34 ёжки для Кощея. В погоне за женихом

Елена . Лисавчук, 2019

Родственники – это хорошо, но не тогда, когда большинство из них – бабки-ёжки, желающие поскорее выдать единственную, пусть не всегда и не всеми любимую внучку замуж. Да ведь не за абы кого, а за самого Кощея из правящей династии! А тут, как на грех, семейство Кощеевых устраивает отбор невест. Теперь так просто отбиться метлой от неугомонных бабусечек не получится… А я, между прочим, королевича Елисея люблю! И совсем неважно, что он не отвечает мне взаимностью. Это он просто не знает, какое ему сокровище досталось. Вот и отбрыкивается. Пока я очаровывала королевича, прыткие бабусечки не теряли времени даром и плели свои нити судьбы, да так виртуозно, что я не заметила, как из охотницы превратилась в добычу.

Глава 1

Ночь. Редкие звезды тускло мерцали на небосводе. Казалось, сама Луноликая была против затеянной мной вылазки, плотно закутавшись в облака.

Но кто, если не я, спасет любимого от подколодной змеюки?!..

Да и вообще, когда это меня останавливали чьи-то запреты?

Ветер зловеще шумел в кронах деревьев. Царящую вокруг тишину нарушал стрекот сверчков, постепенно к нему прибавилось громкое сопение Савины. Подруга громко сопела мне в затылок. Я оглянулась и, приложив палец к губам, напомнила ей, что лишний шум нам не нужен. Савина понимающе кивнула, и мы продолжили осторожно красться вперед.

Прямо по тропинке бесшумно шагал мой домашний питомец, не пожелавший отпустить свою взбалмошную хозяйку одну «на дело». Савину он в расчет не брал. Питомец считал у нее ветер в голове. Не знаю почему, но у них отношения изначально не заладились.

Едва я предложила прихватить ее с собой, Зиги чуть ли не начал плеваться, считая, что она будет помехой. Я настояла на своем и вот наша троица отправилась шпионить за королевичем Елисеем из Девятого королевства.

Компания у нас подобралась прелюбопытнейшая. Наследная принцесса Тридесятого царства, не послушная дочь верного вассала государя, то бишь я, и скунс (классификация — домашний).

Королевич накануне вечером приехал погостить к дражайшим соседям, а после наведался в гости и к нашему царь-батюшке. Ему нужно было утрясти кое-какие важные вопросы с государем. О чем и поспешила сообщить мне подруга.

Раньше Елисей сюда часто наведывался, мы в детстве много времени проводили вместе. Признаться, я на нем свои первые заклинания отрабатывала. О том, что после действия очередного зелья он возомнил себя котом и даже шерсть пытался вылизывать (которая, благо, не выросла), вспоминать не хотелось. Может поэтому спустя пару лет, когда я сообщила королевичу о своем намерении выйти за него замуж, лицо Елисея перекосилось и позеленело от счастья. Видно, перекормила я его в детстве зельями. Вот эффекты иногда проявляются.

Мы взрослели. Королевич поступил в королевскую академию постигать основы государственных дел, стал реже заезжать к нам в гости, но моя любовь к нему росла, крепла. Дала себе обещание, дождаться его и во время вынужденной разлуки спланировала нашу свадьбу. Я была уверенна, он станет идеальным мужем. Чем и порадовала королевича, стоило нам свидеться. Но потом и мне стало не до любви — пришлось уехать изучать чародейскую науку.

Спустя четыре года, после долгой отлучки, вернулась в отчий дом и обнаружила, что одновременно со мной, мой ненаглядный примчал в гости к соседям. Никак, руки моей просить собрался.

Лишь от этого предположения расплылась в довольной улыбке.

— Мира, ты, где витаешь? — не заботясь быть услышанным, вернул меня с небес на землю питомец.

— Говори тише, Зиги, — шикнула на него, отводя от лица ветку раскидистого дерева, росшего не далеко у тропинки.

— Сколько тебе повторять, Мирослава. Не Зиги, а Зигмунд, — чуть тише поправил меня наглец.

— Чем знаменит этот Зигмунд? Тебя Мира в честь него вроде назвала? — бодро полюбопытствовала у него Савина, не заботясь о конспирации.

— Верно. Но не знать, кто такой Зигмунд Фрейд?! Чему тебя только домашние учителя учат?! — возмутился комок шерсти и с безграничным энтузиазмом процитировал: — «У любого, даже самого низшего существа, есть свои потаенные стремления, о которых он не готов рассказывать другим, и о которых он не может сознаться, в том числе себе». К твоему сведению, Фрейд — мой кумир, а еще он — величайший человек науки! Его труды по развитию личности помогли мне познать себя.

