Море, тайны и русалочий дневник

Елена Суханова, 2019

Русалка способна, погрузившись в воду, выпустить хвост и отправиться в дальнее плавание. Ещё она способна попасться на глаза океанической ведьме и страшному морскому привидению, что неминуемо влечёт за собой кучу сложно решаемых задач. Она знает о существовании клада Атлантиды и часто отмахивается от нравоучений Ёшкина кота. Ещё русалка способна не по делу влюбиться. Так это с каждым случается – но вот последствия… В общем, у русалки проблемы…

Корректор: Мария Ланда

© Елена Суханова, 2019

© Издание, оформление. Animedia Company, 2019

⁂

Запись 1. Ознакомительная

27–29 марта

Колёса поезда отстукивали свою песню. Мы мчались в незнакомый город. И, наверное, нас пугала новая жизнь, которая вот-вот начнётся. Последние несколько часов мы только об этом и говорили.

— А ты, Ларка, почему море-то так не любишь? — поинтересовался Славик.

— Потому что я речная, что тут неясного? — огрызнулась Клара.

— Да это понятно. Я тоже речной. Но мне море нравится.

Все мы принадлежали к русалочьему народу. И ехали из Санкт-Петербурга в Анапу. Нас ждала учёба в Южной русалочьей школе.

— Да сколько влезет. И вообще, для тебя не Ларка, а Клара Витальевна.

Поезд приближался к некоему населённому пункту, и наш четвёртый попутчик Леонид схватился за планшет. Опять в Интернет полезет, пока тот в зоне досягаемости.

— Ой-ой-ой, — протянул Славик. — Злая ты, Ларка.

Я тоже из речных русалок, но когда мы жили в Питере, спускаться под воду приходилось и в Неве, и в Финском заливе, и в Балтийском море. Мы дружим с морскими. Наши народы давно не воюют. Однако иногда возникает некая неприязнь.

Впрочем, в отличие от Клары, я переезда к Чёрному морю не боялась. Приехать бы уже скорей. Опуститься в воду, выпустить хвост. Русалкам тяжело долго находиться без воды. Желательно плавать каждый день. А тут поезд более полутора суток по бескрайним просторам бредёт. И только приходят эсэмэски о том, в каком краю мы нынче находимся.

— Мне сообщение прислали, — сказал Леонид. — В общежитии русалочьей школы пока нет мест. На одну ночь придётся остановиться в гостинице. Надо поискать что-нибудь приличное.

— Ну вот, — вздохнула Клара, — теперь ещё и мест нет. Надо было сказать, что я заболела, и вообще отказаться ехать.

— Так ты и говорила, что заболела, — напомнил Славик, — только твоё состояние не признали достаточно тяжёлым. Его вообще не признали нездоровым.

— Я знаю, что говорила. Отвяжись от меня!

Славику нравится злить Клару. А ей нравится ворчать на окружающих. И так всю дорогу.

В нашей школе мы не были приятелями. Так, кое-что знали друг о друге. Русалочий народ невелик. Все стараются держаться поближе к себе подобным. Учеников единственной петербургской школы можно по чешуйкам пересчитать. Все на виду. Нас четверых выбрали для поездки по результатам собеседования. Я думала, что преподаватели постараются отправить в Анапу самых лучших, но никто из нас действительно лучшим не являлся. Леонид сверх меры умный. У него сплошные пятёрки по всем предметам, широкий кругозор и собственное мнение по любому вопросу. Он хилый, темноволосый, в очках. Типичный умник. Но как русал Леонид очень даже не очень. Последний во всех заплывах. Всегда. Он ни от противника не сможет удрать, ни постоять за себя перед акулой. Впрочем, мы не ныряем в водоёмы, где обитают акулы. Широты у нас не те. Оно и к лучшему.

Всё, что Леонида интересует под водой, — это затонувшие предметы.

— Какую гостиницу ищем? Дешёвую или хорошую? — вопросил он.

— А выбор велик? — подсела рядом Клара.

