Полюбить Ареса

Елена Дженкинз, 2018

Саня Прохорова, падчерица известного дипломата, точно знает, чего хочет от жизни: стабильности. Но что делать, если сердце предает при мысли о собственном телохранителе с темным прошлым, которого она в шутку прозвала Аресом? Стас Архипов прошел путь от избалованного богатого наследника до изгоя. Он просыпается по утрам по одной-единственной причине, и имя ей – Саша Прохорова. Но он никогда не посмеет очернить собой жизнь этой светлой девочки. Вот только… Можно ли контролировать любовь? Самостоятельный сюжет, второй в цикле "Любовь вопреки себе".

Глава 1

Заветный путь навстречу друг другу

начинается с долгой дороги к себе

***

— Знакомься, дочка, это Стас Архипов. Отныне он — твоя тень. Прошу если не любить, то жаловать.

Стас смотрел на хрупкую девушку и не мог понять, она довольна новым телохранителем или нет. В серьезных светло-карих глазах была одна только сдержанность. А еще любопытство. Она будто обезьянку разглядывала.

Новая хозяйка «тени» перебросила длинные темные волосы на одно плечо совершенно не кокетливым движением и протянула руку.

— Очень приятно. Александра. Но все зовут меня Саней.

Рука у нее оказалась крепкой, Стас даже удивился. Такая Дюймовочка с виду, а сильная. И взгляд прямой, по умолчанию уважающий собеседника. Архипов сам не ожидал от себя, когда улыбнулся и ответил:

— Тогда я не буду, как все. Мне нравится имя Саша.

«Ты с ней еще пофлиртуй, дебил! — одернул он себя в мыслях. — Сразу вернут в места, не столь отдаленные». Но девушка вежливо рассмеялась, и звук ее смеха, как электролит, влился в сердце, вызывая разряд; оно заработало, забилось быстро. Стас выдохнул недоверчиво: он давно забыл, какое это яркое ощущение — жить.

…Когда же он умер?

В семнадцать, когда на выпускном в частной закрытой школе в Англии впал в кому от передозировки? Колледж Малверн, двадцать тысяч долларов в триместр за обучение плюс еще пятьдесят на карманные расходы… Но что такое для отца были эти деньги — пыль.

Или потом, когда родители решили вместо университета в Мичигане отправить сына в силовые структуры ФСБ? Отец, Юрий Архипов, расставил приоритеты четко: «Ты хоть знаешь, какие парни там работают? Лучшие, не слабаки, как ты. Тебя берут только потому, что ты мой сын. Начнешь с самых низов, и чтобы пикнуть не смел. Понял меня? Достаточно твоих разгулов, следующий ты уже не переживешь, а главное — мать не переживет».

…А может, когда через восемь лет, став одним из лучших в своей группе, в Дагестане получил тяжелое ранение и в очередной раз ступил одной ногой в заслуженный ад? Осколками прошило бедро и едва не раздробило локтевую кость, отчего подвижность сустава стала хуже. До сих пор ноет во время дождя.

Зато операция группы «А» прошла успешно, международный террорист обезврежен. Поздравления, награды. И снова эта пустота внутри, отдающая звоном в ушах, и хочется закрыть их руками, но знаешь заранее, что не поможет.

Потом — перевод в отдел оперативной информации после ранения. И новость дня в России: миллиардера Юрия Архипова, главу М-Банка Москвы, обвиняют в хищении средств. Он враг народа. Судебная тяжба, побег отца за границу.

«Стас, это твое задание. Ты не имеешь права отказаться! Ты ведь предполагаешь, где он, как его достать. Ну ты же не дурак! Тебя отдадут под трибунал!.. Военный суд ты не переживешь».

Да, он знал и понимал, но ничего не сказал. Привык за годы, что за свои слова нужно отвечать.

Короткий, наспех организованный суд, тюрьма…

И снова промывка мозгов. «Тебя здесь убьют! Ты идиот!»

Да? Ну и что. Какой смысл жить, что-то делать?

«Они думали, твой отец вернется в Россию, чтобы тебя выторговать. А он вместо этого получил убежище в Англии. Стас! Что ты с собой делаешь?! Ты ведь себя убиваешь! Он тебя оставил здесь гнить, он не вернется, понимаешь?»

Слова, слова… Как много люди разговаривают, засоряют Вселенную.