— Шутишь? Хочешь сказать, ты читать умеешь? — усомнилась в его словах Савина.

— За кого ты меня принимаешь?! — задрав хвост трубой, стрелой метнулся к ней питомец.

Атаки «газы» не последовало, хвала Луноликой.

— Я — высокоинтеллектуальное существо, пусть и передвигающееся на четырех лапах, — гордо заявил ей Зиги.

— Вонять от этого меньше ты не стал, — ехидно заметила подруга.

Питомец зашипел. Савина опасливо отступила назад, и громкий хруст ветки присоединился к громким голосам.

— Успокоились оба. Живо, — прошипела я. Вот как чуяла, что не стоило этих двоих брать с собой — они постоянно друг с другом собачатся. Почему я думала, что в этот раз будет иначе?..

Мы как раз подошли к конюшне. Прямо над нашими головами находилось широкое открытое окно. Своей перепалкой они чуть не раскрыли нас.

— Подожди! Слышишь? На улице кто-то есть, — донесся из конюшни встревоженный девичий голос.

Затишье.

— Тебе показалось. Здесь кроме нас двоих никого нет, — заверили ее голосом королевича Елисей. Уж его то я ни с чьим другим не спутаю.

— Мира, мне не нравится твоя довольная моська. Ты что удумала? — насторожился Зиги.

— Ничего, — похлопала ресницами. — Просто хочу узнать, чем занимается мой суженый.

— Он не твой суженый! — в один голос прошипели Зиги с Савиной.

— Ничего, это временно, — заверила их и направила руку на бревно. — Закрутись, завертись, под окном приземлись.

Бревно нервно вздрогнуло. Оторвалось от земли и шальной пулей понеслось прямо на нас. Уподобившись стаду обезумивших баранов, мы бросились врассыпную.

Самое примечательное, из конюшни никто не вышел.

Сделав несколько хаотичных оборотов, бревно аккуратно улеглось под раскрытыми оконными створками.

Не дожидаясь друзей, проворно вскочила на него. В свое оправдание скажу, меня вело желание узнать, чем там таким интересным увлеклись голубки, что даже конец света им не помеха.

Вытянувшись в струнку, заглянула в покрытое дорожной пылью окно. Оттерев на уровне глаз серый налет, заприметила в углу конюшни Елисея. Немыслимо! Он на сеновале целовался с дочерью нашего конюха. Яниной!

От досады не удержалась и топнула ногой.

Заинтригованная подруга вскочила на бревно и со словами «Посмотрела, дай другим посмотреть», потеснила меня в сторону. Зиги игриво махнул хвостом, высоко подпрыгнул и, вцепившись когтями в оконную створку, качнулся и перебрался мне на плечо. Позер.

Тем временем Янина оседлала королевича и прильнула к нему. Ее многочисленные юбки веером окружили их.

— Не торопись, мышка, — глухо простонал Елисей.

Ужас! Мало Янине к честному человеку с поцелуями приставать, она его еще и мучить удумала!

— Отпусти его, мерзавка! — закричала я и сама чуть не оглохла от своего грозного вопля ударившего по ушам.

— Не слушайте эту малахольную. Много она понимает. Вы, не останавливайтесь. Продолжайте, — азартно вторил мне Зиги.

— Извините, нас… мы случайно… мы не собирались за вами подглядывать, — сконфуженно пропищала Савина, выдавая нас с головой.

— Вы чего творите? — недоверчиво уставилась на друзей. Их вмешательство застало меня врасплох.

Наша перепалка оказала на девицу куда больший эффект, нежели мой вопль. Или это у нее запоздалая реакция?.. Впрочем, не важно! Она наконец-то взглянула на нас.

— Нечистая! За окном нечистая! — завопила Анина и, что самое важное — слетела с королевича.

— Где? — озираясь, всполошилась подруга.

— В Караганде, — огрызнулся Зиги и, тяжело вздохнув, снисходительно пояснил ей: — Нас приняли за нечисть.

— Тогда ладно, — с видимым облегчением выдохнула Савина и не придумала ничего лучше, как попытаться привести в чувство орущую девицу: — Успокойтесь, уважаемая. Зачем так орать? Мы не причиним вам вреда.

Все бы ничего, да вот только голос подруги от волнения стал сиплым и ее благие намерения не увенчались успехом. Подхватив юбки, Анина вскочила на ноги, пуще прежнего вереща:

— Нечистые! Они пришли за моей душой! — и так стремительно выбежала из конюшни, будто за ней черти гнались, норовя схватить за пятки.

