Селина. Камышовая кошка

Елена Муралева

Получить второй шанс прожить жизнь и остаться в живых, это дано не каждому. Пелагея, а в другом мире Селина, девочка десяти лет, с опытом прожитой жизни, в будущем. Она жила и боролась на пределе своих сил, нашла любовь и не сломалась, потеряв. Вернулась в свой мир другим человеком, оставив навыки Селинки. Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.

9 глава

Года два назад, когда уже стояла крепость и ворота во всех проёмах заняли свои места, к нам пожаловали гости. Спокойно причалили, вышли из стругов и по–хозяйски разбрелись по набережной. Они трогали кусты, обрывая цветы и нюхая запахи.

— Что надо на нашей земле? — спросила я из ворот.

— Конунга давай, говорить будем, — сказал один

из приезжих и шагнул к воротам. Между его ног тут же впилась стрела в камень, не разрешая двигаться без приглашения.

— Я Селина, жена Конунга Легонта, хозяина Рода Камышовый Кот. Могу с вами обсудить дела в отсутствие мужа. Могут зайти двое. Остальных прошу вернуться к стругу. Мои воины не любят шуток, — ответила я и сошла со стены.

Подумав и посоветовавшись друг с другом, вышли двое мужчин, предварительно подняв руку. Им открыли калитку в воротах.

— Как здесь у вас здорово всё устроено! Года три назад здесь ходили, и ничего не было. Пустая деревня. Ни хозяев, ни рабов. А теперь, слышали, у вас можно железом разжиться? — сказал бородач.

— Что из железа надо? Степан, принесите образцы изделий, что у нас есть. Откушайте пива. Сами варим, сами пьём, — ответила я беззаботно.

Малина принесла кружки с пивом и ушла на кухню. Мы так и оставили кухню в тереме. Так же и принимали пищу раздельно. Не стали менять порядок. Первыми ели дети, потом мужики, обсуждая проблемы и планы. Затем ели женщины, доедая, обсуждая. Всем было удобно. Когда охотники искали камни, нашли руду и прибежали ко мне. Я разрешила за теремом построить кузню. Но они построили её за воротами и развлекались, как могли. Нашёлся и кузнец. Вернее, подмастерье. Кузнеца старый Конунг продал за провиант. Все, кто был свободен — у нас теперь случалось и такое, — убегали в кузню. Приносили уже готовую продукцию. Продали несколько ножей охотникам, встреченным на охоте, в лесу. Пошёл слух, что мы имеем железо хорошего качества. Вот они и пришли.

Мои вынесли три разных лопаты, топоры и топорики, вилы, литовки, казаны и котелки, чугунки и ухваты. И много другой мелочёвки. Чем больше выносилось вещей, тем краснее становились лица гостей.

— Что ж вы молчите, что столько делаете нужных вещей? Мы струги за море гоняем, втридорога покупаем. Что хотите за товар? Сторгуемся, — зашумели они.

— Мне нужен хлеб. Мука, пшеница, рожь, без разницы. В любом количестве. Крупы, какие есть, семена овощей. Соль. Возьму всё по курсу. Вы делаете заказ и везёте продукты. Всё без посредников и купцов. За качество отвечаем, для себя делаем. Количество определите сами, после, как осмотрите поближе, — сказала я спокойно, но внутри всё клокотало от возбуждения.

— Договорились. Мы можем взять образцы? — спросили, с надеждой глядя на товар, наши гости.

— Да, конечно. Посоветуйтесь с людьми. И делайте заказ. Степан вас проводит и донесёт товар, — сказала я и кивнула головой Степану.

Купцы ушли, и уже к вечеру был сделан заказ. Я так боялась, что не могла спать ночами. Дело новое, не пробованное. Нам товар нравился, но это не значит, что должен нравиться всем. Через две недели состоялся обмен. Все остались довольны и заключили договор. Мы делаем, они покупают у нас, а нам привозят продукты. Так мы решили проблемы с продуктами.

Я завела правило: на пятилетие мальчугану отец дарил нож. Ватаг у нас нет, но защищать себя должен уметь каждый. Приняли это с большим восхищением. Многие умели ловко кидать ножи и учили молодёжь этому искусству. Каждую неделю устраивали соревнования. Для этого рядом с крепостью построили спортивный городок, и свободные мужики показывали, как правильно стрелять из лука, обходить препятствия по брёвнам, вязать узлы и ставить паруса на стругах. Стругов у нас ещё не было, но уметь они были должны многое. Для женщин, которые пряли пряжу по вечерам, напела несколько «моих» песен. Они пришлись по нраву. Душевные, тихие и романтичные. В свободные вечера, когда заканчивали с уборкой скотины и дворов, выходили на луг возле крепости и водили хороводы — опять же, я была запевалой и заводилой песен и игр. Нужно было как–то развлекать людей и знакомить новые пары, образуя семьи. Завела закон: раз в году, когда, семья не складывалась, можно было мирно, без скандалов, разойтись, но с моего согласия. Новые пары образовывались тут же.

— Что, Затея, опять пригорюнилась? — спросила меня как–то Малина.

— Что–то долго Легонт не едет. Что хоть говорят? Бросил меня, кроху, здесь одну и не показывается. Ни слуху, ни духу. Помер, что ли? — с досадой сказала я, бросая несделанную работу.

— Не гневи Бога такими словами, девка. Он за товаром пошёл, скоро прибудет мало не покажется. Рабов пригонят, скот, припасов навезёт. Ты молодец, нас всех сохранила, ещё и приумножила. В моём Роду, как и в Роду мужа, раб был хуже скотины. Работает в поле, весь промокнет под дождём, а сушиться негде. Рабам очаг не положен. Топить нечем, варить нечего. Утром вновь на работу. Так и замерзали насмерть. Их тут же на лёд оттаскивали. Весной река унесёт. За сезон две трети погибали. Кто их считает? Рабу даже тень не положена, — с горечью рассказала Малина.

— Много тащит, раз столько времени пропадает, — опять не удержалась я.

— Не гневи Бога, говорю, судьба иногда так вывернет — и охнуть не успеешь, как сам рабом станешь, — показала она на ошейник и клеймо на руке.

Каждое утро я как штык была на кухне. Последнее время стала закипать от этих разговоров и стала пропускать эти занятия по подготовке. Применять всё равно было не с кем. Зиму прожили отлично. Рыбы насолили, накоптили, наморозили. Мясо тоже и засолили, и закоптили, и заморозили. Голод для нас давно стал не страшен, и вспоминали детские глазки, полные слёз, как страшный сон.