Целый год как в тумане, по режиму, под давлением. И этот начальник, который пытался сломать сына государственного врага, но понял, что Стасу все равно, он не психанет, не поплачется на ТВ.

И вот две недели назад — очередная новость: Россия и Великобритания договорились о выдаче Юрия Архипова в Москву. Держать Стаса в тюрьме уже не имело смысла, но начальнику не понравился такой расклад. «В рамках воспитательных работ была проведена беседа», — говорилось потом в отчете. Беседа была бессловесной: ночью Стасу порезали вену на правой руке. Начальника он достать не смог, но тех двух, которые держали, покалечил немного. А на рассвете полуживого заключенного забрали из тюрьмы. Это было настоящее чудо, что он не умер от потери крови.

В тот момент он стал фаталистом. Пытался угробить себя в школе — не вышло. Пытались убить в тюрьме — выжил. Зачем? Неужели где-то в мире есть смысл?

Шумиха вокруг Стаса очень вовремя поднялась благодаря Валентину Геннадьевичу Прохорову, дипломату. Он не был другом семьи, но хорошо знал самого Стаса: сталкивались по работе. Прохоров трудился в МИДе советником министра, а также курировал мидовскую линию работы с ФСБ и знал, кто есть Стас Архипов, боец группы «А».

Прохоров вступился и, подключив бывших начальников Стаса из ФСБ, взял его себе на поруки. Влияния Валентина Геннадьевича хватило, чтобы во всей этой неразберихе и суете Стаса перевели в его службу безопасности.

Срок был изначально — два года. Один позади, остался еще один — условно, который нужно отработать телохранителем.

Имущество отца в России конфисковали, но у Стаса осталась квартира в центре Москвы, в Ермолаевском переулке, который огибал Патриаршие пруды с севера. Жилище принадлежало Стасу с рождения, хоть и было оформлено на бабушку, обитавшую на Лазурном берегу во Франции. С бабушкой уже много лет живет и младшая сестра — Лиза, которая работает моделью. Стас в детстве прозвал ее Лисой. Он не видел сестру чертову тучу времени.

Сколько всего случилось за последние годы, а даже поговорить не с кем…

Сегодня у него — первый рабочий день в роли телохранителя. Знакомство с девушкой, которую придется охранять днем и ночью. Стас мало о ней знал, но достаточно для первого наброска портрета… Девятнадцать лет, родом из Звенигорода, выросла с матерью-одиночкой. Окончила второй курс МГИМО, кафедра европейского права. Мечтает стать судьей. Права человека, все дела. Бойкая, значит.

Летом после первого курса ее мать приехала в Москву и случайно встретила Валентина Прохорова, свою школьную любовь. Пара поженилась вот буквально месяц назад. В день свадьбы автомобиль новобрачных едва не взорвали. Один из охранников предотвратил катастрофу, обнаружив бомбу.

Кем были те тайные враги Прохорова, Стас не знал. Его пока не посвятили во все подробности, ибо эти две недели после освобождения он провел в больничной палате. Но очевидно, что Валентин Геннадьевич своих недругов еще не обезвредил, раз нанял телохранителя для падчерицы. Не просто охрану — ее вокруг Саши и так полно — а фактически личного слугу, который госпожу должен овевать опахалами сутки напролет. Значит, враги эти — люди не просто опасные, а без башни.

Удочерить совершеннолетнего «ребенка» нельзя, но Прохоров первым делом сменил Саше паспорт, дав ей свою фамилию.

За границу девушка отказалась уехать, из университета уходить в академический отпуск — тоже. Что это: храбрость или глупость?

…Саша. У нее со Стасом — почти восемь лет разницы, а кажется, что целая жизнь. Но зачем она смотрит так пристально, прямо в душу? «Не надо, детка, там нет ничего хорошего. Одни только демоны, и те уставшие от всего».

И она словно прочла его мысли. Отвернулась и вышла из комнаты, а ему захотелось пойти следом; сердце испугалось, что снова замолчит без этой хрупкой, но сильной девочки.

«В общем, новая работа не так уж и плоха», — заключил Стас, решив первым делом после разговора с Прохоровым проверить систему безопасности в квартире.

Жилье располагалось в охраняемом районе Москвы рядом с Кремлем; здесь селились только политики и боссы, и лучшего района для «сохранения» не придумаешь: везде видеонаблюдение и охрана по периметру. У старшего Архипова здесь тоже имелась собственность, пока он был в чести.

