Такая роковая любовь. Роман. Книга 1

Елена Поддубская, 2015

Первая книга повествует о конце 80-х-начале 90-х годов прошлого века. Действие происходит в России. Перестройка страны вынуждает к переделке её народа.. Кто-то при этом выходит из игры с честью, другим приходится бежать от трудностей за рубеж, третьим – приспособиться к безликой безрадостной жизни. Дух деревни, кажущейся сначала на фоне столицы неумытой и безграмотной, проявляется, в результате, как основное богатство и государства, и общества.

Глава вторая: Знакомство с Ларисой

Николай нервничал. Он не терпел опоздания, а тут, вопреки обычной точности, скоростной поезд почему-то задерживался. Дежурный по вокзалу, с которым Иван наскоро завязал знакомство, непонимающе поглядывал то на часы на руке, то на повешенные в зале ожидания, и пожимал плечами:

— Это же Харьковский. Он никогда не опаздывает. У него Калуга — вторая остановка после Обнинска. Даже в Апрелевке не останавливается, прямиком сюда шпарит.

Вокзальный служитель явно не мог предположить с чем связана задержка. Относительно спокойно прождав почти час, в начале второго ожидающие стали проявлять явное нетерпение. Надежда, кроме того что нервничала от предстоящей встречи, переживала за оставленных дома ребятишек. Хотя она и наказала Егору присматривать за малолетними Максимкой и Катюшей, всё-равно на душе, как у всякой матери, было неспокойно. Иван и Николай тоже переглядывались, но были томимы не столько мыслями о делах домашних, сколько подступившим чувством голода. Иван примчался в Серебрянку прямо с работы и успел перекусить на ходу только двумя пирожками, заботливо захваченными Надеждой из дома. Николай, отказавшись в пользу родственника даже от пирожка, теперь, после работы на воздухе, почувствовал как неприятно сосёт под ложечкой.

Наконец, в дальнем конце зала ожидания показался знакомый дежурный вокзала и ещё издали стал подавать встречающим обнадёживающие знаки. И почти тут же на весь вокзал по радио объявили о прибытии поезда из Москвы.

Все торопливо пошли на перрон. Поезд прибывал на первый путь и стоял в Калуге всего десять минут. На зная в каком вагоне окажется Лариса, Николай предложил ждать у входа в вокзал со стороны путей. Чтобы не разминуться, втроём они прижались к самому зданию, пропуская вперед спешащих на посадку. Поезд, звучно прогудев издалека, медленно подползал. Едва лишь он остановился, как со всех вагонов повыскакивали проводники. Ввиду того, что поезд был дальнего следования, а Калуга находилась всего в трёх часах от пункта отправления, приехавших было намного меньше, чем отъезжающих. И всё же, из-за шумной толпы, Николай не сразу заметил приближающуюся невесту.

Лариса Фёдорова была не одна. Она шла от хвоста поезда с какой-то девушкой, весело переговариваясь с ней. Николая Лариса заметила явно раньше, чем он её и, поняв это, тут же сменила торопливую походку, какой шла от вагона, на медленный пафосный шаг. Её спутница не успев перестроиться на новый ритм, неловко наткнулась на шедшую впереди Ларису и наступила ей на босоножку. От толчка Лариса подалась вперёд и, негромко выругавшись, оглянулась с недовольным выражением:

— Осторожно, Анка! Ты мне чуть туфлю не порвала.

— Извини! Больно?

Мельком глянув на испачканную пятку и светлую перепонку из кожи, Лариса досадливо сморщилась:

— Не больно. Но не приятно. Не хватало еще, чтобы я к родственникам жениха явилась в разорванной обуви.

Фёдорова наскоро обтерла рукой и ногу и обувь, и продолжила путь.

— Прости, — вновь попросила шедшая за ней.

— Ладно, ничего. — «Обиженная» поторопилась сменить выражение лица, понимая, что теперь Николай может заметить её в любой момент.

