И растает Лёд

Екатерина Аристова

Добро и Зло. Свет и Тьма. Чем для нас являются эти слова? Всего лишь символами давно минувших битв и эпох? Или руководством к жизненному пути?Благодаря грехопадению Евы каждому человеку дан выбор. Но не у всех есть шанс шагнуть на правильную тропу. Что, если сделав его, ты замрешь где-то между? В вечном чистилище, не в Раю, и не в Аду. Не-живой и не-мертвый. Ты не найдешь там покоя. Лишь вечный Холод. Оставил ли ты надежду, войдя сюда? Надежду растопить лед, сковывающий твою душу?

Глава 7.

1679—1783 гг. от Р. Х. Лондон, Филадельфия, Новый Орлеан, Париж. Путешествие Жнеца

Кто ищет, тот обрящет. Истина, считающаяся бесспорной у мудрецов всех стран, времен и религий. Знать бы еще, что именно искать…

Корнелий не знал. И отказывался это выяснять. После похорон сестры и крохи-племянника морт впал в депрессию. Настолько сильную, что первое время сопротивлялся призывам умирающих. Хватило его дня на два, а после, во время очередного черного пламени на ладонях, все его тело пронзило захватывающей дух болью. Волна за волной она накатывала на морта, не давая дышать. И он все понял. Дополз до парадной двери, не обращая внимания на ошарашенных слуг, решивших, что их господин вслед за молодой хозяйкой собрался помирать. Ледяной ветер, отвесивший Корнелию пощечину, оказал этим услугу, и мужчина смог подняться на ноги. Чем ближе становилась цель его пути, тем легче было идти. С каждым шагом, с каждой секундой боль слабела. С силой вспыхнув лишь раз, когда он наконец выполнил свое предназначение, проводив душу маленькой напуганной девочки, скончавшейся от лихорадки. Малышка всколыхнула в нем воспоминания о Констанс, и вернувшись домой, морт опрокинул в себя бутылку виски в попытке заглушить глухую тоску.

Утро началось с головной боли и внезапного душевного просветления. Печаль уступила место жажде действия. Спасти сестру он не смог, зато в его силах помочь другой заблудшей овце.

Наскоро позавтракав горячими булочками со свежим маслом, Корнелий сел за письмо. Он и так преступно долго тянул с этим. По пути в Лондон Роберт должен остановиться в Дартмуте. И морт надеялся, что письмо успеет прийти туда до лейтенанта. Держать его в неведении больше нельзя. Стараясь смягчить горе новоиспеченного вдовца и несостоявшегося отца, Корнелий умолчал о мучениях Констанс. Роберту и так придется несладко. Он был влюблен в молодую жену беззаветно, и это чувство было куда сильнее, чем то, что испытывала к нему Констанс. А уж как он ждал сына.

Писать письма с горестными новостями — дело неблагодарное. Морт страдал едва ли не сильнее, чем в первые часы после смерти сестры. Но письмо должно быть написано.

Позвав слугу, отправил его на почтовую станцию, наказав во что бы то ни стало успеть к десятичасовой отправке. А сам, сменив домашний халат на штаны, дублет и серые шерстяные чулки, прихватил плащ из черного сукна, шляпу и трость. И отправился к месту смерти Старой Брук.

Грейс, усталая, с всклокоченными немытыми волосами и черными кругами под глазами, тихо плакала, сидя на крыльце здания. Ее видавшая виды накидка не могла укрыть девушку от февральского ветра, и она дрожала от холода. Увидев приближающегося клиента, тут же вскочила, наскоро растерла слезы по мордашке и натянула на лицо вымученную улыбку. Но когда поняла, кто именно посетил этот филиал преисподней, девушка улыбнулась уже искренне.

— Неужто решили почтить нас своим присутствием еще раз, святой отец? — в голосе слышалась насмешка, но скорее добродушная, чем ехидная.

— Ты же знаешь, дочь моя, что я — не служитель церкви.

— А все равно. Так зачем пожаловали?

— Мне нужно перемолвиться словом с твоей хозяйкой.

— Миссис Смит? — вытаращилась на него Грейс. — Да на что она вам сдалась? Она не работает с клиентами, да и стара уже для этого дела. Постарше почившей Брук будет…

— Я по делу, а не за утехами. Так она на месте?

— Ага. В кабинете. Я провожу.

Торги завершились через пятнадцать минут. Мамаша борделя сначала наотрез отказалась от более чем щедрого предложения Корнелия. Грейс пользовалась успехом у клиентов, и терять эту золотую жилу старуха не собиралась.

