Град Кощеев

Анатолий Казьмин, 2020

Вторая книга цикла «Хроники Канцелярии Кощея». Град Кощеев строится, растёт и процветает. Живи и радуйся, да появился у Кощея новый враг тайный и могучий. И опять добру молодцу Фёдору со всей Канцелярией в бой идти. Супостата подлого надо одолеть да наконец-то городскими делами заняться. Дизайн обложки разработан автором.

Глава первая.

… г. Захаровым Ф.В. был заложен первый камень городской стены.

Под восторженные крики горожан, несмотря на полученную травму ноги, после падения на неё трёхпудового блока из песчаника, Фёдор Васильевич душевно и выразительно поздравил жителей нашего славного города с началом нового великого строительства…

На правах рекламы: Эксклюзивный Е.И.В Кощея поставщик песчаника для строительства Государевой стены, Акционерная компания «Баголопус и сыновья», предлагает горожанам каменные блоки по размерам заказчика. Цены снижены в связи с массовыми амнистиями. Предложение ограничено и действительно в течение двух недель при предъявлении купона газеты.

«Вестник Града Кощеева»

— Протокол заседания Особого Императорского Совета, под руководством Великого и Ужасного… Я пропущу титулы, Государь?

Кощей важно кивнул:

— Давай, Гюнтер самую суть.

— Та-а-к… ага вот, — продолжил зачитывать дворецкий с большого пергаментного листа, — начальника Канцелярии… титулы, чины, звания… угу, Захарова Фёдора Васильевича за клевету и поругание чести и достоинства, за изгаляние… как-то не очень звучит… дальше снова пропускаю — там на полстраницы грехов…

Я вздохнул и почесался. Хоть бы стульчик предложили. Стоишь тут по центру Кощеева кабинета некормленый, непоеный, да еще и физиономию надо раскаянную корчить. А мне бы в город сбегать — дел просто жуть сколько!

— Итак, — продолжил Гюнтер и торжественно повысил голос, — Фёдора нашего Захарова казнить посредством отрубания головы! Извольте завизировать Государь… Угу, теперь печать, пожалуйста… Члены Совета прошу расписаться!

Михалыч вздохнул, крякнул, вывел внизу подпись и капнул на неё горькой слезой:

— Ить как же так-то? Эх, внучек…

— А я не буду в натуре подписывать! — Аристофан скрестил лапы на груди. — Беспредел реальный!

— Рога посшибаю, — пообещал царь-батюшка.

— Ну, бли-и-ин… — Аристофан взял перо, нагнулся над листом, высунув от усердия язык и аккуратно вывел крестик. Потом подумал и добавил рядом еще два. — Уйду я на вольные хлеба, отвечаю…

— Калымдай! — вякнул царь-батюшка.

Генерал-аншеф укоризненно покачал головой, сделал быстрый росчерк и протянул перо Маше.

— У меня рыбки некормленые, — быстро проговорила наша вампирша, — перемрут же от истощения. Я сейчас быстренько сбегаю…

— Марселина! — рявкнул Кощей-батюшка. — Ну что за дисциплина?! Каждого уговаривать приходится!

— Да пишу я, пишу… — Маша брезгливо взяла перо и черканула им по листу. — Всё? Можно уже идти?

— Подсудимый, — Гюнтер повернулся ко мне, — ваше последнее слово.

— Пойдёмте обедать, а? — вздохнул я.

Нет, ну вот скажите мне, ну зачем всё это? Ещё замок полностью не облагородили, только-только на крыше столики под зонтами поставили, самое время от солнышка там укрыться с кружкой лимонада в одной руке и Вариной ладошкой в другой. В городе хлопот вообще… Даже перечислять страшно. Нет, из глобальных дел — только вопрос со строительством городской стены решить, точнее — утвердить, зато мелких проблем жуть сколько. И полицию проверить надо, и с названиями улиц определиться, к Ивану Битюгу, нашему Губернатору в его губернаторскую зайти, он очень просил. Новые жители каждый день прибывают, тоже проконтролировать не помешает. На Рыночной площади плитку выложили, а Центральную, ну, ту что у самой мраморной лестницы раскинулась, где как раз губернаторский терем, так она так и красуется утоптанной пылью. А ну как дождь? Я по грязюке лазить не собираюсь!

— Федька! — с трудом пробился сквозь мысли раздражённый голос царя-батюшки. — Федька, очнись! Дайте кто-нибудь подзатыльник этому мыслителю!

— Да здесь я, Ваше Величество, здесь.

— Отвечай!

— Без базара, Ваше Величество. Как скажете, так и будет… А вы о чём?

— И правда, тебе башку снести? — задумчиво побарабанил пальцами по столешнице Кощей. — Я ему честь оказываю, целый Совет специально создал, а он в эмпиреях витает.