Девушки прошли ещё несколько метров, прежде чем Лариса сумела до конца избавиться от раздражения и облачиться в радостную маску. Вся эта сцена осталась незамеченной для Николая и Ивана, по-прежнему стоявших у дверей здания вокзала. Надежда же, вопреки уговорам брата не устоявшая на месте и проскользнувшая ближе к хвостовым вагонам, оказалась невольной её свидетельницей. По правде говоря, Надежда не придала бы происшедшему никакого значения, если бы заранее не обратила внимание на спутницу Ларисы. Отыскивая в массе людей на перроне ту, что могла бы быть невестой Николая, Надежда увидела приезжую жительницу Серебрянки ещё тогда, когда та только спускалась с вагона. Они были знакомы поверхностно: девушка жила в деревне не так давно. Завидев землячку издалека, Надежда почему-то обрадовалась. Ей захотелось поздороваться с приезжей и перемолвиться хоть парой словечек, ссылаясь на необычность встречи. Но случай с босоножкой настолько смутил Анну, что она прошла мимо Надежды на глядя по сторонам и не заметив последней.

Надежде же, наоборот, удалось рассмотреть лица приехавших пассажирок достаточно хорошо. Не ускользнуло от неё и недовольство в голосе незнакомки. Проводив девушек взглядом, сестра Николая вновь принялась рассматривать перрон.

— Надюха! — вдруг позвал сзади голос мужа, — Чего ты там стоишь? Уже встретили ведь!

Приближающийся Иван махнул и, на немой вопрос жены, указал рукой на двери здания вокзала. Даже издали Надежда узнала рядом с братом только что прошедших мимо неё подруг.

— Эта? — Надежде хотелось, чтобы муж опроверг её вопрос.

— Которая повыше. Светленькая, в брючках. — Белородько суетливо потащил жену под руку. По блеску в его глазах Надежда повторно подумала, что разочарована выбором брата.

Пока Иван ходил за Надеждой, Лариса жеманно представила Николаю свою спутницу:

— Знакомься, Коля, это Анка, моя новая знакомая.

— Николай! — протянул руку Кравцов; из-за обнявшей его Ларисы здороваться было не совсем удобно.

— Анна.

Глубокий грудной голос, заставил Кравцова задержать на незнакомке взгляд, приковывая своей особой женственностью.

Развитые формы, значительно принижали Анну на фоне Ларисы, превосходящей её всего-то на несколько сантиметров. Креп-жоржетовое платье было сшито очень удачно: красные вставки подчеркивали красивую низкую грудь и крутые бедра, а черный фон выгодно оттенял светлую кожу Анны. Глубокое декольте невольно топило любой встречный взгляд. Тоненький кожаный ремешок зрительно утончал и без того неширокую девичью талию.

Рядом с броской и яркой Ларисой в салатных укороченных брючках и кружевной розовой маечке, Анна, в своем классическом платье, выглядела почти «демодé».

Лариса, едва только подскочила к Николаю, надёжно повисла на нём и продолжала держать жениха за талию даже при знакомстве.

Анна встала чуть позади от круга родственников, не вторгаясь в него.

Лариса была вся на виду, открытая в одежде, чувствах, выражениях. Она щебетала, придавая первой встрече тот независимый легкий тон, какой порой трудно найти, и смотрела на всех, как говорила: без стеснения и неловкости.

Анна мягко проговаривала каждую букву и с ответами не торопилась. В общении в ней невозможно было не заметить чувственность, сдерживаемую изначально. На роль лидера Анна заметно не претендовала, предпочитая сначала узнать о собеседнике, а уж затем рассказывать о себе. При встрече взглядом с незнакомыми, Анна мягко улыбалась и почти сразу же опускала пушистые ресницы, пряча под них смущение.

