Аист мимо пролетал

Евлампия Забелина, 2023

Самый главный человек в жизни женщины – это аист. Что он принесёт, то и называть будешь, а потом как назовёшь, так и поплывёте.C ним нужно дружить и вообще жить дружно.Как это получается у одной сибирской женщины можно узнать здесь. Получается по-разному, но весело, а иногда даже прямо таки смешно.

Куклы, дети, а также их и не их родители

К нам приехала тётя Вика!

Та самая, которая по ужасной ошибке судьбы в театре служила бухгалтером, а не самой главной примой.

Потому что быть примой — это состояние души, которое даже время бессильно вылечить.

Точнее, она приехала не к нам, а к своему дорогому сыну Сашульке, но у того срочно случился аврал-завал на работе, да такой, что он задежурил, бедняжечка, через сутки.

Наивный Сашулька! Думал, от любящей матушки можно легко отделаться.

Подвел Сашульку выбор профессии — Сашулька же дохтур, правда реаниматолог, но всё равно — всем старушкам лучший друг. Вот тётя Вика и поклалась на дневной стационар в ту самую больничку, в которой Сашулька работает. И теперь имеет возможность заботиться о сыночке и дома, и на работе.

Когда Сашулька узнал, какую подставу сделали ему коллеги, пил коньяк и громко матерился на всю больничку. Все реаниматологи мастера русской экспрессивной лексики, но Сашулька в тот день был лучшим из них.

Но ему можно, тётю Вику у нас все знают. Ураган Катрина по сравнению с тётей Викой лёгкий ветерок.

Так получилось, что дом наш находится в пяти минутах ходьбы от той самой больнички, где работает Сашулька, поэтому тётя Вика и про нас не забыла.

Неугомонная женщина!

Но детям нравится. Дети к ней как к забавному зверьку относятся. Особенно мелкая. Она вообще животных и чудиков любит.

Ребёнок у нас не только юный зоолог и натуралист, но ещё и играет всякими странными для девочки штуками — машинками, вертолётами, скелетиками, корабликами иногда. А вот куклами не играет — ни в какую.

Тётя Вика обещала ребёнка нам исправить. И почти две недели мы наблюдали, как тётя Вика играет куклами, а детёныш смотрит на всё это безобразие и что-то там соображает.

В день выписки тётя Вика заглянула к нам попрощаться.

Напоив тётю Вику чаем и обсудив проблемы современной медицины — обсуждала тётя Вика, я крошила овощи на салатик — отпустила тётю Вику к ребёнку.

Минуты через две тётя Вика вприпрыжку влетела в кухню и велела идти смотреть на чудеса её воспитания, которые превратили наше чудо-юдо в самую что ни на есть правильную девочку, которая играет в куколки.

Я, конечно, удивилась, но пошла.

Как тут не пойти, когда такое обещают.

И действительно.

Застали мы умилительную картину, от которой у меня привычно задёргался глаз.

Ребёнок вывалил на пол все игрушки и ползал среди куч, выбирая кукол и складывая их в отдельную горку на кровати.

— Доча, что за погром? — спросила я, хотя на самом деле меня интересовал не сам погром, а кто всё это убирать будет.

Умненький ребёнок сразу понял контекст.

— Я потом всё уберу, — пообещала она, выгребая из очередной коробки кукольные наряды, которые лежали с тех самых пор, как старшая дочь перестала играть в куклы, а младшая так и не начала.

— Вот видишь! — гордо заявила тётя Вика. — Теперь Васенька научилась и будет играть в куклы. Да, Васенька? — радостно уточнила она.

На что Васенька замерла посреди свалки из игрушек и вытаращила на тётю Вику глаза.

Предположение, что она собирается в эти самые куклы играть, дитю не понравилось. Дитё нахмурило брови, надуло губы и весьма решительно заявило:

— Нет! — и ещё ножкой сердито притопнуло.

Она всегда так делает, когда рассердится. Выглядит это очень забавно, но в такие моменты даже самые отчаянные чудаки и чудики понимают — спорить бесполезно. И тётя Вика поняла.

Тётя Вика вдохнула-выдохнула, растерянно посмотрела на ребёнка, потом на меня.

Во взгляде отчётливо читалось, что я должна повлиять на ребёнка. На что я пожала плечами.

Мне абсолютно всё равно, какими игрушками ребёнка играет. Дитё умное — само разберётся, во что и чем играть. Так я думаю, и никакие тёти Вики не смогут меня переубедить. Я тоже бываю весьма упорной в своих заблуждениях.

Тётя Вика ещё немного подышала, потопталась, но молчала, глядя как разгневанное дитя забрасывает кукол обратно в ящики для игрушек.

— Доча, а зачем ты их складывала, если не хотела играть? — спросила я.

Дитё покидало ещё немного игрушки, а потом шлепнулось на попу посреди бардака с выражением вселенской обиды на лице.

— Я хотела их бабушке Вике отдать, а то ей дома играть нечем, — сказала она и заревела.

Пришлось утешать дитё и обещать, что никто и никогда не будет заставлять её играть куклами.

Но мне повезло, тётя Вика, узнав, что всё это было затеяно ради неё, вдруг растрогалась, и согласилась принять в дар несколько кукол.

На дом снизошёл мир, я ушла готовить ужин, а дитё и тётя Вика занялись игрушками.

Порядок был восстановлен, куклы подарены, тётя Вика довольна, дитё счастливо.

Сегодня с утра, усадив тётю Вику на поезд, Сашулька отзвонился мне, чтобы сообщить, что всё в порядке, и спросил, что мы сделали с его матерью.

— А что? — очень глубокомысленно, спросонок, спросила я. Припоминая, что тётя Вика уходила от нас с абсолютно счастливым, просветлённым лицом и даже немного прослезилась, прощаясь с дитём.

— А ничего! — сказал Сашулька, добавив парочку излюбленных грузчиками и реаниматологами экспрессивных выражений. — Странная она какая-то! Как забрал от вас, так она почти всё время молчала. Заставила меня упаковать швейную машинку и тащить на поезд (тётя Вика не так давно в очередной раз вышла замуж и переехала, большую часть своих вещей оставив на Сашульку), сказала, что будет шить платья. Какие, б***ь, платья?!

— Так это для кукол, наверное, — предположила я. — Но вообще, не знаю. На эту тему тебе лучше с Васькой побеседовать.

Услышав про дитё, Сашулька как-то подрастерял запал. Дитё при случае очень строго его воспитывает, не разрешает материться, говорит, что у него толстенький животик и нужно худеть, а ещё запрещает пиву пить, потому что от пивы у дяди Сашульки мозги портятся.

Сашулька малышаню нашу немного опасается. Потому что ребёнок ничего кроме правды не говорит, а Сашульке от ребёнкиной правды частенько бывает неловко.

— Ну и хрен с ним! — успокоился Сашулька. — Пусть шьёт, меньше названивать будет.

С чем я не могла не согласиться.

Почему бы тёте Вике в семьдесят с небольшим лет не заняться уже тем, чем хочется?

А Сашульке пора бы привыкать жить без мамулькиного неусыпного попечения.