— Ну, это… — я на секунду задумался. — Ну, виноват, ну оплошал, ну больше не буду… Можно уже идти, Ваше Величество?

Кощей скривил сухую рожу и сплюнул:

— Давай, Гюнтер.

— Дополнение к Протоколу номер один, — дворецкий развернул другой лист поменьше. — В связи с особыми заслугами и с учётом полного и публичного раскаянья, смертную казнь отложить на неопределённое время… Поздравляю, Фёдор Васильевич, с вас — сгущенка.

— Ага, — вздохнул я. — Всё?

— Всё, — раздражённо подтвердил царь-батюшка. — Гюнтер, пусть столярный цех сделает рамочку резную под Протокол, в тёмных тонах, разумеется. А ты, Федька, повесишь его в своей Канцелярии на видном месте! А ты, Михалыч, будешь вместо сериалов ваших, каждый ужин этот Протокол Федьке зачитыв…

— Я пойду, Ваше Величество?

— Не перебивай царя!

— Виноват… Так я пойду?

— Иди, — вздохнул царь-батюшка. — Иди ты знаешь куда?!

— Знаю, — уже на ходу пробурчал я, выходя в приёмную. — На кухню!

Вот так работаешь, вкалываешь в поте лица, ответственность непомерную на себя взваливаешь, недоедаешь, недосыпаешь систематически, а в благодарность что? Маша как-то от скуки подсчитала, что за мои два года на службе Кощея, царь-батюшка обещал мне голову снести триста семьдесят восемь раз. Через день, короче. Но вот так, чтобы приказом, да с утверждением судом народных… Кощеевых заседателей, такое в первый раз. Знаменательный день. Стоит отметить.

— Борщ или харчо, Фёдор Васильевич? — Иван Палыч застыл передо мной с большим половником в руке. — Как суд прошёл?

— Давайте борщ, Иван Палыч… Прошёл и слава богам, только время зря потратил.

Шеф-повар засуетился и через минуту передо мной исходила ароматным паром миска жирного, густого борща.

— Даже и не знаю… — вздохнул Иван Палыч, — чесночок извольте, перчик, сметанку… Вы ведь у нас не мальчик какой на побегушках, а считай второе лицо в государстве и такой фарс…

— И хлебушка… Ага, спасибо… Это царь-батюшка мне особую честь оказал на самом деле. Будь я чином пониже, так точно бы… Ух! Вкуснотища-то какая!

— Кушайте, кушайте, Фёдор Васильевич, а я вам сейчас шашлычку на второе запеку. Или осетринки?

— И бутерброд с ветчиной! — кое-как сквозь огненную, жирную, восхитительную горечь, прохрипел я. — И котлету! С сыром!

— Как вы думаете, Фёдор Васильевич, — немного смущенно протянул шеф-повар, подвигая мне кружку с клубничным компотом, — Государь не рассердится, если кроме традиционной дворцовой свадьбы мы потом с Дарьюшкой тихо в церкви обвенчаемся?

— Да пошёл он… В смысле — не обидится. Если что, скажете, я разрешил, мне уже терять нечего.

— Благодарю. Ещё пирожное?.. Извольте… А мне, знаете ли, ваши Хроники в целом понравились. Несколько работа кухни не с теми приправами, так сказать, подана, но в целом хорошо, достоверно.

— Вот в этом и проблема, Иван Палыч. Каждый про себя что-то нелицеприятное находит в моих записях. Но я разве соврал хоть где-нибудь? Хоть раз преувеличил?

— Абсолютная правда, — заверил меня Иван Палыч.

— Хоть кто-то меня понимает, — я вздохнул и поднялся. — Благодарю, Иван Палыч, как всегда восхити…

— Федька! — на кухню влетел Михалыч. — К Кощеюшке срочно!

— Передумал и всё-таки казнить решил?

Казнить решил, но в этот раз не меня. Имперский Совет в расширенном составе — включая и меня, проводил заседание теперь на дворцовой крыше. Всех придворных, наслаждавшихся покоем и лёгким ветерком, разогнали, поставили стулья для государственных судей, а для царя-батюшки вынесли его персональные стол и кресло. Почему на крыше? Да просто следующий обвиняемый нигде больше не помещался, а в малый тронный зал царю-батюшке идти было лень. Ага, теперь очередь Горыныча настала.

–…отобрал у тех купцов сундучок золота и камней драгоценных две пригоршни, а старшего купца обещал сожрать коли тот донесёт на обвиняемого, — гундел Гунтер осипшим голосом, уже полчаса зачитывая обвинение. — У дочери боярина Пулякова, Агафьи, отобрал золотые серьги и красную ленту с косы…

Горыныч уже и не возмущался. Тоже охрип, заодно и разочаровался в правосудии в частности и во вселенской справедливости, в общем. Он лежал в своём углу крыши, прикрыв головы передними лапами и только с шумом выпускал вонючий дым по очереди из каждой голов. Слева направо, если кому подробности нужны.

