Полюбить Ареса

Елена Дженкинз, 2018

Саня Прохорова, падчерица известного дипломата, точно знает, чего хочет от жизни: стабильности. Но что делать, если сердце предает при мысли о собственном телохранителе с темным прошлым, которого она в шутку прозвала Аресом? Стас Архипов прошел путь от избалованного богатого наследника до изгоя. Он просыпается по утрам по одной-единственной причине, и имя ей – Саша Прохорова. Но он никогда не посмеет очернить собой жизнь этой светлой девочки. Вот только… Можно ли контролировать любовь? Самостоятельный сюжет, второй в цикле "Любовь вопреки себе".

Глава 3

Мамочки, что это было?

Саня забралась на диван, забилась в угол и обхватила руками колени.

Нет, она прекрасно понимала поведение Архипова. Сонный, опасный, просил не подходить. Опять же, в нем бурлило слишком много нерастраченной, подавленной энергии, которую он считал злом. На здоровье, каждый имеет право позлиться, если причина веская.

Саня не испугалась, когда он так жестко обнял ее. Она могла высвободиться из захвата в считанные секунды: помогли бы эффект неожиданности и черный пояс дзюдоистки. «Отключить» сонного, обезвоженного мужчину, пусть и вдвое больше себя, не такая уж непосильная задача… Но стало жаль поранить Стаса. Его лихорадило, он буквально горел, поэтому даже не понял, что уже не спит… Саню затянула в омут такая нестерпимая тоска, которая шла из глубин архиповской души, что она почувствовала бы себя преступницей, оттолкнув его. Наоборот, захотелось дать ему шанс остановиться без приказа. Она доверила Стасу свою жизнь, а для этого желательно доверять ему. И действительно, даже пребывая в состоянии аффекта, он смог отпустить ее. Вот это сила воли.

Но Саню терзал другой вопрос: почему она не ушла?! Как могла потянуться к нему? В ней будто оборвалась нить, которая соединяла с разумом, и засиял оголенный провод первобытного безумия. Гордость, принципы — в тот момент их не существовало. И это очень страшно.

Даже с Павлом Василевским было по-другому. Их когда-то связала страсть, обычная жажда, которую, тем не менее, удавалось контролировать и оказалось очень легко убить. А вот с Архиповым она перестала себя осознавать, и это невозможно объяснить.

«Пай-девочкам нравится, когда их имеют плохие мальчики».

Она-то думала, что «не такая», что хомо сапиенс, а не стерва. Но из прихоти, в порыве эмоций чуть не угробила Стасу жизнь. Ну переспали бы они — и что дальше? Он решил бы, что животное и не имеет права оставаться рядом. Прохоров — умный человек, догадался бы о причинах; порицать не стал бы, конечно, но проблем добавилось бы.

А Володя? Врать Саня умела плохо, она рассказала бы, что изменила — и конец ее мечтам о домике Барби и Кена.

Она дрожала от притока адреналина, стало холодно, и пришлось на цыпочках красться на кухню. Там нашлась серебристая турка, чтобы накипятить воды и согреться.

Ночь была звездная, светлая…

«Светлая моя» — так он ее назвал.

Господи-и, если бы он только знал, сколько всего успела наворотить его невольная спутница в своей недолгой жизни. Хоть ты заплачь. Но она не была плаксой, и тяжесть из груди никуда не делась.

Спальня в квартире оказалась совсем без мебели, с серыми стенами, еще раз подтверждая звание «кельи», и оставшиеся часы до рассвета Саня просидела в углу гостиной, устроившись на подушках. Набрала старых журналов с подоконника, чтобы отвлечься, и листала их бездумно, подсвечивая телефонным фонариком, пока вдруг не наткнулась на рекламу мужской одежды.

Узнать в модели Стаса было сложно, но можно. Совсем еще молодой, с дерзким взглядом и кривой ухмылкой. У него были волосы до плеч, собранные в хвост, с тонкими выбритыми полосками на правом виске. Теперь длинной осталась только челка… Саня провела пальцами по картинке и посмотрела на своего охранника, который спал сном младенца посреди комнаты. По сравнению с картинкой, сейчас он был шире в плечах, но более худощавым, на руках проступили вены от постоянных физических нагрузок.

