Стальные сети

Екатерина Оленева, 2022

Как стать королевой? Нужно выйти замуж за принца. Но если на тебя положил глаз его король-отец, то королевой ты станешь, получив в довесок ненависть бывшего возлюбленного и гражданскую войну в придачу. Как вырваться из стальных сетей? Как выбрать между любовью и страхом? Добиться прощения и простить самой? Как восстановить мир в королевстве и собственном сердце?

ГЛАВА 2

Вильма знала, что она красива. Её платиново-белые, будто сотканные из лунного серебра, волосы, напоминали о ночных духах — тех, что, по преданиям, являются к мужчинам во снах и лишают их силы и разума. В любой толпе, благодаря этим необычным волосам, девушку легко было отыскать, выхватить взглядом, если только она не скрывалась под Чарами Невидимости. Свой необычный цвет волос, как и магический дар, она унаследовала от отца, представителя расы хайримов, заклинателей стихий и духов, провидцев и чародеев. От него же были у неё необычные, фиалковые глаза.

Незнакомец, судя по выражению лица и взгляду, успел отдать дань необычной внешности Вильмы, взирая на неё с немым изумлением — невольно начинаешь недоумевать, если там, где минуту назад ничего не было, кроме камней и мхов, вдруг, прямо из воздуха, материализуются прекрасная девица.

Вильма не смогла подавить смешок:

— Я прекрасный призрак Прекрасной Девы. Ваши песнопения потревожили мой покой, о, юный трубадур, — нараспев проговорила она. — Я пришла взглянуть, кто орошает заброшенные руины чудесными звуками… это ваша арфа? — сменив тон, буднично спросила она.

— Странный вопрос, — прищурился незнакомец. — Конечно, моя. Стал бы я играть на чужой арфе?

— По-настоящему странен тот, кто решает петь в проклятых развалинах. Что за фантазия тащить с собой в такое место музыкальные инструменты?.. Арфа же тяжёлая!

Незнакомец улыбнулся. Улыбка у него была красивая.

Отставив арфу в сторону, он поднялся и отвесил нарочитый поклон:

— Простите, что нарушил ваш покой, Прекрасная Дама. Надеюсь, моя песня пришлась вам по душе?

— Ну, не знаю… в целом она очень… мелодичная и поэтичная. И у вас красивый голос.

— Благодарю.

— Не стоит благодарности.

— Позволю себе с вами не согласиться. Бродячим трубадурам всегда требуется награда.

Вильма похлопала длинными ресницами:

— Место для заработка вы выбрали не самое удачное. В этих краях вас разве вороны чем одарят?

— Вы не похожи на ворону.

Незнакомец, скрестив руки на груди, прислонился плечом к стене. Словно ненароком он перекрыл Вильме путь к отступлению, закрывая собой проход. Это не укрылось от её внимания, но вида она не подала, хотя внутренне насторожилась.

— На кого же я похожа?

— На белого кречета.

Вильма обиженно поджала губы. Она всегда считала себя нежной, а кречет как бы не слишком милая птица.

— Летаешь ты так же быстро, как он? — прищурился незнакомец. — Если я тебя поймаю, красавица, то возьму плату за свою песню поцелуями.

–Не много ли хочешь, певец?

— Брать нужно либо всё, либо ничего, иначе — какой смысл?

Во время их короткого диалога он медленно наступал, она — пятилась.

— Мои поцелуи стоят дорого. Сладкой песенкой их не купить.

— Не обесценивай то единственное, что есть у несчастного трубадура.

Незнакомец казался каким угодно, но не несчастным. Ему явно нравилась эта игра в охотника и в добычу. Впрочем, Вильма тоже была сыграть не против.

Ей приходилось целоваться с парнями раньше. Иногда это было смешно и нелепо, пару раз совершенно неприятно, но, случалось, поцелуи дарили щемящее, ни с чем несравнимое чувство неги. Самое странное, что по внешности мужчины никогда не угадаешь, как он на самом деле целуется. Самый нежный поцелуй на памяти Вильмы подарил молодой рыцарь, немногим старше её самой, один из первых задир, а самым грубым оказался один из отцовских пажей-чашников, с виду похожий на переодетую девицу.

— Немногое? — выразительно приподняла Вильма бровь. — У тебя серебряная арфа, шёлковые одежды, драгоценные перстни почти на всех на пальцах — неплохо нынче платят трубадурам! Думаю, на самом деле никакой ты приманиваешь доверчивых путников сладкой песенкой и промышляешь грабежом.

— Ты меня раскусила!

Незнакомец попытался её обнять, но Вильма ловко уклонилась, змеёй выскользнув из его рук и весело засмеялась оттого, что юноша выглядел раздосадованным.

— Думаешь, так легко поймать Прекрасную даму?

— Трудная добыча больше ценится!

