Айшет. Магия чувств

Галина Гончарова, 2020

Маги разума – монстры. Монстры не могут помогать людям. Но Айшет Ланат это безразлично. Магия разума может найти преступника, может вылечить безумца, может… Может заинтересовать короля Раденора. Настолько, что его величество предложит заключить сделку. И Айшет не сможет отказаться, ведь на кону жизнь ее родителей, благополучие ее брата, а может быть, и счастье самой Айшет. Магия разума творит чудеса. Но есть нечто намного сильнее.

Глава 1

Новая работа.

Так странно и так необычно. Какой она окажется? Я думала об этом половину ночи, а вторую провела в беспокойном забытьи — то ли сон, то ли бодрствование, но, к своему искреннему удивлению, встала со свежей головой. И принялась одеваться. Что-то меня ждет?

Действительность, как всегда, сильно отличалась от реальности.

К небольшому зданию, в котором помещались и стражники, и расследователи, и, кажется, что-то еще, я подошла к восьми утра. К смене стражи.

Зря я это сделала.

Несмотря на серое платье, на туго заплетенные в косу волосы и на неприветливое выражение лица, нарвалась я почти сразу. Как только сообщила привратнику, что я к господину Каллену по рекомендации господина Шерена. Мужчина кивнул и ушел докладывать, а я осталась ждать у входа. И, естественно, на меня наткнулись уходящие со службы стражники. Они как раз сменялись с суточного дежурства. Общим числом — четыре человека.

Если мужчины в такой ситуации удержатся от шуток над девушкой… значит, это храмовники. Их мирское не привлекает, а вот стражников весьма привлекало. И они собирались развлечься на мой счет. Вспышки красного, оранжевого, бурого весьма четко говорили об этом. Желание, похоть, достаточно много пошлых мыслей…

— Какие красотки у нас тут ходят!

Реплику подал парень лет двадцати пяти. Рыжий, высокий и вполне симпатичный. Карие глаза, нос в веснушках, улыбка… наверное, кому-то он нравится. Мне — нет. А вот вокруг него вспыхивали искорки желтоватой заинтересованности.

Я смотрела в сторону. А вдруг поможет? Мама говорила, что если на наглеца не обращать внимания, то он отвяжется. Наверное, это были другие времена или наглецы. Этот не отвязался.

— Девушка, а как вас зовут?

Я промолчала.

— А что вы здесь делаете? Я могу вам помочь?

— Кер, оставь девчонку в покое, — проворчал другой стражник, постарше. Я прищурилась на него, надеясь, что кто-то утихомирит наглеца, но мужчина вместо этого похабно ухмыльнулся: — Она, похоже, глухая. Вот и не слышит, и не отвечает.

Явно не десятник, те такими дураками не бывают.

— Всю жизнь мечтал о красивой и глухой девушке. А если она еще и немая…

Я бы отмалчивалась до последнего. Но с лестницы потянуло вниманием, и я поняла — за мной наблюдают. Возможно, и выводы делают, потому что пока я наблюдателя разочаровывала. Оттуда тянуло зеленоватым любопытством, которое сменялось на серое уныние.

Хм-м…

А если огрызнуться?

— Девушка — воспитанная, — резко развернулась я. — Вы не знаете, что сначала надо представиться самому, а уж потом спрашивать чье-то имя? Вроде как здесь не конюшня, а стража?

Мужчины переглянулись. Но смутить их чем-то таким было сложно.

— Да с удовольствием, — расплылся в улыбке рыжий. — Кер Варен, стражник. А это мой десятник, Эрен Делет. А вы, прекрасная незнакомка, — кто?

Десятник?

Мое мнение о городской страже принялось падать и падать…

— Вы же сами сказали — незнакомка.

С лестницы тянуло интересом.

— Вот и позвольте ею остаться, пока я не начну здесь работать.

— А что будет потом?

— А потом вам начальство объяснит, что к сотрудникам не пристают, — отчеканила я, незаметно косясь на лестницу. Долго этот кто-то собирается развлекаться за мой счет?

Кто-то из стражников расхохотался.

— А ловко тебя, Кер!

Вокруг рыжика вспыхнуло грязновато-рыжее облако. Такое неприятное, с коричневым оттенком. Не привык он к отказам, никак не привык.

— Ничего, красивым девушкам и положено быть гордыми, — мурлыкнул парень, явно заводясь. — Хотя бы сначала, чтобы цену себе набить.

— А потом? — подначил его начальник. То ли этот Кер что-то вроде местного циркача, то ли у него родственники знатные, то ли натура такая — во все дыры лезть? Я выяснять не собиралась, обойдусь.

— А потом все равно одно и то же. Еще и отбиваться приходится, — пожал плечами Кер.

— Подушкой, — подсказала я. — Или кальсонами. От мужей.

Стражники заржали.

А вот не надо думать о своем последнем похождении и о том, как удирал с голым задом. Нечестно? Помилуйте, что может быть честного, когда четверо здоровых и наглых мужчин нападают на одну маленькую меня?

Кер покраснел.

— А вы замужем?

— А я предпочитаю не кальсоны, а лопату. Отобьюсь, если что, — окрысилась я. — Или отобью что-то…

— Проверим? — предложил Кер и схватил меня за руку.

Попробовал схватить, с закономерным результатом.

Я отступала ровно в ту сторону, в которую он руки не протягивал. Этому нас еще отец учил — и меня, и Корса. У меня получалось лучше, у брата, соответственно, хуже. Не отбиваться, а уворачиваться. Не давать себя схватить.

Я знаю, куда будет протянута рука, потому что действие следует за мыслью. Даже если человек все делает механически, мысленно он все равно представляет себе происходящее.

Шаг, второй, третий… а вот и метла, которую я заприметила краем глаза.

Ну, сам нарвался.

Р-раз!

Метла душевно прошлась по стражнику, сметая с него весь лоск. И два, и три…

— Я! Девушка порядочная! Себя! В обиду! Не даю! Но могу! Дать по шее!

Очень доходчиво получилось.

Стражники захохотали, рыжик вконец побагровел, но, прежде чем он кинулся вперед, желая показать мне, где зимуют раки, с лестницы наконец-то послышался голос:

— Когда ж ты угомонишься, Варен?

Стражники дружно изобразили сомиков — рот открыт, усы отвисли и жабры хлоп-хлоп-хлоп… Я для профилактики еще раз прошлась метлой по рыжику, закрепляя воспитательный эффект.

— Господин Каллен, я полагаю?

— Госпожа Истар?

— К вашим услугам, — чуть помедлив, отозвалась я. С одной стороны, я девушка, с другой — это мой начальник… в перспективе? Конфликтовать не стоит. С третьей… что ж ты смотрел-то? Испытывал?

А ведь может и так быть. И не сильно я бы удивилась, узнав, что все подстроено. Потому и Варен ведет себя так нагло… хотя нет — Варен просто дурак, вот им и попользовались. А его десятник явно в деле, потому и подначивал. Все равно — гады.

— Пройдемте со мной. Побеседуем. А тебя, Варен, я последний раз предупреждаю — нарвешься. Госпожа Истар, в следующий раз можете применить лопату.

— Убить или закопать, господин Каллен? — я вовсе откровенно издевалась.

— Смотря по обстоятельствам. Пройдемте.

Я бросила прощальный взгляд на рыжика и прошла.