Саня хотела подойти и проверить, есть ли у него жар до сих пор, но Стас лежал очень тихо и выглядел вполне здоровым; больше не метался, дышал ровно.

В других журналах тоже нашлись фотографии Архипова. Реклама белья, туалетной воды, отдыха… Все для известных мировых брэндов. Издания очень старые, тогда Стас, судя по году, учился в Малверне и выглядел, как грех. В одном из номеров он рекламировал туалетную воду «Падший ангел». Очень содержательное описание его образа.

Сложись все по-иному, сейчас он жил бы в Штатах, зарабатывая кучу денег на рекламе. Повторил бы судьбу многих «золотых деток». А так… а так он лежал на полу в пустой квартире в Москве и смотрел кошмары.

Чего только ни бывает в жизни.

Саня сложила пальцы в прямоугольник, имитируя видоискатель фотокамеры, и сделала мысленный снимок Архипова. Для будничного журнала «Жизнь — это жесть». Ей хотелось бы взять свою любимую камеру «Кэнон» и сфоткать Стаса по-настоящему. В будущем обязательно так и сделает. У него было настолько интересное лицо, что хотелось запечатлеть для потомков.

Фотографией Саня занималась с девятого класса, когда мама подарила первую камеру, пленочную. Тогда уже никто не пользовался пленочными аппаратами, но Сане понравилось разбираться в процессе съемки и проявления изображений. Лабораторию она устраивала в ванной комнате и ругаясь на маму, если та забывалась и включала свет.

Саня любила фотографировать людей. Не постановочные портреты, а живые эмоции. Она чувствовала себя вуайеристом, а по большому счету, просто любила изучать людей, пытаясь их понять. Ей однажды сказали в школе, что взгляд у нее тяжелый и любопытный, как у волчонка. Саня этим очень гордилась, потому что любимой историей на ночь в детстве у нее была повесть «Белый клык».

…Чем дольше Саня смотрела на Архипова, тем ярче проступала мысль: он не знает, ради чего жить. Ради себя определенно не собирается. У него с детства все было, кроме смысла существования. Вернее, смысл заключался в удовольствиях и легкодоступных целях, но они приелись. А серьезного вызова, которым бы он горел, не нашлось. У Стаса нет планов на будущее, нет мечты. Вроде бы распространенная проблема, но времени на ее решение нужно немало.

К счастью, время у них имелось в избытке.

Когда в окна проник рассвет, Стас открыл глаза и долго смотрел в потолок, чему-то едва заметно улыбаясь.

Саня к этому времени успела принять душ, почистить зубы пастой, но без щетки, чтобы не пользоваться чужой; спутанные, нечесаные волосы немного подсохли, и она разделяла пряди пальцами, придавая себе приличный вид.

— Доброе утро, — стараясь звучать невозмутимо, сказала она, и Архипов быстро поднялся. Оглядевшись, нашел футболку и натянул ее… И вот когда он ее натягивал, то наконец очнулся. Руки замерли, а потом очень медленно обтянули одежку. Стас нахмурился и посмотрел на Саню так пристально, что она не выдержала напряжения и, выбравшись из «берлоги», быстро ушла на кухню.

— Хочешь пить? — спросила громко.

— Нет. Я в душ.

Ясно, сбежал. «Ну беги, Арес, беги. Войну с собственными демонами все равно выиграть можешь только ты».

О. Какое интересное прозвище — Арес. Очень ему подходит. Архипов — Арес. Один против мира, бог войны с самим собой.

Саня переставляла пустые баночки на длинном столе, чтобы заняться хоть чем-нибудь, когда услышала шаги позади. Стас подошел вплотную и уперся руками в столешницу, заключая Саню в плен, обдавая ее ароматом мятного лосьона после бритья. Она стояла к нему спиной, и воспоминание о ночных объятиях резко кольнуло внутри.

— Не напомнишь, когда мы перешли на «ты»? — Голос у него был низкий, хриплый после сна.

