Заразительный смех мертвеца

Екатерина Синякова (2024)

«Я могу быть другом, благородным, чутким; я могу стать союзником, преданным, бесстрашным. Моя протянутая рука не роза с шипами, прими ее.Я могу быть врагом, ненавистным, подлым; я могу стать соперником, устрашающим, наглым. Моя протянутая рука — дикий шиповник, который ранит, отступи на шаг, чтобы не истечь кровью.Наши стремления и помыслы порой меняются. Я не застывшая в озере вода, а бурная река, которая скоро выйдет из берегов. Причина половодья ты».Данная книга является продолжением романа «Заразительный смех безумца».

Выбор

Звездой я стану путеводной,

Больше не больно, не боюсь…

Я от мирских забот свободен

И в высь лазурную стремлюсь.

«Я всегда буду рядом. Даже смерть меня не остановит».

Сентябрь, 1741 год.

Пожив в имении Старицких, Анна поняла, что генерал лишь казался добродушным: с молодой женой он был учтив, но всех прочих пытался подавить. Барыня испытывала жалость к Павлу, который не ведал родительской любви, хотя не являлся пропащим человеком.

Машу похоронили до возвращения Михаила Сергеевича: откладывать было нельзя. Генерал прибыл после полуночи, он был на взводе. Его тяжелые шаги эхом разносились по дому. Анна вышла из спальни и перегнулась через перила: она не хотела спускаться к мужу, так как видела его раскрасневшееся и опухшее от выпитого лицо.

«Задержался в трактире по дороге домой и опоздал на похороны дочери… — раздраженно подумала барыня. — Мужчины так слабы; в них нет ничего святого».

— Где этот щенок? — спросил Старицкий, заметив супругу.

— О ком ты, Михаил? — Анна придала своему лицу невинное выражение.

— Где Павел? — генерал начал подниматься по лестнице.

— Час поздний, он уже спит. И тебе, дорогой мой, не помешало бы отдохнуть, — спокойно ответила барыня.

— Сначала я поговорю с Павлом. А ты возвращайся в постель! — пробасил Михаил Сергеевич.

— Я не стану вмешиваться в ваши дела, но надеюсь, что ты не натворишь глупостей, о которых потом пожалеешь, — предостерегла мужа Анна, а после удалилась.

Старицкий поднялся на второй этаж и ворвался в комнату сына.

— Отец? — удивленно спросил юноша, всматриваясь в темный силуэт, застывший на пороге спальни.

— Как ты посмел ослушаться меня?! Я запретил Маше покидать дом, а ты позволил ей ездить верхом! Ты же знал, что девочка больна и впечатлительна. Ее нужно было оберегать, — с укоризной произнес Михаил Сергеевич, как ни странно, гибель дочери не освободила его от удушающей хватки прошлого, облегчения мужчина не испытал. Семейные узы, шаткость положения в обществе, пересуды и прочие обременяющие людей условности навсегда лишили тщеславного генерала покоя.

— От чего, отец? Прогулки на свежем воздухе шли Маше на пользу, а в четырех стенах она бы умерла от тоски! — не согласился Павел, но тут же пожалел об этом, осознав, что именно сказал.

— От тоски, говоришь, умерла? Маши не стало из-за твоей беспечности! Сейчас я проучу тебя! — Михаил Сергеевич схватил сына за горло, но тот извернулся и, перекатившись через кровать, бросился к двери.

Павел оказался на лестнице. Михаил догнал юношу и толкнул его к перилам, а когда сын перегнулся через них, едва не сорвавшись вниз, отец вцепился юноше в волосы и прошептал ему на ухо:

— Всю жизнь ты доставлял мне одни неприятности. Как же я ненавижу тебя!..

— Отпусти моего брата! — пронзительный детский крик заставил Михаила Сергеевича вздрогнуть.

Антон схватил мужчину за ногу и попытался оттащить его от Павла.

— Антон, не смей! — вмешалась растревоженная шумом Анна, но она опоздала.

Михаил Сергеевич отбросил ребенка от себя, как тряпичную куклу, но Антон не испугался, он снова кинулся на генерала и толкнул его. Пьяный мужчина не устоял на ногах, он кубарем скатился с лестницы и замер без движения.

Барыня помрачнела: «Мой сын погубил еще одного человека».

Павел опустился на колени рядом с Антоном и прижал ребенка к своей груди, чтобы тот не видел обмякшее тело генерала.