— А красная лента зелёному нафига? — удивился шёпотом Аристофан, но остальные члены Совета только вздохнули.

Было жарко, скучно и никому не нужно. Кроме царя-батюшки. Заскучал Кощей, вот и придумывает себе развлечения, разумеется, за наш счёт. Войн нет, интриг особых тоже не предвидится. График лабораторных опытов на год вперёд выполнен. Скучает царь-батюшка, чтоб ему…

–…угнал стадо коров, но жрать их не стал, а потребовал с селян выкуп за них да синего ситца отрез…

Попал Горыныч. Как и мы все. А куда деваться? Служба…

— Э! Стой! — завопил вдруг Аристофан так громко, что задремавший Михалыч подскочил и замер, растерянно оглядываясь по сторонам, сжимая в руке топорик. — А когда, говоришь, Змей стадо коров реально захапал?

Гюнтер пробежал по строчкам взглядом:

— Третьего дня.

— Брехня! В натуре поклёп на братана! Мы с Горынычем третьего дня летали… погулять! На зорьке как вышли прогуляться, так за полночь и вернулись!

— А верно, — вспомнил и я. — Я же Аристофана весь день тогда искал на счёт полиции там кое-что… Не важно, но не было его во дворце.

— Эх… — вздохнула правая голова нашего Змея.

— Лишь бы засудить, — согласилась средняя.

— Уйдём я от вас, — пропищала левая. — Расчёт за месяц получу и уйдём. Лучше скитаться по миру буду, чем такое враньё выслушивать.

— Разобраться бы надо… — нерешительно протянул Калымдай.

— Это всё — Гюнтер, — показала Маша дворецкому длинный язык. — От сердечных страданий любовная лихорадка мозги помутила. Точно так же было в романе мсье Жерома де Ла Бикура…

— Маша! — взмолился Совет хором.

— Свидетели были опрошены доверенными лицами, — немного обиженно заявил Гюнтер, — и в их правдивости сомнений быть не может. Но если Государь позволит мне высказать личное мнение, то я убеждён, что некоторые члены Совета, пренебрегая истиной и правопорядком, а наоборот, желая внести сумятицу и выгораживая своего трёхглавого сообщника…

— Странно, — перебил его царь-батюшка. — А когда там сказано про сундучок золота?

Пока Гюнтер отыскивал нужное место, путаясь в пачке доносов, Михалыч задумчиво протянул:

— Странно другое. Не упомню я что-то за чешуйчатым, чтобы он хоть раз долю с добычи не отстегнул в казну.

Все дружно кивнули даже царь-батюшка.

— Осьмнадцатого червеня, — нашёл наконец-то нужное место дворецкий.

Кощей поднял глаза к небу, пошамкал губами, позагибал пальцы, а потом обиженно взглянул на Гюнтера:

— Мы весь тот день, как сейчас помню, с Горынычем на охоте провели. Брешешь ты Гюнтер что-то.

— А я помню, — кивнул я. — Кабанятина вонючая была, как Иван Палыч не старался, а оленина жёсткая как характер Вашего Величества.

— В натуре чуть не засудили, братана! — обрадовался Аристофан. — А давайте Гюнтера реально за это казним?

— Так, — зевнул Кощей, — пока отложим процесс. Гюнтеру поручим перепроверить…

И тут царя-батюшку нагло и бесцеремонно прервали.

От поднятого гигантскими крыльями ветра у Кощея сорвало корону с головы и она, дребезжа, покатилась в угол, а вся пачка доносов Гюнтера, весело вспорхнула и разлетелась по окрестностям отдельными листиками.

Ну да, еще один Змей Горыныч. Розоватого цвета, чуть поменьше нашего, левая и правая шеи повязаны синими платочками, а на средней красуется алый бантик.

— Здравствуйте, — застенчивым хором поздоровались головы и кокетливо мигнули.

Полк придворных дам пополнился летающим динозавром женского пола.

***

— Горыня, — представилась нам дракониха, когда первый ажиотаж и шквал вопросов утихли, — а если полностью, то Горыня Георгиевна.

— Папу Жорой звали, — понятливо кивнул Михалыч.

— В натуре, как нашего генерала, — хихикнул Аристофан.

— Нет, — немного смутилась Горыня, — папу, как обычно — Горынычем звали. Это я в честь одного рыцаря второе имя взяла.

— О? Предчувствую романтическую историю, — оживилась Маша. — Любовь, да?

— Я даже и не поняла толком, но, наверное, любовь, — согласилась дракониха. — Приехал как-то ко мне рыцарь, прекрасный и благородный. Волосы русые длинные, ветерок их колышет, а сам он высокий, сильный и руки такие крепкие…

— Шарман, — вздохнула Маша. — И что дальше?