Её тоже непонятно почему выбрали. Клара у нас первая красавица. Блондинка со всеми положенными выпуклостями и впуклостями. Но ни в учёбе, ни в русалочьих делах она первой не является. Скорей, близка к последней.

У неё множество поклонников из нашего народа и один богатый ухажёр из людей. Надо полагать, он и не догадывается, с кем встречается. Конечно, Кларе не хотелось уезжать из Питера.

— Говорили же, что вместо нас из Анапы тоже пошлют четверых, — проанализировал Славик. — Почему же тогда места в общежитии не освободились?

— Наверное, задержались, — проговорил Леонид, ловя ускользающий Интернет. Поезд вовсю торопился дальше.

— Значит, мы останемся в гостинице, пока они не уедут? — подвела итог я. — Это точно на одну ночь?

— Может, на две. Поживём — увидим. — Леонид отложил планшет.

Славик хмыкнул. Он, вероятно, задумался о том, кто за всё это платит. Обычно русалочьи семьи состоятельны. У них имеется возможность поднимать со дна давно пропавшие сокровища. Но семья Славика не такая. Да и сам Славик безалаберный. Он высокий, широкоплечий, симпатичный, остроумный. Но как выкинет какую-нибудь глупость — хоть стой, хоть падай, хоть плыви по воле волн.

Ну и наконец, я. Света Белухина. Русоволосая, кареглазая. Ни высокая, ни низкая. Ни толстая, ни худая. Тоже вроде ни в чём не отличилась. И тем не менее все мы, такие не выделяющиеся, ехали в Анапу.

⁂

Вечером выяснилось, что Славик любит глупые шутки и розыгрыши. Он заметил, что проводник в своём купе выпивает с приятелями. И не просто выпивает, а от души так. Изрядно, значит. И решил посмеяться.

Славик заказал себе чаю, залез на вторую полку, выпустил из-под одеяла хвост и стал ждать. Леонид в это время рассуждал:

— В Анапе велись жестокие бои. Представляете, сколько на дне кораблей и самолётов? Интересно.

— Ты не боишься? — спросила я. В таких подводных находках всегда водится что-нибудь страшное. Под Петербургом тоже велись бои. Нам случалось заплывать в затонувшие корабли.

В следующий момент испугался проводник. Он вошёл в купе и тут же ласково получил по носу рыбьим хвостом. Стакан полетел на пол. Проводник сбежал. Клара долго смеялась. А Славик через некоторое время пошёл разбираться, почему ему до сих пор не принесли чаю.

Думаю, проводник решил, что у него случилось видение. И снова явился с чаем. Остатки первого стакана Славик уже убрал. Тут вошедший удостоился ласки сразу с двух сторон. Клара на соседней верхней полке тоже выпустила хвост.

Это повторялось раза четыре. Утром мы узнали, что несчастный проводник вышел ночью на какой-то станции. Наверное, он завязал с алкоголем.

⁂

На следующее утро поезд прибыл в конечную точку. Мы вышли на перрон, все налегке, с маленькими сумочками. Только Клара волокла за собой огромный красный чемодан, в тон её помаде и коротенькому пальто. Когда мы уезжали из Питера, Славик помогал тащить этот неподъёмный груз. Однако сегодня, после пробуждения, Клара на него так рявкнула, что потенциальный помощник теперь в её сторону и не смотрел. Он сам виноват. Плохо пошутил. Сказал, что, вероятно, у Клары аллергия, раз всё лицо покрылось сыпью. Она перепугалась, естественно. Бросилась к зеркалу.

На улице моросил дождик. Потому мы направились в здание вокзала. Леонид безуспешно дозванивался устроителям нашего переезда. Он как-то с самого начала взял на себя все организационные мелочи, а мы безмолвно согласились.

Вокзал оказался маленьким и почти безлюдным. То есть я сравнивала, конечно, с пунктом отбытия. Возможно, по здешним меркам и вокзал велик, и народу много. Всё познаётся в сравнении. Мне вспомнился анекдот про китайца, у которого спросили, как ему Москва. Он ответил: «Хорошо, тихо, чисто, людей мало».

