Тайна замка Вержи

Елена Михалкова, 2014

Мир Птички-Николь населен ведьмами и привидениями, цвергами и феями. Но реальная жизнь оказывается страшнее самой жуткой сказки. Во все времена преступления совершают не призраки, а люди. И раскрыть преступление может только человек, который твердо верит в разум и не позволяет фантазиям сбить его с толку. Окунитесь в прошлое, войдите в стены старинного замка и следуйте за лекарем Венсаном Бонне по лабиринту, полному загадок и тайн! Кто убивает в замке Вержи? Кого коснется проклятие колдуньи? И кто сорвет завесу тайн, душным покрывалом укутывающих стены замка? Читайте в средневековом детективе Елены Михалковой «Тайна замка Вержи».

Глава 8

— Месье Бонне! Месье Бонне!

Лекарь вскочил с постели. За окном мельтешили огни, кричали люди, и потому первая его мысль была о пожаре.

Он отодвинул засов.

— Месье Бонне…

В комнату ввалился запыхавшийся слуга. Венсан принюхался, но его чуткий нос не уловил ни дыма, ни гари.

— Что случилось? На нас напали?

— Его милость требует вас, — задыхаясь, выговорил тот. — Скорее! В северное крыло!

…Плач и крики Венсан Бонне услышал, едва только завернул в галерею. В конце ее, у входа в покои дочерей графа, толпились люди. Одутловатая женщина, в которой Венсан не сразу признал няньку, громко читала молитву.

— Лекарь… Пустите лекаря… — зашептались вокруг, когда он приблизился.

Слуги расступились, отворачивая от него перепуганные лица. Кто-то плакал. Белый, как мел, стражник у дверей шевелил губами, бессмысленно глядя перед собой.

Венсан протиснулся мимо него.

Он уже догадывался, что увидит. Но даже у него вырвалось невнятное восклицание, когда взгляд его упал на кровать.

Элен де Вержи лежала на спине и смотрела в потолок навсегда остановившимся взглядом.

— Лекарь здесь, ваша милость, — почтительно сказал кто-то.

Гуго де Вержи обернулся к лекарю. Лицо его было спокойно и страшно.

— Подойди.

Бонне остановился возле постели, склонив голову.

— Все прочь, — сухим негромким голосом приказал граф.

Комната опустела. Возле тела, кроме Венсана, остались только сам Гуго и Пьер Рю, начальник охраны замка Вержи — могучий мужчина лет сорока, прозванный Медведем за силу и хитрость.

— Проверь, точно ли она мертва, — приказал Гуго.

Бонне вопросительно взглянул на него. Не нужно было обладать особыми познаниями, чтобы понять, что перед ними труп.

— Проверь, — повторил граф и отошел к открытому окну.

Насторожившийся лекарь протянул руку к покрывалу, укутывавшему Элен до подбородка. Отдернул его — и вновь не удержался от возгласа.

— Я выразился еще крепче, когда увидел ее, — негромко проворчал Пьер-Медведь и отвернулся.

На Элен была шелковая туника, оставлявшая открытыми лишь руки и шею. Но, глядя на синюшные пятна величиной с монету, покрывавшие ее кожу, Бонне не сомневался, что все тело девушки усыпано ими.

— Случается, люди умирают и их хоронят, — сказал Гуго, — но это не смерть, а лишь необычайно крепкий сон. Тебе об этом должно быть известно.

Венсан молча кивнул.

— Убедись, что моя дочь мертва, а не одурманена. Ты понял меня?

— Да, ваша милость.

Он проделал все, что требовалось в подобных случаях. Послушал сердце. Поднес зеркальце к похолодевшим губам. Распорядился, чтобы из его дома принесли арабскую соль, и долго держал пузырек у носа Элен. Наконец, с молчаливого согласия графа применил последний способ, хоть и древний, но действенный: прижал к пятке девушки раскаленную кочергу.

Все было напрасно. Они могли жечь неподвижное тело хоть до Страшного суда: Элен ничто не вернуло бы к жизни.

— Ваша милость, она мертва. Точно мертва.