— Мышка, вернись! — прокричал в пустоту королевич. Однако его зазнобы уж и след простыл.

Чертыхнувшись сквозь зубы, Елисей встал с сеновала, схватил с земляного пола камзол и злющий презлющий выбежал из конюшни.

Переживая за любимого, забыв о питомце, я спрыгнула с бревна, отчего Зиги покачнулся и впился когтями в мое плечо. Больно, между прочим. В который раз за вечер, припомнив Луноликую, закусив губу, аккуратно опустила его на землю и, понеслась навстречу королевичу. Савина с Зиги помчались за мной.

— Мира! Царевна! Что вы здесь делаете?! — закричал Елисей, едва завидев нас.

Ой, кажется, его королевская выдержка дала трещину.

— Тебя спасаем! — высказала я самое очевидное, подбегая к нему.

— Вы с ней заодно, Савина?! — растерянно воскликнул королевич, удивленно глядя на скромно потупившую взгляд подругу. А потом и вовсе спотыкаясь на каждом слове, с чего-то промямлил:

— Там… на конюшне… это не то, что вы подумали. — Елисей взволнованно взъерошил свою русую шевелюру.

Вот как в такого красавца не влюбиться?

Косая сажень в плечах, вьющиеся волосы, соболиные брови. От одного взгляда его голубых глаз сердце екает и сладко замирает.

Забыв про напускную робость, Савина перестала рассматривать мыски своих туфель, и открыто взглянула на королевича.

— А что вы прикажете нам думать? Очевидно же, Елисей, что вы обнимались с девушкой на сеновале.

Не ожидая от нее подобной дерзости, королевич стушевался.

Его можно понять. Он не видел никогда прежде Савину в гневе. Да и вообще раздраженной.

Царь-батюшка вбил себе в голову, что его дочь — сама скромность и добродетель, а подруга, не желая разочаровывать венценосного родителя, потакала ему. Поддерживала образ эдакой застенчивой простушки. Матушку она свою не помнила, та скончалась, когда Савина еще под стол пешком ходила. Отец окружил дочурку заботой, стал для нее роднее всех. Поэтому Савина меньше всего хотела его разочаровывать. Вот и старалась быть той, кем он хотел ее видеть. Щадила его чувства.

— Савина! — прищурив свои большие, обрамленные длинными ресницами глаза, опомнившись, мягко упрекнул ее королевич. — Воспитанным девушкам не полагается даже заикаться о подобном.

— Сам жамкает по сеновалам девах, а как приперли к стенке — вспомнил о манерах, — не остался в стороне Зиги.

— И этот проныра тут?! — рявкнул Елисей, заметив у моих ног питомца. — Давно надо было пустить его на мех для мантии!

— Перебьешься! — прошипел Зиги и прыгнул на королевича.

Вспарывая когтями ткань, он взобрался по ноге обидчика, а затем всеми четырьмя лапами вцепился в его грудь. Практически повиснув на нем. Схватив Зиги за загривок, королевич попытался стащить его с себя, да не тут-то было. Тот вцепился в него мертвой хваткой. Я, было, кинулась на подмогу к любимому, но меня остановил его оглушительный вопль:

— Не подходи! Стой, где стоишь, Мирослава!

Морщась от боли, Елисей отодрал от себя Зиги. Встряхнул его. И брезгливо швырнул на землю. Питомец с легкостью приземлился на четыре лапы. Оставить на королевиче отпечатки своих когтей Зиги показалось мало. Оскалив зубы, он с плотоядным прищуром взглянул на королевича. Явно примерялся, куда лучше его цапнуть.

— Довольно с меня тебя и твоего блохастого скунса Мирослава! — разразился гневной тирадой Елисей, с опаской поглядывая на Зиги. — Забирай его и уходи.

— Вовсе он не блохастый! — машинально вступилась я за пушистого друга, но королевич не стал меня слушать и демонстративно повернулся к Савине.

— Клянусь своей честью, царевна Савина, подобное больше не повторится. Впредь я буду верен вам, — торжественно произнес он.

До глубины души, пораженные его словами, мы с подругой одновременно удивленно воскликнули:

— Мне?

— Ей?

Хотя какой там — удивленно. Меня словно огрели чугунком по голове.

— Конечно, Савине, а кому еще?

На лице Елисея читалось неприкрытое недоумение.

— Любишь ты меня, а в верности клянешься ей?! — грозно двинулась на него.

