Право на любовь

Екатерина Аверина (2021)

— Сереж, — смеется красивая девушка в вязаных гольфах. — Ну иди сюда, — игриво манит пальчиком. Усмехнувшись, медленным шагом направляюсь к ней, не отводя взгляда от алых губ. Мне вообще-то нельзя, не для меня она. Юная, энергичная, чистая. Но в ней столько жизни, что ее точно хватит на двоих. Сердце вновь бьется чаще, когда в ее глазах загораются счастливые искорки. Она перевернула мой мир, появившись именно в тот момент, когда я думал, что уже ничего не изменить. Живя лишь местью, я сгорал заживо, превратившись в машину для убийства. Но все это было «до». Теперь наступило «после».

Глава 6. Настя

Мне холодно, но уже не страшно. Странные мужчины с автоматами все время кричат и ругаются на непонятном языке. Когда нас сюда привезли, людей было больше, почти целый автобус. В течении двух дней большую половину куда-то увели и обратно они не вернулись. Нас заперли в бараке без условий для жизни. Здесь нет ни туалета, ни воды, ни кроватей. Грязные матрасы на полу да немного сена, натасканного ногами. Некоторые плачут, некоторые молятся, а тихо сижу в углу, надеясь, что папа меня спасет.

Тетя Оля, женщина, что ехала с нами в этом автобусе, сказала, что мой папочка не вернется, злые люди убили его, а я не верю. Он у меня военный. Он сильный и бесстрашный. Его не могли убить, он же как супергерой. Папа сам мне всегда так говорил. Только его нет здесь и меня спасать он еще не пришел. Может, готовит спецоперацию? Точно! Я про них много слышала, когда к нему приходили сослуживцы, и мужчины разговаривали на кухне нашей маленькой квартирки в военном городке.

— А где твоя мама? — спросила тетя Оля, присаживаясь рядом со мной.

— Она от нас ушла, когда мне было три года, — говорю честно.

И это тоже мне рассказывал папа. Мы с ним как друзья, у нас нет секретов.

— Это как же? — всплеснула руками добрая женщина.

— А вот так, — пожимаю плечами в ответ и снова ежусь от неприятных ледяных мурашек. Так хочется согреться. — Она не захотела ездить с папой в гарнизон и просто ушла.

— И тебя не взяла? — еще сильнее удивляется тетя Оля.

— Нет.

Ложусь и сворачиваюсь клубочком на одном из матрасов. Подгибаю под себя ноги и громко стучу зубами. Женщина снимает с себя кофту, укрывает меня, гладит по волосам и что-то тихо напевает. Глаза начинают закрываться сами.

— Она сказала, — бормочу сквозь сон. — Что еще слишком молода, чтобы становиться матерью-одиночкой, — тут же сажусь и смотрю на тетю Олю во все глаза. — Но мама у меня хорошая, папа всегда так говорил и учил любить ее, несмотря ни на что. Просто не смогла. Так иногда бывает.

— Ложись, деточка, — добрая женщина поправляет на мне свою одежду. — Говоришь, как взрослая, — улыбается она.

— А я и есть взрослая! — снова пытаюсь подняться. — Я даже суп варить умею, и еще макароны, и картошку пожарить. Мне, между прочим, тринадцать! — гордо вздергиваю носик, лежа практически на полу. — А еще…

Вижу теплую улыбку на ее лице, а еще слезы. Она тоже плачет, как и все здесь. Даже мужчины. Это так странно. Папа никогда не плакал.

Он ведь у меня сильный! И я такая же!

— Еще я учусь хорошо и когда закончу школу, поступлю в военную академию, чтобы быть как папа.

— Ой, — только и вздыхает тетя Оля.

— Не верите? — стало почему-то обидно. — Я даже стрелять умею! Меня папа в тир водил.

— Тише ты, — она прижимает мою голову к земле, — не вздумай здесь болтать об этом. И что отец твой военный. Нельзя, слышишь?! — Она начинает раскачиваться и петь ту же песню.

— Не буду, — обещаю ей, засыпая.

Просыпаюсь от криков и шума на улице. Снова стреляют.

Я затыкаю уши руками, чтобы не слышать эти страшные звуки. А потом команды.

— Это папа, — трясу я перепуганную женщину. — Папа за мной пришел! Я же говорила!

Она крепко прижимает меня к себе и нервно бормочет всякую ерунду. Мое сердечко радостно подпрыгивает в груди.

— Он правда такой, — говорю ей. — Всегда всех спасает.

От взрыва, раздавшегося на улице, в ушах зазвенело. Я зажала их ладошками и пригнулась к земле низко-низко, как учил папа. Он обязательно будет рад, когда я ему расскажу, что запомнила уроки.

Крики и стрельба на улице не стихали до рассвета. Это кажется бесконечным, а еще завывания взрослых людей вокруг меня. А я все так же не плачу. Я только очень-очень жду, когда откроется дверь и в нее войдет мой папа, я тогда сразу побегу к нему и крепко обниму. Он будет гордиться своей смелой дочкой. И вот прямо за дверью раздаются шаги. Я быстро встаю на ноги, поправляю грязное и измятое школьное платье, косички откидываю за спину, но тетя Оля тянет назад и ругается, только я не слушаю. Я уже подпрыгиваю от нетерпения, а дверь все еще не открывается.

Мужчины о чем-то тихо переговариваются за ней, но это точно свои. Слова наши! Отсчитывая удары сердца, чтобы успокоиться, смотрю на дверь, пытаясь взглядом просверлить в ней дырку, чтобы увидеть тех, кто пришел нас спасать. Там точно он. Я знаю…

Тяжелая деревянная дверь распахнулась, впуская солнечный свет и свежий воздух в темное сырое помещение, а вместе с лучами к нам вошли двое мужчин и нужного мне среди них нет.

— А где мой папа? — спрашиваю у них, смело делая шаг вперед.

— Настя! — шипит на меня тетя Оля и тянет к себе.

Так тихо вокруг. Странные! Чего они боятся. Это же свои. Нас спасать пришли!

Высокий, крупный мужчина с темным хвостом на затылке дернулся, услышав мое имя. Он замер и уставился на меня непроницаемым взглядом.

Я невольно сама прижалась ближе к женщине. Может, зря я ее не послушала? Взрослых стали выводить по одному, а мы так и сидим на этом матрасе.

Большой мужчина присаживается на корточки и протягивает мне руку. Он как-то очень грустно улыбнулся, что мне захотелось его обнять. Я оттолкнула руку тети Оли, подскочила на ноги и кинулась к нему на шею. Он замер на мгновение, а затем крепко прижал меня к себе.

— Спасибо, что спасли, — шепчу ему в плечо.

— Твои родители здесь? Вы мама? — спрашивает он у тети Оли.

— А папы с вами нет? — вновь пытаюсь узнать, а наш спаситель все молчит.

Делаю шаг назад и мне наконец становится страшно.

— Ее отца убили еще там, — всхлипывает женщина. — Когда автобус захватили. Сирота она. Ой! — начинает она рыдать.

— Твою ж… — ругается мужчина, не договаривая неприличного слова. — Иди ко мне, — берет меня на руки. — Поедешь со мной, — сильно нервничая, он выносит меня на улицу.

В глаза бьет свет, они начинают слезиться, и я прячусь у него на плече.

— Серый, давай, — кто-то хочет меня забрать у этого странного и очень грустного человека, но он не дает, крепче прижимая к себе.

— Сам, — говорит коротко и идет прямо к машине, закрывая мне ладонью глаза, чтобы не видела, происходящего вокруг.