Ветер моих фантазий

Елена Юрьевна Свительская, 2020

Когда-то Саша увидела подростка, рисующего мост между мирами. С тех пор фантастику пишет. И ищет того художника, чьё лицо не успела рассмотреть, а имя ей неизвестно. Говорит, что любит его.Когда Саша начала книгу о давно погибшей цивилизации, о двух названных братьях, один из которых – сын учёных, а другой – жертва учёных и раб первого, то внезапно встретила молодых японца и корейца, обожающих рисовать. Только… они рисуют сцены из пока не опубликованного её романа. И Саша запоздало понимает, что сцены из её книги начинают случаться наяву…

«Последний влюблённый» — отрывок 3

— И что… ты так просто уйдёшь?

— А разве меня что-то удерживает? — он всё-таки улыбнулся, хотя улыбка его смотрелась как-то странно.

Вроде хамил ей, да грань чёткую меж ними проводил, но улыбался как будто печально.

«Нет, наверное, мне просто показалось» — подумала она отчаянно.

Но, впрочем, надежда почти сразу ожила.

— Но ты хранил мой подарок! — проворчала. — Тридцать девять лет!

— Сорок лет, — возразил он невозмутимо.

Девушка нахмурилась, прикусила губу, подсчитывая, потом вдруг просияла:

— Точно! Уже сорок! А ты до сих пор обо мне помнишь! И даже точно помнишь, когда мы встретились! Ещё лучше, чем я. И… и ты ещё смеешь говорить, что я тебе никто? Что я тебе совсем не нужна?!

— Здесь не место, — сухо сказал он. — Ни к чему нам много говорить. Не время.

— А где будет место… то самое? Когда будет то самое время?

Он усмехнулся, головой качнул:

— Времени того… никогда не будет.

Спиной к ней развернулся, да пошёл в другую сторону.

Она за волосы его схватила, цепко. Да пригрозила:

— Не отпущу!

Взглянув на неё сердито, он ноготь указательного пальца правой руки в лезвие преобразовал, толстое, длинное — и срезал прядь, что она держала. И всё-таки ушёл.

Но наблюдательность была на высоте — из той четвёрки никто даже крикнуть не успел, никто ещё не заметил тот луч, выскользнувший из-за угла, а он приметил.

Метнулся назад, да рванул глупую девку на себя, прижимая к себе, крепко, да уклоняясь от смертельного луча, тускло-фиолетового.

— Палят издалека, — прокомментировал сухо, напряжённо озираясь.

Но она его не слушала, да и не слышала. Сейчас, прижатая его крепкой рукой к его тёплому телу, не слишком мускулистому, но всё же сильному, ощущая, как спокойно и размеренно бьётся его сердце, эта неудачница вслушивалась в свои ощущения и новые какие-то, и почему-то… почему-то чувствовала себя счастливой…

Мужчина огляделся. Но вроде больше не палили. Уже далеко отлетел тот шебутной соперник, оттуда сложно их достать. Да и у него был шанс его подбить, какой-никакой, а всё-таки шанс. И тот хвостатый змееголовый это прекрасно понимал. И предпочёл смыться к своим.

Он посмотрел на четверых воинов другого отряда — те внимательно смотрели на них, болтливый даже с завистью — не переставая её к себе прижимать.

— Значит, из Рамари 76 выжили только четверо, — заметил невозмутимо.

— А ты из чьих? — девушка подняла голову, чуть отогнулась сверху, пытаясь заглянуть ему в лицо.

— Спецотряд.

— Один из спецотряда? — голос её погрустнел. — Всё настолько плохо?

Воин-одиночка внимательно посмотрел на неё, их взгляды встретились. Она как-то подозрительно застыла. Вроде волновалась. Вот, он вдруг заметил её учащённое дыхание и нарушенное, слишком быстрое сердцебиение под мягкой грудью в теле, которое прижимал к себе. И выпустил её, вспомнив, что это уже лишнее, так как опасность миновала. Но, впрочем, на время.

— Терпимо, — сказал мужчина сухо.

Вновь посмотрел на тех четверых.

