Чужой гость

Елена Полубоярцева

Роман о художнике и его «случайной» натурщице… Книга о том, какое решение принять: войти в чужую семью и стать счастливым или остаться одиноким, сдаться собственному нежеланию перемен… Кто ты: человек, достойный лучшей жизни, или тот, кто притерпелся к старому существованию?

9

Другой путь? Полине сложно было даже представить его. Она погибла теперь? Наверное, да, уже погибла или гибель близка, как никогда?

Нужно искать другой путь.

Она вернулась домой скоро. Не было сил и желания пускаться в новый путь по Лондону, она устала, была измотана. Страх вернулся и преумножился, а терзающая её мысль о крахе теперь очень прочно поселилась в сознании, соседствуя, однако, с вопросом «Что делать?».

Она думала, не проявила ли неуместную горделивость, отказавшись от предложения брата. Ответа не было и на это, Полина не думала, что, представься ещё такая возможность, поступила бы иначе. Эти полотна стоят лучших денег, но теперь их уже никто не предложит. Значит, Максвелл прав.

Дверь за ней легко захлопнулась, женщина почти упала на стул в прихожей. Женщина на минуту закрыла глаза, наивно рассчитывая, что сейчас ей придет в голову простой и неожиданный в этой простоте план спасения.

Но голова Полины была пуста, хотя при этом очень тяжела. Она сняла плащ и прошла в гостиную. Было непривычно тихо, и Николлс не сразу вспомнила, что Дороти Эбигаэль ушла на ежедневную свою прогулку, а девочки заняты чем-то наверху. Хозяйка гостиницы давно не проводила время с дочерьми, всегда занимаясь чем-то, что было важно только на первый взгляд. Она старалась, чтобы все, даже запертые, комнаты сияли чистотой, постельное было свежим, цветы на подоконниках цвели и ничего не говорило об упадке, как это важно и не важно. Полина сама себе удивлялась.

На столике для писем обнаружилось несколько конвертов. Верхние два заинтересовали Полину: это были письмо из Оксфорда от племянника Риччи и ещё одно — из Ливерпуля от Джорджа Тагэрти, старинного друга её мужа. Полина распечатала первое. Риччи, студент, приезжал на днях, просил встретить его на вокзале, днем в пятницу. Тагэрти же приезжал чуть позднее, интересовался, возможно ли остановиться в одно из комнат гостиницы Николлс.

Полина сразу написала ответ на каждое. Тагэрти — всего несколько строк уважительно — дружелюбных фраз; она никогда особенно хорошо его не знала. Ричарду же она написала очень подробно, радостно уверила, что непременно примет его у себя с удовольствием.

Опустив готовые письма в ящик, она поднялась к детям. Митчелл читала, держа книгу под светом лампы, а Бекки играла со своей любимой куклой. Мать вошла очень тихо, и девочки не сразу заметили её. Она опустилась на пол рядом с Ребеккой, которая бросила своё занятие и обхватила шею матери руками.

— Всё получилось? — с детским трепетом спросила девочка.

Полина помедлила с ответом, почувствовав неприязнь к своей беспомощности:

— Нет, милая, — поцеловала дочь в макушку.

Митчелл прервала чтение, подошла к матери и сестре.

— Всё будет хорошо!

— Обязательно! — придав голосу твердость, сказала Полина. — Садись к нам, Митч!

Митчелл присела тут же, обняла мать, потрепала сестру по щеке. Немного времени они сидели молча. Затем Полина Николлс, сидящая в объятиях дочерей, проговорила:

— Риччи приезжает в пятницу, будет жить с нами на каникулах, так в письме написано!

Говорила она словно между прочим, хотя знала: новость обрадует дочерей.