Некровный Брат

Елена Безрукова

— Эти фотографии все увидят,– сказал сводный брат. — Ты проснёшься завтра звездой, особенно, среди парней. Я скачал их на флешку. — Зачем ты так со мной? — тихо спросила его. — В чём моя вина? Кирилл не ответил. Ухмыльнулся и хотел выйти из комнаты, но я поймала его за руку и остановила. — Пожалуйста, не надо, — попросила я, заглядывая в его холодные и равнодушные глаза. Я уверена, что он меня не пожалеет. — Не делай этого! — Моё молчание будет стоить дорого, — нагло отозвался он. Так это шантаж! — Что ты хочешь взамен? — Будешь исполнять мои желания, Лиза. И первое… — Кир свёл брови, делая вид, что раздумывает. Потом принял решение. Взгляд серых глаз замер на моих губах. — Поцелуй меня.

2

Кирилл приехал ближе к вечеру.

Мама как раз хлопотала и накрывала стол на четверых. В доме есть домработница, но мама пожелала иногда готовить сама, и на сегодня Ирину отпустили домой. С нами парень ожидаемо сухо поздоровался. Отца обнял довольно сердечно и унёсся в свою комнату на первом этаже.

К столу он вышел последним и явно только из душа — на шее блестели капли воды, а непослушные светлые волосы были влажными. Поковыряв еду с таким видом, будто бы на тарелках была жуткая жуть, он высказался:

— В каком ресторане вы еду заказывали? Это точно готовила не Ирина.

Мама мигом сообразила, что камень в её огород, и спокойно ответила:

— Я готовила ужин сама.

— О-о… — отозвался хам. — Лучше впредь заказывать. Готовка — явно не ваше, Тая. Подскажу пару адресов ресторанов, где готовят… нормально. Обращайтесь.

— Кирилл, — грозно позвал его Павел, уставившись на сына.

Парень со звоном бросил вилку в тарелку и ушёл в комнату. Мама нервно скомкала салфетку и кинула на стол, поджав губы.

— Паш, я что — пересолила? — расстроенно обратилась женщина к мужу, который уже тоже вставал из-за стола.

— Всё очень вкусно, любимая, — уверил он маму. А затем его лицо стало хмурым. — Сейчас я с ним поговорю.

Мужчина быстрым шагом пошёл вслед за Кириллом.

* * *

Кирилл.

Отец влетел следом за мной в комнату, как разъярённый «фурий». Этого следовало ожидать после моего очевидного хамства. Он встал на пороге, едва прикрыв за собой дверь, и сложил руки на груди.

— Сын, что ты вытворяешь? — спросил отец тихо, устремив взгляд на меня.

Опять начальника сейчас врубит. Будет отчитывать меня, как подчинённых на работе.

— Что не так? — внаглую спросил я, прикидываясь шлангом.

Плюхнулся на кровать, заложил руки за голову и облокотился о стену, смотря на него в вызовом снизу вверх.

— Нормально сядь, когда с отцом говоришь, — рыкнул он мне, и нога, положенная на другую, сама собой слетела. Медленно поменял позу, всё так же смотря на него в упор.

— Кирилл, ты ведёшь себя просто отвратительно. Разве я так тебя воспитывал?

— Ты? Ты, папа, был постоянно на работе, и воспитывала меня мама.

— Хорошо, пусть так. Я зарабатывал для тебя, чтобы у тебя была хорошая еда, комфортный дом и классные игрушки. Это твоя благодарность мне за то, что у тебя есть всё, что душе угодно? Тогда ответь — мама тебя так воспитывала?

— Да что я сказал не так? Я разве виноват, что она у тебя готовить не умеет?

На самом деле картошка с мясом была очень даже ничего, и отказавшись от неё из-за своей высокой миссии, я останусь голодным на весь вечер.

— Так, хватит, — одёрнул он меня. — Не нравится — не ешь, но не озвучивай этого. Готовь себе сам тогда или закажи в ресторане. Я тебя что — в деньгах разве ущемляю?

— Уже нет, — глухо ответил я.