Адрес жилища Саши — а она обитала одна — знали только пару родственников и друзей. Девушка въехала сюда пару недель назад, сразу после покушения на Прохорова. За дверью квартиры работали посменно две пары охранников, а теперь состав дополнили и личным телохранителем, которого, по всей видимости, специально дождались из тюрьмы. Почему именно его? В чем цель Прохорова?..

Квартира просторная, трехкомнатная: большая гостиная и две спальни. Одну, которая поменьше, выделят Стасу, хоть со стороны этот жест может показаться странным, похожим на благотворительность.

Первое, что бросилось в глаза, — лес из кактусов на подоконнике. И главное, каждый аккуратно обрезан, «причесан», как на выставку. Вспомнив о силе рукопожатия, добавив впечатление от кактусов, Стас осознал, что снова улыбается: подопечная его заинтриговала. Пожалуй, она могла бы работать дрессировщиком в цирке. Впрочем, работа судьи не легче, только дрессировать придется таких, как Стас.

— Ну, что думаешь? — спросил Прохоров, взглянув на простые наручные часы. Он деловито достал из портфеля папку с досье и добавил: — Оставляю тебе ознакомиться, все вопросы после 21:00, раньше я не освобожусь. У меня две минуты — и на выход.

— Не знаю, смогу ли я вас когда-нибудь отблагодарить, — искренне признался Стас.

— Мне будет достаточно, если с моей Санькой ничего не случится. И с тобой тоже. Поверь, у тебя много сторонников, но руки были связаны, пока твой отец был вне зоны досягаемости… Если бы не я, тебя забрал бы кто-нибудь другой, не сомневайся.

Стас и не сомневался: его вынес бы гробовых дел мастер, проведи он в тюрьме еще хоть сутки. И Прохоров тоже это знал, потому и сработал так оперативно. Но не будь он мудрым дипломатом, если бы не попытался повысить самооценку собеседника.

— И вы не боитесь доверить мне охрану Саши?

Валентин Геннадьевич посмотрел пронзительно, приподняв брови, давая понять, что это наивный вопрос. Боялся бы — не доверил бы.

— Я следил за твоей карьерой почти десять лет. Видел, что ты можешь. А в юности все мы совершаем глупости. Ты за них с лихвой расплатился. Хватит. Из всех, кого я знаю, разве что Саня уже мудрой родилась. Так что позаботься о ней, а она позаботится о тебе. Ну, будь здоров…

Оставшись в гостиной один, Стас открыл папку — и присвистнул. Ого, какие люди! Да это же господин Ираклий Василевский собственной персоной, крестный отец Стаса. Они виделись всего пару раз, потому что в школьные годы Стас жил за границей, а после обитал в ФСБ и тюрьме, но Василевского хорошо знали в органах. Он был питерским авторитетом, который официально владеет сетью казино, а подпольно разрабатывает черные схемы ведения бизнеса для чиновников. Чем жил Ираклий последний год, Архипов был без понятия. В тюрьму крестный отчитываться не прибегал.

Досье было увесистым, на снимках — знакомые лица: вот Василевский-старший, а вот он с семьей; его сын Павел младше самого Стаса всего на год…

Откуда у крестного, интересно, зуб на московского дипломата? Как они вообще пересеклись? И не думает ли Валентин Геннадьевич, что Стас станет своего рода щитом от криминального босса? Смешно. Разве Василевского остановит тот факт, что когда-то подержал ребенка над купелью в храме? Тем более, отец Стаса сейчас неизвестно где. Его вроде как выдают в Россию, а дело не движется. Глядишь, еще откупится и останется за границей. Но время покажет.

В гостиную вернулась Саша, и Стас напрягся. Почему-то при виде этой девочки хотелось выпрямить спину и отдать честь. Но отдавать было нечего, и он просто поднялся с дивана и поправил кобуру.

— Если позволите, хотел бы взглянуть на ваше расписание. Составлять желательно на две-три недели вперед. И чтобы никаких непредвиденных мероприятий, — сказал он сухо.

— Конечно. Я пришла предупредить, что жду в гости своего парня, Володю. Он в этой квартире еще не бывал. Мы… встречаемся всего пару недель. На той злополучной свадьбе познакомились. Он с отчимом работает.