* * *

Кабинет у моего начальника был небольшим. Письменный стол, два стула, стеллаж с кучей свитков — все. Разве что еще окно, в которое и неба-то видно толком не было. Светильник.

Господин Каллен уселся за стол, кивнул мне на второй стул, и я порадовалась, что надела теплую юбку. Неровности у стула были… выдающиеся. Я их каждой своей выпуклостью чувствовала.

— Итак, госпожа Шайна Истар, восемнадцать лет, не замужем, есть брат, Корс Истар.

— Да, господин, — вежливо отозвалась я. Конечно, мне меньше лет, но не говорить же правду?

— В Алетаре вы приезжие. Если возьму на работу — будете подавать на гражданство?

— Буду, господин.

— Не бедствуете?

— Ремесло прокормит, — пожала я плечами.

— И какое же? Расследователя?

— Ну что вы. Это если возьмете, господин Кален. — Я освоилась и разговаривала вполне спокойно. — Вот, посмотрите. Зарабатываю я неплохо, жаль, за это гражданство не дадут.

Я выложила на стол кожаный пояс.

Расшивать кожу, если умеючи, не так чтобы долго и сложно, но неумеха месяц иголкой вытыкивать будет — я же за два дня освою. Ну, за три. Все равно не спится, пока Корс болеет… лучше уж за вышиванием подольше посидеть.

Пояс был расшит бирюзовыми волнами по черной коже. Над волнами сияли звезды из кристалликов хрусталя. Они дешевые, за два медяка горсть купить можно, вот я и попользовалась.

Господин Каллен провел пальцами по шелку ниток, по коже…

— Красиво. Это вы сами?

— Да. Это вам, в подарок.

— Подкупить хотите?

Вопрос был задан вроде бы и с улыбкой, но… была в нем недобрая подначка, была.

— Нет. Вас не подкупишь. Вы что решите, то и решите, это… просто так. Пока вы даже не мой начальник.

— Вы уверены, что я вас возьму на работу?

Я покачала головой. Переливы темно-синего и светло-серого говорили об обратном.

— Нет. Скорее, я вам не нравлюсь. Вы не хотите меня обижать, но и не думаете, что мое пребывание здесь пойдет на пользу.

Господин Каллен прищурился.

— Интересно. А вы разбираетесь в людях, госпожа Истар.

— Поэтому я и решила попробовать у вас поработать.

— Но не слишком. Иначе бы не провоцировали Варена.

Я фыркнула. Весьма непочтительно.

— Когда вы за кем-то подглядываете, не надо спускаться слишком низко. Сапоги торчали.

Мой пока еще не начальник прищурился.

— Вы меня видели. И ждали, что я вмешаюсь?

— Ждала. И вы вмешались.

Господин Каллен помолчал пару минут.

— Шайна, мне не по душе, что вы будете здесь работать.

— Я понимаю, — от меня явно ждали ответа.

— Но и не отступитесь?

— Сразу вы меня не выгоняете. Но и брать не хотите — почему?

— Потому что Шерен — гад ползучий, — скрипнул зубами господин Каллен, — он за тебя просил, а я не отказал… мучаюсь вот теперь.

Да? Мученик нашелся… а если посмотреть?

А если заглянуть к кому-то в память, то господин Шерен просто поспорил с начальником, что я справлюсь с этой работой. А как проверить?

Только одним способом — дать мне эту работу, вот и все. А не хочется, совершенно не хочется… но уговор дороже денег. Вот если бы я сама отказалась и ушла, но уж этого от меня наглецы не дождутся. Хамство какое на меня спорить, я им игрушка, что ли?

Поиграли, побросали, порвали…

Считай, наигрались.

— Господин Каллен, я все равно не откажусь от этой идеи. Какое дело вы мне хотели дать?

— Никакое.

— Можете дать самое сложное, я с ним справлюсь, — настаивала я. — И проверите меня заодно. Мало ли что господин Шерен в меня верит, вы-то не обязаны.

Господин Каллен покачал головой, укоризненно глядя на меня, а потом вздохнул и подошел к полке. Снял с нее коробку с несколькими свитками.

— Читайте, Шайна.

Я послушно развернула один свиток, второй…

Это были протоколы допросов стражников. И не могу сказать, что я многое из них почерпнула.

— Что это?

— Два дня назад сгорел склад в порту. Он принадлежит купцу Жереху. Купца, кстати, в городе не было, только вчера вернулся. Расследователь начал вести дело, опросил стражу, отправился в порт… там ему и переломало ноги, аккурат когда он уходил.

— Чем?

— Бочкой. Случайно, увернуться не успел. Грузчик кается и клянется, что это случайность, но насколько она случайна?

Я потерла пальцем кончик носа.

— Что от меня требуется? Узнать, кто поджег склад?

— Так далеко загадывать не стоит. Опросить всех заинтересованных лиц и принести мне протоколы. Вопросы почитаете, напишете свои, покажете мне…

— Господин Каллен, вы же понимаете, что все предусмотреть невозможно? Наверняка будут дополнительные вопросы.

— Будут. Так что пишите, показывайте мне и отправляйтесь. Я хочу получить протокол допроса купца, его семьи, его слуг, охранников и всех, кто работает на складе.

— За один день?

— Можете за два.

— Я получу какой-то документ? Чтобы они мне отвечали, а не гоняли прочь поганой метлой.

Господин Каллен кивнул, давя невольную усмешку, и достал из ящика стола простую бронзовую бляху с вычеканенным с одной стороны гербом Раденора, а с другой — гончим псом. Расследователи.

Тяжеленькая.

— На два дня. Послезавтра я хочу получить бляху обратно, с протоколами допросов.

— Хорошо, господин Каллен.

— Садитесь и пишите, у вас полчаса.

Мужчина кивнул и вышел.

Полчаса мне хватило, чтобы очень бегло проглядеть четыре протокола, выписать из них основные вопросы и предъявить этот список. Господин Каллен, вернувшись, проглядел мою писанину, кивнул и вальяжно махнул рукой. Мол, отпускаю.

И я пошла.

* * *

Видимо, от меня ожидались слезы, сопли, растерянность… я прекрасно понимала господина Каллена. К чему ему такие проблемы? Просто — к чему?

Любой нормальный человек постарается от меня избавиться. Только вот мне идти некуда. Я могу зарабатывать вышиванием, но в законах сказано четко: отработать три года на благо государства и иметь свое жилье.

Три года.

На благо государства.

Вышивка благом не считается. Так — развлечение. В лечебницу я пойти не могу — нет во мне сострадания к больным и не было никогда, в страже работать тоже не получится, я сегодня это отчетливо поняла. Есть, правда, и другой вариант. Как женщина, я могу выйти замуж, и через пять лет совместной жизни мне будет гражданство. Правда, нужны двое детей.

Бежим замуж и рожать? Нет?

Вот и мне тоже неохота, лучше уж поработать.

Судомойкой в школе я уже побывала. Три года — и будет мне счастье. И вечная ненависть к грязной посуде. Нет, не хочу. Посудомойки, уборщицы, прислуга в государственных канцеляриях… это — не мое. Отбиваться от таких, как Кер, или как там его?

Пришибу ведь. И даже не пожалею.