— Вот и купи себе еды, и отвяжись от Таи.

Мы замолчали на время, сверля друг друга глазами. Отец провёл ладонью по лицу, чтобы усмирить свой гнев на меня. Сел на край кровати и повернулся:

— Я ведь люблю её. И тебя люблю. Что же мне теперь — бобылём жить всю оставшуюся жизнь? — папа говорил так просто и откровенно, что я невольно стал вслушиваться. — Ты ещё слишком молод, чтобы понять — каково быть по жизни одному. У меня есть ты, мой сын. Ты — моя семья. Но мне этого недостаточно, я хочу видеть рядом с собой женщину, жену. Может быть, ты тоже влюблён сейчас и…

— Вот ещё, — проворчал я, обрывая мысль папы.

Ещё такими глупостями я не занимался!

— Не перебивай меня, что за дурацкая привычка? — снова вскипел отец и повысил тон. Потом продолжил, взяв себя в руки: — Ну, не нравится Тая тебе — хотя бы ради меня не демонстрируй ты этого. То же самое касаемо Лизаветы.

К такому я готов не был. Рассчитывал на крик отца, лишения карманных денег снова, но уж точно не на откровения, на которые моё сердце вдруг отзовётся. Конечно, я желал ему лучшей доли, но кто знал, что он себе выберет именно… такую? Упоминание их имён меня почему-то снова завело.

— А я тебе говорил, что не приму обеих, — повернулся всем корпусом к нему. — Ты что — себе не мог найти нормальную женщину, а не бесприданницу с прицепом? Да она же явно охотница за кошельком твоим.

— Так, закрой рот, — рыкнул более грозно папа, не мигая уставившись на меня не самым дружелюбным взглядом. Я понял, что сейчас могу и огрести, и прикусил язык. — Палочку перегибаешь.

Всё равно они обе меня бесят!

— Откуда такое предвзятое отношение и эти грубые слова?

— Красивая слишком. Такие всегда несут одни проблемы.

— Позволь, я уж сам как-нибудь разберусь со своим кошельком. Не ты его наполнял деньгами, и не тебе решать, на кого я их потрачу.

Папа явно начал злиться и терять контроль над собой.

— Теперь ты будешь попрекать меня своими деньгами? — изогнул я скептически бровь.

— Кирилл, — закрыл глаза отец на миг. — Речь не об этом. Что ты все мои слова переворачиваешь вечно? Максимализм юношеский тебе по мозгам бьёт?

Я промолчал. Мнения я своего не изменил, и этот спор может длиться хоть всю ночь. Отец тоже упрям.

— Чем тебя не устраивает Лиза? Она вообще не подходит даже к тебе.

— А тем, — распалился я по новой, — что сирота она казанская и по виду, и вообще. Как я в глаза одногруппников смотреть буду, когда твоя Лизавета приволочится за мной в Академию?

— Прекращать их обеих оскорблять нужно прямо сейчас, Кирилл, и это — моё последнее предупреждение, — в голосе отца появились стальные нотки. Я бегаю по лезвию ножа, кажется. — Чтобы больше я не слышал в сторону Лизы подобного. Ты меня понял?

— Понял, — буркнул я, скорее, чтобы отвязаться.

— Точно понял? А если я твой байк продам — так понятнее будет?

— Байк? — навострил я уши. — Ты не будешь трогать мой байк!

Папа встал с кровати, упрямо глядя на меня.

— Буду. Я его купил — я его и продам. Всё в твоих руках, сын. Выбирай: или байк, или склоки с женщинами этого дома.

Это удар под дых. Что угодно, только не байк…

— Я не замечал, что ты такой вырос, — продолжил он, после того как я ничего не ответил, лишь поджал губы. — Наверное, и вправду, слишком много работал. Почему ты всё измеряешь деньгами? Очнись, это не главное. Мужчина должен зарабатывать, а женщине это необязательно. Не говори так, будто Тая и Лиза какие-то отбросы. Таисия честно работала и содержала и себя, и дочку. Это достойно уважения. Думаешь, это легко? Отец Лизы их бросил, ты ведь знаешь. Никто не застрахован от этого. Если тебе довелось родиться в достатке и полной семье, то Лизавете повезло куда меньше. Пожалей хотя бы её. Да, она не нашего круга. Она простая девчонка, но она привыкнет скоро и вольётся в твой мир. Ладно, хватит душеспасительных бесед. Спать ложись, поздно уже. Рад, что ты вернулся. И… помни про байк.