Он вновь попытался её поймать. Вильма, быстрая и проворная, как птичка, подхватив длинные юбки, метнулась в тень пролома и мгновенно набросила на себя чары Невидимости. Молодой человек, последовав за ней, застыл в растерянности, внимательно оглядываясь по сторонам, пытаясь сообразить, куда делась беглянка.

Вильма, не шевелясь, старалась дышать как можно тише, чтобы не выдать своего присутствия. Кажется, её затея удалась! Теперь дело за малым: незаметно и неслышно дойти нырнуть в ближайшие заросли диких роз и — прощай, загадочный певец!

Даже обидно, что всё так быстро кончилось…

— Попалась!

Руки, неожиданно сжавшиеся на её плечах, были горячими, пальцы — неожиданно жёсткими. Чары соскользнули с неё в тот же миг, как незнакомец поймал её.

Вильма изумлённо охнула.

— Нет!

— Да! — довольно засмеялся он, толкая её к широкому стволу вяза, разросшемуся посреди того, что некогда было комнатой. — Я тебя поймал.

— Ты не…

— Не стану извиняться. Обещаю, в итоге мы оба останемся довольны.

Вильма рассержено забилась в его руках, бесполезно пытаясь вырваться.

— Тише, птичка. Не бойся. Я тебя не обижу.

Он держал Вильму крепко, но при этом ни одним движением не причинил боли, даже случайно.

— Всего один поцелуй.

Она замерла в его руках, всем телом, каждой клеточкой чувствуя странный ток и притяжение, что исходило от незнакомца. Шёлк под её ладонями был прохладный и гладкий, мышцы под материей — твёрдыми, как камни. Горячие камни.

— Всего один, — согласилась она, и не двинулась с места, замерев в кольце его рук, с замиранием сердца предвкушая поцелуй.

Его дыхание слабым ветерком коснулось её губ, а потом она ощутила их вкус. Губы незнакомца были гладкими, как шёлк и твёрдыми, как сливовая кожица.

Первое прикосновение напоминало вежливое знакомство. Он был осторожен, как осторожен бывает охотник, опасающийся преждевременной стремительностью спугнуть свою добычу, заставив её сорваться в бега. А потом Вильма почувствовала себя воском, оставленном на солнце, когда первые лучи несмело разогревают верхний слой, но вскоре ласковое их скольжение сменяется зноем; воск топится и тает — тает, делаясь послушным, гибким, мягким, липнущим к рукам.

Она подставляла губы под его поцелуи, запрокидывая голову, каждую минуту опасаясь, что незнакомец отстранится и всё закончится. Ощущения были упоительны, хотелось, чтобы они длились вечно.

Ей не хотелось большего — ей вполне достаточно было того, что есть.

Разум вернулся к Вильме только тогда, когда руки незнакомца жадно сомкнулись вокруг её талии, прижимая к себе столь близко, что она почувствовала, как нечто твёрдое сквозь ворох материи прижимается к самому сокровенному её месту.

— Отпустите! — отшатнулась она, краснея.

Незнакомец подчинился мгновенно и безоговорочно.

— Не бойтесь. Я же сказал, что не обижу вас.

— А я и не боюсь. Вот ещё!

— Меня вам бояться не стоит, но разумно ли такой красивой и юной девушке разгуливать вот так одной?

— Не разумно, — легко согласилась Вильма.

Она редко возражала против очевидного.

— Я могу за себя постоять.

— Вздумай я всерьёз посягнуть на вашу честь или жизнь, вы бы уже расстались и с тем, и с другим.

–Вы переоцениваете себя недооцениваете меня.

Вскинутая бровь и саркастическое выражение лица явно демонстрировали сомнения в её словах.

— Ладно, сладкоголосый трубадур, как бы мне не нравились твои поцелуи и песни, пора прощаться.

Вильма, сделала вид, что, сделав неосторожный шаг в сторону, поскользнулась. Незнакомец, естественно, попытался по-рыцарски поддержать свою «даму», за что и получил предательскую подсечку под ноги. И пусть вышло не так хорошо, как она рассчитывала, у певца оказалась сноровка бойца и сбить его с ног даже неожиданностью и внезапностью не получилось, всё-таки хватку о на миг ослабил. Этого оказалось вполне достаточным, чтобы схватить с земли песок и бросить ему в глаза.

Ответом был поток не совсем приличных ругательств, но вслушиваться в них Вильма не стала, со всей прытью газели ломанувшись в первые попавшиеся заросли. На ходу набрасывая на себя Чары Невидимости и оставляя за собой отталкивающий, морочащий след — наполовину иллюзию, наполовину внушение в том, что догонять её нужно совсем в другом направлении.

Красавчик ругался почти так же классно, как пел!

Интересный молодой человек. Может быть, ей повезёт, и они ещё встрется?