Ларисе мгновенно удалось рассказать Николаю обо всём, что произошло за три дня разлуки, заранее избавляя его от вопросов. А про задержку поезда, связанную с поломкой путей на московском вокзале, она доложила быстро и четко, а вместе с тем озорно и скомкано. Не замечая, что другие смотрят на неё молча, Лариса звенела голоском без умолку. Она явно старалась расположить к себе и привлечь побольше внимания родных жениха. Про то, что Николай — ее жених, Лариса, уже здесь, на вокзале, упомянула по меньшей мере три раза. Она подчёркивала это слово, сопровождала его паузами с придыханием, многозначно глядела на Анну и протягивала Николаю губы, прося поцелуя. Анна отводила взгляд, а Кравцов тушевался и отвечал на просьбу отрывисто, впопыхах.

Увлечённая игрой, Лариса не могла понять неуместность своего поведения. Подобные простота и легкость, сходящие в столице, были ох как неуместны для скрытной деревни. Терпеливо слушая нескончаемое соло подруги, Анна заметила неловкие перегляды земляков. Дождавшись, пока Лариса в очередной раз повернется к Николаю, Анна кивнула нетерпеливо топтавшейся Надежде:

— Извините, пожалуйста, вы куда теперь поедете: в Калинки или в Серебрянку?

— В Калинки! — Иван даже выдохнул от того, что наконец-то нашелся хоть кто-то, способный прекратить поток болтовни, льющийся на них.

— У нас дети дома одни остались, — добавила Надежда, объясняя.

— Тогда не буду мешать вам, — Анна глянула на золотые часики на руке и наклонилась за маленьким чемоданчиком с вещами, — У меня автобус на Серебрянку через пятнадцать минут. До свидания. Приятно было познакомиться.

— А разве её деревня нам не по пути? — очнулась от паузы Лариса, посмотрев на Ивана, как на старшего.

— Не совсем. Хотя, там всего-то два километра от Калинок. Если хочешь, можешь с нами поехать. — Иван предлагал привычно по-деревенски, без официоза.

— Нет-нет, спасибо! — поспешила отказаться Анна. Отчего-то неудобно было стоять радом с новыми знакомыми, особенно с Иваном, которого девушка заочно считала очень строгим.

— Чего это за «спасибо»!? Поехали с нами, не выдумывай! Два километра ведь всего, они тебя потом подбросят до твоей деревни; правда ведь, Коля? — Лариса решила за всех и потянула жениха за локоть. Николай мыкнул и мотнул головой.

— Подбросят! — не дожидаясь окончательного согласия муже, поспешила заверить и Надежда. Ей хотелось поскорее добраться до дому, пусть даже потом Ивану и пришлось бы делать лишние километры. Она первой двинулась с места. За ней пошли остальные.

— Ну как тебе, Вань? — еле слышно спросила Надежда, оторвавшись от молодежи на несколько метров.

— Красивая! — коротко отозвался Иван.

Надежда вздохнула:

— Да с лица-то воду не пить! В общем как? — ей хотелось, чтобы муж тоже увидел, что Николай поторопился с выбором невесты. Но Белородько повторно похвалил Ларису:

— Умеет, видать, за себя постоять!

— Так ведь масквичка! — в голосе Надежды сквозило неприкрытое презрение; опять эта столица с её издержками. Но и тут Иван не угадал настроения жены и произнёс, восторгаясь:

— Масквичка! Не отнять!

— То-та и оно, — тяжело выдохнула Надежда, словно осуждая Ларису именно за это. На ходу она подумала, что мужики все одинаковы: кидаются сначала на стройные ножки и смазливые личики.

«Что Коляня в ней нашел? — сожалела Надежда, уже сидя не переднем сидении машины, — Ноги в штанах болтаются. Плоская вся, как вытертая на стиральной доске. Рёбра торчком. Голова обесцвечена, волосы вздыблены лаком; пацан, да и только. Вон, даже макушка торчит не хуже чем у моего Ваньки, — Надежда внимательно осмотрела вечный гребешок на темечке мужа так, будто давно не видела, а затем снова принялась за приезжую, — Красивая, конечно. Но токо красота у ней какая-то… такая после сорока одним махом сотрётся. Коляня не понимает, думает она всегда стройная и молодая будет. Погоди ещё: родит, так может и вовсе оплывёт. Как моя напарница Райка. Тоже была — вилка в профиль. А после деток откуда чё пошло-полезло? Теперь одного со мной коровьего размера.»