Попробуем должность расследователя. Я ведь могу просто задавать вопросы. А вот ответы…

Я уже поняла — мне нельзя активно воздействовать. Но читать людей можно. Вот этим я и займусь.

* * *

Бронзовая бляха оказалась отличным ключом, открывшим мне двери в дом купца Жереха. Но начала я не с купца, а с его слуг. С кучера, который рассказал мне, куда отвез господина, с личного слуги, который собирал его вещи, с дворецкого, который ведал хозяйством, пока купец был в отлучках…

Тут я ничего интересного не выяснила. Поездка была запланирована еще месяц назад, все о ней знали. День плюс, день минус — господин давно собирался к старому приятелю и компаньону. Дело житейское.

Сам господин Жерех света на происходящее тоже не пролил.

Он НЕ ЗНАЛ, кто подпалил его склад, и не знал, за что. Нельзя сказать, что он был хозяином-выжигой, скорее справедливым человеком, который платил за работу, а награждал только за то, что было сделано сверх работы.

Обиженные?

Да можно перечислить с десяток. Того рассчитать пришлось, этого выгнать с позором, а служанку, которая решила задом повертеть перед хозяином, жена вообще за волосы оттаскала. Дело совершенно житейское, приревновала.

Любовница?

Да что вы, госпожа. Нет и не заводил, вы просто мою жену не видели, а то б не говорили!

Я кивала, заполняя листы.

— С вашей супругой побеседовать можно, господин Жерех?

— Беседуйте, госпожа. Только…

— В вашем присутствии? Я согласна.

— Сейчас я позову Линду.

Пока купца не было, я еще раз проглядела протоколы. Но даже без них я уже видела — никто из опрошенных мной не причастен к этому происшествию. Хорошо быть магом разума: стоит только задать вопрос и посмотреть на реакцию. Лицом человек может владеть идеально. А вот всполохи эмоций вокруг него — видимые, естественно, только мной — выдают лжеца с головой. И никто из опрошенных не был причастен к поджогу.

* * *

Госпожа Жерех оказалась совершенно потрясающей красоткой. Такой место не в доме купца, а где-то во дворце. Вот как хотите!

Описываю снизу вверх.

Маленькие ступни, длинные стройные ноги, округлые бедра и тонкая талия, высокая грудь и округлые плечи, аристократические кисти рук и лебединая шея. Лицо тоже на уровне.

На мой вкус слишком кукольное, но красивое, тут уж не поспоришь.

Громадные голубые глаза, длинные ресницы, тонкие черные брови (подумаешь, краска помогла, это мелочи), пухлый рот и неожиданно задорный курносый нос. И в дополнение ко всему этому великолепию — шикарная грива светлых волос. Кудрявых таких, завитых и разложенных по спине в прихотливом беспорядке. Красотка воззрилась на меня и удивленным тоном протянула:

— Но вы же женщина!

— Госпожа Жерех, — вежливо попросила я, — ответьте мне на несколько вопросов, пожалуйста.

— Ну-у-у, хорошо. На какие вопросы вы хотите услышать ответы?

Я смотрела на зеленоватые всполохи вокруг женщины.

А ведь она не дура, отнюдь не дура. Просто играет глупышку, вот и локон на пальчике крутит. И смотрится рядом с мужем, как королева рядом с поваром.

— Что вы мне можете рассказать о пожаре на складе вашего мужа?

— Ой, ну почти ничего… горело там что-то…

— Что там хранилось?

— Кажется, ткани.

Вранье.

— Вы там бывали?

— Не по-омню… кажется, нет.

Опять вранье. Да что тут происходит? И как допросить эту куклу, не вызвав гнева ее супруга?

Воздействовать на нее? И прокричать на весь Алетар, что здесь бродит маг разума?

Ну уж нет!

А вот задавать вопросы, на которые она даст «правильные» ответы вслух, — это я могу. И прочитать то, что будет всплывать в ее разуме, — тоже. Чуть-чуть, только картинки…

Я мило улыбнулась.

— Давно вы замужем?

— Три го-ода…

— У вас есть дети?

— Нет.

— Вы беременны?

— Это важно? — прищурился купец Жерех.

Я развела руками.

— Уж простите, да. Кстати — кто ваш наследник? Мало ли что? Мало ли как?

Кажется, купца проняло.

— Мой племянник, Ирш Жерех, сын моего брата.

Учитывая картинку, которая встала в уме красотки и показывала этого Ирша в весьма интересном виде… гхм. А я и не знала, что у людей так бывает, думала, что только у собак…

— Такой светловолосый молодой человек со шрамом на переносице? — ради проверки уточнила я. И купец закивал головой.

Его жена тоже. Интересно, смогу ли я забыть, что у этого Ирша есть и еще один шрам — на внутренней стороне бедра, слева?

М-да. Могу подарить купцу новое прозвище. Так его собратья по ремеслу Хомяком прозвали, но Могучий Олень, к примеру, очень ему подойдет. Ведь не только Ирш, но и охранник, и еще трое мужчин… Какая активная красавица! И как ее на всех хватает?

* * *

Через час я вышла из дома купца умотанная, как будто камни грузила. А вы попробуйте и считывать, и спрашивать, и не показывать виду. Хорошо, что краску у меня на щеках приняли за румянец смущения, а то бы век не отговорилась.

Но и узнала я достаточно.

Купеческая супруга давно наградила мужа роскошными рогами. Шикарными, прямо-таки, развесистыми, с толком наставляла, с чувством…

А еще ей решительно не нравился супруг. Дама была аристократкой из обедневшего рода, отец ее проиграл последнее, сама девушка тоже была достаточно невоздержана в выборе любовников, так что пришлось выходить замуж со всей поспешностью. И не за равного себе — аристократы от такого подарочка шарахались, что демон от храмовника.

Вышла, огляделась и решила, что муж ей ни к чему. Управляющего — за глаза хватит. Вот на эту почетную роль и был выбран купеческий племянник. А поджог на складе организовал второй любовник — из охраны купца. Линда очень его просила.

Продумано все было до мелочей. От мужа надо было избавляться, и так, чтобы никто не подумал на безутешную вдовушку. Сначала поджог, потом кража, потом на деньги, вырученные от продажи краденого, нанимается убийца, а мужу пишется записочка. Хотите узнать, кто и что? Кто поджег, что злоумышляется?

Приходите тогда-то и туда-то.

Там-то и упокоится купец Жерех, а молодая вдова займет свое место в высшем свете. А когда есть деньги — есть и хорошее отношение, и репутация; опять же вдова — не блудливая девица, иные вдовушки хоть как гуляют, а остаются принятыми в любом обществе.

Ну и что мне с этим делать?

Мысли не наказуемы, но не ждать ведь убийства? А значит…

Допрашиваем племянника, допрашиваем охранника, который, кстати, и сбросил ту самую бочку, составляем протоколы допроса и относим господину Каллену. А свои выводы добавляем вслух.

Так я и сделала.

* * *

Господин Каллен смотрел на меня с откровенным сомнением.

— Госпожа Истар, вы уверены в своих словах?

Я пожала плечами, выкладывая перед ним еще с десяток листов.

— Протоколы допроса. Других охранников, трактирщика, слуг… дама встречалась со своими любовниками в одном и том же трактире. Зря, конечно.

— Как вам это пришло в голову?

Я развела руками.

