Рай?!

Елена Валентиновна Нестерова, 2013

Слияние двух жанров – фантастики и любовной саги. В печатном варианте книги они различаются шрифтом, и каждый читатель может выбрать что-то своё. Как ни странно, большую популярность этот роман завоевал у подростков. Это пока самый загадочный мой роман. Я буду рада, если вы прикоснётесь к этой удивительной истории. В добрый путь, дорогие читатели!

Глава 4. Самая первая ночь!

Я писала так быстро, как только могла. Мои мысли летели быстрее меня, но мои желания помогли мне писать быстрее своих мыслей.

Такое удивительное состояние полёта. Словно всё внутри меня менялось, каждая молекула моего организма, и это позволяло моей неуёмной фантазии расправить крылья и лететь до самого горизонта, где начиналась вторая глава моего романа…

Глава 2. Две половинки одной осени

Иногда обычные люди похожи на настоящих волшебников, а волшебники — на самых обычных людей. Разница лишь в том, во что ты веришь.

Она сидела на кровати и ждала… Ждала, когда откроется форточка и в комнату влетит холодный, северный ветер.

Эта осень была на редкость тёплой. День за днём жёлтая листва засыпала город и поливала его тёплыми дождями, но она ждала… Ждала, когда настанут холода!

Для обычных людей северный ветер — это поднятые воротники, замёрзшие руки и обветренные щёки. Ещё эта простуда и гололёд, но не для неё. Для неё северный ветер был настоящим облегчением и радостью. Она ждала его каждую секунду, каждую минуту. Этот ветер приносил ей надежду, надежду на то, что она скоро увидит его.

И когда форточка распахнулась и со звоном ударилась о стену, она вскочила с кровати, встрепенулась и вылетела в окно. Северный ветер нёс её на юг. Он казался злым и беспощадным, но только не для неё. Южный ветер был куда менее сговорчив. Он направлял свои крылья в сторону севера, а ей нужно было на юг. Именно туда, где начинается рассвет и заканчивается вечер. Там, на розовых облаках, стоял их маленький домик с садиком и виноградной лозой.

Она уже несколько раз слышала, как он звал её. Так тревожно звал, что её сердце сжималось, съёживалось от нестерпимой боли, а ветра всё не было и не было…

Только сейчас, в полёте, она смогла немного расслабиться, освободиться от тяжёлых мыслей. Её путь завершился на крылечке маленького домика.

Обычно цвет утренней зари делал облако ярко-розовым, но сегодня огненно-красным было всё вокруг: и дом, и крылечко, и дорожка в сад. Всё, что можно было окинуть взором, всё было красным от виноградной листвы. Она была здесь повсюду. Она забилась в оконные рамы, приклеилась к стёклам и смотрелась, как морозные узоры зимой, только красного цвета.

Она прошла по дорожке сад. На голых безжизненных плетях висели чёрные грозди винограда. Она сорвала одну ягодку и поморщила нос. Вместо обычного наслаждения она получила горечь и едкую кислоту, которая расползлась по языку. Это было ужасно!

Она бросилась в дом. Дверь скрипнула и распахнулась. В доме было пусто и темно. На пороге лежала листва, тайно проникшая сюда из внешнего мира. Она подняла пару листьев, но они рассыпались в золотую пыль в её ладонях и ускользнули сквозь пальцы, как песок времени.

К глазам подступили слёзы, но в этом мире нельзя было плакать. Тихо, почти на цыпочках она вошла на кухню и зажгла свечу. Под толстым слоем облачной пыли лежало письмо. Она схватила его и начала читать.

Дорогая моя Сол!

Я не мог дождаться тебя и, наверное, это к лучшему.

Мне больше нельзя с тобой встречаться, мои дни сочтены.

Моё бренное тело завершает своё существование на этой грешной земле. Я умираю!

Ты прекрасно знаешь, что это — не конец, но… умирать тяжело! Я даже не предполагал, насколько я злой волшебник. Я накопил в себе столько магии, что мне необходимо её кому-то передать, и тогда я уйду легко. Но моя совесть мне подсказывает, что этого делать нельзя. Мой долг перед тобой — не позволить этому миру приобрести ещё более могущественного и злого волшебника, чем я. Именно поэтому мы не можем больше встречаться, иначе вся моя сила перейдёт к тебе…

Но уж — нет! Я не доставлю Им такого удовольствия! Я унесу эту силу с собой в могилу, и тем самым очищу свою карму и смогу быть с тобой, когда настанет время…

Но сейчас нам нельзя проститься, моё милое СолнУшко, и это разрывает моё сердце на части. Вы, Феи, способны на добрые, но безрассудные поступки. Из-за любви ко мне, милая Сол, ты можешь принять мою силу, и она разрушит тебя! Зло сильнее добра!

Итак, моё любимое СолнУшко, я ухожу, но мы обязательно встретимся! Я буду ждать тебя в нашем домике на облаке. И когда ты придёшь в следующий раз, я устрою настоящий пир. Мы будем пить самое лучшее вино, и сам Штраус будет играть нам свои вальсы.