Надежда снова вздохнула: после матери и её самой, новая женщина пришла и претендовала теперь для брата на роль первого друга. Смириться с её появлением было не так-то легко. И противостоять подобному эгоизму не могла ни одна из женщин. Он проявлялся в изначальном отторжении той другой, что стремилась отрывать мужчину от привычной до этого семейной среды. Какая из них сможет безоговорочно и безосудительно потерпеть перекраивания новой родственницей жизни близкого мужчины? Какая спокойно станет смотреть, как та командует им, привязывая к себе на том самом тонком подсознательном уровне, что так легко узнаваем? Почему? Да потому, что даже на самой первой стадии знакомства так ведёт себя любая. Действуя по абсолютно идентичной схеме. Считая одну только себя правой. И даже не догадываясь, сколько осуждений и противоречий вызывает у окружения избранника.

Надежда обо всех этих женских «защитных рефлексах» не знала, но незнание не мешало ей проявлять их теперь в самом неприкрытом виде. Вот почему, успокоившись на какое-то время, позже, она вновь принялась мысленно распекать Ларису.

«А оделась-то как! Зелень с грядки! А через дырки майчонки и лифчик виден, и даже соски, потому как и лифчик у нее весь в дырочку. И где токо такую одёжу шьют? Безобразие! Надо будет сказать Коляне, чёб попросил её такую майку не носить. В деревне на её голые соски не то чтобы мужики головы повыворачут, все кобели выть начнут. Ванька-то мой, бесстыдник, так туда глазками и шарил, и шарил… в дырочки ети. Вот беда ещё привалила! А ежели не Ванька, то Егорка точно пялиться станет. У него и так раннее развитие из-за акселерации, о которой все вокруг талдычут. Не, надо Коляне намекнуть про мальца. Ни к чему ему стрессы с раннего детства. Пусть на деревенских девахах постепенно учится. А в моём доме совращать ребёнка дырками на лифе не надо».

Безучастная к разговорам на заднем сидении, Надежда всю дорогу провела в причитаниях. И только когда машина въехала в Калинки, отвлеклась и стала показывать достопримечательности деревни.

Если Серебрянку все считали деревней, и иначе как деревней никто назвать и на мыслил, Калинки, будучи изначально такой же мелочью, в последнее время разрослась до поселка городского типа. Теперь Калинки стала не только больше, но и современнее и Серебрянки, и Кокошкино — деревни ниже Калинок по речке.

Не без содействия опять же Ивана, председатель совхоза добился, чтобы в Калинках и клуб отстроили побольше, нежели в других деревнях, и, отдельно при клубе, был кинотеатр. Имелись здесь детсад и восьмилетняя школа, продуктовый магазин, почта. На правах населённого пункта районного масштаба, в центре Калинок совсем недавно был построен Дом быта. Там восседал районный терапевт, а скоро должен был открыться зубной кабинет. Были в Калинках свои больница, автовокзал, сберкасса… Одним словом, поясняя Ларисе где и что, Надежда гордилась, что и у них жизнь течёт не хуже, чем в городе.

На её рассказ Лариса отвечала рассеянно. Невозможно было понять нравится ей или нет.

— Ты чё такая квёлая? — заметил Николай состояние невесты.

— Я не квёлая, я уставшая. А что это ты по-деревенски заговорил? — вопрос прозвучал с упрёком.

— Так ведь я в деревне сколько лет прожил! — смутился мужчина замечанию, ставя ударение в последнем слове не там.

— Ну так, ведь ты и в городе уже сколько лет прожил! — поправила Лариса, — Успел бы и отвыкнуть.