— Дальше всё так быстро произошло… Он в меня копьём стал тыкать…

— Ой, как восхитительно пошло! — захлопала в ладоши наша вампирша. — Это же метафора? Как в женских романах?

— Па-а-адумаешь рыцарь, — протянул Горыныч с нотками ревности, — па-а-адумаешь копьём!

— Нет, настоящим копьём. Я его и сожрала. Вместе с конём. А потом и задумалась. А может и правда человек хороший был? А я его вот так сразу…

— Жутко печально, — кивнула Маша, — только очень коротко. А можно, к примеру, добавить подробностей, ввести две-три любовные сцены…

— Не надо, внучка, — решительно перебил её Михалыч. — Потом досочиняешь, не сейчас.

— А как коня звали? — спросил Аристофан. — Может тоже хороший человек был, тогда бы три имени было.

— Горыныч, — прервал беседу царь-батюшка, — объяснишь новой сотруднице, как у нас тут всё устроено, с обстановкой ознакомишь, покажешь тут всё, понятно? Потом Агриппине Падловне скажешь, чтобы на довольствие поставили.

— И на оклад, — подсказал Змей.

— И на оклад, — поморщился царь-батюшка.

— Полноценные военно-воздушные силы образовываются! — обрадовался наш милитарист Калымдай.

— Люфтваффе, блин, — вздохнул я. — Ладно, я в город.

— А полдник?! — возмутился дед. — Совсем отощал с ентим своим городом! Ну-ка живо в Канцелярию, я тебе оладиков нажарю! И не спорь, Федька, я только утром топор наточил! Надо внучек кушать, совсем ты у меня хворобый какой-то стал…

— Да уж не рыцарь на белом коне, — хохотнул Кощей. — Вечером ко мне на доклад!

— Свой доклад принести или Гюнтер организует? — уже на ходу уточнил я.

— Сигары разве что… — задумался на секунду царь-батюшка. — Мне какие-то на редкость вонючие попались.

Я кивнул и поплёлся за дедом. Тут царь-батюшка прав — второго дракона в нашем хозяйстве надо обмыть. Чтобы летал высоко и быстро. Ох, опять Варя хмуриться будет… Служба, ничего не попишешь.

— Деда… чавк! — чуть не забыл я о своей давней идее, вот как раз круглая форма оладика напомнила. — А позавчера народ за городом пьянствовал коллективно, это что за праздник был?

— Так, Купала, внучек, солнышку люди радуютси, — удивился Михалыч. — Совсем ты со своими делами от кулюторной жисти отстал…

— Ага, я так и думал. А Купалу у нас празднуют… Сейчас в энциклопедии гляну.

— Сиди уж, — дед ляпнул мне в тарелку с пяток оладиков прямо со сковородки, — двадцать четвёртое июня тогда было.

— Ага, а сегодня — двадцать шестое, а по новому стилю — девятое июля. Вот и отлично, можно в компе точную дату выставить, а то с этим переносом пойди, угадай точно, в какое число нас занесло.

— У попа бы нашего спросил, — пожал плечами дед. — У них завсегда праздники по календарю.

— О, точно. Не сообразил. Ну ладно и так хорошо. Зато теперь и Новый год, и дни рождения не наугад встретим, да, деда?

— Тебе лишь бы нажратьси, — захекал дед. — Правильно, внучек, молодец, на тебе ещё оладиков.

— Всё, хватит, деда, мне же бежать сейчас надо по делам.

— Скелетов запряжём, — отмахнулся Михалыч, — в кресле тебя поносят, как и положено высокому чину.

— Пешочком пройдусь, — фыркнул я, вставая с лавки.

— Стой! — завопил дед. — А мультики?!

Ну да, как же Тишке и Гришке без ежедневной дозы?

Я кивнул Дизелю и он обрадованно ринулся в генераторную, а я, пока загружался комп, строго посмотрел на бесенят:

— Ну, паразиты, что вам включить?

Один из паразитов, никак не научусь их различать, растопырил лапки будто в полёте, а потом, приняв героическую позу, ткнул себя кулачком в грудь. Ясно: «Чёрный плащ». Второй паразит тут же отпихнул первого, провёл ладошкой по глазам, изображая повязку и высоко подпрыгнул, выкинув в лихом ударе ногу. «Черепашки-ниндзя», понятно.

Первый засадил второму по рогам, получил в ответ по ушам и быть бы тут очередной потасовке, если бы подоспевший Михалыч не разнял своих любимцев, подхватив их за лямки штанишек и подняв в воздух.

— Ещё мне драк в Канцелярии не хватало, — начальственным тоном проворчал я. — Будете смотреть «Ну, погоди!».