Саня решила, что не дрогнет; они все обсудят и придут к соглашению.

— Ночью. — Она положила руки на гладкую, холодную поверхность, и Стас накрыл их своими ладонями, осторожно, словно боялся сломать. Он долго молчал, вдыхая аромат ее волос… которые пахли его шампунем, кстати. Потом он нежно сжал ее плечи и прошептал на выдохе:

— Прости меня.

Саня зажмурилась, чтобы не обернуться и не обнять, прижавшись щекой к горячей груди. «Ты не виноват», — сказала бы она ему. Но хотелось сохранить дистанцию, которую уже нарушили ночью.

— Стас, нам нужно поговорить. Выяснить отношения, которых у нас нет.

— Если хочешь, я найду себе замену, — предложил он предсказуемый вариант событий.

— Нет, нет… Давай сходим куда-нибудь позавтракать. Ты, наверное, очень голодный. Да и я бы не отказалась от чашки кофе.

— В этом доме хороший ресторан, открывается в шесть утра.

Она кивнула и попыталась уйти, но Стас не сразу отпустил, продолжая бережно касаться ее, безмолвно извиняясь, и она не выдержала, попросила, задыхаясь, срываясь в голосе:

— Пожалуйста, пойдем. Просто давай уйдем отсюда.

***

В ресторане было малолюдно, поэтому им предложили выбрать любое удобное место. Расположившись в самом дальнем углу, они молчали. Саша потягивала капучино без сахара и смотрела на Стаса, а он поглощал классический английский завтрак и смотрел на нее. Но в этом обмене взглядами не было ни страсти, ни напряжения, только неподдельный интерес.

Арес снова был в своей стильной потертой куртке, скрывая оружие, а она — в вечернем платье, из-за чего официант, конечно же, решил, что к ним с утра пораньше пожаловала парочка любовников.

— Я сегодня обязательно составлю расписание на следующий месяц и список всех, с кем общаюсь… Если еще что-то нужно, дай знать.

— Компресс на сердце, оно перетрудилось ночью и теперь ноет, — с самоиронией произнес он и снова виновато посмотрел на Саньку: — Скажи что-нибудь, иначе я изведу себя раскаянием и уйду в монахи.

— Ну-у, если в тибетские, то я тебя поддержку. Всегда мечтала побывать на Тибете.

— Договорились, возьму тебя с собой в следующий раз. Будешь прикрывать меня от разъяренных тибетцев, которые когда-то посчитали, что я посланник Тьмы. Они бежали за мной и выкрикивали проклятия.

Саня засмеялась.

— Правду говорю, один из деревенских бросил мне в спину хвост крысы. Оказалось, согласно предсказанию, в тот день должен был явиться демон, а к ним пришел я с перепоя… Мне было семнадцать.

Саня спрятала лицо в ладонях, заглушая смех. Она была без косметики и могла вдоволь потереть глаза, чтобы смахнуть слезы веселья. Но потом тон рассказа перестал быть забавным.

— Мы туда с матерью поехали осенью, шел мой последний год в проклятом Малверне. Мать все мечтала сделать из меня человека. Такая инфантильная, как из параллельного мира. «Стас, я хочу, чтобы ты немедленно изменился!» И все ждала, что я прозрею… На Тибет модно возить деток, это как иметь в доме статую Будды. Философию хрен кто понимает, зато круто смотрится. Но что самое удивительное, я действительно проникся, впервые осознал карму, ответственность. И понял, что платить мне придется долго и упорно, и в следующей жизни, и позаследующей — потому что меняться я не собирался. Наверное, тогда у меня и поехала крыша… Начались кошмары. В общем, спасибо маме за каникулы. Она тогда купила пять статуэток Будды, друзьям на сувениры.

Он искренне посмеялся воспоминаниям и отпил воды из стакана, а Саня не знала, что сказать. Ей больше не было смешно.

— А как ты каникулы проводила? — поинтересовался Стас, чтобы сменить тему.