Было заметно, что Саша нервничает из-за необходимости обсуждать личную жизнь с чужим человеком, и Стас попытался поддержать ее морально.

— А если я решу привести свою девушку, мне вас нужно предупреждать?

Лицо Саши вытянулось от растерянности, и он понял, что шутка не удалась.

— К-конечно, приводи…те.

— Я пошутил.

— А-а, уф-ф, — она выдохнула и рассмеялась. — Знаете, у меня в последнее время плохо с чувством юмора.

— Судя по всему, у меня тоже. Клянусь, посторонних сюда не стану пускать. Да мне и некого.

— Правда? У вас нет девушки? — поразилась Саша и сразу же виновато перебила себя: — То есть… Простите меня за дурость. Вас ведь только освободили.

Ну, не такая уж и дурость: перед выпиской из больницы Стаса успешно совратили. Вот что значит — повезло с медсестрой.

Он знал, что пожалеет о своем вопросе, но демоны внутри вдруг приоткрыли заспанные глаза и стали подзуживать его.

— Вы находите странным, что у меня нет девушки. Хм-м… То есть, я вам понравился?

Но на этот раз Саша не смутилась. Снова на ее лице промелькнуло всепонимающее выражение, и она тепло улыбнулась.

— Вы очень привлекательный, Стас, и знаете об этом. Думаю, у меня добавится проблем, когда мы вместе начнем появляться на людях. Мои подруги станут выспрашивать ваш номер телефона. Но я никому его не дам, из чисто женской жадности. — Она заправила волосы за ухо и добавила: — Я очень волновалась перед нашей встречей. Отчим рассказал мне о вас все, что знает. Я восхищаюсь вами и вашей позицией во всей этой истории. Надеюсь, мы станем друзьями.

У Стаса отвисла челюсть от неожиданности, и, хотя Саша уже договорила, он никак не мог пошевелиться, застыв с папкой в руках.

У Прохоровой был очень мелодичный голос, мягкий, добрый, слегка шутливый. Но что она сказала? Что считает его красивым, восхищается им?! Ерунда какая-то. Он не удержался от безобидного флирта первый раз за тысячу лет, просто потому что кровь прилила к сердцу, а в итоге создал удручающую картину. Меньше всего он хотел, чтобы эта чудная девочка влюбилась в него. А в него всегда влюблялись, ему и делать-то ничего не приходилось для этого.

Тон был жестким, когда он ответил:

— Саша, никогда мне такого больше не говорите. Я не герой. Для того чтобы отмыть мою душу, ее придется несколько раз прокипятить.

Она растерялась, вся такая искренняя и воздушная, в легком летнем платье до стройных колен, с заботой во взгляде… Стас поднялся и отошел к окну, машинально осматривая местность.

— Послушайте. Когда-то я был полным отморозком — этого ваш отчим не рассказывал, конечно. Меня исключили из военной школы в Штатах за буйный характер, а потом в Англии я объелся наркотиками на выпускном. Я учился в…

— В колледже Малверн, я знаю.

— Да. Я был хорошим манипулятором, и на мое поведение смотрели сквозь пальцы, тем более что учеба мне всегда давалась легко. Я вел себя, как мудак, и жив до сих пор только потому, что у отца хватило ума вернуть меня в Россию и отдать в ФСБ. Там мне быстро мозги вставили на место. Но лучшим человеком это меня не сделало. Мне будет очень неприятно, если вы добавите мне качеств, которыми я не обладаю, вроде благородства. Да, я удержался в спецслужбе, но лишь потому, что там нужны хорошая голова и холодный расчет. Вот тут, — он постучал себя по сердцу, — пусто. Там всегда было пусто, потому что я — сволочь. Это у меня генетическое. До сих пор не могу поверить, что ваш отчим не оставил меня догнивать в тюрьме. Черт… — он сложил руки на груди, а потом сжал переносицу двумя пальцами. — Надеюсь, я вас не напугал. Конечно, если я хочу, то могу понравиться кому угодно, меня фальшивого всегда любили. Как яркий фантик… Но это все пустое. И тем не менее, вы можете мне доверять: если придется, я закрою вас собой, не задумываясь. Но не потому, что я герой, а потому что моя жизнь ничего не стоит.