Бесенята дружно закивали, смешно маша копытцами в воздухе и я ткнул мышкой в папку с мультиками.

В город я так и не попал. Честно вышел из ворот дворца, полюбовался на дворцовую площадь, вымощенную чёрным мрамором, кивнул двум скелетам-часовым у ворот. Хорошо, стильно, сурово и торжественно. А вон по бокам лестницы еще пара скелетов стоит в таких же чёрных плащах и с саблями наголо. Отсюда не видно, но я знаю, что еще пара часовых внизу лестницы. Солидно. Нравится.

— Ответь мне муж добронравный, — окликнули меня сбоку.

В общем, это и всё, что я понял, дальше текст был сложен для восприятия.

Я лениво повернулся и икнул:

— Лиховид Ростиславович?! Опять вырвались на свободу?!

Лиховид недоумённо посмотрел на меня, потом улыбнулся и понёс какую-то околесицу явно на древней разновидности русского языка. Я его понимал через пень-колоду, так, отдельные слова, но даже смысл не угадывался.

— Гюнтер, — я сжал головку булавки-говорушки, — тут у ворот Лиховид. Опять вырвался. Срочно Государю скажи.

Лиховид снова удивлённо глянул на меня, потом хлопнул себя призрачной ладонью по призрачному лбу и едва стих совсем не призрачный звон от шлепка, как из его пальца прямо в мою голову метнулось полупрозрачное зелёное щупальце. Прощай Варя, прощай царь-батюшка… Или нет? Пока живой?

— Вот так, — мягко улыбнулся Лиховид, втягивая назад щупальце, — я у вас, Фёдор Васильевич, словарный запас позаимствовал. Надеюсь, вы не в обиде?

— Больше так не делайте! — опять икнул я. — А вы почему на свободе и кто помог выбраться? Вот вечно с вами, Лиховид Ростиславович какие-то проблемы. Давно бы уже остепенились, да жили бы как остальные сотрудники — в мире и созидании.

— Я, кажется, начинаю понимать, — добродушно покивал бородой древний колдун. — Очевидно вы меня спутали с моим двойником, который, как я понял из ваших слов, сильно отличается от меня своим неблаговидным поведением.

— О? Так вы — местный Лиховид Ростиславович, что ли?

— От начала веков на этой земле обитаю, — расплылся в улыбке он. — Прослышал я, что новая сила у нас появилась, дай, думаю, схожу, полюбопытствую.

— То есть, вы — хороший? В смысле — положительный?

— Это не мне решать, но пока никто не жаловался, — тихо рассмеялся он.

— Класс! — Обрадовался я. А может и не класс. Вот сейчас Кощей и проверит. — А давайте я вас с нашим Императором познакомлю?

— А удобно будет? Вот так без предварительной договорённости? — поднял брови Лиховид. — Было бы прекрасно, конечно, но я, увы, не знаком с вашим дворцовым этикетом.

— Пойдёмте-пойдёмте, — я махнул рукой и повернул обратно во дворец. — Я вам обеспечу доступ.

Царь-батюшка обходил кругом Лиховида номер два, зависшего посредине кабинета и находился в явном обалдевании.

Лиховид же только мило улыбался и крутил головой вслед Кощею, тоже с любопытством его разглядывая.

— Ну а что, Ваше Величество, — протянул я, — Горынычей два, вас тоже два. Вполне логично, что и дедушек Лиховидов тоже парочка.

— Ага, — прокашлялся царь-батюшка и вернулся за свой стол. — Парочка.

— Я правильно понимаю, — развернулся к Кощею колдун, — что мой… э-э-э… двойник, не является, так сказать, образцом примерного придворного?

— Хочешь взглянуть на него? — прищурился Кощей.

— Не думаю, что это доставит мне удовольствие, — помотал бородой Лиховид. — Хотя… Исключительно из научного интереса было бы любопытно…

Царь-батюшка вытащил из сейфа знакомую мне шкатулку, пошептал что-то, поводил над ней руками и откинул крышку.

— Мать! — взвился из неё особо опасный преступник, опутанный стерегущими зелёными силовыми линиями. — Поубиваю всех на хрен!

— Неприглядное зрелище, — вздохнул Лиховид второй. — Я даже и представить не мог, что в каком-либо из миров, могу докатиться до такого.

— А это что за?.. — повернул бороду первый Лиховид ко второму. — Ха! Давай, брат, с двух сторон костлявому врежем?!

— Фу, как неудобно-то, — вздохнул второй колдун. — Больше скажу — откровенно стыдно за такое поведение этого… этого…

— Ну а вам-то чего стыдиться? — пожал я плечами. — Всё в порядке, не переживайте Лиховид Ростиславович.