— Мне показалось, что дама слишком хороша для этого дома и этого мужа. И ей тоже так показалось. Хочу заметить — последнее время у нее появился еще один любовник, судя по показаниям трактирщика, кто-то с городского дна. Не думаю, что ее потянуло на экзотику, скорее она ищет способ овдоветь.

— Я проверю все это, — кивнул господин Каллен. — И если все написанное правда — можете считать себя принятой на работу. А за переломы этот подонок мне еще лично ответит.

Я мило улыбнулась.

— Надеюсь на это. Наглость какая.

Расследователя, который вел это дело до меня, сгубило случайное совпадение. Что самое печальное, он даже ничего не понял. Просто Линда Жерех приезжала к любовнику в порт, узнавать, как и что прошло, любовник ей рассказал, а когда возвращался, увидел расследователя. Опознать его было несложно, сам представился, сам о своем деле рассказал, сам спрашивал.

С чего охранник решил, что расследователь видел их с Линдой?

Да кто ж его знает, когда у человека рыльце в пушку, ему всюду обвинители казаться будут. За каждым углом. Вот и получилось, как случилось.

Подкараулить расследователя и столкнуть на него бочку было несложно.

Протокол допроса охранника у меня тоже имелся. Алиби он себе обеспечил, но, зная, где наврал, я могла расписать все в подробностях. Так его, гада!

И приложить протоколы допросов его коллег.

Когда не знаешь — ловить сложно. А когда тебе заранее все известно, это не совсем честно. Но с кем тут проявлять честность? С теми, кто преступил закон?

Перебьетесь, господа. На что-то же мне дан этот дар?

* * *

Четыре дня прошли у меня исключительно в хозяйственных хлопотах.

Я расшивала кожаные вещи, ходила в лечебницу к Корсу и ждала ответа от господина Каллена. И не сильно удивилась, когда в дверь моего дома постучался господин Шерен.

Расследователь был доволен и весел.

— Шайна, рад тебя видеть!

— Господин Шерен! — улыбнулась в ответ я. — Проходите, взвар будете?

— А какой?

— Терновый.

— Буду! А мед есть?

— Разумеется. Взвар без меда — как девушка без юбки, чего-то там да не хватает.

— Некоторые девушки без юбки выглядят оч-чень даже ничего, — ухмыльнулся господин Шерен. При этом ни малейшего желания я у него не вызывала, потому и рискнула так пошутить.

— А вдруг у них ноги кривые? Или попа обвислая?

— Не говори мне таких ужасов!

Мужчина с удобством усаживался за столом. Я налила ему большую кружку взвара, поставила мед, печенье, сахарные крендельки — сама пекла…

Потом подумала несколько секунд — и достала окорок, сыр, хлеб.

— Давайте я вас основательнее накормлю? Небось с утра не евши?

Расследователь и не подумал отрицать. И в благодарность, пока я все нарезала, принялся рассказывать мне последние новости.

Суд над мальчишками, которые напали на Корса, вчера прошел. Приговорили их достаточно строго — три года работ на благо города, а это не самые приятные работы. К примеру, помощник золотаря. Или мусорщика. Опять же трубочист…

Шерен лично сходил на суд, не поленился, чтобы мне рассказать. Был поражен видом Арнесов. Мамаша вообще не пришла, отец выглядит очень прилично, во всем чистом, вроде как на работу устраивается, не иначе, благодать на человека снизошла.

Почаще бы такое с неба падало, а то кроме птичьего… гхм, и не дождешься ничего.

Инек тоже весьма потрепан, но к золотарю явится. Пусть только попробует не явиться. Розги за неявку — дело обычное, да и отец ему обещал добавить, если мальчишка будет отлынивать.

Мои допросные листы тоже проверили. Все оказалось правдой, так что господин Каллен приглашает меня завтра на работу. Ему понравился результат, поэтому меня ждет новое дело.

Купец Жерех очень расстроен, по слухам, госпожа Жерех вот уже сутки на люди не показывается. А что вы хотите? Простонародье, люди грубые, невоспитанные, за измену могут и поленом по хребтине. Чем уж досталось Линде Жерех — неизвестно, но явно от души. И поделом стервозе — не будешь гулять. А племянника господин Жерех и вообще из дома выгнал, орал, говорят так, что стены тряслись. Он-де доверился, а племянник ему таким злом отплатил! Хорошо, хоть ребенка жене не сделал.

— Много он мог сделать, — оправдала я невезучего Ирша. — Там такая стерва, не отобьешься. И кто посильнее не отбился бы, и кто поумнее.

— Знаю. Видел я ее. Но и ты не права, никто его силком в постель не тащил. Он хоть и орал про сочувствие к молодой женщине, которая свою жизнь со стариком губит, да только в храм-то все добром шли. Никто ее не заставлял. Пошла б вот работать, как ты, хоть и вещи расшивать…

— Я не из благородных.

— Так благородство не в титуле. Есть в Алетаре герцогиня Моринар, слышала о такой?

Я улыбнулась.

— Даже лично знакома. Она моего брата лечила.

— Так ведь не брезгует в лечебнице работать. Потому как действительно благородная. А кто пыжится… щеки надувать всяк дурак может, а ты поди заслужи уважение.

Я и не спорила с такой трактовкой. Господин Шерен мне нравился, своей практичностью и цинизмом много повидавшего человека. Умный он.

И ко мне хорошо относится, я-то вижу. Не знаю почему, но хорошо. Как к младшей сестре, наверное… Я довольно улыбнулась. Меня радовали два неплохих окончания расследований.

Настроение чуток подпортил тот же Шерен, поведавший по секрету, что начальник не слишком доволен. Орал на расследователей: мол, какая-то сопля появилась и сразу же разобралась, а вы, серьезные люди, стаю собак на этих делах сожрали, а все ушами прохлопали. Как так?

Нажила я себе «доброжелателей». Еще на работу прийти не успела, а меня там уже не любят.

Ну и плевать. Лишь бы деньги платили и гражданство дали, а любовь пусть при себе оставят, мне она и даром не нужна. А если мстить вздумают, я найду, чем ответить.

* * *

На следующее утро, подходя к знакомому зданию, я убедилась в мстительности людей на своей шкуре.

Уж кто сказал Керу Валену о моем приходе, но ждал меня стражник загодя.

— Попалась, детка?

Цепкие пальцы сомкнулись на моей руке.

— Чего надо? — напрямик спросила я.

— Поцелуй, — ухмыльнулся рыжик. — Как компенсацию за метлу.

— Ах, поцелуй… а больше тебе ничего не надо? К примеру, солнце в маринаде?

— Пока обойдусь. И не упирайся, все равно я сильнее…

— Твоя сила — уму могила, — ухмыльнулась я. Если бы люди знали, насколько они открываются, когда злятся, нервничают или желают мести, они бы себя куда как лучше контролировали. Хотя о чем я? Я — единственный маг разума на весь город, кабы не на весь Раденор. Конечно, бедняге Валену и в голову ничего подобного не придет. — Я вот приду да твоему десятнику расскажу, с кем ты вчера на сеновале обжимался.

Кер аж дернулся.

А не надо вот на сеновал дочку десятника таскать было. До главного у них не дошло, но мы с Михом себе и десятой части такого не позволяли. Тем более там, где люди в любой миг зайти могут.

— Ты откуда…

— Откуда знаю? А вот оттуда. Что, думаешь, вас не видел никто? И рассказать некому было?

