Таинственное исчезновение шевалье Вальмонта

Елизавета Хейнонен, 2022

Барон Сан Симон да Коста вынужден в спешке покинуть провинциальный городок, где находился по поручению короля. Дорога в столицу пролегает через лес, в котором водятся разбойники. Происходит то, чего опасался не отличающийся храбростью барон: он подвергается нападению. Из опасного положения барона вызволяет путешествующий налегке шевалье Вальмонт. Читатель (но никак не действующие лица) вскоре понимает, что шевалье ведет какую-то свою игру. Но какую? Что у него на уме? И вообще, кто он такой, этот шевалье Вальмонт, и насколько правдивы те истории, которые он рассказывает о себе? Даже известный своей проницательностью граф де Грюйер не сумел разгадать его тайну.

Глава пятая

Баронессу он нашел в гостиной у рояля, перебирающей ноты, полученные по почте: баронесса любила музицировать.

Услышав легкие шаги за спиной, она повернулась навстречу гостю. Первым чувством, которое она испытала при виде гостя, было удивление, смешанное с разочарованием, настолько его внешний вид не вязался с ее представлениями о рыцаре без страха и упрека, каким изобразил своего спасителя барон, и с тем образом, который она уже успела себе нафантазировать. Юноша был недурен собой, но в его наружности баронесса не усмотрела ничего примечательного. Ростом он был чуть выше ее самой. Встреть она его на улице, то прошла бы мимо, не удостоив внимания. Лишь во взгляде гостя было что-то дерзкое, что могло быть свидетельством его необычной для мышей смелости. Испугавшись, что ее разочарование может отразиться на ее лице, баронесса поспешила скрыть его за широкой улыбкой.

Гость, со своей стороны, с не меньшим любопытством разглядывал хозяйку дома. В отличие от баронессы, он был доволен тем, что увидел, а увидел он еще достаточно молодую мышку, правда, слегка располневшую. Последнее обстоятельство его особенно порадовало, потому что в его глазах ранняя полнота была свидетельством недостаточного мужского внимания: раз мышка перестала следить за своей фигурой, значит в ее окружении нет достойных кавалеров или же она успела в них разочароваться. «Тем лучше», — подумал Вальмонт и тоже улыбнулся.

Внезапно баронесса смешалась. Ей вдруг показалось, что она уже видела эту улыбку, радостную и виноватую одновременно.

— Скажите, — спросила она, нарушив предписанную этикетом церемонию представления, — а мы не могли с вами встречаться прежде?

— Не думаю, — ответил Вальмонт. — Я первый день в столице.

— Может быть, мы встречались еще раньше? Откуда вы родом?

— Из небольшого городка на южном побережье королевства. Его название вам вряд ли что-либо скажет. К тому же я рано покинул родные места и все последнее время провел в странствиях вдали от родины. Так что вероятность нашей встречи равна нулю. И потом, я бы не забыл вас, если бы имел счастье видеть прежде. Даже если бы это произошло только однажды.

Вальмонт закашлялся, чтобы скрыть смущение, вызванное последними словами, вырвавшимися у него помимо его воли.

— И все же… — задумчиво проговорила баронесса. — Ваше лицо кажется мне смутно знакомым.

— Такое случается. Знаете, я однажды написал портрет мышки, которую никогда не видел воочию, и был несказанно удивлен, когда некоторое время спустя встретил ее живую копию в одном из портовых городов. Наше сознание или подсознание, или что там еще — не знаю, я не очень сведущ в таких вопросах, — иногда играет с нами странные шутки. Существует мнение, что подобные ощущения и образы — это обрывки воспоминаний из наших прежних жизней. Иначе как объяснить такое странное явление, как дежа-вю: вам кажется, что то, что вы видите или ощущаете в настоящее время, уже имело место в прошлом. Скорее всего, вы только что пережили нечто в этом роде.

— Возможно, — вынужденно согласилась баронесса. — Барон сказал, что вы много испытали в жизни, несмотря на свой юный возраст.

— На самом деле я не так молод, каким кажусь. Наверное, море меня «законсервировало».

— Только не говорите этого моим подругам, а то они все подадутся в моряки, и мне не с кем будет посплетничать.

— Хорошо. Обещаю сохранить этот рецепт в тайне.

— Но со мной-то вы поделитесь?

— С вами — непременно. Тем более, что мне самому он ни к чему. Ни один настоящий мужчина не стремится выглядеть моложе своих лет. А в юном возрасте даже наоборот.

— Значит я с полным правом могу причислить себя к категории настоящих мужчин, потому что я тоже не стремлюсь выглядеть моложе, — сказал барон, как раз в это время появившийся на пороге гостиной и услышавший последнее замечание гостя.

— Кто бы сомневался, дорогой, — ответила баронесса, и непонятно было, шутит она или говорит всерьез.

— А как насчет радости чревоугодия? Или настоящим мужчинам не положено быть гурманами? — спросил барон. Он успел смыть с себя усталость и был в хорошем расположении духа.

