Выбор

Зоряна Орлова, 2021

25+. В России нет планки выше 18+, но я должна предупредить Вас. В тексте есть описание пыток, которым подвергся юноша в январе сорок третьего. Вам самим нужно решить, насколько Вы готовы читать такое. Особо впечатлительным людям и беременным женщинам делать это не советую. Один из главных героев, реальный комиссар «Молодой гвардии», но это не историческая литература, я не претендую на достоверность событий и заранее прошу прощения у близких тех людей, чьими именами и образами я воспользовалась. Это сделано без злого умысла или из желания пощекотать кому-то нервы. Просто я попыталась представить мир, в котором можно было бы увидеть Правду, как она есть. Без подмен и ретуши. Мир, в котором Правда, не развлечение, а ключ к Справедливости. Содержит нецензурную брань.

…Каждый выбирает по себе.

Щит и латы. Посох и заплаты.

Меру окончательной расплаты

Каждый выбирает по себе…

(Ю.Д. Левитанский, 1983г.)

Рада стояла на берегу реки, смотрела, как медленно и величественно спокойно бежит мимо неё вода и вспоминала, как несколько лет назад так же не торопливо эта река уносила пепел Кроды её мужа и сына.

— Рада? — она обернулась на голос. Серафим, отец мужа, с тревогой смотрел на неё.

— Всё хорошо, Сим, — улыбнулась, — Просто задумалась.

Она наклонилась к воде и отпустила в мягкие волны ромашковый венок. Река тут же подхватила его и через несколько минут белые цветы исчезли за поворотом русла.

— Ну, вот… — женщина вздохнула, — Пойдём домой.

— Пойдём, — согласился он, предлагая ей руку, — Любомир говорит, ты просишь показать, что он видел на инициации сына.

— Да. Ведь теперь у нас есть свой Великий и Светослав попросил меня написать о нём. Да, я и сама хочу больше узнать.

— Так-то оно так… — Серафим вздохнул, — Но ты же и так знаешь, что увидишь там. В этом нет ничего красивого.

— Женщины не должны смотреть только на красивое, Сим, — улыбнулась она, — Я понимаю, что там много боли, но мне нужно это знать. Это Правда, и чем больше людей её узнает, будет помнить мальчика, погибшего, но не побеждённого, тем лучше. О нём ведь очень мало информации. Я нашла всего несколько приемлемых статей в сети. Остальное либо откровенная ложь, либо полуправда, что ещё хуже…

— Ты права, — согласился он, — Справедливость требует написать о том, что видели в Поле Любомир с сыном. И права, что попросила его показать память, а не мальчика.

— Мне бы это и в голову не пришло, — Рада покачала головой, — Ведь, показывая мне свою память, он снова бы пережил инициацию. Я не могу и не стану требовать от него опять пройти через это. Я даже сомневалась, стоит ли просить Любомира. Но подумала, что если попрошу Светослава, то результат получится не таким, какой мне нужен, чтобы выполнить его просьбу и написать об этом. Да, он видел всё, то же самое, что и ребята, но он старше, опытнее и его память более выборочно покажет мне прошлое.

— И снова ты права, — улыбнулся Серафим, — Если такой твой Выбор и Мир согласен, я помогу. Он ещё многого не умеет, хотя и учится.

— Я не умею вообще ничего, — Рада тихо засмеялась, — Сколько не пытаюсь, ничего не выходит. Аль так и не смог научить меня даже свечку зажигать. Не горят они у меня никак. Так что Мир умеет намного больше моего.

Вечером Серафим выполнил обещание и помог Любомиру показать память об инициации сына Раде. Хотя это и не было похоже на поход в Поле Силы, но время всё же заняло. Через пару часов Рада знала всё то, что знал Любомир о комиссаре, видела всё, что он видел в Поле.

— Великие Звёзды… — только и могла сказать она, когда Серафим остановился и разорвал их связь с приёмным сыном.

— Прости… — Любомир печально смотрел на неё, — Я знаю, это очень больно…

— Ничего, Мир, я в порядке, — женщина села, смахнула слёзы, — Ты прав, это очень больно, смотреть, как твари рвут Человека, но такое НАДО знать. Это Правда и это не должно повториться. Ни с кем и никогда…

Она закрыла лицо руками, тяжело вздохнула, пытаясь погасить рыдание. Мужчины молчали. Да и что они могли сказать ей? Как утешить? Когда у каждого из них внутри дрожала та же струна, что сейчас кричала в Раде. Потом Серафим сел рядом с ней, взял за плечи, развернул к себе, обнял. Женщина прижалась к его груди, ища защиты от того ужаса, который только что видела, в его спокойной силе, и перестала сдерживаться.

— Скажи, Сим, они мертвы? — спросила, когда слёзы немного утихли и смогла говорить.

— Да, ты же видела, — он гладил её по голове, по спине, пытаясь успокоить, — их всех в шурф сбросили.

— Не дети… Полицаи…

— Да, мертвы, — кивнул Серафим, понимая, наконец, о ком она спрашивала, — Некоторых поймали и расстреляли, других нет, но все они уже мертвы.

— Хорошо, — она вздохнула, — И хорошо, что твой сын, — Рада посмотрела на Любомира, — выбрал Виктора своим Великим. Это правильно, и я попрошу у него разрешения тоже сделать это. Какая сила была в этом мальчике!.. Во всех них… они же дети, всего лишь дети… а им пришлось пройти через такое… — она вздохнула, гася снова сжимающий горло комок слёз, — Светослав прав, что просил меня написать о нём. Людям свойственна забывчивость. Они не помнят ни зла, ни добра всего через несколько лет. Особенно, если это не коснулось их лично или их близких. Нужно напомнить…

— Ты права, девочка, — Серафим вздохнул, — Но таковы люди, к сожалению.

— Я знаю, что сейчас говорят о полицаях. Они чуть ли не герои. Защищали родину от врагов… Как её защищали эти твари, калеча, убивая детей? Как можно простить такое или забыть? У этого не может быть срока давности или каких-то оправданий…

Она высвободилась из рук свёкра, встала.

— Уверена, многие скажут, что я ненормальная садистка, раз посмела описать всё это, не скрывая ничего. Пусть. Не знаю, хватит ли мне сил сделать это, но я буду очень стараться не пропустить ничего. Ради него, ради Виктора, и памяти о нём. Справедливость требует этого.

— Ты уверен, что хочешь этого? Тебе ещё четыре лета до инициации, — Любомир смотрел на сына, упрямо сдвинувшего брови, и вспоминал себя в его возрасте. Сходство было совершенным.

— Он сказал тебе, какую именно Правду просит? — старейшина устало опустился на скамью.

— Нет, Светослав, пока не говорил. Но я уверен, это что-то очень серьёзное, если просьба приведёт к инициации.

— Светозар, — старейшина укоризненно посмотрел на мальчика, — Почему же ты не сказал отцу?

— Я не успел, прости, дедушка, — Светозар слегка поклонился ему, — Па, я попросил Правду о комиссаре «Молодой гвардии», — он замолчал и через мгновение уточнил, — Всю Правду. Как собирал организацию, что они делали, как воевали, как он погиб. Всю.

— Да… это действительно тянет на инициацию. Но почему именно о нём? Расскажи, — он сел рядом со Светославом, кивнул на скамью с другой стороны стола, — Садись и расскажи, — повторил он, — Я разрешу это только если буду уверен, что причина стоящая.

В том, что причина просьбы сына серьёзная он и не сомневался, но всё равно хотел знать, почему Светозару пришло такое в голову. Примерно он представлял почему, просто хотел убедиться, что не ошибается.

— Хорошо, — мальчик сел, — В чате хана, в телеге, Лена спросила, что о них сейчас говорят. Она сказала, что была знакома с мамой Кошевого и спрашивала про переименование улиц и вообще, что думаем. Ей почти никто не ответил, а один человек сказал, что никакие они не герои. Простые бандиты, которых Советы подняли на щит.

— Урус? — мальчик кивнул, — Ты же знаешь, он дурной. Нельзя принимать его слова всерьёз.

— Знаю. Но, по-моему, так думает не только он. Я сказал Лене, что спрошу тётю Сашу про них.

— Спросил?

— Да. Она сказала, что никто мне такое рассказывать не станет. Это слишком серьёзно и больно, и, если я хочу действительно всё про них узнать, то должен увидеть это сам. Я попросил помочь мне войти в Поле, ведь сам я ещё не умею этого делать, но тетя Саша ответила, что это изменит меня, поэтому она мне помочь не сможет. Только старшие.

Тогда я пришёл к бабушке Марии и попросил её помочь посмотреть. Она ответила, что моя просьба не выполнима, нельзя показывать такое ребёнку. Сказала, там слишком много крови и боли. Я сказал, что понимаю, но всё равно хочу знать. Бабушка ответила, что это возможно только при одном условии, если я попрошу Правды у Старейшин. Но я должен быть абсолютно уверен, что хочу этого. Потому что то, что я увижу, сильно меня изменит. Я уверен, поэтому пришёл к дедушке и попросил. Но я маленький, он сказал, без твоего разрешения, это невозможно. Ведь просьба Правды — это инициация, а мне только двенадцать лет. Вот и всё, — Светозар вздохнул, — Прости, па, но я уверен, что должен это узнать. Узнать сам. О них плохо говорили, я считаю иначе и хочу знать, кто из нас прав.

Пару секунд он молча смотрел на сына, словно что-то решая. На самом деле он думал, насколько сильно Светозар похож сейчас на свою мать. Такой же упрямый и честный, как она. Такой же, не по годам рассудительный и взрослый. Однако, сын ждал его решения, как и Светослав.

— Светозар, оставь нас на минуту.

— Па, пожалуйста…

— Сын, я на твоей стороне. Всегда. Ты же знаешь, — он улыбнулся, — Но мне нужно поговорить со Светославом, чтобы принять окончательное решение. Иди, я позову тебя.