Я написала эсэмэску маме. Сообщила, что мы добрались без происшествий. Клара ныла рядышком, как сильно она уже соскучилась по Питеру. Предлагала вернуться в поезд, чтобы отправиться обратно. Славик куда-то запропастился. А Леонид всё-таки дозвонился и узнал, что с минуты на минуту за нами приедет машина. Мы определим её по наклейке с русалкой на заднем стекле.

— Я думаю, надо идти на улицу, — проговорил умник, — может, машина уже и подъехала.

И он обвёл взглядом зал в поисках Славика.

— Там дождь, — недовольно поморщилась Клара, — мы промокнем.

— Русалка, боящаяся промокнуть, — покачал головой Леонид, — как странно.

Клара скорчила гримасу.

— Иди, карауль машину, потом вернёшься за нами.

— Дождь почти кончился. Он и до этого не шёл, а делал неуверенные шаги, — миролюбиво вмешалась я. — Посмотри в окно. Солнце вот-вот выглянет. А в Питере сейчас холодно и противно. Да где же Славик?

— Здесь я. — Откуда ни возьмись вырос наш верзила. В руке он держал коробку с чипсами. Улыбался. Румяные щёки аж лоснились довольством.

— Пойдём, — предложил Леонид.

— Ты вроде как говорил, что у тебя совсем нет денег. — Клара хмуро посмотрела на Славика. — На чай в поезде у Светки занимал.

— Так я их не покупал. — Славик тряхнул коробкой и подхватил свою сумку. — Если извинишься, я помогу тебе с чемоданом.

Вот думаю, стоит ли сходить к гадалке, чтобы поинтересоваться, безразлична Славику Клара или нет?

— Вот ещё. Обойдусь.

— Что значит: не покупал? — осведомился Леонид, когда мы миновали высокие двери и вновь оказались под небом. Я вдохнула свежий после дождя воздух. Очень потянуло к ближайшему водоёму. К неизведанному водоёму, именуемому Чёрным морем.

— Да там бродил какой-то странный тип. Нервно оглядывался. Коробку эту под мышкой держал. Потом на подоконник поставил и ушёл. А я гляжу — в ней чипсов доверху.

— Фу! — негативно оценила его поступок Клара. Она, возможно, сказала бы и больше, но борьба за перемещение чемодана отнимала много сил.

Леонид помощь предлагать не стремился. Он ещё дома говорил, что не стоит брать с собой так много лишнего. Клара и на него рявкнула.

— То есть украл? — уточнил умник.

— Ну почему сразу украл? — Недоумение Славика выглядело искренним. — Он оставил. Я взял. Вкусно. Хочешь?

— Нет. — Леонид покачал головой. — Очень вредная пища.

Вскоре подъехала чёрная «тойота» с русалкой на положенном месте. Мы погрузили вещи в багажник, затем обратили внимание на то, что у здания вокзала остановилось несколько полицейских машин. Увидели людей в форме, с автоматами и собакой.

— Ищут, наверное, кого-то, — предположил Славик.

— А вдруг тебя? — зачем-то бросила я.

— Поторопитесь, — позвала Клара. Она села на переднее сиденье и теперь нетерпеливо постукивала пальцами по колену.

Я оказалась зажата на заднем, между парнями. Леонид опять полез в планшет. Славик хрустел позаимствованным промасленным картофелем и толкал меня в бок, когда видел что-то интересное за окном.

Вдруг он сник. Сказал:

— Упс!

И со странной задумчивостью уставился в банку. Я тоже заглянула туда. На дне, в окружении крошек от чипсов, лежал целлофановый пакетик, набитый белым порошком.

Мы помолчали.

Я почувствовала, что в горле пересохло, и негромко выдавила:

— Ну и зачем ты её взял? Собачка, получается, и вправду по твою душу приехала.

— Не по мою. По его, — встрепенулся Славик. — Я тут при чём?

— А что? Ни при чём?