— А Федьку в порошок сотру и в утренний чай по ложке добавлять буду! — завыл наш Лиховид. — А Варьку твою…

— Государь, — перебил его наш новый знакомец, — а нельзя ли этого… обратно в заточение вернуть? Я уже насмотрелся, больше не хочется.

Первого Лиховида со свистом втянуло в шкатулку и Кощей, захлопнув крышку, взглянул на оставшегося в едином числе колдуна:

— Не понравился?

— Не понравился, Государь, — твёрдо ответил Лиховид. — Однако же, как интересно линии судеб с людьми играют…

— Хочешь ко мне на службу? Заместо этого, — Кощей кивнул на шкатулку.

— Не гневайтесь, Государь, — помотал бородой колдун, — не гож я к службе, не моё это.

— А что твоё?

— Мне бы над книгами старыми посидеть, — смущённо улыбнулся Лиховид, — в рукописях древних порыться, тайны мироздания понять, суть и назначение человека постигнуть… А на службе… Не до этого будет. Благодарю, Государь, но вынужден отказаться.

— А я тебе денежек много дам, — продолжал настойчиво соблазнять его Кощей, — премиальные по итогам квартала, оплачиваемый отпуск и красавицу секретаршу, а?

— Вынужден отказаться, вы только не сердитесь, но не справлюсь я… А если можете оказать милость… Просьба у меня к вам, Государь.

— Это какая же? — насторожился царь-батюшка.

— У вас же наверняка библиотека имеется? Вот бы мне ознакомиться с её содержимым. Хотя бы три денёчка поработать с материалами…

— Валяй, — как-то даже разочарованно махнул рукой Кощей. — Гюнтер! Оформить гражданину временный пропуск сроком на… да на сколько ему надо будет. И проводи его в библиотеку.

— Премного благодарен, Государь, — низко поклонился кощею Лиховид. — Ваш должник на веки!

— Сочтёмся, — кивнул царь-батюшка. — Даже не сомневайся.

— Что-то не так, Ваше Величество? — спросил я, когда Гюнтер с Лиховидом покинули кабинет.

— Думал я сперва опять проблемы возникнут, но ты же видишь — крыса учёная, не более. Наш-то Лиховид, — в голосе Кощея вдруг прорезались горделивые нотки, — куда покруче местного будет!

— Ну и хорошо, радоваться надо.

— Я и радуюсь, — пожал костлявыми плечами царь-батюшка. — Пусть сидит себе в библиотеке, когда-никогда, а может пригодиться, поделится знаниями.

— Я тогда пошёл?

— Вечером — на доклад! — строго напомнил царь-батюшка.

***

В город я так и не попал. Меня перехватила Варя и утащила на крышу покрасоваться новым платьем перед придворными. Я жить ещё хочу очень-очень, поэтому отказывать супруге в маленькой женской прихоти не стал, даже не поморщился, а просто подхватил Варюшу под руку и повёл наверх.

Распуганные Имперским Советом придворные, снова подтянулись на привычное уже место отдыха и развлекались в меру сил и фантазии. Половина лавочек вдоль ограды и столиков с зонтами были уже заняты, а любители размять ноги дефилировали взад и вперёд, хвастаясь новинками местной моды. Ну, я про дам, конечно. Мужской пол с вымученными улыбками сопровождал своих подруг, сочувствующе и с пониманием кивая друг другу.

Совсем тоскливо стало, когда к нам за столик подсели Варины подружки — Тамарка, поддерживающая большое пузо, её сестричка Елька и никифоровская княжна Дашка, невеста Иван Палыча.

Спасли меня наши канцелярские. Со стороны угла, который навечно застолбил себе Горыныч, вдруг послышались крики. Все вначале заинтересованно оглянулись, но тут же разочарованно вернулись к своим делам. Канцелярия отдыхает, пользуясь отсутствием Змея.

— Варюш, я схожу, гляну, — поднялся я из-за столика, — надо проконтролировать, как бы чего…

— Иди-иди, — отмахнулась она, занятая щебетом подруг и я скоренько улизнул, пользуясь моментом.

В углу крыши пока никого не били, но дело уже к тому шло. Михалыч, одной рукой схватившись за воротник Аристофана, другой уже замахивался на него стулом. Сам Аристофан тянулся растопыренными пальцами к Маше, которая в свою очередь зажала сгибом локтя шею Калымдая, но и тот не нарушил общую композицию, подняв ногу для пинка Михалычу.

— Отставить! — заорал я. — Ну вы как дети малые! На секунду без пригляда оставил и на тебе! И не стыдно? Придворные же смотрят!

— Да пошли они… — проворчал дед, отпуская Аристофана и стул на свободу.

— Это всё Машка, босс! Отвечаю! — завопил Аристофан, но руки всё же опустил.