— Если ты намекаешь на ужин, то он будет готов через несколько минут. Поскольку мы сегодня сбились с обычного графика, и все очень голодны, я приказала совместить ужин с обедом и подать его к пяти часам.

— Замечательно! — воскликнул барон, потирая лапки. — Боюсь, что до половины шестого я бы не дотерпел.

За ужином (который, надо сказать, был великолепен) Вальмонт, отвечая на расспросы хозяйки, повторил кое-что из того, о чем уже рассказывал барону во время их совместного путешествия — о своем похищении, о жизни среди пиратов, заметив, что тогда-то он и научился так хорошо орудовать саблей и неплохо стрелять, о своем увлечении живописью, которое по сути и сохранило ему жизнь: пираты, среди которых оказалось немало тщеславных крыс, пожелавших быть запечатленными на фоне разных пейзажей и трофеев, не тронули его, а со временем даже стали считать своим товарищем. Ему дозволялось сходить на берег и принимать участие в дележе добычи, благодаря чему он сколотил немалый капитал и в один прекрасный день, улучив момент, бежал.

Ужин затянулся, и когда подали кофе, за окнами было уже совсем темно. Барон, который успел соскучиться по домашней пище (кухня в провинциальной гостинице была сродни остальным удобствам), отдал должное всем блюдам, каковых было подано не менее двенадцати, и сейчас героически боролся со сном. После того, как он несколько раз громко всхрапнул и чуть не свалился со стула, баронесса жестом велела прислуживавшему за столом мажордому проводить барона до его спальни. Тот понял ее без слов — видимо, это было ему не впервой.

— Давайте немного прогуляемся. Эта дверь выходит прямо в парк, — предложила баронесса, когда с кофе было покончено. — Или вы устали?

— Нет, нет. Я с удовольствием составлю вам компанию, — ответил гость.

Они вышли на широкую террасу и оттуда по ступенькам спустились в парк, освещенный разноцветными лампионами. Последние, видимо, выполняли скорее эстетическую, чем утилитарную функцию, потому что на аллее было достаточно сумеречно, что позволило баронессе принять предложенную Вальмонтом лапу.

— Я заметила, что вы очень мало ели, а к некоторым блюдам вообще не притронулись, — сказала баронесса, первой нарушив молчание.

— Я вообще очень мало ем. Чревоугодие не входит в число моих пороков.

— А они у вас есть?

— Не грешит лишь покойник.

— А вы часто грешили? — спросила баронесса.

— Как и все, кто еще в состоянии грешить. Ну, может быть чуть меньше, чем придворные мыши и мышки, поскольку у меня было меньше возможностей.

— Вы всё шутите. Но скажите, вам приходилось убивать? Впрочем, можете не отвечать на этот вопрос, если он вам неприятен.

— Отчего же? Отвечу. Приходилось. Но только в бою. Когда я знал, что моей жизни грозит опасность.

— А такое случалось часто?

— Да как вам сказать. Часто — понятие относительное. Если расценивать его с точки зрения обывателя, который за всю жизнь только раз или два попадает в переделку, то получится, что часто, но с точки зрения моих друзей пиратов — совсем нечасто. Но почему вы спрашиваете?

— Наверное, из присущей всем живым существам кровожадности, — улыбнулась баронесса.

— А я было решил, что вы прикидываете, можно ли нанять меня на роль убийцы.

— Что вы такое говорите!

— А что, устранять соперников и соперниц стало немодно?

— Чтобы устранить соперника, совсем необязательно прибегать к таким радикальным мерам. Есть и другие, более гуманные способы, — сказала баронесса.

— Например?

— Ну, мало ли.

— Попробую ответить за вас. Например, отбить любимого у соперницы и тем самым толкнуть ее на самоубийство.

При последних словах по лицу баронессы пробежала тень. Хотя, возможно, это был лишь отблеск фонаря.

— Чем же такой способ гуманнее? — продолжал допытываться Вальмонт. — По мне так лучше раз и навсегда положить конец страданиям несчастной твари, чем заставить ее пройти через тот душевный ад, через который проходит отверженная мышь.

— Вы сказали это так, словно сами прошли через этот ад, — сказала баронесса, и голос ее прозвучал глухо.

— Как знать. Может, и прошел, — ответил Вальмонт еле слышно.

При других обстоятельствах баронесса не преминула бы зацепиться за эту последнюю реплику, чтобы выпытать у гостя печальную (в этом не было сомнения) историю его любви, но сейчас ей это даже не пришло в голову. Последние слова Вальмонта потревожили воспоминания, которые она давно заперла на ключ в одном из потаенных закутков памяти, запретив себе рыться в этом закутке.

Ее собеседник тоже молчал.

— Становится прохладно, — сказала баронесса через некоторое время. — Давайте зайдем в дом. Да и поздно уже.

Вальмонт не возражал.