Руки приразжались.

Я нежно улыбнулась, закрепляя воспитательный эффект.

— Ты ко мне не подходишь. А я молчу.

— Соврешь.

— Осьминога мне в задницу, если совру! — Местная клятва меня забавляла, но Кер хмыкнул.

— Лично засуну.

Я пожала плечами. Я дурака закладывать не собиралась, но…

— Только учти, кто мне рассказал, тот и десятнику расскажет. Не задумается. Алетар — городок тесный… Я-то смолчу, а вот люди рта не закроют.

Кер Вален скрипнул зубами.

— Стерва.

— На том стоим и не шатаемся. Руки убрал, — огрызнулась я.

Руки разжались окончательно. Я повернулась и ушла, не прощаясь.

Люди-люди…

Маг разума, даже читая то, что находится на поверхности человеческого разума, получает громадное преимущество. Человек не может не думать. Даже те, кто со стороны вроде и вовсе умом не наделен, а все одно — думают, переживают, просчитывают: вот если собеседник скажет так, то я ему отвечу этак. А если он скажет вовсе даже этак, то и я иначе отреагирую.

Это все плавает на поверхности, даже силу применять не надо — и так видно. Выбирай вариант ответа — и действуй. Главное, не пережать.

И я довольно улыбнулась, заходя в здание.

* * *

Господин Каллен уже ждал меня.

— Доброе утро, госпожа Истар.

— Доброе, господин Каллен.

— Шерен вас вчера навещал?

— А то как же? — пожала я плечами. — Хорошо, что все подтвердилось.

— Хорошо, — согласился господин Каллен. — Вот вам следующее дело.

— Так я принята?

— Да.

— А платить сколько будут?

В деньгах я не нуждалась, но этот вопрос просто плавал в разуме начальника. Глупо было бы не спросить.

— Пока — двадцать серебряных монет. После окончания испытательного срока — это три месяца — оплата поднимается до двух золотых.

— Ого!

Это были вполне приличные деньги. Хватило бы и дом снимать, и прожить не бедствуя.

— Король считает, что гончака впроголодь не держат.

— Его величество мудр, — похвалила я.

Восхищался королем мой начальник вполне искренне, да и есть за что. Я не так долго прожила в Алетаре, но память Шайны подсказывала мне, что в Риолоне ни школ, ни лечебниц для бедноты просто не было. А тут король, худо ли, бедно, а заботится о людях. Человек — существо достаточно пакостное и многие благие начинания своей сущностью опошлит, но хоть какой почин, и то хо — рошо.

Так что я покивала и получила на руки очередные протоколы.

И что у нас тут интересного?

* * *

Убийство.

Вот уж воистину, деньги — зло. Нет их — зла не хватает. Есть они — не хватает на тебя зла у других. А вот яд для богатея прикупить могут нетерпеливые наследнички — что это такое, в самом деле? Живет и живет себе на свете богатая тетушка, никаких сил дождаться ее смерти не хватает! Да с таким здоровьем она всех наследников переживет!

Кому ж такое понравится?

Вот и упала однажды утром престарелая баронесса Вирон, отведав за завтраком суфле из морских водорослей.

Брр, ну и вкус у дамы. Видела я это суфле — вид у него противный, а вкус гадостный. Я не ценитель высокой кухни, но в школе его раз приготовили для директора, удалось пару ложек попробовать.

Пакость — жуткая. На вид — затвердевшие сопли, на вкус… сопли не пробовала, но и суфле не стану. А есть это добровольно? Фу! Хотя повариха говорила, что оно для крови полезно, может, оттого баронесса его и ела?

Кто еще присутствовал на завтраке?

Сын с семьей, дочь с семьей, компаньонка, ну и вишенка на торте — брат покойного мужа баронессы.

А почему протоколов так мало? Всего там было двенадцать человек, а допрошены всего трое? Сын, дочь и компаньонка? Опять кому-то ноги переломали?

Этот вопрос я и задала начальнику.

Господин Каллен только вздохнул.

— Не все так просто, Шайна. Там деликатно надо, брат покойного мужа баронессы — королевский постельничий.

— Это кто такой?

— Заведует королевским постельным бельем.

Я кивнула. Объяснения я уже получила, хотя господин Каллен и не знал об этом. Королевские слуги — каста особенная, быть у родника да не напиться? Они и пьют, иногда и допьяна.

Близость к королю дело такое, тонкое… может и пожаловаться, а его величество примет жалобу близко к сердцу. Был уже инцидент, правда, тогда задели семью королевского казначея, ну и вылетел расследователь со службы бабочкой. Даже королю никто не жаловался.

Я — девушка, симпатичная, приятная в общении, может, меня и не шуганут сразу. Хоть что-то да удастся узнать.

Ага, это на поверхности.

А внутри более гаденькие мысли. Все расследователи работают под началом у Эвре Каллена не первый год, он к ним привык, а мне пока цена не ясна, один раз повезло, второй раз может и не повезти. Выгонят — так и не жалко.

По справедливости, не принять он меня не мог. А по душе — господину Каллену не нравилось, когда бабы лезли в мужскую работу, то ли дело посуду мыть…

Придется доказать ему всю ошибочность подобных взглядов. С тем я и направилась в баронский дом.

* * *

Любой дом — отражение его хозяев. М-да, не хотела бы я жить рядом с баронессой, точно не ужилась бы. Дом большой, обстановка богатая, но души в нем — нет. Вообще нет. Холодно, пусто — видно, что люди живут, но словно скользят они где-то серыми тенями, словно вороны над могильной плитой, а дом выдавливает их из себя. Этот дом никого не любит. И дышит как нежилой.

Служанка в платье серого цвета и накрахмаленном переднике с чепцом проводила меня в гостиную. На лице — ни тени улыбки.

Все выстроено по линеечке, по ранжиру, нигде ни пылинки, ни соринки, все до миллиметра выверено. На каминной полке безделушки стоят на строго равных расстояниях от края. Все настолько четко, словно не женщина с понятиями об уюте дома здесь жила, а солдаты с приказом: все расположить однообразно, как в армии, и держать в идеальной чистоте.

Ради интереса коснулась резной ножки стола. Пыль из резьбы выскрести — с ума сойдешь. Я пробовала, я знаю. А тут ни пылинки, ни соринки. Какого же труда это стоило? И как проверялось?

Как надо загнать, иначе и не скажешь, свою жизнь, чтобы превратиться в такое? В каких рамках держать, в каких ежовых рукавицах? И главное — зачем?

Сзади раздался кашель. На меня с интересом смотрел мужчина лет шестидесяти-семидесяти, больше всего напоминающий цаплю. Я медленно поднялась, отряхивая платье. Пригляделась к ауре, к одежде, хотя по возрасту здесь должен быть один такой человек. Но мало ли?

Королевский постельничий? Но ведь в лицо не спросишь.

Ладно, попробуем так.

— Здравствуйте, господин барон.

Не угадала, но и не разозлила. Вокруг мужчины светлели ровные, холодноватые тона, серые, голубоватые, мелькали зеленоватые искорки интереса, но мало.

— Добрый день, девушка. Я не барон.

— Но… простите, вы не хозяин дома?

— Я дядя хозяина дома. Господин Вирон.

— Простите еще раз, достопочтенный Вирон.