Когда за мальчиком закрылась тяжёлая дубовая дверь, он посмотрел на старейшину.

— Насколько это сложно технически? Ведь он хочет увидеть не час и даже не день. Ему нужны месяцы жизни человека. Это вообще возможно?

— Конечно, возможно, Мир, — старейшина положил руки на стол, сцепил пальцы, — Но ты прав, он хочет увидеть довольно большой период времени. Я думаю, это примерно пять-шесть месяцев. Учитывая, что смотреть стоит не всё подряд, а основное, то несколько меньше. Однако, я уверен, с момента ареста и до гибели комиссара Светозар захочет знать всё. Это, если не ошибаюсь, пятнадцать дней.

— Кто-то из наших уже смотрел это? Может, не Поле, а просто попросить показать ему память?

— Да, это уже смотрели, но не получится. Комиссара «Молодой гвардии» смотрел Велимир. Не на инициации, просто проверял информацию.

— Ты прав, не получится, — он вздохнул, — А жаль…

Старейшина кивнул. Он отлично знал, что они сейчас думают об одном и том же. Велимир погиб прошлым летом. Будь он жив, можно было бы попросить его показать свою память Светозару вместо того, чтобы вести его в Поле Силы. Память Велимира, возможно, показала бы мальчику всё не таким ужасным, каким это было на самом деле.

— Это и технически достаточно сложно. Потребуется помощь, минимум, двух ведьм и вести его в Поле нужно мне самому. Ты же понимаешь, что придётся не один раз вернуться практически в одну и ту же временную точку, с очень небольшими поправками по времени. Это никому из наших не по силам сейчас. Кроме меня.

— Светослав, а возможно мне пойти с ним?

— Да, — старейшина кивнул, — Это даже поможет. Ты сильный и мне будет проще удерживаться там, где нужно и возвращаться. Но зачем тебе это? Ты взрослый и вполне можешь представить себе, что он там увидит… — Светослав печально вздохнул, — Жаль, что всё так и настолько рано для него… это и взрослым не всем стоит знать, а ребенку и подавно не хотелось бы показывать весь этот ужас…

— Вот именно поэтому я и пойду с ним. Хочу увидеть и узнать то же, что увидит и узнает мой сын, становясь взрослым.

— Понимаю, — внимательные серые глаза старейшины смотрели, казалось, ему прямо в Душу, — Но ведь он ещё мал и ему совсем не обязательно делать это сейчас. Ты можешь просто запретить ему. До реальной инициации.

— Могу, — кивнул он, не зная, что сейчас его брови сдвинулись так же упрямо, как совсем недавно у Светозара, — Но не стану. Я учил его, что человек сам отвечает за себя. Всегда сам принимает решения и сам несёт за них ответственность. Если его Выбор увидеть это, я не стану ему мешать, но пойду вместе с ним. Это уже мой Выбор, — он улыбнулся, встретившись с серыми глазами, ставшими ярче от ответной улыбки.

Домой они возвращались молча. Шли, смотрели, как солнце целует макушки сосен, уходя на ночь, и только у калитки Любомир остановился.

— Я сам скажу им, — мальчик кивнул, — Ты уверен? Не передумаешь? — спрашивая об этом, он прекрасно знал ответ. Сын крайне редко менял свои решения, как и он сам.

— Не передумаю. Я понимаю, что это сложно. Мне жаль, что старшим придётся тратить столько сил, но я уверен, это того стоит.

— Согласен, — он кивнул, — Но я должен был спросить, — улыбнулся, слегка потрепал волнистые волосы мальчика, — Ты не по годам рассудителен. Я привык, что ты намного взрослее своих лет, но ты всё же ребенок. Тебе ведь только двенадцать.

— Па, не надо… — мальчик смутился, но он видел, что ему приятно это слышать.

— Пойдём, — он потянул калитку, — Девочки ждут.

Словно в подтверждение его слов, на крыльцо выбежала девочка лет восьми. Русые волосы были заплетены в косу, но пара не послушных прядей выбились и кудрявились у виска. Девочка привычным движением заправила волосы за ухо и нетерпеливо позвала.

— Свет! Ну, что вы так долго?

— Мы уже тут, Верочка, — откликнулся мальчик и бегом поднялся по ступенькам, — Пойдём, у нас есть новости, — он потянул девочку в дом.

В гостиной их уже ждали. Хозяин дома, Серафим, его приёмный отец, Наталья, жена Серафима, Катерина, жена Любомира и мама Веры и мать Катерины, Елизавета Андреевна.

— Лёш, ну что? Почему так долго? — Катерина поднялась ему навстречу, слегка придерживая округлившийся живот, — Что хотел Светослав?

— Сейчас расскажу, — он поцеловал жену в висок и снова усадил на скамейку, ласково погладил её животик, — Всё в порядке, но в нашей жизни будут перемены, — он посмотрел на сына, усевшегося напротив них. Вера держала его за руку, сплетя свои маленькие пальчики с его, — Если помнишь, в шестнадцать лет дети Светлых сдают экзамен на взрослость. Девочки выполняют задания старших ведьм и становятся вестами, а мальчики, становясь мужчинами, проходят инициацию и получают взрослое имя.

— Да, ты говорил, — кивнула Катя, а за ней и Верочка, — Но как это связано с тем, что тебя звал Светослав? Нашим детям нет шестнадцати.

— Да, ты права, Катюша. Но из правил всегда есть исключения, — он вздохнул, — Кир сегодня попросил Правды у Старейшин. То, что он хочет узнать слишком серьёзно, это уровень инициации. Поэтому меня позвал Светослав. Чтобы спросить, дам ли я на это разрешение. Ему только двенадцать, до инициации ещё четыре лета, но она возможна и сейчас, с моего согласия.

— И? Ты разрешил?

— Да, разрешил, — он кивнул, — И я пойду с ним в Поле. Не могу отпустить туда его одного. Слишком серьёзна его просьба Правды.

— Кир? О чём ты попросил Старейшин?

— Я попросил Правды о комиссаре «Молодой гвардии».

— Ой, мамочки!.. — Катя охнула, прикрыла губы ладошкой, — Зачем?..

Мальчик рассказал то, что до этого говорил отцу и старейшине. Объяснил, что по-другому узнать Правду не получится, а он должен это узнать.

— Лёш, я правильно поняла? Это та самая «Молодая гвардия», членов которой немцы запытали до смерти в войну, а потом скинули в шахту?

— Да, — он кивнул, предвидя, что она сейчас скажет и сразу отвечая на ещё не высказанные слова, — Катюша, это его право и его Выбор. Я не могу и не стану запрещать. Конечно, я боюсь за него. Боюсь того, что он там увидит, но он имеет на это право.

— Алексей, он же ещё ребёнок. Какое право и какой выбор? О чём ты? Ему двенадцать лет. Решать тебе, не ему, — теща вставила своё слово в разговор.

— Нет, — он протянул руку и положил её на плечо сына, не давая ему ответить бабушке Веры, — Простите, Елизавета Андреевна, но если мой сын способен просить ТАКОЙ Правды, причём после того, как несколько человек сказали ему, что это возможно только одним способом, то он уже далеко не ребёнок.

Этими словами он пресёк все дальнейшие возражения. Время было уже позднее, день предстоял сложный, поэтому все отправились спать.

— Ты молодец, малыш, — шепнул Серафим, прощаясь на ночь. Он обнял мальчика, поцеловал его в русую макушку, и все разошлись по своим комнатам.

Серафим, приемный отец Любомира, а значит ему приёмный дедушка, был единственным, кому можно было так называть Светозара.

В спальне, когда они остались одни, разговор продолжился.

— Лёш, а это очень опасно? — в том, что путешествие в Поле Силы опасно Катя не сомневалась, просто пыталась понять, насколько.

— Ну, ты права, это опасно. В Поле нельзя задерживаться дольше пятнадцати минут, но мы пойдём туда не одни. Нас поведёт Светослав и с нами будут самые сильные ведьмы рода, — он натянул на вторую ногу жены теплый носок и помог ей улечься.

— А что будет, если пропустить эти пятнадцать минут? Скажем, если задержаться на шестнадцать?

— В принципе, ничего серьёзного, — он сел рядом с ней на постель, взял за руку, — Просто Поле живое существо, оно любит Силу в любом её проявлении. В нашем случае, это жизненная сила. Если задержаться дольше необходимого, то Поле начнёт тянуть нашу силу, пить нас, понимаешь?

— Понятно… — большие голубые глаза, ставшие казалось ещё больше, смотрели на него с тревогой.

— Не бойся, — он поцеловал жену в губы, — Мы же будем не одни, — улыбнулся, пытаясь погасить её тревогу, — Просто это будет довольно долго. Кир просит большой промежуток времени и события там серьёзные, поэтому, думаю, уйдёт дня три. Может, четыре.

— Как долго… — Катя потянула его на себя, — Ложись, когда ты рядом, не так страшно.

— Не бойся, Катюша, — повторил он, осторожно ложась рядом с ней, — Всё будет хорошо. Правда. Верь мне.

— Я тебе верю, — она прижалась к нему, едва он оказался рядом, — Верю, но всё же боюсь… И этот ваш «хан»… ненавижу эту игру!

Он засмеялся, обнял жену.

— Тише, Катенька, игра не виновата. Это просто Урус. Он ненавидит всё советское и русское тоже. А Кир очень честный, ты же знаешь. Я могу пропустить мимо ушей его реплики, он нет. Это я виноват, зря разрешил ему добавиться в чат игры в телеге.

— Лёш…

— Что милая?

— А нельзя это как-нибудь обойти? Ну, чтобы не ходить туда?

