечатными словами.

— Сергей Сергеевич, здравствуйте, — дружно пропели мы в один голос.

— Вы, вы кто такие? — выжал из себя Сс.

— Это мы, ваши ученики, — пропели мы.

— Садитесь, — сказал Сергей Сергеевич.

Мы продолжали стоять, так как сесть можно было только на землю, а СС опять попытался абстрагироваться от нас, и сидя в кресле перевернулся на другой бок.

— Сергей Сергеевич, проснитесь, мы от завуча, от Зарецкой, — произнес я, теребя педагога за плечо.

— Мой подвиг, — ответил мне Сс.

— Какой еще подвиг! У нас экзамен будет или нет! — не выдержал Киля.

— Это сейчас, какой хочешь тебе, только деньги им на почте давай, а читать все равно нечего, а раньше… Где мой подвиг! — рявкнул Сергеевич в ответ Киле.

— Какой еще подвиг? Сергей Сергеевич, — спрашивал Сса уже я.

— Как какой? Мой подвиг? Мой? — кричал Сергеевич.

Из сарая с канистрой в руках появился Медведь.

— Тут полканистры солярки и в баке тоже есть. Может заведем технику? — предложил Медведь.

— А дальше что? — спросил я.

— Отгоним трактор к школе, спасем экзамен Медведя и все такое, — сказал Киля и затем пошел следом за Медведем к трактору.

Когда Медведь вынул весь хлам из кабины МТЗ-80, то стало ясно, что так просто, трактор мы не заведем.

— «Пускача» нет, — раздосадовано произнес Медведь.

— Чего нет? — интересовался Киля.

— Трос такой, чтобы завести трактор, — пояснил Медведь.

— Спроси у Сса про «пускач»! — деловито сказал мне Киля.

— Сергей Сергеевич, где «пускач» от трактора? — без особого энтузиазма спросил я у задремавшего учителя.

— Придешь за сельской молодежью, получать, она тебе твою сельскую молодежь и дает… подвиг…, — тихо ответил мне СС.

— Какая молодежь? Какой подвиг? Где «пускач»? — неожиданно крикнул в ухо ССу, подошедший к нам Киля.

— Мой подвиг! Где?! Я ее спрашиваю!!! Где!!! Ее… — продолжил свою тираду Сергей Сергеевич.

— Кого ее? Где «пускач» от трактора? — крикнул Киля в ухо Ссу.

— Зинку!!! Кого же еще!!! — ответил ему тот.

Я оттолкнул Килю от Сергея Сергеевича, так как больше уже не мог терпеть этот гестаповский допрос. Сергей Сергеевич продолжил что-то бормотать себе под нос, но если раньше, его бормотание было реакцией на резкие вопросы-выпады Кили, то теперь, эти послания больше напоминали мантру, звучавшую без остановки, тихим сплошным гулом.

— Нет здесь «пускача» нигде, куда он только его засунул, — подытожил свое недовольство ситуацией Медведь, расхаживающий кругами вокруг трактора.

— Разговори его, ты же можешь, потяни за ниточку, — обратился ко мне Медведь.

— Сам тяни, умник, — ответил я, но тут же пожалел.

— Где «пускач»?! — снова рявкнул Киля в ухо Ссу.

— Ладно, давай я, а ты принеси Сергеевичу воды из колодца, — сказал я Киле, сжалившись над педагогом.

— Сергей Сергеевич, вот вы приходите к Зинке, и, — начал я свои расспросы.

— На почту, а не к Зинке… я прихожу… Нужна мне твоя Зинка…, — с затухающей амплитудой громкости выдал мне Сергей Сергеевич.

— На почту? Зачем? — настойчиво спрашивал я, теребя за рукав изрядно промасленной телогрейки, засыпающего Сса.

— За сельской молодежью. А подвига то и нет! — громко крикнул СС, сделав яркий акцент на слове «нет».

— И вы…, — продолжил я свой нежный допрос.

— Где мой подвиг! Бесплатный подвиг? — вдруг опять разошелся Сергеевич.

— А Зинка? — пытался я еще больше раззадорить Сса.

— Она молчит, краснеет, глазками бегает по прилавку, загляните на неделе, загляните на неделе, — произнес Сс.

— Ииии…, — протяжно процедил я.

— И ничего, сама, наверное, уже мой подвиг кому-то отдала. А где его взять? Нигде не купить!!! Хрен тебе, а не подвиг, — произнес Сс.

Я взял из рук у подошедшего Кили ведро воды, и поднес интервьюируемому. Сергей Сергеевич стал жадно пить воду.

— Ну что? Узнал где «пускач», — спросил меня Киля.

— Еще нет, но первый шаг пройден. Он все про какой-то подвиг, Зинку и почту мне поет.

— Тетя Зина Петрова, с почты, на почте работает, — вдруг неожиданно сообразил Киля.

— Точно. А «Сельская молодежь» — журнал такой раньше был, тогда все правильно, — вложил я свой пазл в разгадку ребуса загаданного нам Сергей Сергеевичем.

— Тетя Зина и сейчас там работает, — сказал Киля.

— А что за подвиг тогда? — спросил я.

— Да, какая разница, «пускача» все равно нет, — добавил подошедший к нам Медведь.

Сергей Сергеевич допил из ведра воду и вместо того, чтобы взбодриться, отключился. Проверив пульс Сергея Сергеевича, мы отнесли учителя, вместе с автомобильным креслом, прямо в дом, дверь которого почему-то оказалась не запертой.