— Уже простил. Кто вы?

Не рассердился. Это хорошо.

— Я расследователь. — Я предъявила бляху и мило улыбнулась. — Простите за мое любопытство, я увидела восхитительную резьбу по дереву и не смогла удержаться. Сразу видно, что хозяева дома обладают потрясающим вкусом.

Мужчина чуть расслабился. На сухом лице, словно вырезанном из коры, появилась… нет, не улыбка — оно бы треснуло. Но линии становятся чуть мягче.

— Приятно видеть, что юное поколение так чувствительно к красоте.

Ага, чувствительно оно. Особенно я. Как же.

— Что-то подобное я видела лишь в одном доме. И мне сказали, что это Ферван Альский, — развела я руками. — Простите, если оскорбила.

Надо же. Улыбнулся. И лицо не треснуло. Но зрелище… улыбающийся деревянный болванчик. Жуть!

— Вы угадали, юная госпожа. Это именно Ферван.

— Быть не может! Это же безумная редкость!

Мужчина покачал головой.

— Давным-давно наш предок оплатил ему учебу, за что и получил подарки мастера. Есть еще буфет.

— О! Вы мне его покажете? Умоляю… ох, простите, господин. Я веду себя просто недостойно…

Недостойность поведения мне охотно простили и повели хвастаться. А потом я вспомнила о протоколах допроса.

Стоит ли говорить, что брат покойного мужа баронессы с радостью ответил мне на все вопросы. И стоило-то…

Увидев меня рядом со столиком, он подумал: не повредила бы эта нищенка столику. Работа мастера Фервана… Когда все мысли на поверхности, их легко прочитать, легко отреагировать. Это лицо у него невозмутимое, как и следует дворцовым прислужникам, а мысли — мысли разные.

Мне ответили на вопросы, и даже провели по всему дому, чтобы я побеседовала со слугами. И все больше я убеждалась — виновника здесь нет. По — ка — нет.

Сам господин Вирон даже и не думал травить невестку — ему это ни к чему, его родители в свое время честно поделили состояние. Чуть побольше досталось брату, чуть поменьше ему, брат выгодно женился, а он вложил свою долю в дело и с тех пор процветает. Да и во дворце часто наградные перепадают, опять же от придворных можно многое получить, если шепнуть словечко нужному человеку в нужное время. Не бедствует королевский постельничий, а к родственникам приехал в гости — ненадолго, баронесса пригласила. Зачем?

Не сказала.

Мне стало интересно.

Часто ли раньше приглашала в гости госпожа баронесса?

Честно говоря, редко. Господин Вирон имеет собственные покои во дворце и домик в городе. Поместье, где проживает его семья, находится за городом, он туда выезжает редко. Жене показан деревенский воздух, а ему работать надо.

С чего бы баронесса пригласила его? Пригласила вот…

Вцепляюсь мертвой хваткой. Может быть, баронесса что-то упоминала, или… Нет, не намекала, не говорила, не писала — глухо. Господин Вирон не понимает, о чем я. Намеков не было, такое бы он не пропустил. Этот человек вовсе не глуп, да и не бывают глупцы дворцовыми прислужниками, не то место.

Начинаю расспрашивать слуг о том же.

Баронесса не похожа на человека, который любит собирать в доме всю семью. Слишком уж тут тихо, спокойно, упорядоченно, откровенно тоскливо. Склеп он и есть склеп. А тут вдруг кого-то позвала?

А что происходило за последний год в этом доме? Явления призраков, несчастные случаи, может, переживала баронесса из-за чего, люди в таких случаях становятся сентиментальными?

Оп-па! Находка?

Умерла любимая собака баронессы. От старости, наверное.

Умерла горничная баронессы. Случайно, упала с лестницы ночью. Шла за настоем для госпожи, поскользнулась, упала, не очнулась.

Третьей умирает сама баронесса. Как интересно-то!

Господин Вирон, который присутствовал при допросах, смотрел на меня странным взглядом. Он тоже сложил два и два. И, выпроводив из комнаты повара, вздохнул.

— Шайна, вы думаете о том же, о чем и я?

— Ваша невестка опасалась за свою жизнь. Ваш приезд подтолкнул убийцу, — озвучила я его слова.

— Но — кто? Кто этот подонок?

— Мы еще не всех расспросили, — пожала я плечами. — Поможете?

Мужчина по-аистиному, решительно кивнул, и я, ей-ей, ожидала увидеть у него в клюве лягушку. Увы…

Он поможет. Обязательно поможет! Кого еще надо допросить?

Сын баронессы с семьей — жена, дочь, сын. Дочь с семьей — муж, сын. Компаньонка. А кто у нас дома? Сын баронессы? Ныне барон Вирон?

Отлично.

* * *

Сын баронессы, достопочтенный Вирон, оказался дома. Сидел у себя в кабинете, что-то писал и явно не обрадовался нашему визиту. Семейное сходство с дядей налицо, пруд с лягушками по ним плачет.

— Господин барон…

Лицо барона чуть смягчилось. Его дядюшка принялся говорить, и мне даже интересно стало. Как люди по-разному все воспринимают!

Я просто старалась быть вежливой, а оказалась чуть ли не светочем среди расследователей, очаровательной милой дамой и умничкой. И со мной обязательно надо поговорить. Это может быть важно — вот присылали грубых мужланов и хамов, они ни в чем и не разобрались, а госпожа Истар начала спрашивать и сразу поняла. И все-то на виду, а сложить воедино только я догадалась.

Цены мне нет. Никакой.

Нельзя сказать, что барон был доволен, но я смотрела умоляющими глазками. Оказывается, на мужчин это действует… вот никогда не знала!

Барон вздохнул и согласился на мои расспросы. И началось…

Стандартный вопрос для таких моментов — завещание. Кто наследник, того и выгода. Или наоборот — обиделся кто-то, что наследником не стал.

Барон морщился, но его дядюшка, королевский постельничий, решил быть откровенным. Снявши голову, по волосам не плачут.

Интересное завещание составил отец нового барона. Титул и земля сыну, деньги — жене. Так что плясал наследник под каблучком у маменьки сколько лет… но — не протестовал. Покойная баронесса характер имела скупой, нрав занудный, а методичностью могла посоревноваться с любым учителем. Вместе деньги вкладывали, вместе прибыль получали, вместе планировали, на что потратить… ему смерть матери невыгодна, я это видела по разноцветным вуалям вокруг его тела. Тоска, недовольство, грусть… где он еще такого партнера и компаньона найдет? Так что барона все устраивало. Мать-то он точно не травил.

А как насчет остальных?

Остальных тоже надо бы расспросить, о чем я и сообщила господину барону. Выяснилось, что дамы отправились на прогулку по лавкам, и он не знает, когда все вернутся. Что ж, подождать придется…

Словно в ответ на мои молитвы, в комнату ворвалась… ожившая клумба. Пестрая, яркая, вихрящаяся всеми оттенками цвета — и трещащая без умолку. Я аж зажмурила глаза, потом открыла — и вихрь распался на пятерых женщин. Зеленый шелк, бирюзовый, желтый, розовый, серая ткань только оттеняла это буйство красок.

Жена барона, сестра барона, дочь, племянница и компаньонка. Они радовались покупкам, показывали все, рассказывали… На три минуты бедняги хватило, потом он негромко, но увесисто припечатал ладонью стол.

