Защита Анны

Иван Геннадьевич Левин

Бывшему школьному учителю охрана правопорядка поручает одно очень важное дело — воспитать достойного человека из никому не известного ребёнка.Одна жизнь — много это или мало, чтобы остановить неизбежное? Как спасти всех тех, кто тебе дорог, не причинив зла другим?

© Иван Геннадьевич Левин, 2025

ISBN 978-5-0065-2123-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

29 февраля

Допрос начался заново. Я в четвёртый раз услышал этот вопрос:

— Почему Вы не работаете уже четыре месяца и не состоите на учёте в службе занятости?

— Я же уже всё объяснил…

— А я никак не могу понять. Мне трудно найти логику в Вашем рассказе. Я хочу ещё раз послушать Вашу историю. После этого Вы отдохнёте до завтра, — он смотрел мне прямо в глаза, не моргая. Казалось, он способен вообще не шевелиться.

— Значит, сегодня я домой не вернусь?

— Когда Вы вернётесь домой теперь зависит от того, насколько ясно Вы излагаете мысли, — вздохнул офицер.

— В таком случае мне нужен адвокат, — я удобно облокотился на спинку стула, показывая, что мне совершенно некуда торопиться. — Быстренько вы меня не разделаете!

— Вам не нужен адвокат. Вы не арестованы. Мы с Вами просто разговариваем, — он не менял позу.

— То есть как не арестован? Впрочем, я был рад нашему знакомству, но мне, к сожалению, нужно идти…

— Вы не уйдёте. Дверь заперта на замок, а ключ у меня. В мои обязанности не входит открывать двери. Но со мной легко договориться. Я хочу ещё раз услышать Вашу историю.

…

— В этот момент я почему-то вспомнил отвратительный русский фильм «Голиаф», который никому не понравился, но все его почему-то смотрели.

— Ну и что ты ему ответил? — спросил Василий Петрович, сделав большой глоток безалкогольного глинтвейна и вдохнув дым ароматической лампы.

— Я понял, что с ним действительно придётся договариваться.

— Короче, ты струсил, — недовольно буркнул Николай.

— Николай Евгеньевич, а тебя там не было! Я бы посмотрел на тебя, как бы ты был там смелым, когда стоят двое с дубинами, один с автоматом и этот смотрит не мигая!

— Ладно, у меня много дел, мне нужно готовиться…

— Э, не-не-не, спокойно! — вмешался Василий Петрович. — Колян, помолчи, дай послушать! Если с тобой ни разу в жизни ничего интересного не было, не мешай другим рассказывать!

— Ладно, — я положил руки на стол. — Слушайте дальше.

***

— Хорошо, я расскажу свою историю ещё раз. Но раз мы просто разговариваем, у меня к Вам тоже есть просьба.

— Какая просьба? — металлическим голосом спросил Офицер.

— Я прошу Вас взять бумагу и ручку, чтобы записывать важные моменты. Чтобы вы ничего не забыли и мне не пришлось рассказывать в пятый, или в шестой раз.

И они все рассмеялись! При чём добродушно так, без злобы, искренне. Я тоже улыбнулся, не знаю, почему.

— Это тебе нужно, чтобы я ничего не забыл. И тебе самому нужно ничего не забыть, потому что если что-нибудь в твоём рассказе не сойдётся, вот тогда ты будешь арестован. И до суда пройдут месяцы, а то и годы. Так что не трать время.

— Тогда можно кофе?

— Вот это уже совсем другой разговор! Паш, сходи, пожалуйста? — человек с автоматом как будто вышел из оцепенения, вернулся в себя и вышел за дверь.

— Рассказывай!

— Так вот. 5 января я узнал о том, что нижегородские учёные доказали, что человеческому организму полезно отдыхать. Они отправили 43 человека в санаторий, хорошо их кормили, тренировали и проверяли анализ крови. И показатели становились лучше и лучше, они как будто становились моложе!

Эта мысль не давала мне покоя. Так что же, выходит, если я просто пойду гулять по улицам, это будет означать, что я не впустую трачу своё время, в течение которого я мог бы работать, это я становлюсь моложе? Позже я узнал, что это называется рекреационная деятельность, но это уже потом, когда я серьёзно занялся этим вопросом. Так вот, два дня я занимался физкультурой, начал хорошо питаться. И к 7 января почувствовал себя явно лучше. А ведь нижегородские учёные не дураки! Они действительно сделали хорошее открытие! Только вот не понятно, что с этим делать мне, человеку, которому 9 января нужно выходить на работу. На тяжёлую, можете мне поверить, работу. У нас знаете какой директор? Если заметит, что кто-то хотя бы выспался и улыбается, сразу накинет ещё каких-нибудь дел. У нас каждый должен хотя бы раз в неделю падать в обморок, чтобы директор не увеличил нагрузку. Есть у нас хитрецы…

— Ты давай ближе к делу.

— Ладно, про хитрецов не буду рассказывать. В общем, я решил продлить себе праздники.

— Каким образом?