Отец вышел из комнаты.

— Не нужна она мне в «моём мире», — пробурчал вслед отцу.

Даже не знаю, почему разговор о дочери Таисии меня так злит. Потому что папа так нежно о ней говорит? Или что-то ещё?

Чёрт бы побрал эту “бедную Лизу”! Пожалейте все её.

Чучело.

Мне не хочется ругаться с отцом. Но ведь он меня тоже не слышал, когда я был против его женитьбы на этой… нищенке из трущоб.

* * *

После полуночи не выдержал — пошёл копошиться в холодильнике. Вытащил деликатесы для бутербродов и стал сооружать сэндвичи. Плохо, конечно, нарушать режим питания спортсмену, да ещё и сухомяткой, но есть очень уж хотелось. Только сунул в рот кусок колбасы, как зажегся яркий верхний свет.

— Так и знала, что найду тебя здесь, — услышал за спиной и обернулся.

Лиза с косой на плече и в лёгком домашнем платье с Гуфи. Гуфи? Бл…дь, как из детского сада сбежала. Не выдержал — прыснул со смеху, глядя на неё, чуть колбасой не подавился.

— Что смешного? — спросила она, скрестив руки на груди.

— А вот… — сглотнул еду. — Ты когда этот балахон прекрасный покупала, там Микки Маусов уже разобрали, и ты взяла с Гуфи?

За этим мешком для картошки, что надет на ней, даже неясно, какая у неё фигура. Впрочем, мне плевать. Зачем бы мне это знать? Наверняка, там даже ничего не выросло ещё, судя по детскому лицу.

— Мне нравится Гуфи, — ответила она просто, веря в то, что здесь совершенно ничего особенного нет — любить в семнадцать нарисованную собаку. — Речь не о платье. Голодный, да?

— Странный вопрос, — изогнул я бровь. — Непонятно?

— Потому что надо было не выделываться, а есть ужин, приготовленный мамой. Тогда бы сейчас не пришлось давиться бутербродами.

А смотрит как, с вызовом. Так у неё, оказывается, есть зубки? Молочные, скорее всего, и скоро выпадать начнут, но всё же — кусается.

— Слушай ты, Гуфи. Топай спать, детское время давно кончилось, — кинул ей и отвернулся.

Она начинала меня раздражать. Лиза не собиралась уходить. Так и смотрела, подняв брови, на меня. Вот настырная.

— Ну что? — резко спросил, вперив недобрый взгляд в неё. — Дай поесть спокойно.

— Отстань от моей мамы.

Бросил сэндвич и встал со стула, сократив расстояние между нами за пару шагов. Возвысился над ней, глядя в огромные голубые глаза, которые расширились ещё сильнее. Какая малявка — еле до плеча мне достаёт. Точно как с ребёнком рядом стою. Лиза инстинктивно сделала шаг от меня.

— Не указывай мне. Я и тебя достану, поняла?

— Но почему? — искренне удивилась она. — Чем я тебе насолила?

— Просто ты — чучело, и мне стыдно с такой идти в Академию. Вали спать и не вздумай больше приставать ко мне.

Лиза нервно сглотнула. В глазах заблестели слёзы, которые она стойко сморгнула. Затем развернулась и пошла к себе. Наверное, больше сдерживать обиду ей не удалось, она решила закончить наш словесный поединок и поплакать в подушку уже у себя в комнате. Что ж, девчонки часто льют слёзы из-за меня, так что не привыкать — меньше пописает.

Она ушла, а у меня поперёк горла встал этот недоеденный бутерброд. Психанул и выбросил его в ведро, погасил свет и ушёл ни с чем спать.