А пока прощай, моя девочка! Одна минута с тобой стоит дороже, чем самая великая магия на свете.

Твой Ра…

Она думала, что в этом мире нельзя плакать, но, несмотря на все физические законы, слёзы лились рекой. Так тяжело ощущать себя беспомощной.

— Он умирает! Умирает совсем один! Без любви и сострадания!

Но в глубине души Сол осознавала, насколько он прав. Даже сейчас, когда часть его души всё ещё находилась в ней, она понимала, как сильна эта часть. Его тёмная магия наделяла её душу дополнительной силой и полномочиями. Она старалась сдерживать её, но это ей плохо удавалось.

Вдруг она почувствовала слабость, и ей пришлось сесть на крылечко. Она посмотрела на закат и закрыла глаза…

Он лежал в абсолютно белой комнате. Без потолка, пола и стен. Всё слилось в один-единственный белый цвет. Он знал, что она сейчас плачет, и он тоже плакал ей в унисон, только без слёз. Так хотелось обнять её, впиться губами в мякоть её губ, почувствовать её запах. Взять в руки прядь её волос и уткнуться в них, вдыхая их волнующий аромат, аромат лугов и пряных трав, распаренного можжевельника и спелой лесной земляники. Умирать с мыслями о ней — гораздо легче…

С их первой встречи он сильно изменился. Она переделала в нём — абсолютно всё: мысли, желания и отношение к окружающему миру и ко всем его обитателям.

Кем он был до неё?

Равнодушный, не практикующий тёмный маг с бесцельным проживанием своего века в разгульной суете и мелких злодействах. Брутальный тип с манией величия!

Она наступила на горло его грустной песне, она оживила его и перепрограммировала. Она научила его, пусть и не любить людей, но, по крайней мере, уважать их. И не только людей…

Раньше его любимым занятием была охота. Он стрелял в свою жертву и с упоением наблюдал за её конвульсиями, но однажды Сол сказала, что в каждом взгляде животного отражается человеческая душа. И убивая Божью тварь, он убивает самого себя.

После этих слов он перестал ездить на охоту и даже испытал какое-то облегчение, что избавился ещё от одной вредной привычки.

Сол научила его слушать тишину, наслаждаться красотой в малом и с первого взгляда — незаметном. В капле росы на паутинных ниточках, в несмелом ростке по весне, пробивающимся к свету, в последнем луче уходящего солнца…

Вот тогда-то он и придумал их убежище. Их маленький домик между небом и землёй. Он обустроил всё сам! И когда он пригласил её туда в первый раз, её восторгу не было предела. Она прыгала и хлопала в ладоши, как маленькая, насвистывала и пела. Как хороша она была, даже дух захватывало от любви к ней.

Боль сжала его грудь, но он заставлял себя думать только о ней. И боль отступала. Если и было что-то в этом мире, что могло облегчить его страдания, то это мысли о ней, и только о ней…

— Сол… мене больно… Сол….

Она ещё немного посидела на крылечке и пошла по тропинке к краю облака. Она даже не обернулась, но судорожно прижимала к груди его письмо. Когда он появился в домике, она ещё не скрылась из виду, но он не стал её окликать. Ещё не время!

Он будет её ждать. Он посадит новый виноград и приготовит великолепное вино столетней выдержки. И когда она наконец-то придёт, ничто в этом мире не сможет разлучить их.

— Я люблю тебя, Сол… — шептали его губы, а её губы шептали ему в ответ:

— Я люблю тебя, Ра…

Это была странная любовь, состоящая не из желания тел и даже не из чувств, она состояла из единения душ, из тонкого баланса добра и зла. Сосуд, расколотый надвое, при самых истоках своего рождения, как и эта любовь, ищущая свою половину для соединения и для полного ощущения гармонии и счастья. Эта любовь разрушала все привычные стереотипы данного мира, но именно она являлась истинной, заложенной когда-то самим Богом.

Продолжение следует… Даже у бесконечности есть конец, и это — её начало. Точка отсчёта внутри нас и в пространстве космоса.

Я закончила главу, но всё то время, что я писала, я плакала, надрывно, со стонами и вздохами, словно это я, а не Сол теряла что-то самое дорогое. То, без чего я уже не могла обойтись.

Я положила рукопись, покрытую темными пятнами от слёз, нижний ящик стола и огляделась по сторонам…

Ночь… И она не думала уходить. Неужели так мало времени прошло с того момента, как я села писать?

Я хотела подойти к окну, но в огромном зеркале я увидела — Сол… Она смотрела на меня испуганно, как затравленный зверёк. Я направилась к ней навстречу и ударилась лбом о твёрдую поверхность зеркала.

— Сол, это я! Не бойся!

Я вновь похожа на неё, но в этот раз на мне было чёрное платье с длинным шлейфом, и он развивался от ветра, холодного северного ветра, который дул из распахнутого окна.