— Нет. Кир хочет узнать Правду, он имеет на это право. Это его Выбор. Мой — пойти с ним. Я не могу отпустить его одного. Я должен быть рядом, когда он всё это увидит. Ты же понимаешь, там не цветочные поля и солнечные долины, — она молча кивнула, сильнее прижимаясь к мужу, — Там смерть, предательство и боль и я должен быть рядом с ним. Я пошёл бы с ним даже будь это обычная инициация. Никто не должен видеть такое в одиночку. Нужен человек, который поддержит, поймёт тебя.

— Ты самый лучший отец, Лёшенька, — она посмотрела на него, протянула руку, погладила по щеке, — Но ты ведь тоже всё это увидишь… Кто же поддержит тебя?

— Ты, Катюша, — он поймал её руку, поцеловал ладошку, — Ты меня любишь. Хоть убей, не пойму почему, но любишь. Несмотря на то, какой я, — она улыбнулась, будто говоря: «мне виднее», — Твоя любовь меня поддержит и поможет вернуться.

В это же время, чуть дальше по коридору, через две двери от них, в комнате детей происходил примерно такой же диалог.

— Свет, а ты можешь не ходить туда? — девочка забралась на его верхнюю полку и лежала, прижавшись к Светозару всем телом.

— Не могу, Верочка, — мальчик погладил её непослушные локоны, которые прежде, чем они легли спать, сам снова заплёл в косу, — Я должен узнать Правду о нём.

— О комиссаре?

— Да.

— А почему именно о нём? Ведь их там было много. Я ещё не читала эту книжку, но ты говорил, там целая организация была.

— Да, их много. Но он всё организовал, комиссар. Он главный, именно он отвечал за них, за их действия. В книге мне Кошевой не очень понравился. Кажется, что там о чём-то автор не договаривает. И ещё Урус. Он сказал, что они бандиты… Если так, то зачем было их так долго пытать? — девочка охнула, спряталась на его груди, — Что ты, Верочка?

— Страшно… Ты хочешь увидеть всё-всё? Совсем всё?.. Это же так страшно, наверное, — она снова уткнулась ему в грудь.

— Уверен, что страшно, — он вздохнул, — Но ты не бойся, Верочка, я же буду не один. Со мной пойдёт па и Светослав, и ещё ведьмы, которые будут помогать нам. Так что всё будет хорошо, — он сжал руку девочки, обнимавшую его, — Посмотри на меня, — Вера подняла голову и, испуганные, голубые, как у матери, глаза встретились с его зелеными, — Всё будет хорошо. Верь мне, пожалуйста.

— Верю, — откликнулась девочка, — Можно, я сегодня с тобой останусь? Не хочу одна спать…

— Конечно, — улыбнулся он, — Только переберись к стенке, так я буду уверен, что ты не скатишься. Или давай вместе вниз спустимся. Хочешь?

— Хочу, — Вера кивнула, — Спасибо, Свет.

Он спрыгнул вниз, снял Веру с верхнего яруса, и они вдвоём устроились на её кровати. Несмотря на то, что падать уже было не высоко, он всё же настоял, чтобы Вера легла у стены.

Утром, после завтрака, они все пошли в общий дом. Даже теща пошла с ними, хотя Любомир говорил, что ей это не обязательно, как и девочкам. На женской половине их уже ждали. Кровати были убраны к стенам. Комната, и без того большая, казалась от этого ещё больше.

Совет, самые старшие члены рода, четверо мужчин и пять женщин, стояли почти по середине комнаты. Светослав и Мария, Старейшины, в центре группы. Остальные вокруг, немного полукругом. Кроме Совета, в комнате были так же все те, кто захотел присутствовать на этой не обычной инициации. Отчасти, поэтому были убранные кровати. На инициацию Светозара пришли все взрослые жители поселка. Все, кто имел право голоса на Совете рода.

— Доброго здоровья, — поздоровался Светозар, поклонился старшим в пояс, как и было положено. Остальным он тоже поклонился, но в половину земного поклона. Сначала налево, потом направо.

— И тебе здравия, Светозар, из рода Гора, — откликнулся Светослав, положив руку на сердце и кланяясь мальчику, — Что привело тебя на Совет рода Орла?

Хотя, сам Любомир попал к Светлым уже взрослым, и инициация была фактически ни к чему, он всё же прошёл её. Хорошо зная каждую фразу, каждое движение этого ритуала, он подробно рассказал сыну, что и как он должен делать и говорить, чтобы получить то, чего хочет. Знание Правды.

— Просьба, — Светозар сделал пару шагов вперёд, отходя от своей семьи. Теперь он стоял один между семьёй и старшими.

— Чего же ты просишь у Старших, Светозар?

— Я прошу Правды.

— Ты понимаешь, к чему приведёт твоя просьба?

— Да, понимаю, — мальчик кивнул.

— Хорошо. Какой Правды ты просишь?

— Я прошу Правды о комиссаре организации «Молодая гвардия», действовавшей в городе Краснодон во время Великой Отечественной Войны. Мне нужна вся Правда о том, кем он был, как организовал «Молодую гвардию» и как погиб.

— Тебе недостаточно лет от рождения для инициации, она возможна лишь с согласия твоих родителей. Получено ли такое разрешение?

— Да, — теперь уже Любомир шагнул в сторону от семьи и встал рядом с мальчиком, — Есть только я, его отец. Разрешение дано, но при условии, что я пойду в Поле Силы вместе с сыном.

— Хорошо, — повторил Светослав, — Эта Просьба Правды охватывает период времени от сентября 1942 до февраля 1943 года. Промежуток велик, но каждый, кто просит Правды у Старших по доброй Воле и своему Выбору вправе получить Знания. Так ли это, Светозар?

— Да, так! — мальчик выпрямился, словно струна, и звонко и чётко произнёс, — Это моя Воля и мой Выбор, Старейший!

— Хорошо, — в третий раз сказал Светослав, — Это займёт примерно четыре дня, — Любомир услышал, как тихо вздохнула за его спиной жена и так же тихо охнула Верочка, — Всё это время вы останетесь здесь. После того, как всё, что просишь, будет узнано, ты снова придёшь на Совет рода Орла и ответишь на наши вопросы, чтобы мы могли решить, пройдена ли инициация и, если да, предложить взрослое имя и назвать тебя им. Ты всё понимаешь? Согласен с этим? Возможно, ты передумал и хочешь отказаться?

Вопросы ритуала были призваны понять, готов человек к инициации или ещё рано. В случае со Светозаром это было особенно важно. Ему всего двенадцать лет и возможность, даже сейчас, когда большая часть ритуала уже пройдена, отказаться от просьбы Правды, была совсем не лишней.

Он посмотрел на сына. Остановиться можно будет в любую минуту, Любомир это знал. Но сейчас сделать это без последствий было проще всего. Решение остановиться уже во время инициации приводило к тому, что просить Правды в следующий раз можно будет только через два лета. Хотя, для Светозара это было не так и важно, в силу его юного возраста. Мальчик помолчал, обдумывая слова Старейшины. Потом уверенно кивнул.

— Да, я это понимаю и со всем согласен. И, нет, я не откажусь от своей просьбы. Я хочу это УЗНАТЬ. Это мой Выбор.

Старейшина кивнул. Люди начали медленно выходить из комнаты. Они все проходили мимо них с сыном, и каждый слегка кланялся мальчику. Его просьба была очень серьёзной и так они выражали своё уважение к его Выбору.

Когда остались только те, кто должен был помогать Светозару смотреть Поле Силы, и их семья, старейшина кивнул Любомиру.

— Девочки, идите домой, — он поцеловал жену, погладил Верочку по голове, — Не волнуйтесь и ждите нас. Всё будет хорошо.

— Да, Лёш… — откликнулась жена, сжала его руку и медленно пошла к выходу.

Его приёмный отец с женой тоже ушли и теща, а Верочка, будто спущенная пружинка, метнулась к Светозару, обняла, спрятала личико на его груди.

— Иди, Верочка, — мальчик ласково погладил её по голове, — Всё будет хорошо, не бойся. Мы скоро вернёмся, — он наклонился, поцеловал её в щеку и отпустил, улыбнулся, — Иди с мамой Катей.

— Хорошо, Свет… — девочка вздохнула и нехотя пошла за матерью и бабушкой. На пороге она обернулась, снова посмотрела на своего Света. Он улыбнулся ей, кивнул, словно повторяя «Иди с мамой Катей», и она убежала догонять своих.

— Ну, вот, официальная часть всё, — улыбнулся Светослав, — Теперь идите сюда, Светозар, Мир, — он сел на одну из кроватей, стоявших вдоль стен, и поманил виновника сегодняшнего события к себе.

— Да, дедушка, — Светозар сел рядом со Старейшиной.

— Теперь слушайте, как это будет, — оба внимательно его слушали, — Поле Силы живое существо. Вы это знаете, — они кивнули почти одновременно, — Находиться там больше пятнадцати минут опасно. Поле начинает пить жизненную силу человека и, если забыться и задержаться там слишком долго, Поле может даже убить вас. Нас трое и все мы достаточно сильны, чтобы помогать друг другу, поддерживать своей силой, но для этого мы должны стать едины. Вместе мы намного сильнее, чем каждый из нас в отдельности. Поэтому, что бы вы ни увидели, что бы ни случилось, помните, ваши руки должны быть соединены. Это жизненно важно. Крепко держите друг друга, не отпускайте, что бы ни было. Понятно?

— Да, — он кивнул.

— Светозар?

— Да, дедушка.

— Здесь, в физическом мире, наши руки свяжут. Но если вы отпустите их там, то это разорвёт связь и здесь. Вернуться тогда станет в разы сложнее. Помните об этом, — оба молча кивнули, — Теперь о якорях. Для нас ими станут Мария, Лина и Ника. На данный момент они самые сильные ведьмы нашего рода, поэтому именно они будут усиливать нашу связь с физическими телами и следить за временем, — он улыбнулся, — Хоть я и уверен, что не пропущу безопасный рубеж, но всё же я живой человек и достаточно эмоциональный…

— То, что вы там увидите, выведет из равновесия любого, — Мария не торопясь шла по комнате, делая на полу большой соляной круг, — А ты, сердце моё, не каменный, слава Великим.