— Я убил твоего отца? — спросил мальчик тихо.

— Ты спас меня, — покачал головой юноша.

— Идите в свои комнаты! — велела Анна. — Слуги не должны вас увидеть. Все решат, что Михаил Сергеевич был пьян и сам упал с лестницы.

Барыня вела себя так, словно ничего не произошло.

***

Анна долго думала, она не могла уснуть: «Утром найдут тело моего мужа. Череда смертей в этом доме вызовет подозрения. Но кто осмелится донести на господ?» Барыня приняла решение. Она тихо отворила дверь, ведущую в спальню Антона, зашла в комнату, села на край кровати и посмотрела на спящего сына. «Я не совершаю ничего скверного, ты был рожден мертвым», — утешала себя Анна.

Вдова взяла в руки одну из больших подушек, лежавших в изголовье кровати, и накрыла ею лицо сына, намереваясь задушить его. Мальчик проснулся и стал вырываться, подушка соскользнула с его лица, этого было достаточно для того, чтобы сделать глубокий вдох и закричать. Анна зажала рукой рот Антону и вцепилась ногтями в мягкую кожу щек, пустив сыну кровь. Ребенок отчаянно отбивался, на помощь подоспел Павел, услышавший крик брата.

Юноша схватил мачеху за талию и оторвал ее от ребенка:

— Что вы делаете? Это же ваш сын!

— Ты не понимаешь! Он всех нас погубит! Мой сын проклят, — Анна пыталась дотянуться до испуганного мальчика.

— Вы сошли с ума! — Павел не отпускал барыню.

Юноша с мачехой находились возле небольшого окна, Анна осмотрелась и поняла, как освободиться. Она ударила локтем по стеклу, оно треснуло и осыпалось. Прежде чем Павел догадался, в чем дело, барыня схватила выпавший на подоконник осколок и вогнала его в живот Старицкому, а когда юноша согнулся пополам, Анна устремилась к сыну, но Павел успел схватить ее за длинные волосы и притянул мачеху к себе, а после развернул барыню к разбитому окну лицом и опустил ее голову на стекло, торчавшее из нижней рамы. Острые края рассекли Анне шею, барыня задергалась. В горле ее заклокотала кровь. Несколько мгновений мучительной борьбы за жизнь — и наступила блаженная тишина: тело Анны мешком упало на пол.

Старицкий вытащил из живота окровавленный осколок, зажал рану рукой и прохрипел:

— Она больше не тронет тебя, Антон.

Мальчик выбрался из-под одеяла и подбежал к сводному брату. Антон боялся, но не за себя.

— Ты ранен! Я позову лекаря, — сказал ребенок.

Юноша покачал головой.

— Побудь со мной, мне недолго осталось… — голос Павла сорвался.

— Я не хочу терять тебя! — крупные слезы проделали влажные дорожки на щеках мальчика.

— Я всегда буду рядом, я буду оберегать тебя… — губы Старицкого начали неметь, но он улыбнулся и произнес свои последние слова: — даже после смерти.

***

Евгения Александровна Мишкина прослышала о трагедии, случившейся в имении Старицких, и не осталась безучастной: она забрала Антона к себе и заботилась о нем как о родном сыне.

Антон играл с дворовыми мальчишками на улице, он был так увлечен, что чуть не сбил с ног пришедшего в гости к его тетушке высокого мужчину.

— Прошу прощения, я был невнимателен, — сказал мальчик, опустив голову.

— Я горжусь тобой, Антон, — ответил незнакомец.

— Мной? Но я причинил столько боли окружающим меня людям… — Антон удивился.

— Я же сказал, что горжусь тобой, — гость лишь улыбнулся и поправил воротник черного плаща с красной подкладкой, на которой золотой нитью была вышита виноградная лоза[1].

***

«Пройдут годы; я позабуду о событиях той ночи, когда едва не погиб, о близких людях, которым причинил боль, и о деспотичной матери. Однако все, что произошло со мной в имении Старицких, навсегда оставит осадок в душе моей и без того темной. Я полюблю двух женщин. Одна из них будет добра и скромна, как Маша, другая же — вспыльчива и надменна, как моя обезумевшая из-за потери любимого супруга мать. Мне предстоит сделать выбор, который будет стоить им жизни. Я начинаю свою историю…

А. К.»

[1]Виноградная лоза является символом бессмертия: лоза с гроздьями винограда символизирует плодородие и страсть, дикая лоза — лживость и вероломство.