Жизнь после

Елизавета Порфирова, 2020

Лета молода и прекрасна, она очень любит жизнь и наслаждается каждым днем. Ровно до тех пор, пока однажды внезапно не оказывается в пустом, бездушном и сером мире, пугающе похожем на реальность. Она потеряна, ей страшно и очень одиноко. И кажется, что в этой пустоте нет спасения, кроме далекого голоса, зовущего ее по имени…

… Разбитое на сотню осколков красное солнце. Последнее цветное пятно в моей жизни. Теперь нет цвета. Нет зелени листвы, синевы неба, золота закатов и рассветов. Нет звуков, кроме моего голоса. Нет дождя, нет ветра, нет воздуха. Нет ни холода, ни жары. Улицы, дома, комнаты, предметы — все на своих местах, как было прежде, но нигде нет самого важного. Жизни. Только я. Я одна. И тусклый замерший мир.

Заходящее солнце окрасило город яркими красками. Алые стены домов, словно дорогими диадемами, блестели червонным золотом окон верхних этажей. Налились рубиновой тяжестью, стали глубже и отчетливей вечерние тени. Янтарно-сизые края заполнившей полнеба грозовой тучи, нависшей над дальним берегом реки, завораживали.

Остановиться бы и застыть на часок другой, любуясь этой красотой. Замереть, затаив дыхание. Раствориться в свежем воздухе летнего вечера. А потом — кто знает? — может быть, остаться в нем навсегда.

Но люди спешили. Им снова было некогда: неотложные дела, вечерние телепередачи, домашние заботы…. Где тут найдешь время на то, чтобы побыть наедине с городом и закатным небом?

— Мама, знаешь мне Костя сегодня что сказал? — спросил малыш в синем джинсовом комбинезоне, семеня за молодой красивой женщиной в летнем пальто и стараясь не отстать и не выпустить свой маленькой ладошки из ее прохладной спасительной руки.

— Откуда же я могу знать? — резонно заметила мама. — Костя же тебе это сказал, а не мне.

— Ну, знаешь? — не сдавался малыш.

Он хотел, чтобы ей стало интересно и она задала вопрос.

— Нет, — вздохнула понятливая мама, — не знаю. Что?

— Что у него вчера умерла прабабушка! — едва ли не торжественно объявил малыш.

Женщина заметно помрачнела. Ей совсем не хотелось сейчас разговаривать на эту тему. По крайней мере, не здесь, не на шумной улице. О таких вещах говорить лучше дома.

Однако деваться было некуда — сын требовал объяснений:

— Мам, а как это?

— Что?.. — осторожно переспросила женщина, всем сердцем надеясь, что сын уже сменил тему.

— Как это…. умерла?

Женщина вздохнула, замедлила шаг и, подумав, решила, что сейчас уместнее всего будет ответить наиболее просто и понятно. То есть именно так, как обычно отвечают на этот вопрос взрослые, когда его задают дети.

— Уснула и не проснулась.

— И Костя так говорил, — произнес малыш задумчиво. — Но так разве можно? Уснуть совсем?..

— Можно.

— И она теперь постоянно видит сны? — с воодушевлением, встревожившим мать, вопросил мальчик.

— Нет, — поспешила заверить его она, — она ничего не видит. Спит без снов.

— А-а…. — мальчик явно расстроился. — Это скучно…

Он на минуту замолчал, и мать с облегчением подумала, что разговор на эту невеселую тему завершен. Она уже собиралась поинтересоваться у сына, в какие игры он играл сегодня в детском саду, чтобы поговорить о чем-нибудь хорошем, как вдруг малыш сказал:

— А Костя еще говорил, что она потом проснулась.

По телу женщины пробежал холодок, но почти сразу ей пришла в голову мысль, что дети что-то придумали.

— Что сказал Костя? — решила уточнить она.

— Что он видел, как его баба Аня проснулась, — пояснил мальчик. — Ее стало двое: одна спала, а другая рядом стояла и рукой ему помахала. А потом пропала.

На перекрестке, к которому они подошли, загорелся зеленый, но женщина этого не заметила. Она стояла на тротуаре у перехода, во все глаза глядя вниз, на сына и крепко сжимая его вспотевшую маленькую ладошку.

— Мам, — продолжил любопытствовать он, — а так бывает, что если умираешь, то тебя становится двое?..

Женщина взяла себя в руки, постаралась выкинуть из головы все фильмы и книги ужасов, которыми увлекалась в юности, и уверенно сказала:

— Не бывает. Косте показалось. Или он придумал, чтобы тебя напугать.

— Я не боюсь! — тут же ответил мальчик.

— Вот и хорошо, — убежденно произнесла мама.

Только сейчас она заметила, что на светофоре горит разрешающий сигнал. Но тот уже начал предупреждающе мигать, и женщина досадливо поджала губы.

«Скорее бы домой,» — подумала она.

Ее взгляд заскользил по верхним этажам дома на противоположной стороне улицы, остановился на пожилом мужчине, стоявшем на залитом янтарным светом балконе. Он глядел вдаль, туда, где рядом с сизым краем тяжелой тучи медленно опускалось за горизонт горящее светило и мягкий, расплавленный дневной жарой горизонт, словно мать малыша, нежно принимал таящее солнце в свои объятия.

Женщина обернулась, проследив за взглядом старика, и позволила себе на несколько секунд замереть, любуясь красотой летнего неба. Ее сын обернулся вслед за ней: ему интересно было узнать, что же увидела там мама.

В этот момент раздался пронзающий сердце скрежет. Женщина, не понимая еще, что произошло, отчаянно вскрикнула и прижала к себе сына, оборачиваясь на звук.

В нескольких метрах от них пешеходный переход загородила груда искореженного металла.

Мальчик плакал, испугавшись громкого звука. Но ему очень хотелось увидеть, что случилось. Он повернул голову и, уткнувшись мокрой щекой в мамино бедро, открыл глаза.

Две машины, столкнувшись, совсем сломались. Погнулись, растеряли детали. Такое бы даже дедушка не смог починить.

Малыш и не думал, что от их столкновения может быть так страшно и громко, и потому продолжал плакать. Но вдруг затих, заметив женщину, не старше мамы, которая стояла посреди смятых машин и растерянно озиралась по сторонам.

«Наверное, она тоже испугалась,» — подумал мальчик.

Но не успел он рассказать о ней маме, как женщина неожиданно сорвалась с места и побежала прямо по дороге. Мальчик следил за ней взглядом, пока она совсем не пропала из виду.

А вдалеке уже слышался вой сирен и рядом севшая на колени прямо на асфальт мама крепко обнимала его и повторяла дрожащим шепотом:

— Все хорошо, все хорошо….