— Сначала официально. Я написал заявление на отпуск две недели за свой счёт.

— И Вам, конечно, отказали.

— Конечно.

— И Вы решили уволиться? Сами, ни с кем не посоветовавшись?

— Да, — я смотрел прямо в глаза офицеру. Мне на минутку показалось, что я увидел в его глазах какие-то эмоции. Нет, скорее всего, только показалось.

— И на что Вы собирались жить?

— Этот вопрос мне задавали все, поверьте мне. Но на самом деле, с нашей зарплатой, или без неё — не очень большая разница.

— Итак, Вы смогли уволиться. Это юридически установленный факт. Но как Вы смогли это сделать? Ведь Ваши коллеги никогда… — его брови слегка шевельнулись.

Я понял, что это знак удивления.

— Я написал заявление об увольнении. Не буду рассказывать, как меня останавливали в коридорах, как выглядел наш разговор с директором, это довольно утомительно и было бы интересно только коллегам. Давайте сконцентрируемся на главном.

— А Вы — молодец! Вас не легко сбить с прямой линии повествования!

— Большое спасибо! Тогда позвольте продолжить.

— Напомню, главное в этой истории — это здоровье. Я, конечно, думал о том, что без зарплаты я долго не проживу. Но, взвесив все за и против, я решил находить пропитание самостоятельно. Во время своих прогулок я часто заглядывал в мусорки за магазином, около разных кафе, но не находил там ничего полезного. Тогда я, как бы это правильно сказать, учитывая обстоятельства…

— Вы начали, прогуливаясь по рынку, незаметно присваивать себе излишки, которые продавцы всё равно не продадут?

— Нет, ни в коем случае! Я никогда не занимался воровством! Я начал заниматься наукой, но не бесплатно, как раньше, а за пожертвования. Видите ли, хорошая курсовая работа, написанная за неделю, стоит очень неплохих денег.

— Кажется, Вы почти готовы запутаться, — без раздражения сказал офицер. — Курсовые работы пишут весной, а Вы говорите о событиях января.

— Конца января. Это время, когда курсовые работы сдают должники. Люди, находящиеся в самом отчаянном положении.

— Я понял. Продолжайте.

В этот момент в комнату вошёл офицер с автоматом и подносом. Он поставил перед нами две чашки кофе, сахарницу и блюдце. На блюдце лежала дюжина восхитительных круассанов.

— Но мы всё-таки отошли от главного. Я начал вести здоровый образ жизни. Я не работал, но гулял, готовил пищу, занимался спортом. И уже в первые недели я стал счастливым.

— Однако же Вы лукавите, — сказал офицер, беря левой рукой круассан. — Угощайтесь, пожалуйста.

— Большое спасибо.

— Вы утверждаете, что Вы не работали. Но Вы всё-таки работали, помогая студентам с курсовыми работами.

— Не могу с Вами полностью не согласиться. Но Вы думали когда-нибудь о стоимости содержания человека?

— Для этого в нашей стране существуют экономисты. Они рассчитали продовольственную корзину и минимальный размер оплаты труда. Хотя я, наверное, не смог бы так жить… В конце концов, у Вас же есть какие-то интересы? У меня — жена и пятеро детей. С пятью детьми жена не может работать, а каждого нужно содержать, обучать… Ну да кому я рассказываю…

— А я смог жить на минимальный размер оплаты труда. Дело в том, что с моей работой… Нам не позволялось иметь какие-нибудь увлечения. К тому же, администрация строго следила за тем, чтобы отношения завязывались только внутри организации. А за время моей работы подходящей для меня кандидатуры не нашлось. Но мы всё время уходим от темы, как будто Вы специально стараетесь запутать меня. Больше я Вам не дам меня перебить, — я многозначительно посмотрел на офицера и сделал глоток изумительного чёрного кофе. Должен сказать, кофе у военных потрясающий! Он вежливо улыбнулся и удобнее устроился на стуле.

…

И я рассказал ему историю своего морального падения. Я рассказал всё, не только про курсовые работы, и про статьи, которые я писал для сайтов за деньги, и про рецензии… И так мы дошли до самого страшного. Мы дошли до положительных отзывов, которые я писал для одного патриотического фильма. Нас могут услышать дети, поэтому я не буду называть этот фильм. Когда он узнал о том, что я писал положительные отзывы от имени разных людей за деньги, он побагровел, выпил залпом оставшийся кофе, вернул себе самообладание и вежливо спросил: «Это же патриотический фильм. Почему Вы брали за это деньги? Почему Вы делали это не бесплатно?» Тогда я напомнил ему, что он обещал меня не перебивать. Он, конечно, мог возразить, что это я его попросил, а он ничего не обещал мне, однако он не стал этого делать. Было видно, что его мнение обо мне сложилось.