Я побежала по лестнице вниз и хотела выскочить на улицу, но моё тело подчинялось только Сол, и она повела меня ниже, в подвал.

Там одна стена была зашита, словно наспех, грубыми досками.

Я начала отрывать их и кидать на пол, а за ними я нащупала ту же гладкую поверхность, что и днём, на лугу.

Я стала поглаживать её, но на этот раз Сол могла сделать невозможное! Мои пальцы погрузились в эту странную субстанцию и… прошли дальше… И я скользнула внутрь.

Холод сковал моё тело. Я думала, что найду по ту сторону стены чьи-то фантазии, ну кому придёт в голову жить в таком холоде, если только белым медведям или эскимосам.

Но тут мне пришла в голову странная мысль. А вдруг у кого-то совсем нет фантазий или нет сил, чтобы их иметь. Ведь бывает и такое. Вдруг он истощён, измотан душевной или физической болью.

Мне вспомнились глаза той женщины, на щеках которой засохла тушь, размытая тайными слезами. Она боялась плакать о своём сыне. А он был совсем рядом, за окном той странной комнаты. Но она ничего не сделала! Ничегошеньки не сделала, чтобы помочь ему. Или просто — похоронить.

И тут я услышала тихий стон. В уголке крошечной комнаты сидела женщина, та самая, и плакала. Я подошла к ней и взяла за руку. Она вздрогнула и подняла на меня глаза. Её радости не было предела, она обнимала меня и целовала, называла волшебницей, и когда она немного успокоилась, мы заметили, что на улице забрезжил рассвет. И утро настало так внезапно, как не бывает в реальном мире.

Теперь я могла рассмотреть другой мир, спрятанный за стеною моего Рая.

Он был похож на голую пустыню. Обветренные голые камни и песок. Ни травинки, ни деревца, лишь пустота и холод.

Вместо дома у женщины был крошечный сарайчик без окон и дверей, да ещё и я разобрала ей одну стену.

— Как вы здесь живёте? — спросила я её.

— Мне всё равно… Я заслужила! Я не смогла уберечь сына, и он умер у меня на руках.

— Вы не виноваты в его смерти! Его уже не вернуть, но вам нужно жить дальше. Нельзя опускать руки, ведь мы не случайно здесь…

— Я не знаю, почему я здесь.

Я была последней. Комната уже была пуста, и только тогда эта женщина с синими крыльями прилетела за мной, она печально покачала головой и скинула меня на камни. Женщина показала мне ободранные в кровь колени.

Наклонившись, чтобы рассмотреть её колени, я увидела, что моё платье меняет цвет и превращается в ту самую одежду, в которой я попала в свой мир. Я поняла, что ещё минута, и я останусь здесь навсегда. Я схватила женщину за руку и дёрнула её в сторону стены.

Я была дома… Но женщина осталась там, в своём мире. Нужно было забирать её — сразу, когда я ещё была сильна. Образ Сол давал мне силы, но они иссякли.

Ночь по мою сторону стены ещё не закончилась, и я выскочила из дома, и в лицо мне ударил холодный ветер осени вместе с дождём и пёстрой листвой. Точь-в-точь как в ту осень, когда я впервые увидела Сол с тем человеком. Я не помнила его лица, лишь статность фигуры и рост, но уверена, я бы легко могла его узнать, если бы встретила.

Я добралась до тропинки и пошла в сторону высокой скалы.

— Нужно залезть на неё! Во что бы то ни стало. Нужно залезть и спасти моих мальчиков.

Я карабкалась больше часа, но всё было безрезультатно, я не продвинулась ни на метр выше своего роста.

Я падала целую тысячу раз, разбивая ноги в кровь, и она стекала тоненькими струйками в мои туфли.

Усталая и поверженная, я направилась к дому и сразу легла спать. Эта ночь в Раю не слишком-то походила на райские кущи, но был и один весьма увесистый плюс. Я смогла пройти сквозь стену и найти ту женщину. Завтра я напишу ещё одну главу и вытащу её в свой мир, чего бы мне это ни стоило.

Постель была завалена осенней листвой, а рядом, на тумбочке, стояла бутылка молодого вина. Я хотела рассмотреть этикетку, и из-под бутылки вылетела бумажка, она так же, как и моя мебель, была отмечена гербом, но слегка иным, чем мой: буква Р и половина солнечного диска с лучами. Ниже красивым ровным почерком было написано:

«Надежда» — Лучшее вино Розового Острова, только для тебя.

Я налила это вино в чудесный хрустальный бокал, непонятным образом прикреплённый к кованой ножке, выпила его залпом и погрузилась в сон, которому не было равных…

Я летела высоко-высоко над землёй, и я была свободна, как ветер… И он больше не был моим врагом, напротив, он стал мне братом по духу, и другом — по направлению полёта наших мыслей. Мы вместе влетели в рассвет и растворились в нём под лучами жаркого солнца.