— Надеюсь… — вздохнул Светослав и продолжил, — Мы будем заходить в Поле, смотреть, что нужно и возвращаться на полчаса для восстановления наших сил. На эти полчаса Мария, — он улыбнулся жене, продолжавшей насыпать по кругу широкую полосу соли, — будет погружать нас в сон. Так будет быстрее и надёжнее, ведь сами мы заснуть за такой короткий промежуток времени просто не успеем. Два раза за день и один ночью, или больше если потребуется, мы будем делать часовой перерыв, чтобы поесть, размяться и дать ведьмам-помощницам время на очищение места перехода, а нашим якорям больше времени для отдыха. Работа якорей отбирает так же много сил, как и проход в Поле на глубину такого временного промежутка, как тот, что нужен, чтобы выполнить твою просьбу, Светозар.

— Извини, дедушка… — мальчик виновато смотрел на него, — Я не знал, что моя просьба так сложна…

— Не извиняйся, милый, — за мужа ответила Мария, — Ты попросил Правду об очень хорошем и сильном человеке. И это важно, чтобы Правду о нём знали, — она закончила делать соляной круг и остановилась напротив Светозара, а Лина и Ника начали устраивать в его центре ложе, рассчитанное на двоих мужчин и мальчика, — Помни, то, что ты знаешь сейчас о комиссаре «Молодой гвардии» и то, что было в реальности, может сильно отличаться. Поэтому не удивляйся ничему из того, что увидишь.

— Да, бабушка, я это понимаю, — Светозар кивнул.

— И ещё одно.

— Да?

— Как бы больно и страшно тебе ни было, как бы ни хотелось вмешаться и всё изменить, помни, это невозможно. Прошлое уже написано. К сожалению, или к счастью, но прошлое и будущее никогда не смешиваются в Поле. Прошлое не может навредить нам, а мы можем лишь смотреть. Ничего изменить нам не дано, мы лишь зрители. Это как кино, объёмное, живое, но лишь кино. Отчасти поэтому мы так не часто ходим в Поле, — она посмотрела на Мира, — Твой отец хорошо понимает это. Скоро это станет понятно и тебе.

— Я понимаю, — Светозар печально покачал головой, — Когда я был маленьким, очень просил па показать мне маму. Это действительно больно и трудно… Но, мне кажется, ты не права. Ведь прошлое можно изменить, узнав будущее. Если знать, что случится что-то плохое, ведь можно изменить Выбор в настоящем и пойти по другой дороге. Тогда прошлое изменится…

Мария подошла, села рядом с мальчиком, взяла его за руку.

— Не всё так просто, милый, — большие серые глаза женщины понимающе смотрели на него, — Видишь ли, будущее очень зыбко. Там множество вариантов, зависящих не только от твоего Выбора, но и от Выбора людей, находящихся рядом с тобой. Иногда кажется, что эти люди и их Выбор никак не связаны с тобой и тем, что случится, но в реальности связь есть. Поэтому, даже если ты сам изменишь решение, захочешь направить будущее в обход каких-то событий, но кто-то рядом с тобой, кто тоже участвует в них, свой Выбор оставит прежним, то нежеланное всё равно случится. Возможно, раньше или позже, чем показывали временные линии. Возможно, будет страшнее или наоборот смягчится, но случится, так или иначе. Поэтому будущее мы не любим смотреть даже больше, чем прошлое и делаем это крайне редко, только если жизненно необходимо. Выбор наиболее вероятных временных линий отнимает ещё больше сил, чем задержка в Поле.

— Ну, что? Начинаем? — Светослав кивнул на готовое ложе.

— Мы ведь сможем говорить друг с другом?

— Да, сможем, — старейшина кивнул, понимая, что заботит мальчика, — Ты справишься, я уверен. И запомни, только смотреть. Это все, что мы сможем. Мария права, прошлое написано.

— Хорошо, дедушка, — Светозар встал, — Что нужно делать?

— Почти ничего, — улыбнулась Мария, — Идите сюда, — она присела на край импровизированной постели и похлопала ладонью рядом с собой.

Когда Любомир с сыном сели рядом с ней, Мария велела им взяться за руки и осторожно связала их руки мягкой льняной тканью с замысловатым узором. Светослав сел с другой стороны, взял мальчика за руку, и она тоже связала их. Так Светозар оказался между отцом и старейшиной, привязанный к ним обоим.

— Теперь ложитесь, закройте глаза и ждите. Нам нужно настроиться, — она кивнула дочерям, чтобы они тоже вошли в круг, — Когда мы будем готовы я скажу и вы отправитесь. Рук не размыкайте, что бы не случилось. Прошлое это лишь кино, оно не может навредить вам. Только вы сами, если разомкнёте руки или задержитесь в Поле.

Она специально пугала их. Больше Светозара, конечно, чем мужа или Мира, но и их тоже. Сама Мария отлично знала, что вернёт их назад при любом раскладе. Вернёт, даже если Поле заберет её собственную жизнь.

Мария обошла постель, села в изголовье, положила руки на плечи мальчику. Её помощницы сели по бокам, каждая взяла за руку мужчину. Лина — Светослава, а Ника — Любомира. Теперь все они оказались в соляном круге, который должен был обеспечить их целостность и защитить от того недоброго, что водилось в Поле Силы в изобилии. Ещё четыре ведьмы, послабее, занимались едой и готовили питье, чтобы поддержать силы женщин-якорей.

Когда концентрация их силы стала максимальной, Мария слегка качнулась вперёд и шепнула: «Идите». Перед закрытыми глазами мальчика и мужчин тут же поплыли цветные круги. Они вертелись, змеились вокруг, заполняя всё пространство их внутреннего взора. Наконец, Светослав сжал руку мальчика и позвал его.

— Светозар. Открой глаза.

Мальчик так и сделал, и невольно зажмурился. Яркий солнечный свет ослепил его на мгновение. Он вздохнул, снова открыл глаза. Они были на площади. По одежде и тому, как люди вели себя, он сообразил, что они там, куда он хотел попасть.

— Мы в Краснодоне, последние дни августа сорок второго года, — подтвердил его догадку Светослав, — Смотри, — он привлёк его внимание к двум парням, примерно лет семнадцати-восемнадцати. Они быстро, почти незаметно глазу кивнули друг другу и разошлись, — Город оккупирован уже примерно месяц. Ты хотел знать всё о комиссаре, с самого начала, поэтому мы здесь. До создания организации события будут не такими значительными, поэтому я буду их «пролистывать», но ты увидишь и поймёшь, кто и как всё организовал.

Мальчик кивнул и перед ними полетели картинки из прошлого. Снова и снова менялись улицы, люди, время дня. Неизменным оставалось только присутствие во всех событиях одного из юношей, на которых обратил его внимание Светослав, когда они только вошли в Поле. Он встречался с парнями и девушками. Все были очень юными, всего на несколько лет старше Светозара. Иногда заговаривал с ними, иногда хватало взгляда, как в первом случае.

Следуя за юношей, Светозар обратил внимание, что немцев в городе было не так уж и много. Много было движения армии и за счёт этой постоянной возни и смены людей казалось, что немцев очень много. Хотя, большинство просто проходило через город.

А вот полицаев было намного больше, чем представлял Светозар по книге, и функции у полиции были не только в поддержании порядка в оккупированном городе. Воришек было, конечно, достаточно, но это было не главным. Полиция должна была пресекать любой намёк на противодействие новым властям. То есть, никакого саботажа или партизан быть не должно было.

Работников туда набирали, как и в любом другом населённом пункте, из числа местных жителей. Это была хорошая работа, обеспечивающая семье безбедное существование в условиях военного времени. Светозар смотрел на них, расхаживающих по городу в форме с оружием и повязками на рукавах, и вспоминал, что говорили о полицаях в чате «хана». Будто все эти люди пошли служить в полицию, чтобы защитить семьи или спасти свою жизнь, будто у них просто не было другого выбора. Тогда он подумал, что, возможно, так и было. Теперь он видел, это далеко не так. Такие, кто пошёл в полицаи из страха, конечно, были, но других, тех, кто пошёл служить врагу из-за власти, которую давали форма и оружие, из-за безнаказанности, их было несравнимо больше.

Пятнадцать безопасных минут в Поле Силы пролетели очень быстро. Дни парнишки, за которым они следовали, были настолько насыщенными, что они успели посмотреть совсем немного. Выпадая из Поля, Светозар почувствовал лёгкий толчок, у него закружилась голова и мальчик невольно прикрыл глаза. Однако, рук отца и старейшины не выпустил, как и обещал Марии.

— Ну? Что? Нашли его? — голос Марии заставил его открыть глаза и посмотреть вверх, — Как ты, милый? — это уже вопрос к нему, Светозару.

— Хорошо, — ответил мальчик, вздохнул и почувствовал лёгкую боль в груди, — Что со мной?

— Это Поле. Вы пробыли там ровно 15 минут, я следила, — она отпустила его, и он сел следом за взрослыми, — Просто ты был там так долго впервые. Это пройдёт, — она улыбнулась, посмотрела на мужа, — Так что? Вы нашли мальчика?

— Да, — кивнул Светослав, — Это было не сложно. Он очень деятельный. Сегодня успеем посмотреть до октября, я думаю.

— Хорошо, — она развязала их руки, потянула к накрытому уже столу, — Покушайте и ложитесь, надо поспать. После первого прохода самая большая потеря силы.