— Просто взял, и всё. Сейчас в окно выкину.

Он нажал на кнопку. Стекло поползло вниз. Я испугалась и вцепилась в рукав его куртки.

— Не надо в окно. Там машин много. Свидетели.

— Что такое? — оторвался от экрана Леонид. Заглянув в банку, он тоже сник и мрачно изрёк: — По-моему, возникла серьёзная проблема.

— Ты о чём? — повернулась Клара.

— Нет. Нет. Ни о чём, — синхронно отозвались три голоса с заднего сидения. — Так, мысли вслух.

Поразмыслив, Леонид прошептал:

— Здесь выкидывать нельзя. Это путь нашего следования. Возле гостиницы — тоже. Сейчас мы приедем, заселимся, оставим сумки и пойдём на море. Лучше выбросить в море. Отпечатков не останется. И собака не найдёт.

Услышав про отпечатки, Славик стал лихорадочно тереть банку о свитер.

Тут уже сникла я. Почему-то в красках представилось, как быстро может омрачиться прибытие в новый город.

Когда мы стояли возле стойки в фойе гостиницы, куда нас доставила машина, нервозно переминаясь с ноги на ногу, то услышали, что наше пребывание уже оплачено. Но Славик был не расположен этому радоваться. Он засунул банку в сумку и всё время суетливо озирался. Не ответил, когда Клара поинтересовалась, что теперь-то с ним не так.

Она вопросительно посмотрела на нас с Леонидом. Только мы тоже не торопились объяснять, что Славик стащил чипсы у наркокурьера. В голову начали забираться мысли: «Какой-то странный курьер. Оставил банку, исчез. Или Славик чего-то не договаривает?»

Но тут нам выдали ключи и сопроводили наверх.

Едва я бросила сумку на пол нашего номера, как сразу полезла в неё в поисках купальника.

— Может, ты хоть оглядишься? Или кофе сперва попьём внизу?

Я неопределённо мотнула головой.

— На море хочу. Хвосту волю дать.

— Ну ладно, — протянула Клара. — Я с тобой.

Что нас удивило на пляже, так это количество народу. Кто бы в конце марта полез в воду в Питере? Там пляжик возле Петропавловской крепости заполняется народом только летом. Нет, моржи, конечно, круглый год купаются, но большая часть их принадлежит к русалочьему народу. А здесь люди просто гуляли, кормили лебедей, радовались выглянувшему солнышку.

Напряжение Славика, судя по всему, достигло предела при виде всей этой толпы, и он выбросил банку в урну, стоявшую там, где кончается асфальт и начинается песок. Затем резко зашагал в сторону воды.

— Мы же говорили о море, — возмущённо зашептал Леонид, догоняя оболтуса.

— Нечего экологию нарушать, — буркнул Славик.

Я тоже настигла его и уже хотела сказать, что фраза эта какая-то неправильная, что по-русски так не говорят. Но взглянула на лицо предполагаемого оппонента и решила, что лучше его не поправлять.

— И вообще, я вымыл банку с мылом в гостинице.

— Как вымыл? Она же картонная, — пролепетала я, подстраиваясь под быстрые шаги.

— Ничего. Выдержала. А после я брал её только платком.

— А на картоне остаются отпечатки?

— Не знаю. Меня пугает собака. И почему у русалов запах более сильный, чем у обычных людей?

— Потому что мы генетически по-другому устроены, — с заумным видом пустился в рассуждения Леонид. — Мы умеем менять ноги на хвост. Мы…

Славик убийственно на него зыркнул. И вправду. Вопрос-то не требовал ответа. Он должен был зависнуть в воздухе, а потом развеяться под лёгким ветерком.

Мы подошли к воде. Славик сбросил куртку. Представители русалочьего народа менее чувствительны к холоду. Они не носят перчаток и шапок даже в сильные морозы. А куртки нужны, чтобы не выделяться из толпы.

В Питере, вздумай мы раздеваться на набережной Невы в это время года, то заслужили бы странные взгляды. А здесь кое-кто даже купался.