— Новая причёска для нашего генерала, мсье Теодор, — Маша пригладила волосы Калымдая и отпустила его.

— Мать вашу! — Калымдай покачнулся на одной ноге, схватился машинально за столик, с ним и рухнул на крышу.

— Ну, что теперь не поделили? — я подвинул себе стул и сел.

— Вот скажи, внучек, — дед оттёр пот со лба, — прав я или не прав?

— Прав, ясен пень, — согласился я. — А в чём?

— В названии, Федька! — заорал дед. — Где тебя черти носят, когда такой важный вопрос пред обчеством стоит?!

— Названии чего?

— Города! — хором ответил канцелярский квартет.

— И какие есть предложения? — я защёлкал пальцами, подзывая гарсона.

Я для себя вопрос с названием решил, ещё когда первые избы появляться начали, но интересно же, что придумали мои соратники.

— Чего изволите? — будто из-под земли, возник рядом бес в переднике и с полотенцем, перекинутом через согнутую в локте лапу.

— Лимо… неси пиво, — вздохнул я, предварительно убедившись, что Варя по-прежнему занята беседой.

— Кощейград! — рявкнул мне прямо в ухо дед. — Ну?! А?! Согласись!

— Казёнщиной за версту несёт от вашего Кощейграда, дедушка Михалыч, — фыркнула Маша. — Вот я предлагаю — Кошаград. Мягко, интимно и с котиками связь есть.

— Я царю всё про интим расскажу, — пригрозил Аристофан. — Вот прикинь, босс, мой вариант — Царьград в натуре!

— «В натуре» через дефис писать будем? — хихикнула Маша и передразнила: — Царьград-без-базара!

— Вы меня послушайте, Фёдор Васильевич, — уже успокоившись, сказал Калымдай. — Я ещё полностью не определился, но мои варианты они в духе местных земель и местного же самобытного народа. Просто и без излишеств — Кощеево или Кощеев. Ну а решать, конечно, вам, — он скромно потупил глаза.

— Вы бы перед тем как спорить, — я хорошенько приложился к кружке с пивом, — уф-ф-ф… отрава всё-таки это местное пиво… Я говорю, вы бы сначала у меня спросили.

— Босс всё уже решил, — обиженно прогудел Аристофан.

— Так не честно! — возмутилась и Маша.

— Город будет называться, — я сделал паузу и обвёл взглядом соратников, а потом припечатал: — Град Кощеев. Всё. Спор закончен.

— А мне нравится, — вдруг сказал дед и погладил меня по голове. — Весь в меня внучек.

— Солидно, — согласился Калымдай.

— Котиков не хватает, но чего ещё ждать от Теодора, — кивнула Маша.

— А, называйте, как хотите! — Аристофан обиженно стянул моё пиво.

— Ну и договорились, — подытожил я. — К царю-батюшке на доклад все идут?

— Пойдут все, — хихикнул Михалыч, — вернутся немногие.

— Я не пойду, — помотала головой Маша. — У нас с девочками планёрка вечером по поводу предстоящей свадьбы.

— Вот и хорошо, — показал ей язык Аристофан, — чисто по-пацански посидим.

— Вы мне в другом лучше помогите, — я встал и поманил за собой Канцелярию. — Пойдёмте к бортику подойдём.

— Босс как придумает… — проворчал Аристофан, который ростом был как раз с ограду. — Теперь подпрыгивать всё время, типа Ельки?

Калымдай, который у нас тоже был низкого роста, молча принёс три стула — для себя, деда и беса.

— Вот, смотрите, — я повёл рукой. — Вон там у нас река, видите? Предлагаю там пристань построить, а впоследствии и склады для товаров, а от неё проложить хорошую дорогу в город.

— И чего тут нового, внучек? — пожал плечами дед. — Ты нам об ентом ишо на той неделе талдычил.

— Ну я просто, напомнить. А главное, в чём хотел посоветоваться, это как будем строить стены?

— Зачем нам стены при такой армии? — удивился Калымдай.

— В натуре, босс, — поддержал его бес, — кого нам тут типа у себя бояться?

— А мне кажется, что стены — это хорошая затея, — протянула Маша. — Даже романтичная.

— Зря я сейчас спрошу, — вздохнул Михалыч, — но всё же, в чём тут романтика, внучка?

— Ну как же! А когда влюблённые будут сбегать из дома? Так же неинтересно — сразу убежать. Нужны препятствия, бдительная стража, тайный сообщник, верёвка через стену или подкоп…

— Ага, — хмыкнул я, — для этого стену и затеваем.

Калымдай с бесом только поморщились.

— Стена нужна, — категорически заявил я. — Во-первых, так положено во всех приличных городах, а во-вторых, мало ли что произойти может? Лучше перебдеть, сами знаете.