Граф открыл шире окно, чтобы выветрился отвратительный запах горелого мяса. Пьер-Медведь бережно прикрыл лицо покойницы.

— Надеюсь, ее привезут живой, — вполголоса сказал он.

— Кого? — так же тихо спросил Бонне.

— Эту девку, Николь Огюстен.

— Служанку? При чем здесь она?

— А, так вы ничего не знаете! Это ее рук дело.

Венсан Бонне давно научился не меняться в лице, что бы ни видели его глаза и ни слышали уши. Но в эту минуту невозмутимость далась ему с большим трудом.

— Откуда известно? — ровным голосом спросил он.

— В ее комнате нашли флакон из-под яда и еще кое-что. Подсунула отраву и сбежала. Колдовское зелье, дьявол его возьми! — Пьер сложил три пальца левой руки, плюнул на щепоть и прочертил крест в воздухе.

— Флакон из-под яда… — Венсан пытался собраться с мыслями.

— Пустой.

— Зачем ей травить свою госпожу?

Пьер удивленно взглянул на него голубыми глазами — такими ясными, что закрадывалось сомнение в его чистосердечии.

— Кому же еще, мой дорогой Бонне?

— И где она сейчас?

— Уже здесь, — холодно сказал Гуго де Вержи.

Венсан посмотрел на него. Граф стоял, вцепившись в подоконник, и не сводил глаз с отряда, въезжавшего в ворота замка. Когда послышался скрежет опускающейся решетки, он быстро вышел из комнаты. Лекарю почудилось, будто граф, проходя мимо него, по-волчьи щелкнул зубами.

Они с начальником охраны остались одни.

— Дьявольщина! — рассерженно проворчал Медведь, сбрасывая маску глубокой скорби. — До чего не вовремя. Похороны, траур… Графу долго еще будет не до сделки с Мортемаром.

Он вразвалку прошелся по комнате, кажется, совершенно забыв о существовании лекаря.

Венсан Бонне ждал, не донесется ли со двора крик. Но снаружи было тихо.

— Месье Рю, нельзя ли взглянуть, что нашли в комнате у горничной?

Проницательный взгляд Медведя заставил Бонне вспомнить, за что начальника охраны наградили этим прозвищем. Пьер мог казаться неуклюжим и даже туповатым, но при необходимости соображал очень быстро. В его глазах застыл вопрос.

— Меня учили разбираться в ядах, — пояснил Венсан. — Возможно, я смогу узнать отраву.

Пьер Рю пожал плечами:

— Какой сейчас в этом прок? Девица умерла. Вы сами сказали, что ее не вернешь.

— Вы правы. Проку никакого.

— Тогда зачем?

— Любопытство, — кратко отозвался лекарь.

Пьер хмыкнул и неожиданно кивнул, словно признавая за Венсаном это право:

— Понимаю… Что ж, смотрите.

Он расстегнул поясную сумку и вытащил стеклянный флакон высотой с ладонь, узкое горлышко которого было заткнуто стеклянной же пробкой.

На лице Бонне не дрогнул ни один мускул. Он смотрел на флакон безразлично, и лишь несколько мгновений спустя спохватился и добавил во взгляд каплю заинтересованности. В конце концов, он сам признался, что ему любопытно. Будет странно, если он не проявит ни малейшего интереса.

— Позвольте поближе?

Пьер сунул ему пузырек.

— Что-нибудь чуете, а, Бонне?

Делая вид, что рассматривает остатки содержимого, растекшегося по стенкам, лекарь нахмурил брови. Нужно выиграть хотя бы немного времени. Опасно недооценивать Медведя: стоит Пьеру что-то заподозрить, и Венсан окончит свои дни на виселице.

Он медленно покачал головой. Для убедительности и впрямь принюхался к пробке. Слабый запах тины заставил его задержать дыхание.

— Девчонка побывала в Черном лесу, — задумчиво протянул Пьер, не отрывая глаз от флакона в его руке. — Возможно, сама ведьма замыслила извести семейство графа и для этого воспользовалась ее помощью.

Теперь настал черед Венсана внимательно смотреть на начальника охраны. Уж не издевается ли он? Или и впрямь верит во всю эту чепуху насчет ведьмы?