— Мира, ты, безусловно, славная, красивая девушка, но нам с тобой не суждено быть вместе, — отступая, нервно бормотал королевич.

— Сла-авная? Краси-ивая значит? — сладко улыбаясь, протянула я.

— Славная и очень-очень красивая, — зачастил королевич, испуганно поглядывая на меня.

— Тогда ладно, — смилостивилась я. Елисей шумно выдохнул и посветлел лицом. — Осталось лишь понять, что нам мешает, не медля пожениться.

Не знаю, что я такого сказала, однако ни с того ни с сего Елисей зашелся в диком приступе кашля.

Естественно, я кинулась к любимому, но тут в моем кармане затренькало переносное зеркальце и пришлось остановиться, чтобы ненароком не ответить на звонок.

Редкий артефакт связи матушка мне подарила перед отъездом в школу колдовства. Правда, у подарка был неказистый видок. Зеркало было большим и увесистым, в деревянной, обшарпанной оправе. Но! Несколько простых заклинаний, которые я освоила в первый месяц в школе, — и у меня появилось новенькое компактное зеркальце для связи, которое в данную минуту трезвонило, не умолкая.

— Мирослава! — донесся из кармана строгий голос матушки, который должен был призвать меня к порядку. Да вот только, я не хотела ни призываться, ни отзываться. — Мы знаем, что ты сбежала из дома. Возвращайся немедленно! Или мы с отцом сами займемся твоим поиском! Сразу, как разберемся с возникшим недоразумением.

Зеркальце перестало вибрировать, но почему-то голос матушки продолжал вещать:

— Эта девчонка у меня скоро доиграется! Я ей устрою!

— Илария, наша дочь выросла, — заступился за меня батюшка. Их голоса быстро приближались, и не успела я опомниться, как из-за поворота появились родители собственной персоной.

Кто из нас опешил сильнее — не знаю, но матушке понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя:

— Я как посмотрю, ума наша дочь до сих пор не набралась, — грозно сверкая глазами, едко заметила она. — Надо было сразу догадаться, что без нее не обошлось.

За их спинами маячил наш конюх с вилами, а возле него, как осиновый лист на ветру, тряслась его дочурка — Анина.

— Опусти, Иван, вилы. Нет здесь никакой нечисти, — устало велел ему отец. — Это наша дочь разыграла Анину. Мирослава у нас та еще шутница.

— За подобные шутки у нас перекидывают через колено и ремешком по известному месту стегают, — расплылся в кровожадной улыбке Иван.

Не ожидала я, что наш конюх вообще способен улыбаться. Вечно хмурым ходит. Про наказание даже не переживала. Родители сроду на меня руку не поднимали, поэтому опасаться расправы было нечего.

— Иван, забирай дочь, и ступай домой, ночь на дворе. Мы тут сами как-нибудь разберемся. — Что-то мне отцовское «как-нибудь» совсем не понравилось. Никогда прежде я не видела его таким решительным.

— Вам, царевна Савина, тоже бы домой надобно, — проявила заботу о царевне матушка. Она достала из кармана сарафана зеркальце и велела ему:

— Покажи Милостивого государя Егория!

В тот же миг в зеркале отразился крепкого телосложения седовласый мужчина. Он сидел за столом в своем кабинете, и мрачно смотрел на склонившегося перед ним слугу.

— Позвать ко мне воеводу! — громко скомандовал он. — Снова обыщите дворец! Осмотрите окрестности! И что б без царевны не возвращались!

Мы с подругой виновато переглянулись. Сердито сдвинув брови, матушка направила артефакт связи на Савину. Контуры ее фигуры размылись, засияли. Вот она тут. Раз! И вот она стоит, понурив голову перед царем.

— Нашлась! — на лице государя отразилось облегчение, поэтому для нас с Савиной, стало полной неожиданностью, когда он громогласно гаркнул:

— Запереть в покоях!

Плечи Савины вздрогнули, руки сжались в кулаки, но она не осмелилась перечить родителю.

Матушка провела ладонью по зеркальной поверхности, и картинка пошла рябью.

— Савина дома, дальше царь-батюшка пусть сам с ней разбирается, — с чувством выполненного долга произнесла она. Растянув губы в вежливой улыбке, матушка повернулась к королевичу. — Ваше высочество, будете проездом — заглядывайте в гости, а нам пора.

Не откладывая в долгий ящик, матушка направила на меня зеркало. Отразившееся в нем удовлетворенное лицо королевича расплылось, а зеркальная поверхность пошла рябью. Оп! И я перенеслась в родной терем. Возле моих ног шлепнулся Зиги.