— Изучала карту мира, — усмехнулась она в ответ. — Мы с мамой ни разу за все мои школьные годы не ездили за границу. Мне до сих пор сложно тратить деньги, я очень бережливая. Жадная, если быть точной.

Стас помолчал, задумавшись, а потом выдал:

— Чтобы тратить, много ума не надо. Я однажды десять тысяч долларов потерял.

— Где?!

— Так откуда мне знать. Я же потерял. Знал бы где, сходил бы забрал… А может, и не стал бы заморачиваться. Но не суди меня, то была моя зарплата за рекламу, а не сбережения бабушки. Я к деньгам легко отношусь. Есть — хорошо, нет — заработаю, с голода не умру. Тем более я один.

А между строк читалось: тем более мне плевать на себя.

— У тебя много общего с моей подругой, Настей Тереховой. Она тоже о карме и бумерангах часто говорит… Кхм-кхм… Кстати. Я же придумала тебе прозвище — Арес. Надеюсь, ты не против.

— Очень… содержательно и по делу.

— Ах, да, по делу. Слушай, не терзай себя из-за прошлой ночи и тем более не уходи в монахи. Я могла обезвредить тебя в первую же минуту, но не сделала этого, потому что… сначала мне не хотелось тебя обижать, а потом стало трудно устоять. Грешна. Каюсь.

Стас заинтересованно сложил руки на груди и, высокомерно приподняв бровь, спросил:

— Обидеть боялась? Посмотри, вон по полу покатилась моя раздавленная гордость. И вообще, каким таким образом ты могла меня одолеть, светлая моя?

— Мне, как и тибетцам, известно заклинание против Тьмы. И звучит оно просто: катамэ вадза, — таинственно сказала Саня, имея в виду технику обездвиживания в дзюдо.

— Та-а-ак, — протянул Стас заинтригованно. — И какой у нас разряд?

— Четвертый дан.

Архипов присвистнул и отодвинулся подальше, притворяясь напуганным.

— То-то я удивился, когда такая милая девочка едва мне руку не вывернула при пожатии.

Саня равнодушно повела плечами.

— Я преподаю уроки самообороны для школьников раз в неделю. Это будет обязательное мероприятие в списке моих дел. Так что привыкай. В школе я выступала на соревнованиях, получала медали и при желании могла бы сделать успешную спортивную карьеру. Но борьба для меня — хобби и стиль мышления, а не работа. Я все же стремлюсь к более высокому статусу в обществе.

— Тщеславная?

— А то.

Стас взял вилку с ножом, явно намереваясь доесть завтрак, но обреченно покачал головой и бросил несчастные столовые приборы назад.

— Нет, ну так же нельзя. Теперь я не смогу спокойно спать, пока не уложу тебя на лопатки.

Саня, которая как раз поднесла чашку ко рту, подавилась и закашлялась, а Арес, подлец эдакий, хитро улыбнулся. Но взгляд был полон восхищения и тепла. Значит, успокоился наконец, готов к труду и обороне. Замечательно. Такой Стас ей нравился больше.

— Ты кто по знаку Зодиака? — неожиданно спросил он. Странный вопрос от мужчины.

— Рыбы.

— Серьезно? Хм… Я Скорпион. Черт, мы с тобой — идеальная пара.

Саня удивилась, не зная, смеяться или снова проверить у Ареса температуру, а он бросил деньги на поднос со счетом и сказал:

— Дождись меня в квартире, вот ключи. — Телохранитель побренчал связкой, доставая из кармана. — Я подгоню машину. Тебе в клубе нельзя показываться в ближайшее время. Поедем к Валентину Геннадьевичу, мне нужно обсудить с ним кое-какие детали. А по дороге ты мне откроешь свои темные тайны. Кажется, ты еще интереснее, чем думалось изначально.

— Эх, ты, такой взрослый, а такой наивный, — пожурила Саня. — Я не интереснее, а гораздо хуже, чем обычно думают люди. Не ты один проклят всеобщим обожанием. Так что смотри, не додумайся в меня влюбиться. А то будешь слезы в подушку лить.

Она поднялась, захватив ключи, и отправилась наверх, сопровождаемая громким, довольным смехом Ареса.