— Дедушка, а тот юноша, за которым мы шли, кто он? — Светозар с удовольствием жевал пирог с капустой и яйцами, запивая его горячим сладким чаем. Он вдруг почувствовал, что ужасно голоден.

— Он — комиссар «Молодой гвардии», — ответил Светослав, поднося чашку к губам, — Ты же просил Правды именно о комиссаре? — мальчик кивнул, — Ну, вот. Это он и был.

— Я думал, комиссар Кошевой.

— Нет, — старейшина покачал головой, — Правда очень часто отличается от того, что мы знаем, Светозар. Формулируя свою просьбу Правды к Совету, ты очень верно не назвал имени того, чьё прошлое хочешь узнать. Поэтому мы идём за реальным комиссаром, а не за книжным героем.

— Как его зовут?

— Его имя Виктор. Виктор Третьякевич, — старейшина поблагодарил женщин за еду и поднялся, — Не думаю, что ты вообще знал, что он был в «Молодой гвардии». Многие годы его имя было под запретом.

— Ты прав, дедушка, — мальчик кивнул, — я никогда не слышал его имени, но я ведь только читал книжку. А там такого героя нет, хотя, она вроде бы основана на реальных событиях. Кошевой там есть, и именно, как комиссар.

— Ну, автор многое изменил в той истории. Смягчил и приукрасил, чтобы людям было легче и интереснее читать. Таковы многие авторы, — старейшина улыбнулся, — И не забывай, что писатель тоже человек. Мало кто способен бесстрастно относиться к таким событиям. Когда он был там, ещё прошло совсем немного времени после их гибели. Слишком свежа была боль людей, а он должен был написать об этом. Это очень трудно, остаться холодным в такой ситуации.

— Должен был?

— Да, — Светослав кивнул, — На самом деле это сложно. Он дополнял и переписывал книгу. Художественного вымысла там довольно много. Хотя, правды тоже. И Виктор в книге есть, но не как комиссар. Я расскажу тебе, потом, когда мы закончим и ты сможешь сам решить кто он и какой он, комиссар «Молодой гвардии».

— Хорошо, я подожду.

Следующие полчаса они проспали, погружённые в сон помощницами Марии. Ника, Лина и сама Мария тоже отдыхали. День у Светлых заканчивался с заходом солнца. К этому времени они добрались до конца сентября 1942 года. В очередной раз выходя из круга, чтобы отдохнуть, Светозар с тоской оглянулся назад.

— Что, милый? — Мария тоже остановилась.

— Я подумал, что мы теряем слишком много времени, когда выходим для отдыха, — вздохнул мальчик, — Мы можем быть там всего пятнадцать минут, это же ужасно мало… Вернувшись из Поля мы вынуждены отвязаться друг от друга, выйти, лечь на кровати. И потом, когда просыпаемся, тоже уходит время, чтобы опять привязать меня к па и дедушке…

— Да, это так.

— А нельзя нам засыпать прямо в круге? — он с надеждой смотрел на ведьму, — Ведь постель там достаточно большая и удобная. Там и вы трое поместитесь, не только мы.

— Можно, — улыбнулась Мария, — Но это очень опасно. Понимаешь, пока вы в Поле работает моя защита, которую я сделала на вас троих и работает защита соляного круга. Но всё это уходит, можно сказать, в «ждущий режим», когда мы засыпаем. Ведьмам ведь тоже нужен сон, как и вам. Якоря тратят массу энергии, чтобы удерживать вас. Но, когда мы засыпаем, защита слабеет, а в Поле много чего есть и хорошего и не очень, — казалось, она его убедила, но не тут-то было.

— Ты сказала, что это очень опасно, — она кивнула, — Но ведь возможно, так?

— Да, ты прав, — Мария улыбнулась. Настойчивость мальчика была ей по сердцу, — Хорошо, я обещаю тебе подумать, как усилить защиту, чтобы вы могли не подниматься, а проснувшись сразу отправляться в Поле.

— Спасибо, бабушка, — он порывисто обнял её, потянулся и поцеловал, не ожидавшую от него такой нежности, Марию.

Прежде, чем они вошли в Поле в следующий раз, Мария надела на шею всем троим специальные защитные амулеты, которые принесла перед их пробуждением одна из её дочерей. Мария подержала каждый амулет в ладонях пару минут, что-то пошептала, а потом сама надела их на мужчин и мальчика.

Теперь они могли не вставать. Возвращаясь из Поля, они оставались лежать там же, на постели посреди соляного круга, погружёнными в спокойный сон без сновидений. Рядом с ними, так же в круге, засыпали женщины-якоря.

Пока Светозар с отцом и старейшиной смотрели прошлое, в доме Серафима, где жили Любомир с семьёй после переезда в посёлок, внешне было всё так же, как и всегда. Однако, чувствовалось напряжение, вызванное отсутствием двоих членов семьи. Все знали, где они и чем заняты, и каждый реагировал на это по-своему.

Серафим, приёмный отец Любомира, что-то вырезал для младшей дочери. Конечно, он волновался за них, особенно, за Светозара. Просьба мальчика была очень серьёзной, если не сказать страшной. Серафим невольно думал о своих сыновьях, которым тоже предстояла инициация в своё время, и надеялся, что их выбор будет не так ужасен.

Наталья, его жена, пытаясь отвлечь, показывала Катерине, как правильно шить одежду для малыша. Но она видела, что, хоть женщина и пробует повторять за ней, но мыслями она далеко от шитья. Катя уже трижды укололась длинной тонкой иглой и Наташа, не спрашивая согласия, залечила ранки.

Мать Катерины, Елизавета Андреевна, что-то вязала в приданное для ребенка, устроившись у окна. Единственным человеком в доме, кто меньше всего думал о Любомире и его сыне была именно она. Точнее, она, конечно, о них беспокоилась. Но это беспокойство было напрямую связано с дочерью. Скорее она волновалась о том, как отреагирует Катя, если с ними что-нибудь случится, чем за них самих.

Только Верочка беспокоилась не скрываясь. Она сидела на крыльце, обняв коленки, и не сводила глаз с калитки. Хоть и понимала, что вернется её Свет не так скоро, но всё равно ждала.

Этим летом ей исполнилось восемь. Четыре из них она дружила со Светозаром. Правда, Светозаром он стал только здесь, в посёлке. Раньше она знала его как Кирилла или Кира. Её друг не любил, когда его звали полным именем и совсем уж не любил, когда кто-то звал его Кирюшей. Они так часто повторяли, что поженятся, когда вырастут, что в последний приезд, бабушка Мария предложила им стать наречёнными. Вера с радостью согласилась, Кир тоже был не против. Поэтому для неё всё было намного серьёзнее, чем казалось на первый взгляд. Девочка ждала не просто своего друга, а наречённого, свою вторую половинку. Не выбранного для неё по воле взрослых, а того, кого любило её сердце.

Бабушка в это не верила, говорила, что всё ещё сто раз изменится и всегда ругалась на неё, если Вера слишком проявляла свою привязанность к Светозару. Он был более сдержан, чем подруга, но девочка отлично знала, что тоже очень дорога ему. Поэтому на все бабушкины «вырастешь, миллион парней ещё будет», Вера неизменно отвечала одно и то же. «Нет, не будет. Мне нужен только Кир!» Когда подобную фразу слышал от Елизаветы Андреевны Светозар, то его ответ тоже всегда был одинаков: «Зачем? У меня есть моя Вера. Никто другой мне не нужен.»

Ночь в конце сентября 1942 года. Светозар сначала не понял, почему они оказались в городском парке ночью, подумал, что какая-то очередная встреча комиссара, но ошибся. Подъехали машины, из одной из них начали выводить людей и строить перед небольшим рвом. Их было довольно много, все были избиты.

— Кто они?

— Большей частью шахтеры, но не все, — ответил Светослав и обратил внимание мальчика на притаившуюся за кустами тень, — Те, — кивнул на немцев и полицаев, занимавшихся пленниками, — не знают, но есть свидетель того, что сейчас будет. Показать, кто это?

— Нет, — Светозар качнул головой, поворачиваясь к людям у машин, — Думаю, я и так узнаю кто он.

Тем временем, полицаи связывали пленников. Точнее, привязывали их друг к другу. То, что они делали это под ярким светом фар, было не так и плохо. Светославу не пришлось подсвечивать картину. Но в то же время это было ужасно потому, что не скрывало ничего. Полицаи связывали руки пленников колючей проволокой, прикручивали их друг и другу. То и дело слышались стоны, за которыми тут же следовали удары. Полицаи ругались, немцы смотрели на всё это с легкой брезгливостью на лицах…

— Кто они? — спросил мальчик, когда время в Поле вышло и они снова сидели за столом в общем доме.

— Полицаи? — уточнил старейшина, он кивнул, — Русские, украинцы, разные.

— Я не про их национальность, — Светозар отхлебнул чаю. Есть после увиденного он был не в состоянии.

— А, ты про это, — Светослав пожал плечами, — Разные. Кто-то был шахтером, кто-то строителем. Специальности тут особого значения не играют. Просто люди такие.

— Их обидела советская власть? — он пытался понять мотивы, но не видел серьёзных причин для такого предательства, какое совершили полицаи, пойдя служить к немцам.

— Некоторые так считали, но большинству просто плевать, кто управляет страной, в которой они живут. Главное, чтобы власть была у них. Власть над людьми, их жизнью или смертью. Чтобы от них зависело, кому жить. Понимаешь?

— Да… — мальчик вздохнул, — я это видел, там… И, похоже, ещё безнаказанность.

— Ты прав, — Любомир поставил чашку на стол, поднялся, — Именно безнаказанность. Для большинства из них удовольствие мучить людей и знать, что им ничего за это не будет. Может, ещё даже похвалят новые хозяева. Ладно, Великие с ними. Все они уже мертвы. Пошли, нужно отдохнуть.