— Дамы, позвольте представить вам королевского расследователя — Шайну Истар.

— Расследователя?

— Девушку?

— Зачем она здесь?

— Какая рыжая.

— И молоденькая такая… она точно расследователь?

Даже не поняла, честно говоря, кто и что сказал. Жуткое зрелище. Пять женщин — это нечто кошмарное, особенно когда они разговаривают все и сразу. И как их барон выдерживает?

Дядюшка барона кашлянул, и все воззрились на него.

— Госпожа Истар — королевский расследователь. Возраст — не помеха профессионализму, кое в чем она разбирается лучше многих из здесь присутствующих. По поводу смерти моей невестки есть определенные сомнения, поэтому того, кто откажется отвечать на вопросы, я посчитаю виновным.

— Дядя!

— Дедушка!!!

Бесполезно. Лягушачьим кваканьем аистов не проймешь.

— Попрошу вас обойтись без глупых воплей.

Дамы послушно замолчали. И господин Вирон поглядел чуть снисходительнее.

— Прошу вас, здесь и сейчас, в нашем присутствии, ответить на ее вопросы. Отвечает только один человек, остальные слушают.

Взгляды были возмущенными. А вот голоса никто не подавал — явно новый барон своих построил давно и по линеечке. Я ухмыльнулась про себя и решила начать с баронессы.

Нельзя сказать, что женщины остались довольны, но на мои вопросы отвечали более-менее спокойно. Баронесса, потом сестра барона, по старшинству, потом их дочери.

И все они повторяли одно и то же.

Бабушка последнее время стала особенно вредной и придирчивой, детей гоняла, возмущалась, цеплялась за все подряд… почему так? Да кто ж знает… вот и компаньонка от нее пощечину недавно получила. Вязание взяла да пару петель и спустила ненароком, вот и получила оплеуху. А уж сколько проповедей бабуля зачитывала по любому поводу! Буквально на час могла привязаться из-за кружева не той ширины или пятна на скатерти.

И вообще, она, наверное, своим ядом подавилась.

Я расспрашивала, но мысли всех женщин были спокойны. Конечно, они нервничают. И из-за расследования, и просто — я им не нравлюсь. Разумеется, они злятся. И баронессу не любили. Но это другое. Это обычная неприязнь, а не вина в смерти человека, пусть даже самого ненавистного тебе. Просто нежелание соприкасаться с миром расследователей.

Последней я опросила компаньонку.

И поняла — зацепила. С первого вопроса, с первого слова, с первого взгляда я поняла — ей есть что скрывать. Она успела приготовиться, пока я допрашивала остальных, и это неспроста.

Спокойна. Девушка почти неестественно спокойна, она словно бы давит в себе все мысли, все чувства, если мысль обычного человека — это река, то здесь она подо льдом. Глубоким, темным льдом, через который почти ничего не просматривается. И чувства — тоже. Она маг?

Нет. Не маг, я бы это видела.

Она обычный человек, но очень способный и талантливый. Я и то не смогу так, как она, разве что свою силу призвать. Но тогда и работать будет моя сила.

Это уже не я. Уже не человек.

А эта девушка нарочито спокойна. И зачем ей это надо, если она ни в чем не замешана? Просто так — и такие усилия? Зачем? Даже если ты ненавидела хозяйку, даже если ты мечтала утопить ее в болоте погрязнее, зачем так глушить в себе и мысли и чувства? Она ведь не знает, что я маг, она настроилась на беседу с обычным человеком, и я понимаю — в таком состоянии ее бы пропустил любой расследователь. Опросил бы, не заметил ничего странного и отвязался. Это не магия, но в чем-то сродни ей.

Ладно. Сейчас мы выведем ее из этой отрешенности. Даже если сложновато будет — я справлюсь. Азарт запел в крови, мне нравилось играть с сильным противником. Что за интерес — рассматривать те мысли, которые и так напоказ? А вот здесь… здесь меня ждут трудности, и это здорово.

Я принялась расспрашивать. Как вела себя хозяйка, что требовала, любила ли вязать, строго ли следила за домом… те же вопросы, что задавала остальным. И когда девица чуть расслабилась, начала прощупывать именно ее, искать болевые точки. Неужели вам нравится носить такие жуткие тона? Или у вас нет денег на другие платья? Ах, униформа… сочувствую. Наверняка мужчины и не видят вас в таком-то платье, им не душу подавай, а вырез поглубже и расцветку поярче. Или ваш муж… ах, нет мужа? Вы же молодая женщина, неужели еще не замужем? А как же дети? А время-то идет, мы моложе не становимся, вам сколько лет? Двадцать пять? М-да…

И это постепенно расшатывало самообладание компаньонки.

Словно акулий плавник из воды, показались ее настоящие мысли. Выныривали краешками из-под темноты льда, пробегали, и я могла их разглядеть. Они оказались яркие, прямо всполохи. Видимо, обратная сторона такого вот состояния. Можно давить в себе эмоции, но то, что прорвется, будет намного ярче обычного. Сильней, искренней.

Так что ты думала о своей хозяйке, Сиана? Ну-ка, покажи мне?

Хозяйку она ненавидела. И не только она. Не одна она это задумала…

Бедная девушка, которую из милости взяли в компаньонки, гоняли по всякой ерунде, шпыняли и давили. Она должна была испытывать благодарность? Но за что? Если бы ей все дали просто так, тогда еще возможно, но люди — твари неблагодарные, я это точно говорю, как маг разума. А тут ей приходилось отрабатывать каждый медяк. Неудивительно, что она возненавидела свою хозяйку. Но просто так не решилась бы ее убить, если бы не помогли. Не подтолкнули.

Здесь и сейчас мне все стало ясно, и я посмотрела на господина барона печальными глазами.

— Достопочтенный Вирон, я могу заверить, что никто из присутствующих не причастен к отравлению вашей матери.

Аура девицы вспыхнула розовыми искрами счастья, и я жестоко растоптала ее мечты:

— Это сделала компаньонка, Сиана Вебрен. Она подлила яд.

Дальше начался… переполох в павлиннике. Для курятника здесь слишком роскошно.

Визжали дамы, ругались мужчины, бросилась выдирать мне волосы означенная компаньонка, и я увернулась. Драться тут еще с убийцами, вот не хватало. Она пролетела мимо, споткнулась о подставленную ногу и упала на ковер, где ее придавили и связали дюжие лакеи, которых позвал дядюшка барона. Умный мужчина, хоть и выглядит ужасно.

Минут через десять все успокоилось, и королевский постельничий посмотрел на меня с признательностью.

— Спасибо, госпожа Истар.

Я огорченно развела руками.

— Простите меня… вы рано благодарите.

— Вот как?

— Почему?

— Потому что сама по себе она ничего не получает. Только лишается всего. — Я действительно огорчилась. Я принесу в этот дом еще одно горе, но выбора нет.

Мужчины переглянулись. И быстро сообразили.

— Сообщник? — коротко спросил барон.

Я почти с сочувствием оглядела его. Бедняга. Хоть и цапля… цапель? Как это о мужчине можно сказать? Ах да, аист! Мне стало его просто жалко.

— Барон, могу я поговорить с вашим сыном?

— Почему нет? Вы считаете…

Произнести эти слова он не может. Не хочет.

Я покачала головой.