— Ну раз ты всё уже решил, внучек, — хмыкнул дед, — нас-то зачем сюда притащил, от дел государственных оторвал?

— Это то, что вы мордобой тут едва не устроили, — засмеялся я, — это ты государственным делом называешь, дед?

— Не всем умам дано охватить масштабы… — начала язвительно Маша, но её перебил Калымдай:

— Так в чём проблема, Фёдор Васильевич?

— Ну, с материалом всё понятно — из камня строить будем, так? Вот. Какая именно она будет в фортификационном смысле, это тоже решаемо. Калымдая, как профессионального военного и озаботим.

— Попал, братан! — Аристофан заржал и хлопнул генерала по плечу.

— Только, дружище, — попросил я Калымдая, — когда дело дойдёт до непосредственно военной части, ну, там часовые, пушки и тому подобное, мне покажи варианты, ладно?

— Внучек, ты по делу говори, а? — проворчал Михалыч. — Мне ещё сигары к вечеру отыскать надо, что Кощеюшка просил принести.

— По делу так по делу. Я никак что-то не соображу размеров стены. Ну, оставим мы про запас метров полста от последнего дома и до стены, нормально? Или больше надо? А вдруг город расти начнёт со страшной силой?

— Обязательно начнёт, — кивнула Маша. — И так каждый день новые поселенцы приезжают.

— Вот! И как высчитать пустое пространство?

— Ну вы нашли проблему, Фёдор Васильевич, — засмеялся Калымдай. — Было бы из-за чего голову ломать. Будем делать, как в обычных городах делают, вот и всё.

— Да? — я почувствовал себя махровым двоечником. — А как делают?

— Просто строят стену особо не заморачиваясь, а потом, когда внутри города места хватать не станет, увидите сами, Фёдор Васильевич, новички начнут лепить дома вне города, а когда и там поселение разрастётся, то строят ещё одну стену, что с тактической точки зрения обороны весьма удобно и надёжно.

— В некоторых городах, внучек, — поддержал Калымдая Михалыч, — по пять кругов стен бывает.

— Никакой враг с налёту город не возьмёт, — заверил Калымдай, — захлебнётся атака у первой же стены.

— Это же сколько денег вбухать придётся… — вздохнул я. От моих вздохов скоро на планете кислород закончится.

— А как ты хотел, внучек? — пожал плечами дед. — Обычное дело. Только с Агриппиной Падловной сам договариваться будешь.

***

Посидели мы у царя-батюшки, хорошо, душевно.

Коньяк был качественный, сигары отличные, закуска на высоте, компания мужская. Чего ещё желать умаявшимся от государственных забот скромным труженикам?

Немного подпортил момент царь-батюшка. Когда Иван Палыч вышел, чтобы распорядиться об очередной перемене холодных закусок, Кощей спросил:

— Что дарить Палычу на свадьбу будем?

Вопрос серьёзный, чего уж, только не ко времени — надоело весь день голову ломать над проблемами, хочется просто тупо посидеть, поболтать ни о чём.

— Давайте завтра, Ваше Величество? — предложил я.

— Наливай, — согласился царь-батюшка.

Потом мы пели хором так любимого Кощеем «Черного ворона», который всё, зараза, вьётся над головой. Потом Аристофан очень артистично исполнил «Мурку», услышанную на компе, подыгрывая себе деревянными ложками. Калымдай проревел что-то очень воинственное на своём родном языке, мрачное, грозное и, слава всем богам, короткое. Михалыч петь отказался, но рассказал очередную свою байку из бурной молодости. Меня петь не просили, памятуя мой музыкальный слух, точнее — полное отсутствие оного, зато попросили включить на смартфоне смешной ролик про кота и собаку и долго ржали, хотя видели это видео раз сто не меньше. Потом Михалыч всё тащил нас в город — подыскать ему хорошего пёсика, с которым он будет часовым обходить стены и защищать нас от злых ворогов. Потом хотели позвать наших дам, но к счастью поленились. Потом Иван Палыч вдруг перешёл на родной французский и стал рассказывать, судя по слезинкам в его глазах, какую-то невероятно печальную историю, а мы, перебивая друг друга, делали синхронный перевод на русский и совершенно неприлично смеялись. Как нас Иван Палыч на дуэль не вызвал, до сих пор удивляюсь. Потом Аристофан содрал какой-то старинный холст со стены, завернулся в него и стал приставать к Гюнтеру, который, обидевшись, ушёл спать под стол к царю-батюшке. Потом, уже смутно помню, как дед стал учить Калымдая правильно метать топорики и всё орал мол, в степи совсем не та школа, грубая и варварская, изящества не хватает. Потом Кощей пытался прогнать нас спать, а мы хихикали и ловко уворачивались от его чёрного меча. А потом… Не помню. Но посидели мы у царя-батюшки хорошо, душевно.