— Хорошо, я провожу вас до укрепления, — сказал громко и, повернувшись, ей приказал: — Пошли.

И она радостно пошла за ним. Кажется, ей было всё равно куда идти, лишь бы возле него. И ещё эта неудачница умудрилась забыть, что из двух отрядов послов уцелело только пятеро воинов. Нет, в чём-то ей повезло. Выжила. Одна из немногих, выживших в той заварухе.

— Ты из какого отряда? — седеющий мужчина спросил незнакомца, когда эти двое приблизились.

— Спецотряд, — бросил тот сухо.

— Единственный выжил? Или напарники ушли на разведку, проверять другие отряды?

— Спецотряд из дарина, — ответил лишь он. — Много информации просили вам не сообщать. Только поддержать. Да проследить, чтобы ваша экспедиция благополучно вернулась домой.

— Из дарина, значит, — задумчиво сказал командир уцелевших, задумчиво теребя бороду. Единственный из пятерых, кто её носил. — Из какого-то дарина, значит…

И подумал вдруг растерянно:

«А может, всё-таки, и кианин. Из боевых. Но, если решили выслать боевых кианинов, то дело плохо. Хотя… уж они-то этим гадам хвосты поотрывают! За всех павших у нас!»

— Как вас звать? — дружелюбно осведомился самый болтливый из воинов чужого отряда. — Она называла вас Кри, но это же неполное ваше имя, верно?

Одинокий боец, из элитного отряда, ответил не сразу, долго думал. Наконец назвался:

— Кри Та Ран.

Вздрогнул уже седеющий.

— Оо, младший брат того самого учёного Кристанрана?

— Младший сводный брат, — неохотно признался тот. — Но, надеюсь, вы не станете любопытствовать о моей матери?

— Нет, конечно, нет, — улыбнулся командир. — Да и не время. Вы посоветуете нам укрыться или возвращаться до нашего корабля?

— Ваш разбит, — невозмутимо сообщил Кри Та Ран. — Но места достаточно на моём.

— А вдруг и его найдут? — ввернулась девушка.

— Помолчи, Лерьерра, пожалуйста.

Вот вроде просто сказал, без угроз. Но она сразу заткнулась. И весь путь до корабля молчала. Болтливый воин с завистью смотрел на статного Кри Та Рана. Нашёл, зараза, себе бабу прямо на войне! А у других нет! Но он из спецотряда, с таким лучше не связываться, тем более, из-за баб. Да и дура эта с гонором, к такой так просто не зайдёшь, не пригрозишь, не уболтаешь, не купишь. И, вдобавок, она от этого парня без ума. Хреновая выдалась неделька, в общем.

А командир, вроде и смотревший по сторонам, как полагается, однако же приметил и блеск довольный в бабьих глазах и равнодушие со стороны её знакомого, которого она другом назвала, хотя он её никем не звал, да произносил полное её имя.

«Женщина, подавшаяся на войну. Отчаянная. Упрямая. Единственная в этом походе. Ладно, она ему не мила, но мог бы и отдохнуть хоть чуток. Тем более, что она явно не прочь. Но нет же, невозмутимость, поглощённость делом» — думал седеть начавший.

А чуть погодя растерянно призадумался:

«А человек ли брат Кристанрана или всё же кианин?..»

Но, впрочем, своих предположений ни с кем не обсуждал, да виду не показал, что что-то подозревает.

В конце-то концов, никто не говорил, что тот Кристанран — чей-то аини. Особого интереса у того не было к кианинам. Да, впрочем, кое-кто поговаривал, что у него есть брат, не полностью родной, по отцу или по дяде, дерзкий и смелый. И братья уже чем-то в годы молодые успели отличиться, оба.

«Тем более, — вздохнув, подумал командир, смотря на останки своего отряда, — что от одного лишь подозрения, что в дарина кто-то выдал кианина за своего родственника, поднимется жуткий шум. Разборки будут опасные. И сплетников найдут, прикопаются. Лучше мне заткнуться и не вылезать»

Кри Та Ран взгляд этого мужчины на себя внимательный приметил, но виду не подал.