Девочку она купила у ее родственников, когда той было всего три года. Родители умерли от чумы в том же году, когда Корнелий стал мортом. Кормить еще один рот они не хотели, поэтому без зазрений совести отдали ребенка миссис Смит. И хотя работать Грейс начала еще в десять, сейчас, спустя семь лет, все еще оставалась привлекательной для мужчин. Потому хозяйка борделя надеялась, что еще с десяток лет сможет торговать ее телом.

Корнелий еще раз спокойным тоном озвучил сумму, призванную утешить горюющую «торговку», раз в десять превышающую ту, которую старуха смогла бы выручить за пятнадцать лет работы Грейс. А потом назвал имена нескольких влиятельных персон Лондона, которые были у него в долгу за всяческие полезные услуги. И сообщил, что в случае ее отказа, добьется, чтобы эти самые персоны закрыли этот притон раз и навсегда. А сама миссис Смит, возможно, одним морозным утром поскользнется на ледяной мостовой и попадет под лошадиные копыта или колеса экипажа. Или, возвращаясь домой после тяжелого трудового дня, свернет не в ту подворотню и угодит в объятия грабителя.

Миссис Смит намек поняла. И решила, что деньги — «оно ж всегда приятность». На том и порешили.

Уходил из этого мерзкого заведения Корнелий уже под руку с Грейс, закутанную в его плащ. Вывел девушку из экипажа и с усилием подвел к дверям. Та, увидев шикарное здание, оторопела и с испугом покосилась на Корнелия. Зная, через что пришлось пройти несчастной, морт понимал, о чем она думает. Из одной клетки — в другую, пусть и побогаче. И еще неизвестно, чем за новую клетку придется платить.

— Я тебя не обижу. Клянусь. И ты вольна будешь уйти из этого дома в любой момент. Держать не стану.

— А если кто узнает, кого вы привели в дом? Я же не просто попрошайка из портовых доков.

— Слуги не узнают. Только не от меня. Только если кто-то из них захаживал в ваше заведение. Однако, смею надеяться, что плачу им достаточно для того, чтобы они искали развлечений на улицах поприличнее твоей. С этой минуты для всех ты — моя дальняя кузина со стороны матери, которую наша семья считала погибшей во время чумы четырнадцать лет назад.

Отмытая в переносной ванне Грейс преобразилась. Корнелий выбрал из гардероба сестры платья попроще, нелюбимые ею. Но и они восхитили девушку до глубины души. Она никогда и не мечтала даже, что однажды сможет прикоснуться к такой ткани, не говоря уже о том, чтобы носить подобное.

Приглашенный на дом врач осмотрел Грейс и сообщил, что та вполне здорова. Нет даже признаков той самой болезни, губившей проституток и их завсегдатаев. Корнелий не собирался превращать девушку в свою любовницу, просто не хотел, чтобы она присоединилась к Старой Брук. Уж лучше узнать о болезни на ранней стадии, когда есть хотя бы крохотный шанс от нее избавиться.

Прибывшему через неделю Роберту, убитому горем, ее тоже представили кузиной Грейс Эббот. Тот равнодушно скользнул по девушке пустым взглядом и заявил, что этот дом слишком напоминает о счастье, которое никогда не вернется, поэтому поживет пока у родственников. Корнелий не спорил. У него не было сил утешать еще и зятя.

Грейс, дабы хоть чем-то отплатить за доброту, пару раз старалась прошмыгнуть в спальню Корнелия. Но тот пресек на корню все ее попытки, вежливо, но непреклонно выставляя ее за дверь. Тогда девушка отправилась донимать своей помощью кухарку. Та была столь же непреклонна, хоть и невежлива.

Морт, поняв, что «кузина» вполне освоилась на новом месте, раз довела до белого каления добродушную миссис Блэйк, нашел, чем ее занять. Выяснилось, что Грейс не умеет читать. И соответственно, никаких знаний в других научных областях не имела. Засучив рукава, Корнелий приступил к делу. Сначала его потуги были восприняты девушкой в штыки. Морт оставался спокойным, но настойчивым. Грейс горько рыдала — ей трудно давался алфавит, а затем и слоги. Но ее «кузен» с милой улыбкой ее утешал, разубеждая в том, что она никуда не годится. А затем тихим, но твердым голосом продолжал водить пером по буквам, и Грейс успокаивалась, завороженная этим медленным танцем изящных пальцев.

Вскоре дело пошло на лад, и спустя несколько месяцев девушка бегло читала. И внезапно открыла для себя целый дивный мир. Книги приводили ее в восторг. Она замусолила домашнюю Библию, уже наизусть зная половину Евангелия. Но не остановилась на этом. В ход пошло все: начиная от записок путешественников и заканчивая пособиями по разведению домашнего скота.

Конец ознакомительного фрагмента.