Но разве поймешь что-нибудь по непроницаемому лицу Пьера Рю!

Венсан решил рискнуть. Если Медведю что-то известно и он пытается вывести лекаря на чистую воду, то пара вопросов уже ничего не изменит.

— Отчего вы так уверены, что Николь получила зелье от этой… знахарки? И в самом замке мог найтись тот, кто желал Элен смерти.

— И кто же? — усмехнулся Пьер.

Лекарь не ответил. Это был глупый вопрос. А когда умные люди начинают задавать глупые вопросы, жди подвоха.

— Молчите… Что ж, так и быть, раскрою карты. — Начальник охраны опустился на стул и потер массивную шею. — Об этом вскоре будет знать каждая собака, так что к чему секреты! У горничной нашли еще кое-что, кроме яда. То, что неоспоримо доказывает ее вину.

— Что же?

— Мешочек с землей, пропитанной медом. Медом!

Он со значением поднял указательный палец.

— Я слышал, — ровным голосом начал Венсан, — девушки любят разные странные притирания…

— Не глупите, Бонне! Земля наверняка с могилы на кладбище Левен! Ясно вам, что это значит? Старое испытанное средство: взять земли, в которой когда-то разложился покойник, добавить туда меда диких пчел. Если хочешь извести человека, нужно только каждый день посыпать его следы этой гадостью. Месяц спустя он сойдет в могилу без всяких видимых признаков болезни или отравления. Должно быть, она замышляла отравить старшую дочь графа, а адское зелье использовать для Беатрис.

— Кто вам сказал, что она взяла землю в Левен?

— Вторая горничная, Мари. Она сразу во всем созналась, едва только ей сунули под нос доказательство.

«Значит, ты все-таки проболталась ей, глупая маленькая Птичка, — отстраненно подумал Венсан. — Расчирикалась, да? Я не оценил твой подвиг, и тебе захотелось поделиться с тем, кто оценит».

— Мари ходила с ней? — спросил он, чтобы заполнить молчание.

— Нет, девка была одна.

«Что ж, она хотя бы не выдала своего дружка».

— Не побоялась отправиться в Черный лес! — продолжал Медведь. — Интересно, чем так насолили ей дочери графа?

«Мы это очень скоро узнаем, — с той же отстраненностью мысленно ответил Венсан. — У Гуго де Вержи достаточно слуг, готовых исполнить обязанности пыточных дел мастера».

Жалость, острая, как боль от пореза ножом, внезапно охватила его, пробившись через стену безучастия. «Что же ты наделала, маленькая веселая певунья!»

— Что с вами, Бонне?

Венсан неловко дернул подбородком.

— Мне не по себе здесь, — глуховато сказал он, указывая на мертвое тело.

— Пойдемте. Нам тут больше нечего делать.

Лекарь кивнул и двинулся к выходу.

Но возле двери ему на плечо опустилась тяжелая рука. Венсан остановился и мысленно усмехнулся. Выходит, он ошибся, и весь разговор был лишь прелюдией к тому, что произойдет сейчас. Пьер приблизит к нему загорелое лицо, и голос его будет исполнен некоторого сочувствия, когда он скажет: «А теперь объясните мне, дорогой Бонне, зачем вы отравили Элен?»

Начальник охраны наклонился к нему и доверительно спросил:

— Вы ничего не забыли, мой дорогой Бонне?

Он кивнул на флакон, который Венсан по-прежнему сжимал в ладони.

— Гуго доверил мне хранить его… — начал Пьер.

Его слова были прерваны пронзительным женским криком.

Мужчины переглянулись. Определенно, кричала не Николь Огюстен.

— Что там еще… — начал Пьер, рывком отворяя дверь.

Стоявший снаружи слуга принял вопрос на свой счет и попятился от нахмурившегося начальника охраны.

— Н-н-не знаю, ваша милость…

Люди вокруг зашушукались.

— Где кричали?

— Да вроде в покоях графа… — сказал кто-то. — Пречистая Дева Мария, неужто еще кого убили?

— Что ж ты такое говоришь!

— Придержи-ка язык! Убили! Накличешь еще беду.