— Вы чего удрали-то? — подошла Клара. — Настолько не терпится?

— Представь, по хвосту соскучился, — буркнул Славик, стянул джинсы и бросился в воду.

— А когда мы в школу отправимся?

Нам всем уже исполнилось двадцать лет. Если бы были людьми, то учились бы в институте. А у русалочьих любое учебное заведение называется школой.

— После. Всё после, Клара, — ответил Леонид и отправился за Славиком.

Я пошла следом. Заплыла подальше, стянула купальник, намотала его на руку, чтобы не потерять, и выпустила хвост.

Удовольствие от пребывания в воде нарушалось мыслями о чёртовой коробке чипсов. И я не смогла насладиться Чёрным морем по полной программе. Хотя и пыталась.

Минут через сорок Леонид предложил выходить. Славик согласился:

— Пока наши шмотки не спёрли.

— Если уже не спёрли, — подала голос Клара тем же ультразвуковым способом.

— Любитель переть чужое плавает вместе с нами, — не удержалась от колкости я.

Берег, впрочем, встретил нас другим известием. Вещи лежали на месте. А вот возле урны толпились люди в форме. И знакомая нам собачка. Свежепомытую гостиничным мылом банку извлекли наружу.

Увидев это, Славик собрался было вернуться в море и уплыть в Турцию, но мы с Леонидом повисли на нём с обеих сторон.

— Веди себя естественно, — прошипела я. — Как они быстро. Ведь только что были на вокзале. Разве такое возможно?

— Она за мной пришла. Запах русала. — Мне показалось, что Славик сейчас разревётся.

Клара косилась на нас подозрительно, но, похоже, ещё ни о чём не догадывалась.

С пляжа мы ушли спокойно. Не знаю, как там с запахом, но собачка глядела в другую сторону. Люди в форме обсуждали что-то своё. Славик, повинуясь нашему с Леонидом приказу, натянул маску безразличия. То есть попытался натянуть. Паника ретиво теснила безразличие.

⁂

На следующее утро мы с Леонидом сидели в кафе возле гостиницы и пили кофе. Оба невыспавшиеся. Я полночи вертелась в ожидании того, что коридор заполнится шумом шагов и Славика арестуют. А Леонид не спал, потому что Славик ожидал того же самого, расхаживал по номеру и постоянно выглядывал в окно.

— Сегодня нужно обязательно появиться в школе, — проговорил мой сотрапезник и зевнул.

Вчера мы не наведались туда опять же из-за Славика. Он не собирался и носа казать на улицу. Клара так возмущалась, что пришлось поставить её в известность о происходящем.

— Да, нужно, — вяло отозвалась я.

В другом конце зала за столиком сидели две женщины. Тоже пили кофе и негромко беседовали. У русалов слух куда острее, чем у людей. Обычный человек не услышал бы ни слова с такого расстояния. Но мы с Леонидом разбирали отдельные фразы.

— В эту муку даже запах добавили для собаки… показательный арест наркокурьера… комиссия из Москвы прибыла… а ему в туалет приспичило, живот скрутило… учения… банка пропала… комиссия ничего не понимает… мы в шоке… нашли в другом районе… как объяснять?

Леонид быстрее проанализировал услышанное и негромко засмеялся. Я сообразила секундой позднее и захохотала. Женщины повернулись в нашу сторону.

— Давай рассказывай дальше, — изобразила я, будто Леонид меня очень веселит.

— Полагаю, не стоит говорить Славику, — тихо проговорил собеседник. — Он так потешно представляет себя в тюрьме.

— В тюрьме русал не выживет, — серьёзно ответила я. — Долго без воды.

— Да какая тюрьма? Он всего лишь прихватил банку с мукой.

— Чужую банку.

— Вот собачка расстроилась.

— Она не расстроилась. Она отыскала. А ты не смог отличить муку от…

— Я и не проводил анализ.

— Признайся, ты испугался.

— Конечно, — спокойно согласился Леонид, — мы все испугались.