— Ну, что, по домам, без «пускача» все равно не заведем технику? — довольно произнес я.

— Можно еще с «толкача» попробовать, — предложил Медведь.

— Точно, улица под уклоном, нам только из двора вытолкать, а дальше он и сам пойдет, — воодушевился Киля.

— Киля! Угомонись! — пытался я облагоразумить друга, но все было бесполезно.

Вытолкав с неимоверными усилиями трактор из двора на улицу, в кабину решено было посадить меня. Киле Медведь не доверял, а сам сесть за руль никак не мог, так как восемьдесят процентов усилий по перемещению трактора принадлежало именно ему.

Медведь и Киля протолкали МТЗ-80 через пол улицы прежде чем обнаружили абсолютную несостоятельность идеи. Двигатель трактора молчал. Я вылез из кабины, а Медведь принялся колдовать над техникой, попеременно то откручивая, то опять закручивая всевозможные винты и гайки на силовом агрегате трактора.

— Медведь, может хватит на сегодня экспериментов? — обратился я к другу, но тот, вместо того чтобы ответить, только недовольно отмахнулся рукой.

Попытка завести трактор повторилась еще раз. Повезло больше, двигатель чихнул и опять затих. Медведь снова откинул защитный кожух силового агрегата, и снова нырнул под двигатель трактора.

— Медведь?! Короче я домой, — начал канючить я, предчувствуя беду.

— Давай еще раз и все, по домам, — обратился ко мне Киля, наблюдая мою тревогу.

Киля был прав, третья попытка удалась, и вторую половину улицы, наш МТЗ-80 действительно прошел легко. Впившись двумя руками в обмотанную синей изолентой баранку, я пытался удержать несущийся по грунтовой дороге трактор. Через грязное лобовое стекло на меня смотрели расширенные глаза Медведя, который уже не пытался спрыгнуть на обочину дороги. Киля ехал на крыше кабины, вцепившись в нее всем чем только можно было вцепиться.

Трактор летел с горы набирая скорость, а я все бил, и бил, двумя ногами по одеревеневшей педали тормоза. Наконец, техника дернулась, мотор взревел, а дорога закончилась, и, сломав деревянный забор в конце улицы, мы дружно полетели с обочины вниз, пока не приземлились в болото.

***

Школьные дни остались позади. Килю с Медведем забрали служить в армию, а мне удалось поступить в областной университет. Однажды, приехав на выходные домой, я зашел в местное отделение почты и услышал диалог между работниками этого учреждения:

— Ну, и что делать с его пенсией? — возмущалась одна сотрудница.

— Что, прямо никого у него не осталось? — спрашивала у нее другая.

— Никого, — отвечала третья.

— Ни детей, ни внуков? Зинаида Львовна? — спрашивала первая.

— Ни жены, ни детей, ни внуков, всю жизнь проработал в школе, — повторила Зинаида Львовна, возвратившаяся из подсобного помещения с посылкой в руках.

— Здравствуйте тетя Зина! Я за бандеролью. Пришла? — произнес я.

— Здравствуй, — ответила мне тетя Зина голосом не содержавшим в себе никаких эмоций.

— Так, а что мне с его пенсией делать? А? Зинаида Львовна? — спросила подчиненная тети Зины.

— Положи ее пока в конверт, на конверте напиши «Сергунов С. С.», — ответила тетя Зина.

Зинаида Львовна ушла в подсобное помещение за посылкой. Рядом со мной, за прилавком, морщинистый пенсионер заполнял какой-то бланк и разговаривал сам с собой. На пенсионере была выцветшая сетчатая кепка с орлом и гордой надписью «USA».

— Сейчас все так, включишь телевизор, а там мужик в пиджаке, интересно так рассказывает, а потом, как запоет, — кряхтя произнес пенсионер, — Думаешь, во певец, а это депутат государственной думы. Во как!

— Держи, — тетя Зина протянула мне посылку.

— Зинаида Львовна, как его фамилия, еще раз? — переспросила подчиненная тети Зины.

— Сергунов С. С., в бланке у тебя все есть, — ответила тетя Зина.

— С Сергеем Сергеевичем что-то стряслось? — спросил я.

— Умер твой Сергей Сергеевич, — ответила тетя Зина.

— Как умер? — спросил я.

— Обыкновенно, как все умирают, — ответила тетя Зина, затем после паузы добавила, — А какой красавец в молодости был, стройный, руки золотые, стахановец, весь поселок за ним бегал, а вот оно все как обернулось, как жизнь то закрутила…

— Страну развалили, колхоз развалили, рыбоконсервный комбинат сначала разворовали, а потом и тот развалили, родину продали, — произнес пенсионер в кепке с надписью «USA», и затем спросил, — Зинка, где тут нужно расписываться теперь?

Зинаида Львовна пальцем указала пенсионеру на графу для подписи, посмотрела на меня, и сказала:

— Помню, придет на почту, журнал он выписывал такой «Сельская молодежь». А мы с девчонками второй журнал, который бесплатно прикладывался, с названием таким еще дурацким… ну этот…

— Подвиг? — произнес я.

— Да, он самый, — удивленно ответила тетя Зина, — Значит мы этот «Подвиг» спрячем, а сами говорим мол потеряли, и потом решаем, кто вечером его мамке домой отнесет. Чуть ли не до драки доходило, а вот оно все как в жизни у Сережи обернулось… как все закрутило…