— Я пока не знаю. Дайте мне с ним поговорить.

Мужчины помрачнели. Но вина компаньонки почти доказана. Им остается только поверить мне и подождать.

Сын вскоре появился в кабинете, к сожалению, не один. Его сопровождала госпожа баронесса.

— Лидия, — приподнялся господин барон.

— Это мой сын, — ледяным тоном ответила дама.

Барон только вздохнул.

— Что ж… Госпожа Истар, прошу вас.

Я воспользовалась разрешением и принялась расспрашивать молодого человека, прямо в присутствии его матери. Грубо, в лоб. Ему по самоконтролю было далеко до подельницы, он уже сразу занервничал, я видела… Как вы относились к бабушке? Как вы относитесь к ее компаньонке? Давно ли вы стали любовниками? Вас видели вместе на симпатичном постоялом дворе…

Барон, понимая, к чему идет дело, поднял руку.

— Шайна, прошу вас…

Я на миг задержала вопрос.

— Лидия, ты все еще хочешь это слышать?

— Это мой сын, — горько поджала губы баронесса. — Если он на такое способен… сын?

Юноша покачал головой, но бегающие глаза уже не могли никого обмануть. Загнанные в угол крысы выглядят так жалко…

— Шайна…

Барон уже махнул рукой на правила приличия, и я вновь атаковала.

Что именно вы покупали в лавке травницы? Да, той самой, старой Ильмы? Вас и там видели!

Никто его, конечно, не видел, но мысли у парня все наружу.

Бабка старая, деньги большие, компаньонку он пригрел, чтобы та ему обо всех бабкиных планах доносила. А когда узнал, что старуха намерена деньги из семьи увести, считай, его сестре, да второй внучке приданое дать, тогда и решил ее притравить.

Компаньонке тоже досталось.

Собака — ее рук дело. Она яд в молоко подливала, баронесса собаку любила, поила из одной чашки с собой. Собаке-то меньше надо… старуха не дурой была. Умной, злой… поняла, что ее травят, а кто — не знала. Всех подозревала, всех стереглась, и не помогло.

Яд купил мужчина. Яд подлила женщина.

Кто виноват?

Я вздохнула, положила бумагу на стол, посмотрела на печальных аистов.

— Господа?

И барон, и его дядя выглядели так, словно я их поленом по голове отоварила. Баронесса плакала. Вряд ли о свекрови, скорее, о себе. Она понимала, что сейчас бабка, завтра отец или мать… кто грань преступил раз, тот и на второй не задумается. Тяжко такое о близких-то узнавать, и тяжко, и гадко…

Молодой человек не дергался. Понимал, что уже поздно, слово сказано. Отравить родную бабку… это — не гадко. Это хуже.

Барон потер лицо руками.

— Шайна… я сейчас прикажу, чтобы их обоих закрыли где… вы сейчас в стражу?

Я медленно опустила голову.

Я знала, что задумал барон. И… я дам ему это время.

* * *

Чтобы дойти до работы, переписать два документа набело и попасть на прием к господину Каллену, мне понадобилось около двух часов.

Начальник проглядел их и аж подскочил.

— Т-ты…

— Я все написала, как мне сказали, — похлопала я глазками.

— А негодяи где?

— Под замком сидят, господин барон обещал их страже передать, как только та явится.

— Сейчас пошлю, — чуть успокоился господин Каллен. — Ну, Шайна…

Я развела руками.

Нукай, не нукай, а телегу не повезу. Но именно эту работу я могу сделать. И лучше твоих ребят, которые десять лет пробегали. Нечестно? Пользуюсь своим преимуществом? А что тут честного? Кто-то мужчина, кто-то женщина. Кто-то маг, а кто-то не маг. Для меня моя магия как дыхание, что ж теперь — и не дышать? Небось мужчины не считают зазорным, что они сильнее?

Вечером господин Каллен сильно ругался.

Компаньонку ему отдали. А у внучка оказался при себе яд, тот самый. Он и решил его выпить. Знал, что не помилуют. Яд оказался хорошим, качественным, так что досталось начальнику только тело. Увы…

Дом в трауре, впрочем, там его по баронессе и не носили особо, а вот сейчас все в черном. Все в грусти и печали, а я в это дело лезть не собираюсь. Хотя подозрения есть и у меня, и у господина Каллена, но мы молчим и будем помалкивать дальше.

Иногда так правильно.

И если кто не в курсе, за доказанное убийство родного человека в Алетаре вешают. Поднявший руку на близкую родню здесь считается хуже бешеного пса. Оправданием могут послужить лишь серьезные смягчающие обстоятельства, но здесь таких точно нет. Просто кто-то — жадная гнусная мразь.

Я получила похвалу от начальства и два дня отдыха.

* * *

Через два дня господин Каллен выложил передо мной новую папку.

На этот раз совсем простое дело, не убийство, ничего…

Пропала брошь. Пропала она у жены купца, и брошь-то не так чтобы дорогая, но как память о матери она бесценна. Женщина умоляет найти, муж заплатил денег… о последнем мне господин Каллен не говорил, но зато думал.

А процент не предложил, нехороший человек. Попробовать его раскачать на премию?

Нет, не стоит. Я и так новичок, если еще начну демонстрировать знания, которых у меня быть не должно, лучше не будет.

И я отправилась в дом купца.

Там стоял дым коромыслом. Купчиха, дородная дама лет сорока, действительно искренне горевала о потерянной броши. Ей мать передала, сказала, от бабки, от прабабки, дочери передашь, а она… дура безмозглая… не уберегла, проворонила, клювом прощелкала…

Начав осторожно расспрашивать, я выудила из ее мыслей картинку броши. Я, конечно, не ювелир. Но есть подозрение, что крупный аметист, хоть и в золоте, много стоить не будет. Особенно у скупщика.

Чем хороша память человеческая: человек может и не помнить о своих поступках. Осознанно — не помнить. К примеру, ты приходишь домой, снимаешь перчатки, кладешь их в ящик комода. А потом начинаешь искать НА комоде. Ты ведь их не убирал… ты этого не помнишь. А руки сделали. И с тобой не посоветовались.

Да, и такое бывает.

Но купчиха ничего с брошью не делала, это точно. Лежала брошка вместе с остальными драгоценностями, она ее и не носила слишком часто, перебирала вместе с другими побрякушками. Я начала расспрашивать мужа, детей, слуг, служанок, вообще всех, кто бывал в доме… но никто не брал! Никому эта брошь не была нужна, ни даром, ни с доплатой, ни по вертикали…

Никто не приходил? Из посторонних? Гости, друзья, компаньоны?

Нет, и не приходил.

Тогда… остается только искать.

Купчиха моим вердиктом была недовольна, недоволен и господин Каллен, но я могла лишь развести руками.

Вот не крали ее — и все тут!

На второй день купчиха прибежала сама. И сильно извинялась.

Как оказалось, брошь действительно все это время оставалась дома. Ее взяла поиграть внучка. Кукле на платье.

Девочка мелкая, она и не понимала, в чем дело. Бабушка играет, почему ей нельзя? Вот и взяла, и прикрепила, а служанка потом, когда поняла, что ищут… она даже вначале и внимания не обратила, брошь-то старая, золото тусклое…

Господин Каллен опять остался доволен, а мне было пора забирать брата из лечебницы.