Саша медленно подошла к желтому кожаному дивану, оторопевшая от его импульсивных признаний, села, потянулась за папкой с личным делом Василевского и сказала:

— Неужели вы думаете, что я настолько поверхностная? — она буквально клокотала от гнева, нахмурившись. — Я способна трезво оценить человека, и…

— Саша…

— Ну нет! Вы высказались. Моя очередь. Знаете, почему в день свадьбы едва не погибли Валентин Геннадьевич и моя мама?

— Я так понимаю, руку приложил Василевский.

— Да. Из-за меня.

Стас не ожидал подобного поворота беседы и, отойдя от окна с колючими кактусами, уселся на край стола у стены.

— В каком смысле?

Она собралась с духом и уже произнесла первое слово, когда раздался громкий звонок. Напряжение, повисшее в комнате, можно было нарезать ножом, как масло, а Саша напомнила:

— Консьерж из холла звонит. Он по списку гостей ко мне пускает. Володя пришел, наверное.

И почему-то простой факт, что у этой славной девочки есть парень, покоробил. Это же святотатство — прикасаться к ней, раздевать, клеймить губами. Она заслуживала как минимум рыцаря из средневековых романов, который отважится целовать только подол ее платья, а дети у них появятся из капусты.

— Сегодня суббота, а значит, мы идем в клуб. Моя подруга ждет нас там — Настя Терехова, дочь основателя NewTek. Она будущий маркетолог. У меня в университете достаточно друзей, но вне учебы я в основном общаюсь только с ней… Мы потом договорим, Стас, хорошо?

Она впустила в квартиру упомянутого Владимира, Красное Солнышко, и когда тот показался в гостиной, Архипов насторожился, а мышцы пресса свело, как будто ему сейчас ударят под дых. И удар последовал, когда гость, вежливо поздоровавшись, приобнял Сашу и быстро поцеловал в щеку.

В глазах на мгновение потемнело от желания оттащить его от девочки, чтобы не смел трогать. Но такого права у Стаса не было, и он вынужден был подойти и пожать руку отутюженному, отполированному ухажеру… И что она в нем нашла?

***

Саня весь день была сама не своя, даже ноготь погрызла. А все из-за дурацкой привычки лезть людям в душу, копаться там и расчищать залежи. Делать мир светлее. Оптимистка, что с нее взять. Таких только голодомор в реальность может вернуть. И ладно бы, в жизни с грязью не сталкивалась. Но вера в людей только крепчала на крутых виражах, потому что на каждого мудака находилось два хороших человека.

Людям, которые ее плохо знали, Саня представлялась наивной девочкой, которая жизни не знает и потому радуется, как глупышка. Мол, вот случится у тебя горе, тогда и прозреешь.

Те, кто Саню знал хорошо, так не думали и относились к ней с уважением. Отчим, который был не последним человеком в стране, любил сидеть с Саней на террасе у себя на даче и разговаривать. Часами. Поговорить для них — самая соль жизни.

А сегодня у Сани случилось целое событие, имя которому — Стас Архипов. Как она узнала от отчима и из досье, парень был уникальным образцом для исследования и оказания первой житейской помощи.

Сын миллиардера, трудный подросток-дебошир, который преодолел себя и стал уважаемым сотрудником спецслужб, а затем был отправлен в тюрьму за то, что не выступил против отца, которого Интерпол назвал международным преступником… У-у-ф, та еще биография! И этот парень, вернее, мужчина, будет ее охранять. От одной мысли мурашки по коже. И ладно бы он оказался снобом или льстецом. Нет. Под пронзительным взглядом зеленых глаз хотелось вжать голову в плечи — столько там скрытых чувств. Саню аж колотило, как на морозе, когда он смотрел на нее.

Стас был примерно метр восемьдесят пять. Плечи широкие, но по очертаниям фигуры заметно, что он не перекаченный, да и в тюрьме явно отощал. У него глубокий голос с интонацией самоиронии, а улыбка оказалась широкой и заразительной. Даже печать вселенской усталости на лице придавала ему шарма.

Архипов — из тех, кто рожден с чувством стиля. Наверное, девчонки вешались на него еще в средней школе. Репутация плохого мальчика — это же как магнит…

«Пай-девочкам нравится, когда их имеют плохие мальчики. Это аксиома», — вспомнилась фраза подруги, Насти Тереховой. Да уж, слабую волю такой парень, как Стас, подавит одним щелчком пальцев.