— Сами придержите, — огрызнулся первый. — Накликали уже, дальше некуда.

Завязалась перепалка, конец которой положил начальник охраны.

— А ну тихо!

Все споры оборвались на полуслове.

— Быстро разошлись! — громовым голосом скомандовал он. — Или у вас мало дел? Ты! — Пьер выхватил из стремительно разбегавшейся толпы служанку с живым круглым личиком. — Бегом за священником. Приведи его сюда, он знает что делать.

— Слушаюсь, ваша милость! — девушка почтительно присела, и Рю раздраженно махнул рукой:

— Живее, живее!

Спустя минуту галерея опустела. Только стражник топтался у двери.

— Месье Бонне, — шепотом позвал он, пока Пьер отдавал приказания. — Месье Бонне! Правду ли говорят, что… — он помялся, но все же договорил: — …ну, что мадемуазель Элен умерла из-за ведьмы?

Венсан пригляделся к нему. Рослый, здоровый парень с глуповатым крестьянским лицом, покрытым каплями пота. Он определенно старался отодвинуться подальше от двери, которую ему полагалось охранять.

Видя, что лекарь молчит, стражник промямлил:

— Я чего хотел-то… Не найдется ли у вас какого-нибудь средства, чтобы, значит, это… Уберечь меня.

— Тебя? — поднял брови Венсан. — От чего?

Стражник вытер пот.

— От дурного глаза, месье. Девка-то, которую поймали, эта Огюстен… Видал я ее. Она, когда проходила, так зыркнула, что меня всего перекосило. Я сразу-то не догадался, а теперь понял. Должно быть, кровь она мне попортила, или семя, или еще чего…

«Вот и первая ласточка, — подумал Венсан. — Так оно обычно и бывает. Помешательство охватывает всех, как пожар. Завтра самая последняя судомойка будет рассказывать, как от взгляда Николь у нее начинались запоры, а повар припомнит, что стоило девочке оказаться возле свежего мяса, как оно протухало на глазах. Они жили рядом с ней, болтали с ней, слушали ее песни, и вот уже готовы приписать ей все мыслимые грехи».

Он поморщился. Сколько раз ему уже доводилось видеть подобное. Людям мало просто жить своей жизнью, заботясь о хлебе насущном и спасении собственной души. Им непременно нужны еще жертва и враг. О, когда есть жертва и враг, существование их становится осмысленным! Они принимаются оплакивать первую и проклинать второго, подбрасывая поленья в костер своей ярости. Как будто им не согреться без этого костра!

— Так что скажете, господин лекарь? — Стражник угодливо заглядывал в глаза и пытался ухватить за рукав.

Венсан так зыркнул на него исподлобья, что тот мигом отдернул руку.

— Бонне! — позвал начальник охраны.

Венсан отошел от стражника, не испытывая ни капли жалости к трусливому здоровяку.

— Идите за мной, — распорядился Медведь. — Нужно выяснить, кто кричал.

Венсан едва успевал за размашистой походкой Пьера. Начальник охраны впечатывал каждый шаг в каменный пол, и плиты как будто проседали под ним.

Пространство перед комнатами графа было забито вооруженными солдатами.

— Кто кричал? — властно спросил Пьер, перекрывая гул.

— Ее милость, — подобострастно ответили ему.

Медведь обернулся, и лекарь успел заметить промелькнувшее на его лице выражение ужаса.

— Что с ней?!

Дверь распахнулась, и на пороге появилась Алиса де Вержи.

В первый миг Венсан испытал облегчение. Супруга графа, пусть и убитая горем, была жива и невредима.

Во второй миг он понял, что ошибся. Женщина не была убита горем. Тщетно лекарь выискивал на красивом лице следы отчаяния или скорби. Глаза Алисы были сухи, щеки пылали от возбуждения, рот кривился в уничижительной гримасе.

Не обращая внимания на склонившихся при ее появлении людей, Алиса быстро подошла к Пьеру Рю.

— Они ее упустили! — звенящим от ярости голосом сказала она.

И выкрикнула снова — так громко, что эхо заполошной чайкой заметалось среди стен:

— Они упустили девчонку!