— А что, Лариса, не нравится тебе, как деревенские говорят? — В усмешке Ивана прослушивалась обида. Развернувшись на полном ходу, он глянул на девушку.

Лариса растерянно уставилась на уши Белородько, заросшие волосами, как мхом.

— Я не про то, Иван Родионович, — девушка постаралась уважением загладить оплошность, — Я так думаю, что по-деревенски люди начинают чокать уже в возрасте. По привычке. А у таких, как у Коли: молодых, поживших в городе, это странно слышать.

— А вот и не так, смею заметить. Надюха наша, даром что молодая, по-деревенски знаешь как щебечет! — Иван подмигнул и засмеялся.

— Ох! Дивитесь на него, на городского! — толкнула Надежда мужа в бок, — Сам-то, поди, тоже можешь и чокнуть. Даром, что с умными людьми знаесся.

— О-о! Обиделась! — От резкости ответа Иван отодвинулся. Машину мотануло. На фоне их перебранки Лариса продолжала тушевать собственную неловкость:

— Все это так. Про Надежду и речи нет: она здесь постоянно живёт. А Коля-то ведь сколько лет в Москве провёл; должен был ведь уже отвыкнуть.

Николай усмехнулся в усы:

— Как видишь — не отвык.

— Во всяком случае, я от тебя до сих пор не слышала деревенского говора. — уступать девушка, похоже, не любила. Кравцов пожал плечами:

— Это потому, что мы с тобой мало знакомы.

— Неправда. Это просто пока ты здесь, ты решил по-свойски объясняться. Между прочим, меня это не коробит, — добавила Лариса, противореча себе самой, — Я только одно знаю: в Москве ты так говорить не станешь.

— А если стану? — в глазах Николая заблестел розыгрыш. Почему-то сейчас нравилось собственное бахвальство. Лариса уверенно отказалась воспринимать такую игру:

— Глупости! Анка же вот не стала, а тоже в деревне живет. Так чего бы ей не чокать? А ведь не чокает!

Затронутая темой разговора, Анна повернулась от окна. Она сидела за Иваном, Лариса — за Надеждой. Переговариваясь, подругам невольно приходилось вести беседу через Николая. Стесняясь смотреть на молодого мужчину, Анна всю дорогу старалась молчать. Но, обратив к подруге удивлённое лицо, мельком заметила теперь в глазах Николая интригующий вопрос и ответила почти безразлично:

— Я в деревне всего ничего живу, Лариса.

Анна снова отвернулась. Ей достаточно было уже того, что из-за тесноты в машине, она прижималась к ноге мужчины полуприкрытым бедром. Шёлковая ткань скользкой юбки то и дело съезжала набок, обнажая круглые колени Анны, не видеть которых Кравцов не мог. Не желая показаться любопытным или, ещё хуже, проявить интерес более обстоятельный, нежели того полагал этикет первого знакомства, Николай всё-таки всю дорогу ломал себе голову. Кто эта Анна? В последнее время столичные жители паломнически скупали в области земли для постройки загородных резиденций.

«Эта, наверно, тоже из них». — Николай, хотя и отодвигался от незнакомки, избежать прикосновений не мог. Сквозь тонкую ткань её платья он четко чувствовал форму белья. От этого было неловко: как если бы девушка сидела рядом раздетая.

Кое-как дотерпев до конца пути, Николай поспешил распрощаться, отказывая свояку проехаться до Серебрянки.

— Поезжай, Иван, сам. Быстрее дело будет, — спровадила мужа Надежда. Расцеловав по очереди ребятишек, вываливших в ожидании на улицу, она сразу успокоилась, — Мы пока на стол соберем.

Машина пыхнула и уехала.

— А она знает где ваш дом? — спохватилась Лариса, глядя машине вслед. Она вспомнила, что не дала подруге точного адреса.

— В деревне все всё знают, — успокоил Николай.

Теперь, когда Анна уехала, Кравцов понял, что будет рад завтра вновь увидеть её.