У него были светлые волосы, темные у корней, длинная челка, зачесанная наверх… Его обривали год назад, наверное. Неужели он ничего не чувствовал, как и пытается представить? Даже когда его унижали? С самооценкой у него явный перекос в минусовую сторону, хотя когда-то, наверное, была завышена. Не человек, а кардиограмма.

Легко понять отчима, который решил вытащить Стаса из болота. Саня всей душой чувствовала, что свершилась справедливость. Была в Архипове какая-то необычная черта, которая цепляла окружающих и оголяла нервы.

Очень хотелось поговорить с ним еще, но пришел Володя. Саня даже вздрогнула, когда раздался звонок, потому что забыла о собственном парне. От этого она почувствовала себя без вины виноватой и, когда Володя склонился, чтобы ее поцеловать, машинально отвернулась. Если Саня нервничала, то не любила, чтобы к ней прикасались.

— Володя, разреши представить моего нового телохранителя, Станислава.

Мужчины оценивающе посмотрели друг на друга.

— Не знал, что Валентин Геннадьевич уже выбрал кандидата. Я надеялся помочь, — участливо сказал Володя, но на это замечание нечего было ответить, и оно сиротой повисло в воздухе.

Стас вернулся к дивану и спешно собрал досье, чтобы скрыть от чужих глаз, а Саня только сейчас сообразила, что из-за размышлений о новом «сожителе» не успела переодеться и ходила по квартире в домашнем сарафане.

— Володя, дай мне пять минут, пожалуйста.

— Конечно. Не торопись.

«Ага, чтобы ты мог поговорить со Стасом», — улыбнулась про себя Саня и полетела в спальню.

Большая встроенная гардеробная была полна новой одежды, длинными рядами стояли туфли. Косметический столик изготовили, как утверждал дизайнер, по примеру Пэрис Хилтон, хотя для Сани все эти нюансы не имели никакого значения. Просто отчим любил баловать новую семью.

Все вокруг уверены, что Санька — его родная дочь, но это не так. Они действительно настолько похожи и внешне, и по характеру, что сродни чуду. Вообще, да — это самое настоящее чудо, что мама встретилась с Прохоровым после стольких лет. А подстегнул к этому не кто иной, как сын питерского криминального авторитета Ираклия Василевского, когда посмел угрожать Сане, «наивной девочке».

Она наспех вытащила черный шелковый комплект белья, с бюстгальтером без бретелек. Все-таки коктейльное платье — с открытым лифом. Нюансы-нюансы… Проще изучить Уголовный кодекс, чем веяния моды. Но как Саня уважала других людей, так и себя не обижала. Еще в школе она поняла, что жизнь — это усилие. Прикладываешь усилия — получаешь результат. И внешность тоже стоит того, чтобы о ней позаботиться.

Выбрав бордовое платье до колен, из шелкового кружева, Саня обула открытые туфли с тонкими ремешками, быстро подкрасилась и, затолкав в маленький клатч свой айфон, поторопилась в гостиную.

По оскорбленному виду Володи стало ясно, что Стас его просто-напросто проигнорировал. Володя очень гордый, насколько Саня успела узнать. Он относился к равным как к конкурентам и среди друзей таких не держал. А Стаса он воспринял как равного, не зря ведь насупился.

— Идем? — она вежливо улыбнулась, чтобы ее ухажер наконец выдохнул. Он, как всегда, был в классической одежде, брюки-рубашка. Ему недавно исполнилось тридцать четыре, но больше двадцати пяти не дашь. «Хорошие гены», — такой была первая мысль Сани, когда они познакомились.

— Прекрасно выглядишь, дорогая, — сказал он чересчур громко и, взяв ее за руку, повел к выходу.

Стас молча пошел следом, сел в серебристый «лэндровер» в подземном гараже и последовал за Володиным «альфа-ромео». Двух охранников, которые занимались наружным наблюдением, с собой решили не брать.

— Он что же, теперь всегда будет рядом с тобой, этот смазливый парень?

— Не ревнуй. Валентин Геннадьевич взял этого смазливого парня под крыло, спорить бесполезно. Просто смирись и живи дальше.

— Он и ночевать с тобой будет, я так понимаю?

