Селина. Камышовая кошка

Елена Муралева

Получить второй шанс прожить жизнь и остаться в живых, это дано не каждому. Пелагея, а в другом мире Селина, девочка десяти лет, с опытом прожитой жизни, в будущем. Она жила и боролась на пределе своих сил, нашла любовь и не сломалась, потеряв. Вернулась в свой мир другим человеком, оставив навыки Селинки. Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.

3 глава

Впервые Конунг Рода Розовой цапли вышел на берег, где женой Конунга Рода Рыси жила его дочь Хильда. Единственная из множества его детей, эта девка добилась такого высокого места в жизни. А как начиналось? Пришлось убить сына, подававшего признаки большого воина и добытчика. Досада вновь заколотилась в его груди. Не сумев справиться с нахлынувшими эмоциями, он шагнул в дом, где ему определили место за праздничным столом.

Он и не смотрел по сторонам, когда шёл, а мог бы натолкнуться на два взгляда, с ненавистью смотревшие на него.

Взгляд хозяина Рода Рыси вскоре размылся, не видя перед собой угрозу в виде дряхлеющего старика, и стал скорее заинтересованным. Сев за столы, выставили угощения, и начались обыденные разговоры о детях, припасах, погоде, врагах. Старую Цаплю тоже волновал союз Медведя и Барсука. Это была большая угроза. Особенно то, что вступал в клан новый, молодой Конунг, и по слухам, он своей кровожадностью и жестокостью переплюнет своего родителя Медведя. Вскоре гости наелись, напились, наговорились, следовало обдумать предложение о взаимовыручке. Сидя в кресле Конунга Рода Рыси и глядя на свою снующую у столов жену, он невольно вспомнил её, ещё юную и безумно красивую девушку.

В то лето потерялись два струга, в которых ушли все мужчины на промысел. Берег Рода Рыси опустел и затих. Не вернулись они и к зиме. Кое–как перезимовав, оставшийся старшим в огромной семье Отим, он, которому по раскладу никогда не светила роль главы клана, а теперь свалилась на голову, решил идти искать. Так он прибыл с расспросами в Род Розовой Цапли, где и увидел её. Темноглазая красавица разворошила все его внутренности, теперь в думы об отце пятидесяти мужчин пропавшего Рода вклинивался образ этой девушки. На второй год, когда Род ещё ждал пропавших без вести, проплывающие рыбаки рассказали, что видели у дальних островов, куда никто не ходит из–за подводных камней, остов двух стругов. Собрав оставшихся юнцов, занявших места своих отцов в Роду, спустили лодки на воду. Они плыли туда, уже ожидая увидеть своих родственников. За два года стихия моря не пощадила никого. На камнях у берега застряли два струга. Ещё можно было узнать раскраску и вырезанный барельеф Рода Рыси. Да, это были остатки Рода Рыси. Море прибрало тела мужчин и снаряжение. Почтили память погибших и вернулись домой. Во главе Рода встал единственный потомок главы Рода. Пришедшая мать, как только окончился срок траура, назначила смотрины для девушки, которая должна стать женой Конунга. Он, собрав дружину, вернулся в Род Розовой цапли за обещанной в разговоре за столом девушкой. В то время, когда он искал струги и приезжал с поисками следов отца, сидя за столом, старик обещал молодому человеку самую красивую девушку Рода. Рысь указал старику на Хильду. Приехавшие гости увидели беременную молодую женщину и мужчину рядом, нежно обнимавшего её. Цапля в гневе убил своего племянника, который переступил запрет взаимностей внутри семьи. Рысь, униженный в своих чувствах, не смог отказаться от красавицы и, сжав зубы, велел завернуть потерявшую сознание от горя женщину в шкуру и отнести на струг. За такие дела убивают и женщин, не давая жить потомству. После родов её придушили бы по приказу отца. Так что он, как ни крути, спас её, неблагодарную. Любви в её теле и глазах он так и не увидел. Любил и ненавидел…

Прошёл месяц после карцера, и я вновь наказана.

Дед — отец моей матери — приезжал. Его посадили рядом со мной за стол. А он стал вонючие ветры пускать. Я назвала его «Козёл Вонючий». Меня из–за стола мать вывела. Я же ещё и виновата…

— Мы решили: тебе незачем с челядью знаться. Ты и одна знаешь, чем тебе заняться, — сказала мать, ведя меня за руку в мою комнату.

— Мамочка, зачем девок так рано замуж отдали? Они же ещё маленькие девочки. Какие из них жёны и матери? Они и забеременеть не смогут. Им двенадцать–тринадцать лет. И вообще, они могут погибнуть, — пожалела я девок.

— У нас рано отдают замуж девок–простолюдинок, мужикам в семьи. Хороший мужик на островах может прокормить до пяти жён. Поколачивает их от полноты чувств. Он хозяин и господин. Хочет — залюбит до смерти. Хочет — продаст за вещи или еду, если хватать не будет. Беременных не трогает. Это его Род. Если за год не забеременеет, будет на ночь ставить возле постели, чтоб училась, когда других будет покрывать. Если не понесёт за год, может отдать морякам, чтоб расшевелили. Если девка справная, оставит в роду, для гостей. А может и обменяться. Это его право. Он её купил. Это его товар, — тихо говорила она, помогая мне раздеться для сна.

— А со мной как будет? Меня тоже продадите? — спросила я, уже лёжа в постели.

— Ты у нас родовитая. Но наш Род не очень богат. Для тебя не нашлось пары. В то время всё девок рожали. Год–два ещё в запасе есть. Да и покрывать родовитую можно в пятнадцать лет. Кто ослушается, того могут покалечить, отрубив руку. А если родовитую, не дай Всевышний, ссильничают в любом возрасте, и она заявит, то всю семью в рабы продают. Самого насильника оскопят и метку на лоб ставят, что он доступен любому для соития, — сказала она, присев на топчан и гладя меня по волосам.

— Мамочка, так у меня есть запас времени, и я ещё поживу с вами! — закричала я, прижимаясь к матери.

— Не обольщайся! Любой родовитый, если заявит желание взять тебя в жёны, станет твоим мужем. Будет принят как лучший гость, и ты уйдёшь с ним. В его дом и Род. Даже старик, — погрозила она мне пальцем, хмурясь.

— Но тогда ему придётся кормить меня до пятнадцати, — предположила я, успокаиваясь.

— На теле женщины ещё два отверстия, и там нет запретов. Там нет девственности. Все наши законы можно обойти, — сказала она, вставая, чтобы уйти.

— Тогда что называется изнасилованием? — удивилась я.

— Все то, что не понравится, и ты сможешь это доказать, — махнула на меня рукой мать.

— А как доказать–то? — ещё больше возмутилась я, в недоумении садясь в постели.

— Рассказать об особенностях строения мужского достоинства, — сказала она, уже стоя в дверях.

— Ну да, есть тут время, когда разглядывать, они ведь тоже не дураки всё показывать и рассказывать, — забубнила я.

— Изловчись, оторви кусок одежды или оцарапай. Укуси сильно, укус долго не проходит. Если хочешь наказать — выкрутишься, — сказала мать, улыбнувшись, хоть это было не смешно.

— Заявить может каждая женщина, придя на совет к старейшинам Рода или Конунгу. Но ещё и доказать надо, а это не легко. Думаю, тебе это не понадобится. Кто тебя тронет, я ему не позавидую, — уже открыто засмеялась мать своим словам.

Мне стало горько от её слов. Видимо, от матерей здесь не дождёшься помощи и сочувствия. Нужно самой как–то выкручиваться.