Они не вернулись в круг, легли на кровати, стоявшие вдоль стен. Женщины помогли всем троим заснуть и легли сами. Была глубокая ночь и, по общему мнению, было решено выделить на отдых два часа вместо одного.

Каждый раз, когда им приходилось засыпать, Светозар не видел снов. Это делали ведьмы, чтобы они могли отдохнуть более полноценно. Но не в этот раз. То ли Ника недостаточно сильно «утопила» его в сон, то ли ещё из-за чего-то, но в этот раз сон Светозара не был глухим…

…Он снова был там, в парке и снова видел, как связанных проволокой людей плетьми, будто скот, загоняли в ров. Нескольким из них, прежде, чем ударить полицаи зачем-то выкололи глаза… Потом, живых, их стали засыпать землей…

Марина, одна из четырех дежурных ведьм, подняла голову от ступки, в которой смешивала травы для энергетического питья.

— Что, Мариш? — вторая ведьма, Светлана, тоже остановила работу.

— Что-то не так, — Марина поднялась и пошла вдоль соляного круга, не заходя в него, чтобы не нарушить поле, выставленное Марией.

— В круге? — две другие ведьмы тоже оставили свои занятия, теперь все женщины были на ногах.

— Не пойму, — Марина закончила обходить круг и остановилась, — Что-то не так, но что… — она пожала плечами.

— Стойте! — Галя подняла руку, — Замрите и слушайте.

Четыре женщины замерли там, где стояли, закрыли глаза и превратились в слух. Через мгновение яркие синие глаза Светланы распахнулись.

— Мальчик…

— Что? — все тут же посмотрели на Светозара, всё так же лежавшего на своей кровати, как и минуту назад.

— Ему больно… — Светлана сделала шаг к его постели.

— Что ты видишь? — настраиваться всем на волну Светозара не имело смысла, если одна из них в неё уже вошла.

— Темно…люди… много людей… им больно и страшно… их хоронят заживо!.. — она вздрогнула, метнулась к мальчику, — Великие звезды! Сон… Ему снится то, что они видели в Поле… — она упала рядом с кроватью на колени, не смея коснуться его, на ресницах дрожали слёзы, — Надо остановить это, девочки… — Светлана посмотрела на подруг.

Прикоснуться к Светозару, пока он спал, не могла ни одна из них. Хотя, самое простое было разбудить ребёнка и так остановить сон. Но на всех троих стояла сложная защита Марии, прикрывающая их, как в Поле, так и во время отдыха. Разрушать её, случайным вмешательством, никто из ведьм не хотел. Испугать мальчика, просто тряхнув кровать, на которой он спал, тоже.

— Спокойно, Лана, мы сможем это нейтрализовать, — Марина и две другие ведьмы тоже подошли к кровати.

Очень осторожно, чтобы не потревожить его, они взялись с четырех сторон за кровать и чуть отнесли от стены. Ровно настолько, чтобы одна из них смогла встать между стеной и кроватью. Когда это получилось, они встали вокруг спящего ребёнка, взялись за руки, образовав вокруг него живой круг, прикрыли глаза и начали тихо что-то шептать. Через несколько минут Светозар вздохнул, лёг на бок и подложил руку под подушку.

— Посмотри, Лана, — она уже была на волне мальчика, поэтому ей это было сделать намного легче и быстрее, чем любой из них, — Получилось?

— Да! — Светлана прислушалась к ребёнку и облегчённо вздохнула, — Слава Великим! Он спит теперь как нужно, без снов.

— Слава Великим! — откликнулись женщины.

Возвращать кровать на место они не стали, опасаясь потревожить его сон, и вернулись каждая к своему занятию.

Когда отведённое для сна время вышло, все они проснулись одновременно. Светозар сел и удивлённо осмотрелся. Его кровать стояла сантиметрах в двадцати от стены.

— Что-то случилось? — Мария тоже была удивлена положением кровати мальчика.

— Ничего страшного, — Марина рассказала, почему кровать Светозара отодвинута от стены, — Мы справились, а отодвинули, чтобы не будить его.

— Спасибо, девочки, — Мария улыбнулась, — Просто мы все немного устали, — она укоризненно посмотрела на Нику, — Теперь сном Светозара буду заниматься я сама.

— Прости… — Ника виновато опустила глаза.

— Ничего, дочка, всё бывает, — Мария обняла её за плечи, — Просто Светозар должен отдыхать полноценно, поэтому дальше я сама. А ты займешься Любомиром.

Однако, на этом неожиданности не закончились и сон, приснившийся Светозару, оказался не самой серьёзной из них. Когда мужчины подошли к соляному кругу, намереваясь продолжить свое путешествие в Поле, Мария остановила мужа.

— Погоди, Свет, — она звала его так же, как маленькая Верочка называла своего наречённого, поэтому обернулись они оба, Светослав и Светозар.

— Что-то не так, девочка? — Светослав тут же остановился.

— Да, подожди. Я что-то чувствую, но не пойму пока что.

— Так же, как и я ночью, — Марина подошла к ней, — я ночью обошла круг, вроде ничего не было. А потом Лана услышала сон Светозара. Вот мы и решили, что именно это я и почувствовала.

— Понятно. Ну, что ж, посмотрим, кто у нас тут… — и Мария пошла вокруг соляного кольца, не заступая и на расстоянии сантиметров тридцати от него, — Вы пока посидите, — она кивнула на скамейки у стола, — Это дело ведьм.

— Хорошо, девочка, как скажешь, — согласился Светослав, — Но если тебе понадобится сила…

— Да, Свет, спасибо, — она улыбнулась мужу, — Я попрошу тебя помочь, если будет сложно.

Мужчины и мальчик отошли к столу, ведьмы же наоборот, встали вокруг соляного кольца на равном расстоянии друг от друга. Вместе с Марией их было семь. Она посмотрела на дверь и через мгновение в комнату вошли ещё три женщины.

— Звала, Мария?

— Да, — она кивнула, — помогите девочкам, — женщины присоединились к ведьмам, стоявшим вокруг круга.

Теперь в кольце было девять женщин. Мария продолжила идти вокруг соляного круга, пристально глядя в пространство внутри него.

— Покажись, — она остановилась напротив места, где лежала голова мальчика, когда они заходили в Поле, — Я знаю, что ты здесь. Покажись, не бойся, — воздух в круге слегка дрогнул, но больше ничего не произошло, — Ладно, как хочешь, — Мария улыбнулась и снова пошла вдоль соляной линии, только теперь её губы беззвучно шевелились, творя заклинание.

— Что они делают? — Светозар с любопытством смотрел за действиями женщин и Марией.

— В Поле много чего водится, Светозар. И большинство этих сущностей питаются эмоциями. Какими им не важно, главное, чтобы эмоции были сильными. То, что мы видели в Поле прошлый раз, вызвало у тебя очень сильные эмоции. Да и у нас с твоим отцом тоже. Видимо, это притянуло к нам одну из таких сущностей. На нас защита, которую поставила Мария, поэтому взять наши эмоции существо не смогло. Это, — он коснулся амулета на груди, — защищает нас очень сильно. Мало кто из сущностей, питающихся эмоциями, способен преодолеть такую защиту. Но и отказаться от такого лакомства ему тоже оказалось трудно. Вот оно и последовало за нами.

— А соляной круг его поймал, да?

— Да, — Светослав кивнул, — соль защищает от зла. Эта соль к тому же не простая, а с наговором. Она как щит для нас и решётка для всего, что захочет за нами пойти.

— А ведьмы, которые стоят сейчас вокруг? Они усиливают соль, да?

— Именно. И ещё они мешают существу попытаться преодолеть соляной барьер. Это называется кольцо ведьм. Они сейчас, как очень сильный щит, — Святослав улыбнулся мальчику, — Ты умница, быстро схватываешь.

Мария тем временем закончила круг и остановилась.

— Покажись, тебе нечего бояться, если ты никого не убил, конечно, — она, не отрываясь, смотрела на что-то, видимое только её глазам, — Я просто отправлю тебя домой и всё, — её губы снова беззвучно зашевелились и, на этот раз, существо вынуждено было проявиться.

В центре круга щелкнула голубая вспышка, воздух стал как будто гуще. Он начал медленно кружиться, потом из него стала формироваться фигура. Через минуту в центре соляного круга оказалось существо, чем-то напомнившее Светозару кузнечика и птицу одновременно.

— Ну, вот и ты, — улыбнулась Мария, — Давай знакомиться, — она подошла ближе к соли, — Я — Мария, дочь русов. А ты кто?

— Осторожнее, милая, — Светослав поднялся со своего места и подошёл к жене, — Это дрок. Они ядовитые.

— Спасибо, Свет, — женщина подняла руку и очень вовремя, потому что существо скривилось и плюнуло в её сторону чем-то зелёным, — Как тебе не стыдно? — она укоризненно покачала головой и сделала едва уловимое движение другой рукой снизу-вверх, — Плеваться не красиво и не вежливо. Ты же пришёл в гости. Никакого воспитания!

От первого движения руки Марии между существом и комнатой по всему периметру соляного круга встала прозрачная стена, не позволившая яду попасть в неё или кого-то из ведьм. Движением второй руки, она приподняла дрока над полом и пропустила под ним такую же прозрачную преграду, одновременно закрывая его сверху. Так непрошенный ядовитый гость оказался словно в стеклянной банке. Его яд медленно стек по прозрачной стенке на такой же прозрачный пол, никому не причинив вреда.

— Ведьма… — прошипело существо, — Думал, вас всех извели. И разве ещё живы русы? Давно не встречал таких.

— Мы живы, — взгляд серых глаз стал более жёстким, как только дрок продемонстрировал свои намерения, — Ты в поселке русов и в кольце ведьм на данный момент. И ведьма может убить тебя или отправить домой. Как пожелает, — она улыбнулась существу одними губами.