— Воло-о-дь. Ну что ты, в самом деле. Он работает телохранителем. Достойная и приличная работа. Он не жиголо. По ночам мы с ним будем спать в разных комнатах. Это продлится ровно до того момента, когда Ираклия либо засадят наконец, либо он сбежит из страны.

— То есть до конца наших дней.

Саня тяжело вздохнула и промолчала. Володя, амбициозный, ухоженный москвич, оказался изнеженным созданием. Его разбаловали вниманием женщины — все-таки завидный жених из состоятельной семьи. И принять тот факт, что Саня не пищала от восторга при каждой встрече, он явно не смог. Они встречались меньше месяца, а Сане казалось, что прошли годы, потому что за это время она успела наслушаться упреков в том, что недостаточно внимания уделяет своему парню. «Ты иногда про меня напрочь забываешь, как такое вообще возможно?» — обижался он. По характеру он был замкнутым и совершенно не сентиментальным, и откуда взялась эта жажда контролировать свою девушку — непонятно.

«Как?! Ну как ты можешь меня ревность не только к людям, но и к вещам, к занятиям?» — удивлялась Саня. Она никогда не скучала в одиночестве и всегда была при деле. И такое всеобъемлющее внимание со стороны, казалось бы, очень занятого человека, работающего в дипмиссии, подавляло ее. Но достоинства Володи перекрывали этот недостаток.

Он был словно Кен, возлюбленный Барби. Хорошо воспитанный, благоразумный, порядочный. Рядом с таким мужчиной было легко мечтать о размеренной семейной жизни, лишенной тревог, об уютном доме в Александровском и о детях. Саня, выросшая без братьев и сестер, хотела бы иметь минимум двоих детей, мальчика и девочку.

С «Кеном» их как раз таки объединил общий подход в создании семьи. Саня верила в любовь, но реалист в ней тоже не дремал: за всю жизнь она не встретила ни одной пары, где чувства продержались до конца. Все же вечная любовь — «зверь» крайне редкий и неуправляемый. Строить на такой шаткой основе дом с детишками — дело ненадежное. А вот взаимное уважение, согласие в базовых вопросах дает возможность создать крепкую семью, обеспечить детям светлое будущее. Именно такого принципа придерживаются те избранные семьи, которые правят миром. Они потому и правят миром, что ими правят не эмоции, а трезвый ум.

У подруги, Насти Тереховой, мать умерла молодой, в тридцать пять, и отец Насти не смог пережить потерю. Остался вдовцом в расцвете лет и до сих пор один. А ведь он богатый, влиятельный человек… Это, пожалуй, единственный пример преданной любви, известный Сане… Ну, еще отчим с мамой. Они родом из Звенигорода и когда-то давно встречались несколько месяцев: мама Таня училась в выпускном классе, а Валентин Геннадьевич заканчивал универ. Получив диплом, он уехал работать за границу по линии дипмиссии, и с мамой Таней они больше не виделись. Встретились вновь год назад и уже не расстаются.

Увы, такие случаи — один на сотню, и рисковать Саня точно не собиралась. Семейное счастье было ее мечтой наравне со спасением мира от Тьмы. Саня мечтала о собственном маленьком, уютном мире, с детишками и мужем, который читает газету по утрам за чашкой кофе. Разве это плохо?

Чувства можно контролировать, нужна лишь сила воли. Да и любовь, если вдуматься, — понятие спокойное, гармоничное, ни капли не истеричное. Именно к таким отношениям она стремилась с Володей.

А страсть… она к любви вообще отношения не имеет. Страсть — это вспышка, после которой остается только пепел на месте души. Один раз Саня пережила подобное и снова наступать на те же грабли не собиралась.

«Я все делаю правильно», — повторяла она про себя, как заклинание, глядя на первые бледные ленивые огни вечерней Москвы, но мысли то и дело возвращались к Стасу. Он вызвал в ней странное для девушки желание — защитить взрослого мужчину… Да, именно это хотелось сделать — защитить его. «Если я ему об этом скажу, он сделает себе харакири. Честь воина не вынесет такого позора. Даже воина, который считает, что у него нет чести».

— Жизнь — непредсказуемая штука, — пробормотала Саня и, подышав теплом на боковое стекло, нарисовала знак вопроса… А вопрос был простой.

Логика помогает достичь стабильности и спокойствия.

Чувства привносят хаос и глубину ощущений.

…Их нельзя совместить. Ведь нельзя же?