Я был выслушан, затем меня отправили в камеру ожидания. Должен сказать, этот вечер я провёл прекрасно. В камере была удобная, просторная кровать, большой телевизор… Хотя показывал он только «Первый» и «Второй» каналы. Но ничего. Зато там была огромная, шикарная ванная, в которой можно было как следует расслабиться и подумать о том, что будет в будущем. О том, стоило ли действительно покидать службу. Впрочем, провести день в такой приятной компании и ночь в такой чудесной камере гораздо лучше любого другого отдыха, который я мог бы себе позволить… И всё это бесплатно, а точнее, за счёт государства… И тут мне стало немного стыдно. Ведь я был частью этого государства, мои коллеги своим трудом обеспечивают моё существование, тогда как я ничего полезного при этом не делаю… Но эту мысль сменила другая: это ради здоровья! Ведь нижегородские учёные — не дураки! А потом был ужин. Какой это был ужин…

— А когда ты повестку-то получил? — с интересом спросил Николай.

— А повестки не было. Меня оповестили по телефону вчера вечером. Повестку на бумаге для предъявления по месту работы обещали дать завтра.

— Так у тебя завтра уже суд? — пониженным голосом спросил Николай.

— Да, Колян. Завтра суд.

— А в чём тебя обвиняют? — с неприкрытым любопытством и немножко со страхом за мою судьбу спросил Василий Петрович.

— Это я узнаю завтра. Сегодня я уже не успею оформить доверенность на себя, чтобы посмотреть материалы дела.

30 февраля

Здание суда было наполнено людьми. Люди ходили туда-сюда, каждый по своему делу. В кабинетах за гигантскими деревянными дверями решались судьбы людей. Я подошёл к кабинету с номером, указанным на листочке, который пристав дал мне при входе в здание суда. Напротив кабинета на низенькой деревянной лавочке сидел человек с коричневым портфелем. Он был в чёрном костюме и красной рубашке. Из щелей его портфеля медленно струилась уверенность.

— Здравствуйте! Вы — мой обвинитель? — тихо спросил я, слегка наклоняясь вперёд.

— Здравствуйте! Да, я обвинитель, но никак не Ваш, а государственный. Вы… В этот кабинет?

— Да, в этот.

— Прекрасно! Очень хорошо, что Вы не опоздали! У меня после Вас ещё два заседания, на одном из которых рассматривается дело об убийстве! Это очень важное дело, мне никак нельзя на него опаздывать!

Я сел рядом с ним. Уверенности у государственного обвинителя становилось всё больше. Он с удовольствием посматривал на тоненький паспорт, который я крутил в руках. Больше ничего у меня с собой не было. Двери открывались и закрывались. Из них выходили люди. Кто-то плакал, кто-то громко кого-то поздравлял. Новые посетители входили в кабинеты: напряжённые и готовые бороться до самого конца. Вот открылась и наша дверь. Из неё никто не вышел, но приятный женский голос позвал нас: «Заходите, пожалуйста!»

Обвинитель выложил на стол десятки бумаг аккуратной стопкой в порядке их употребления. По мере хода слушания меня попросили рассказать, где я живу и кем работаю. Я объяснил, что оставил службу и как-то продолжаю жить без значительных средств к существованию, однако моя жизнь не очень сильно в связи с этим изменилась, и я не участвовал ни в каком преступлении, в чём бы меня ни обвиняли. Далее последовала юридическая игра слов, которую я не смогу передать, я даже не понял её общий смысл. Потом мы выходили, потом снова заходили… В конце концов государственный суд в лице судьи Фадеевой Ларисы Игоревны огласил приговор: «… объявляется невиновным. Дело прекращено в связи с отсутствием состава преступления».

Мой оппонент спокойно собрал все свои документы и вышел. Я удивлённо посмотрел на судью. Мне казалось, что наличие настоящего обвинителя и полное отсутствие у меня каких-либо сведений о юридическом делопроизводстве гарантирует мне поражение, и я точно заплачу штраф, или ещё что-либо похуже… Однако я наткнулся на требовательный стеклянный взгляд и поспешил выйти.

Он ждал меня. Он подошёл ко мне вплотную и спокойно, без малейшего намёка на недоброжелательность, сказал: «Сегодня Вам очень повезло. В Ваших действиях действительно нет состава преступления, и я знал это. Однако у Вас есть очень дурное намерение, и все это чувствуют. Все это понимают, можете мне поверить! Вам нужно как можно скорее избавиться от Ваших преступных мыслей и как можно скорее вернуться на службу!». «Да что за мысли Вы имеете в виду?» — спросил я обвинителя. «Вы хотите ради собственного здоровья употреблять Ваше время, Ваш труд, в конце концов — Вашу жизнь, не отдавая никаких сил Отечеству. Вас видят, поверьте мне. И если сейчас нет какого-нибудь закона, который запретил бы Вам увольняться и работать ради собственной пользы, то, поверьте мне, после этого дела такой закон появится. Можно сказать, что это дело только для того и было нужно, чтобы обратить внимание на эту проблему. Но Вы не знали об этом, поэтому я Вам советую: возвращайтесь туда, где Вы работали. Да, Вы будете уставать. Да, Вы потратите там своё здоровье. Но, возможно, только так Вы сохраните свободу!»