В лабиринтах Инфора

Иван Андрощук, 2005

Приключения молодого писателя начинаются в эфемерном городе, где эротика замешана с потасовкой, но вскоре пересекают границы миров и времен, и герой не отдает себе отчет даже в том, кто он есть на самом деле.

1

— Вы не подскажете, где можно купить газету?

Вопрос произвел на портье впечатление разорвавшейся бомбы. Северину показалось, что его просто не поняли — однако старик исподлобь взглянув по сторонам, прижал к губам палец. Затем быстро открыл верхний ящик тумбы, рядом с которой стоял, и жестом пригласил заглянуть. В ящике лежала пожелтевшая газета. Это был позапрошлогодний экземпляр «Правды». Он что, сумасшедший?

— Сколько?

— Сто тысяч.

— Сто тысяч… чего? — опешил Северин.

— Рублей, — раздражённо пожал плечами портье.

«Точно, сумасшедший», — решил Северин, пробормотал что-то невнятное и вышел на улицу. Улица напоминала длинный коридор, который был образован двумя рядами стоящих вплотную семиэтажных домов. Ни киоска, ни деревца, ни фонарного столба, ни даже урны — пустое прямоугольное пространство. Совершенно пустое, если не считать припаркованной у подъезда машины. Но это была «регина», на которой ночью приехал сам Северин Басаврюк. Прикурил, сделал несколько торопливых затяжек и вернулся в гостиницу. Прошёл мимо напряжённого, как струна, портье, пересёк холл и направился в обеденный зал. Ресторан поражал неожиданным, почти домашним уютом: широкий ассортимент при умеренных ценах, быстрое и заботливое обслуживание, отменный вкус сгладили неприятное впечатление от разговора с портье. К себе Басаврюк возвращался уже навеселе. Взбежал по лестнице, напевая вполголоса песенку аргонавтов, попытался вставить ключ в дверь своего номера. Однако это ему не удалось — дверь открылась сама, вернее — при помощи стоявшего за ней мужчины средних лет, одетого в слегка франтоватый, но строгий костюм.

— Здравствуйте, Северин. Мы должны были вас встретить, но получили неточную информацию. Виновные в этом уже наказаны. Добро пожаловать в Инфор, — дружески улыбаясь, он взял Басаврюка под руку и ввёл его в номер. Навстречу им встала молодая женщина весьма приятной, но несколько официальной наружности.

— Знакомьтесь: Лада. Она будет вашим э-э-э… гидом. Со всеми вопросами обращайтесь к ней. Лада — хороший специалист. Молодой.

— Простите, но… — попытался было возразить Северин, однако незнакомец упреждающе поднял руку:

— Никаких «но». Вопросы возникнут, и лучше будет сразу иметь на них ответы, а не теряться в догадках. Словом, располагайтесь, чувствуйте себя как дома. А теперь вынужден оставить вас: дела, — бросил он уже с порога. — Желаю вам приятно провести время в нашем городе.

Басаврюк машинально пригласил Ладу садиться и попросил разрешения закурить. Приятная встреча, думал он. Такого не позволяли себе даже гебисты в свои золотые времена. Кто они? Мафия? Свита мелкопоместного диктатора? Чем обязан он столь задушевной встрече? Лада рассматривала Северина с неприкрытым интересом. Но это не был ни интерес обывателя по отношению к знаменитости, ни интерес женщины по отношению к мужчине. Скорее это была заинтересованность энтомолога, в поле зрения которого попала редкая букашка.

— Послушайте, — начал Северин с вежливостью связанного человека. — Мне не нужен гид. Я — писатель, и моя работа требует одиночества. И вопросы, которые могут возникнуть… Понимаете, я всё должен решать с а м. Я не собираюсь совать свой нос в ваши дела настолько, чтобы мне была нужна опека. Меня не интересует то, что происходит здесь и теперь. Как вам должно быть известно, я — фантаст, а не публицист.

— Вы заблуждаетесь, Северин, — возразила Лада. — Нам от вас нечего скрывать. Наоборот: мы заинтересованы в том, чтобы вы узнали Инфор как можно лучше. Дело в том, что вам одному будет действительно трудно во всём разобраться. У вас сложились определённые взгляды на жизнь, на порядок вещей… здесь — всё иное, Северин. Инфор не похож на другие города. Очень многое здесь покажется вам странным, порой диким… Признайтесь: ведь вас удивило наше посещение? В других местах так не принято, правда? А здесь это само собой. Здесь не принято по-другому — например, запирать дверь. Вас это не касается, вы — человек неотсюда: но если бы дверь запер местный житель, он нарушил бы тем самим нравственный кодекс. В особых случаях это влечёт за собой даже уголовную ответственность.

— Позвольте, — недоверчиво усмехнулся Северин. — А как же воры?

— Кому придёт в голову воровать у всех на глазах? На воровстве заработает кто угодно, но только не вор: сведения о нём тут же передаст информат.

— Осведомитель?

— Нет, таксофон-информатор. Здесь информат заменяет всё — телефон, радио, телевидение, печать. Когда появились информаты, исчезли даже сплетни — к чему секретничать и наушничать, если любой горожанин, сняв трубку информата, может тут же получить исчерпывающую информацию по интересующему его вопросу. Как видите, кое в чём мы утёрли нос и столице, Северин.

Вот это новость, — ошарашенно подумал Северин. Тут, не только нос, и не одной столице. Не секрет, что средства массовой информации приносят больше вреда, чем пользы: ниагары информационных помоев, исторгающиеся ежедневно в голову современника, притупляют его восприятие, лишают способности удивляться, вырабатывают иммунитет к новому и в конечном счёте приводят к обнищанию души. Однако, пока жив обыватель, о замене телерадиопресспрута на что-либо более приемлемое можно только мечтать. Кто бы мог подумать, что здесь, в глухой сибирской провинции, куда даже поезда не ходят…

— А летающие тарелки к вам не наведываются?

Лада насторожилась:

— Что такое летающие тарелки?

Она что, с луны свалилась?

— Извините, это я пытался пошутить. Не получилось — это за мной водится.

— Странная шутка, — недоверчиво усмехнулась Лада. — И что же она должна была означать?

— Нечто вроде птичьего молока. Кстати о птичках: здесь замечательный ресторан. Вы не будете возражать, если я приглашу вас на небольшой завтрак?

— В этом нет необходимости, — в усмешке молодой женщины проскользнула особая провинциальная гордость. Она неуловимым движением нажала клавишу, встроенную в подлокотник кресла, и две секунды спустя в номер вошла накрахмаленная официантка с красивыми длинными ногами и лицом ангела, грезящего паденьем.