Дрок дернулся и попятился от неё.

— Итак, зачем ты пошёл за моим мужчиной?

— За мужчиной? Нет! — дрок засмеялся скрипучим смехом, — Я шёл за мальчишкой. Он намного вкуснее, — он посмотрел на Светозара, маленькие птичьи глазки хищно сверкнули, — Столько эмоций! И все такие вкусные! И яркие. Давно не попадался мне такой лакомый кусочек.

Любомир поднялся и встал между существом и сыном. Вид у него был совсем не добрый, как и у Светослава, и у женщин в комнате.

— Ты же видел куда попал и мог уйти. Почему не ушёл? — Светослав обнял жену за плечи, протянул ей левую руку ладонью вверх, чтобы она взяла его силу, если понадобится.

— Эмоции! Его гнев, злость, даже немного ненависти! Замечательно вкусно! — дрок мечтательно вздохнул, — Как я мог всё это бросить? Это же, как для людей выбросить торт в мусор.

— Что тебе снилось, милый? — Мария посмотрела на мальчика.

— Парк… Там немцы с полицаями закопали людей, — он вздохнул, — Извините… я не знал, что это придёт следом…

— Понятно, — она ободряюще улыбнулась ему, — Всё в порядке, Светозар, Ты не виноват. Из Поля вечно что-нибудь вываливается. Для того я и сделала круг и поставила защиту на вас и на соль. Чтобы такие, как он, не причинили вам зла и не смогли пройти в наш мир.

— Я не «что-нибудь»! — возмутилось существо, — Я — дрок!

— А ещё ты пакостник и поганец, каких поискать! — Светослав виновато улыбнулся жене и женщинам, — Простите, девочки, из песни слова не выкинуть.

— Ничего, милый, — Мария легко поцеловала его в губы, — Ну, что? Выбросим его обратно в Поле, отправим домой или убьём? — от последних слов женщины дрок съёжился, его буро-зеленая кожа посерела, он завертелся на месте, видимо, пытаясь сбежать, но ничего не произошло. Заклинание Марии крепко держало его в невидимой банке, — Не тужься, малыш, — Мария засмеялась, — Я же сказала, ведьма будет решать, что с тобой будет дальше. Ты не сбежишь.

— В Поле точно нет. Пусть сам туда возвращается. Это для них довольно неприятный и сложный процесс. Вот и пусть помучается, — существо зашипело на мужчину и плюнуло в него ядом, — Глупый он какой-то, — констатировал Светослав, — Может, выбросишь его домой?

— Простите… а можно я?

Они не заметили, как Светозар подошел к кругу. Мальчик стоял в полуметре от соляной преграды, отделявшей его от дрока, и существо метнулось к нему, пытаясь всё же пробить защитный купол. Конечно, безрезультатно.

— Если хочешь, милый, — Мария кивнула, — Не волнуйтесь, он справится, — остановила она мужчин, собравшихся возразить ей.

— Значит, — Светозар медленно пошёл вдоль круга, как до этого делала Мария, — тебе нравятся эмоции? Любишь злость, гнев, ненависть?

— О, да! — существо не сводило с него жадных глаз.

Купол перекрывал ему доступ к эмоциям всех, кто был в комнате, и Светозара в том числе, но он мог себе представить вкус того, что творилось внутри мальчика.

— А сколько ты можешь слопать гнева?

— Мария… — Любомир шагнул к сыну, — ты уверена, что это безопасно?

— Всё в порядке, Мир, не волнуйся, — женщина улыбнулась, — Я его контролирую.

— Так сколько? — Светозар остановился прямо напротив дрока, скрестил руки на груди.

— Много! Это так вкусно!

— А если его будет слишком много?

Мария улыбнулась и Любомир начал понимать, что собирается сделать сын. Он посмотрел на женщину, спрашивая одними глазами.

«Он справится?»

«Да.» — Мария едва заметно кивнула.

— Как это «много»?! — дрок удивлённо поднялся на задние лапы, — Этого не может быть «много»! — он засмеялся глупости этого человеческого младенца, — Эмоций всегда мало!

— Хорошо, — Светозар улыбнулся дроку и Любомир впервые в жизни увидел, каким опасным может быть его мальчик. Улыбались губы Светозара, но глаза остались холодными, — Ты получишь своё лакомство, но всё же, что будет, если гнева окажется слишком много?

— Ничего не будет. Дай мне его! — дрок облизнулся, — Я сожру его весь!!!

— Мария, дай мне связь с ним, пожалуйста.

— Уверен? — она всё же уточнила, хотя и видела, какое решение он принял, и восхищалась его простотой и эффективностью.

— Да.

— Хорошо, секунду, — она внимательно посмотрела на мальчика, потом на дрока, подняла руку, — У тебя будет пять минут.

— Так много… — тихо ахнул Любомир.

— Всё в порядке, па, — мальчик посмотрел на отца, — Этого и правда много, я справлюсь быстрее.

— Какая самоуверенность! — хихикнул дрок, готовясь к прыжку.

— Не радуйся, дурачок, — усмехнулась Мария, — Ты останешься в банке. К Светозару ты не прикоснёшься, — она посмотрела на мальчика, — Он твой.

Светозар кивнул и глянул на дрока. Поле между ними стало более прозрачным, но не пропало совсем. Он прикрыл глаза, вспомнил то, что видел в том парке. Как полицаи издевались над избитыми связанными пленниками, как заживо хоронили их. Гнев огромной волной снова поднимался в нём, но сейчас Светозар не стал гасить его. Наоборот, мальчик позволил ему затопить его, вылиться наружу.

— О, да!!! — застонал дрок, жадно втягивая в себя его гнев, — Ещё!!! Больше эмоций, дай ещё!

Светозар открыл глаза, встретился взглядом с дроком, и волна его гнева стала огромной. Он полностью отпустил себя, и с острой мордочки дрока стала сползать довольная ухмылка. Мальчик вспомнил, как привязывали проволокой ребёнка к матери, как она пыталась оградить малыша от колючек, прикрывая его руками… Гнев ледяными волнами расходился от Светозара и стал настолько осязаем, что это почувствовали все в комнате.

— Мария… — Любомир с тревогой смотрел на сына, — Может… — он не договорил.

— Хватит… — застонал дрок, — Остановись!..

— Видишь, даже лакомство бывает горьким, если его слишком много, — улыбнулся Светозар, снимая последние барьеры, сдерживающие его ненависть к полицаям, — Ты же об этом мечтал, ради этого пошёл за нами. Ну, вот, твоё желание исполнилось, моя ненависть твоя.

— Довольно… остановись, прошу… — дрок упал, не в силах больше стоять на своих вывернутых лапках кузнечика, — Хватит… ты же меня убьёшь…

— Да, убью, — спокойно согласился мальчик, — Но ты умрёшь счастливым и сытым. Разве нет?

В птичьих глазках дрока появился ужас. Он, наконец, понял, чем грозит ему такая удивительная «глупость» этого странного человека. Младенцем он его больше не считал, но было поздно. Разорвать связь со Светозаром дрок уже не мог, эмоции мальчика продолжали литься в него нескончаемым потоком, выворачивая наизнанку, разрывая его мозг.

— Нет… — прошептал Любомир, глядя на сына и прекрасно понимая, что ещё несколько мгновений и он действительно убьёт дрока.

Ни за что он не хотел, чтобы его мальчик убил живое существо. Пусть и такое пакостное и несуразное, как этот дрок. Ведь в своём мире он был не таким. И он был разумен, несмотря ни на что.

Любомир шагнул к сыну, положил руку ему на плечо и… упал. Мария тут же взмахнула рукой, добивая дрока. Она прекрасно поняла жест Любомира, но не успела остановить, поэтому гнев Светозара сбил отца с ног.

— Па… прости… — мальчик виновато смотрел на него, не смея коснуться, — Я не хотел. Очень больно?

— Как ты, Мир?

Светослав помог ему подняться и сейчас все собрались вокруг них с сыном, забыв о дроке. Он потряс головой, отгоняя дурноту, улыбнулся.

— Больно… но я в порядке, — Любомир снова положил руку на плечо мальчика, — Это ты меня прости, сынок. Но я не хотел, чтобы ты его убил. Это ведь живое существо, несмотря ни на что. Понимаешь?

— Прости, — повторил Светозар, порывисто обнимая отца, — Я не думал об этом. Видел только насколько он мерзкий… и скольких людей он убил в Поле… — Любомир удивлённо посмотрел на старейшин.

— Да, — кивнула Мария, — Связь была двусторонней. Я не сразу поняла это, а когда сообразила, что он пытался победить нашего мальчика, тут же прикрыла его. Но дрок и без меня бы не справился. Светозар намного сильнее него, — в глазах женщины, обращённых на мальчика, светилось уважение.

— Спасибо, Мария, — Светозар встретился с ней взглядом, — И спасибо, что не дала мне его убить…

— Всё в порядке, милый, — она ласково погладила его кудрявые волосы, — Идите, сделайте чаю. Нам нужно убраться здесь, — она кивнула на мёртвого дрока всё ещё висевшего в силовой ловушке, — Потом немного придём в себя и продолжим. Ты ведь не передумал? — Светозар отрицательно качнул головой, — Хорошо. Но ты же знаешь, что можешь остановиться в любой момент, да?

— Да, Мария, я знаю, — кивнул мальчик, — Дедушка и па говорили мне.

Через час они снова вошли в Поле. Светозар не хотел останавливаться, поэтому они опять были в сорок втором. Конец сентября, день, следующий за казнью людей в парке.

Они были дома у Виктора. За столом сидели мальчишки, примерно 16-18 лет. Один из них сначала ходил, потом остановился около стола. Он рассказывал о том, что видел прошлой ночью. Наконец, замолчал, сердито стукнул кулаком по столу, сел. Стало очень тихо. Казалось, даже воздух в комнате стал гуще. Все молчали, потом поднялся Виктор.

— Мы не можем… не должны, этого так оставить… — он вздохнул, — Конечно, Красная Армия вернётся и отомстит им всем… за всё отомстит… — по голосу чувствовалось, что он волнуется, хотя, и пытается говорить спокойно, — Только мы ведь и сами тоже можем… — глянул на парнишку в очках, сидевшего рядом с ним, — В общем, есть одна идея, как мы можем помочь Красной Армии. Конечно, все вы и так уже помогаете приблизить нашу победу, но если бы мы объединились, то толку от нас стало бы в разы больше, чем сейчас.

— Согласен, — кивнул юноша в очках, — Нас много, но каждый вроде как сам по себе.

— Вить, что конкретно ты предлагаешь? Как объединиться? Подпольная комсомольская организация? Так? Но мы не все комсомольцы, — один из парней пожал плечами, — Что делать тем, кто не успел вступить?

— Не совсем так. Мы с Ваней, предлагаем объединить все группы в партизанский отряд. Его группа самая большая из всех, поэтому сначала я озвучил свою идею ему. Теперь нужно ваше решение. Что думаете?

— Ты прав, вместе мы будем сильнее, — парнишка, рассказывавший про казнь в парке, поднялся, прошёлся по комнате, — Только надо всё по уму сделать. Чтобы не поймали. Больше людей, больше шансов, что вычислят.

— Если взять за основу пятёрки, не вычислят, — Виктор понимающе кивнул, — В пятёрке достаточно людей для выполнения большинства заданий. Нужно, чтобы члены пятёрок знали только своего командира, а руководителей групп нет. Тогда, даже если одна пятёрка провалится, она не сможет потянуть за собой весь отряд. Даже всю группу, в которую входит, не сможет. Руководителю придётся перейти на нелегальное положение и всё. Остальные смогут продолжить работу и постараться вытащить товарищей.

— Толково, — согласился другой юноша, — а руководители групп могут стать штабом отряда.

— Да, — подтвердил Виктор, — Назначать нас некому, придётся самим, — улыбнулся, — Думаю, это не так уж важно. Главное, дело.

— Да! Главное, дело.

— Давайте проголосуем, — Иван поправил очки, — Кто за партизанский отряд? — все присутствующие подняли руки, — Ну, вот, — он был всё так же серьёзен, — единогласно.

— Предлагаю командиром выбрать Ивана, — Виктор поднял руку, останавливая возращения со стороны своего кандидата, — Твоя группа самая большая, тебе и командиром быть, — и снова все согласились, — Теперь название. Что думаете? Как бы нам стоило называться?

— Вань, а как вы подписываете свои листовки?

— «Молот». Но, Сереж, по-моему, так будет не честно, — Иван смущённо улыбнулся, — Может, у ребят есть другие мысли на счёт названия.

— А почему бы нет? Коротко и ёмко. Сразу понятно, всем врагам не поздоровится от нашего Молота, — Сергей снова сел, — Мне нравится. Ребята, как вам?

Название всем понравилось. Когда были утверждены члены штаба, поднялся Иван.

— Теперь мы комсомольский партизанский отряд. Так? — парни закивали в ответ, — Значит, нам нужен комсорг. Предлагаю Виктора.

— Не выйдет, Вань, — улыбнулся Виктор, — Комсорга выбирают общим собранием, а у нас только руководители. Обойдёмся и так.

— Нет, нельзя, — Сергей согласился с Ваней, — Нужен идейный руководитель, без него отряд будет не настоящим. Пусть не комсорг, тогда комиссар, — он говорил совершенно серьёзно и мальчишки поддержали его, — Кто за то, чтобы Витя был нашим комиссаром?

Голосовали единогласно и Виктор стал комиссаром «Молота».

Ребята более подробно обсудили безопасность, потом перешли к вопросу о листовках. Каждая из групп выпускала свои. Точнее, ребята писали их от руки. Текст составляли сами. В основном, призывали не верить немецкой пропаганде, кричавшей, что фашисты уже чуть ли не в Москве гуляют по улицам.

— Нам бы приёмник, чтобы Москву слушать, — Жора задумчиво потёр подбородок, — Только, где его взять?

— Сами соберем, детали нужны только.

— Займёшься? — юноша, говоривший о деталях, кивнул, — А ответственным за агитацию будет Жора. Все согласны? — ребята закивали.

Обсудили ещё несколько организационных вопросов, потом снова поднялся Виктор.

— Ребята, мы теперь настоящий партизанский отряд, но всё же нам кое-чего не хватает, — он улыбнулся, удивленным лицам ребят, — Да, да. Не хватает. И очень важного.

— Чего же? Говори уже, Вить, — Иван нетерпеливым жестом поправил очки.

— Нужно позаботиться о тайне «Молота». Все партизаны, вступая в отряд, приносят присягу, в которой клянутся хранить тайну.

— Точно!

— Значит, и мы будем!

— А текст кто-нибудь знает?

— Если и нет, придумаем свой!

Они заговорили почти все сразу. Виктор улыбнулся, он отлично помнил текст партизанской присяги. Его немного дополнили и получилась клятва отряда «Молот», которую одобрили все члены штаба и первыми принесли её, начиная с комиссара.

Из этого входа в Поле Светозар вернулся с улыбкой. Они были такими яркими и прекрасными, мальчишки немногим старше него. Вспоминая о том, как горели их глаза, когда они читали текст присяги, он подумал, что живи он тогда, тоже был бы с ними. Иначе ведь просто невозможно, немыслимо поступить для человека, чью родную землю топчут сапоги врагов! Единственное, что смущало, это иное название организации, знакомой ему как «Молодая гвардия». Но он помнил, что говорили старшие, Правда часто бывает не такой, как мы о ней думаем. Светозар решил, что с этого момента будет воспринимать книгу лишь как художественную литературу. Да, основанную на реальных событиях и персонажи её реальные люди, но не более того.

Любомир видел, в каком приподнятом настроении вернулся сын. Он понимал и разделял его эмоции, но он был старше и, к сожалению, или к счастью, не мог отвлечься от того, что ждало этих детей в ближайшем будущем. У него всё ещё оставался шанс остановить Светозара, не пустить его в январские дни сорок третьего, которые станут смертельными для большинства этих, таких замечательных мальчишек. Каждый раз, когда они возвращались, Светослав задавал ему молчаливый вопрос: «Идём дальше?» И всегда на вопросительный взгляд старейшины он отвечал едва заметным кивком головы. Было так и в этот раз. Он не считал себя вправе делать выбор за сына. Да, он любил его больше всех на этом свете и больше всего хотел оградить от того, что он увидит, следуя дальше за комиссаром «Молодой гвардии». Но с самого детства он учил Светозара, что за всё в жизни человек несёт ответственность сам. Сам делает Выбор и сам отвечает за его последствия. Никто не вправе лишать этого человека, заменять его Выбор своим. Тем более никто не вправе лишать возможности узнать Правду. Поэтому Любомир не останавливал его и знал, что не остановит до самого конца. Это будет больно, увидеть все это, но так будет правильно. По отношению к юноше из прошлого, жизнь которого горела ещё так ярко, и по отношению к Светозару, захотевшему узнать всю Правду о нём.

Попив чаю с травами и снова ложась на кровать, чтобы уснуть глухим, без сновидений, сном отдыха, Любомир подумал про девочек. Его жена, носившая их малыша, и её дочка, наречённая Светозара, конечно, волновались за них обоих. Мысленно он обнял и поцеловал девочек, надеясь, что они почувствуют это и им станет хоть немного спокойнее.

Любомир был прав. И Катерина, и Вера волновались за них. Обе старались убедить себя, что всё будет хорошо, но они не родились среди Светлых и не были привычны к такому. Хотя, Любомир и сам был приёмным сыном в роду, но он провёл среди них больше времени, лучше понимал их, больше знал. Да и волноваться ему было некогда. Он участвовал в инициации сына и у него были волнения иного рода.

Когда пришло время ужинать, Катерина позвала дочку в дом. Вера вздохнула, нехотя пошла на зов матери. Думать о еде совершенно не хотелось, без Светозара всё было не таким.

— Мам, это их ещё три дня не будет, да?

— Да, доча, — Катя поставила перед девочкой тарелку с дымящейся картошкой, — Кушай, с ними всё хорошо. Так ведь, Сим? — она посмотрела на приёмного отца мужа, тот кивнул, разминая свою порцию картошки.

— Всё так, девочка, — мать Кати едва заметно фыркнула, она никак не могла привыкнуть к этому его обращению к её дочери, — Всё будет в порядке, не о чем волноваться. Они там не одни. С ними старейшины и самые сильные ведьмы рода.

— Что это вообще такое, это ваше Поле? — Елизавета Андреевна тоже разминала картошку, удивляясь про себя, как можно так часто ее есть и не поправляться.

— Оно не только наше, — улыбнулся Серафим, — Ваше тоже. Вы ведь на этой же планете живёте.

— А, правда, Сим, расскажите, какое оно, Поле Силы. Лёша говорил, но я не очень хорошо слушала его, да и страх всё из головы выгнал, — Катя печально вздохнула.

— Да, страх он такой, — Серафим посмотрел на жену, — Можешь, глянуть как там они?

— Могу, — Наталья кивнула, — Подслушивать не буду, просто посмотрю, — она прикрыла на пару секунд глаза, потом улыбнулась Кате, — Всё хорошо, они в порядке, сейчас отдыхают.

— Спасибо, — женщина с благодарностью смотрела на Наталью, — Вот, видишь, всё хорошо, — она погладила дочку по голове, — Не волнуйся, Верочка.

— Не могу, мам… — девочка грустно улыбнулась, — Он там один, без меня… страшно.

Конец ознакомительного фрагмента.