Чужое отражение

Евдокия Гуляева, 2019

«…Если мучает депрессия или просто хочется изменить свою жизнь, то средство есть – укради чужую. Укради чужую личность. Укради чужую семью. Укради чужую жизнь и живи её, как ни в чем не бывало. Думаешь трудно? Ничуть…» (Самозванец/The Imposter за авторством Барта Лэйтона) Я украла чужое отражение и это оказалось так легко! Только смогу ли я стать счастливой? Современный любовный роман. Первая книга дилогии.

Глава 5

Его касание было мне неприятно, впрочем, как и его близость, но я, сжав зубы, показательно улыбалась потому, что именно так, с улыбкой, привыкла встречать любые жизненные неприятности. Хотя, банальным неудобством, чувство жгучего отвращения, которое я испытывала к этому мужчине, назвать было сложно, но я терпела, и он это понимал. Я ощущала, как его раскрытая ладонь на моей пояснице явно подрагивала от всевозрастающего раздражения. Он, то и дело, нервно одергивал ее, словно с трудом сдерживал свою холодную неприязнь, но продолжал настойчиво причинять себе физический дискомфорт, прикасаясь ко мне. В своих пронзительных чувствах друг к другу, мы с ним оказались на удивление похожи…

Наш круглый стол был большим, рассчитанным на несколько человек, и располагался в самом центре отведенной для аукциона площадки, занимая одно из самых зрелищных мест. Пока мы подходили к нему, я ощущала на себе десятки любопытных взглядов, от количества которых чувствовала отвратительные покалывания на своей коже. Все это пристальное внимание было непривычно, поэтому так невыносимо для меня.

Быстро добраться до места назначения и спрятаться от окружающего нескрываемого интереса не получилось потому, что мы периодически останавливались переброситься парой ничего не значащих фраз то с одним, то с другим представительным мужчиной, которые вскакивали со своих мест, чтобы пожать Марку руку, стоило нам только поравняться с ними. На меня все они смотрели с явным удивлением и неприязнью, но скрывали ее за фальшивыми улыбками и сдержанными приветствиями, едва прикасаясь к моей протянутой холодной ладони своими горячими, липкими от эмоционального волнения пальцами…

«Дамы и господа!» — заученным текстом громко начинает лицитатор, и волна голосов, проходящая по переполненному залу, схлынивает, оставляя после себя шелестящий шепот.

Быстро кивнув очередному раболепно склонившемуся перед ним знакомому, Марк, наконец, подводит меня к большому столу и, вежливо извинившись за опоздание перед соседними парами, галантно отодвигает для меня стул, предлагая занять пустующее место…

Но я будто не здесь.

Не слышу голоса рядом, не слежу за ходом аукциона, не смотрю на мелькающие впечатляющие цифры со множеством нулей и совсем не обращаю внимания на меняющиеся лоты, но, с каждым последующим, фантомно, все больше ощущаю на своей шее давящую тяжесть отсутствующего бриллиантового колье, поэтому интуитивно поднимаю руку и, трясущимися от волнения пальцами, прикасаюсь к обнаженной коже, чтобы еще раз убедиться, что его уже нет…

Не могу и не хочу предполагать, во что мне выльется этот опрометчивый шаг, но ни секунды не жалею о своем вспыльчивом поступке.

Не поворачиваясь, лишь краем глаза слежу за Марком, который, вальяжно развалившись на стуле, почти незаинтересованно, то и дело поднимает свою табличку, повышая цену того или иного лота…

Дорогие ювелирные украшения, роскошные машины, многоэтажные яхты, дома и впечатляющие путешествия — все проходит мимо, цветными картинками мелькая перед моими глазами, не оставляя заноз в моей памяти. Окружающие меня люди безжизненно улыбаются, на показ радуясь своим новым приобретениям, а я с замиранием сердца слежу за следующим представленным аукционным лотом больше не скрывая своего волнения.

— Бриллиантовое колье, — поставленным голосом громко продолжает лицитатор, а я, с каждым, сказанным им, словом судорожно втягиваю воздух, забывая его выдыхать, — с эксклюзивной огранкой «ашер», предоставленное нам международной корпорацией De Beers Berkut и лично Дарьей Сергеевной Беркутовой. Колье изготовлено из золота 750 пробы, инкрустировано бриллиантами общий вес которых составляет 150 карат. Все камни имеют самые высокие показатели цвета и чистоты. Начальная стоимость этого великолепного и исключительного ювелирного украшения…

Я больше не слушаю его, боюсь слушать… Задержав дыхание, прислушиваюсь только к разноголосому шуму в ушах.

Не решаюсь повернуться к Марку, но бессознательно моя рука снова резко взлетает вверх, потирая ноющую шею. Краем глаза замечаю ответное движение рядом и, все-таки, разворачиваюсь к нему, замечая пугающий меня хищный азарт, который смог растопить арктический лед в его глазах.

Стоимость взлетает в геометрической прогрессии и, постепенно, желающих заполучить колье становится все меньше…

Горячность, с которой Марк вцепился именно в этот лот нельзя скрыть. Он поднимает уже не табличку, а просто пальцы вверх, повышая ставку, перебивая единственно оставшегося оппонента — того самого привлекательного блондина, которого мне, вернее самой Дарье, приписывают в любовники.

Зал ахает и замирает… А я крепко зажмуриваю свои глаза, больше не желая быть невольным участником этого захватывающего представления.

— И снова, в этот вечер, нас удивляет своей щедростью Марк Эмильевич Беркутов, — громко оповещает лицитатор, — раз… — глухой удар молотка разносится по гулкому помещению, и я вздрагиваю, — два… три… Продано!

Зал взрывается шквалом громких аплодисментов, а я так и продолжаю сидеть с закрытыми глазами, чувствуя тянущую боль в каждой мышце от сильнейшего перенапряжения. Не смотрю на него даже тогда, когда ощущаю, как он склоняется ко мне, своим порывистым дыханием шевеля волосы у меня на виске.

— Тебе не понравилась сама оплата за твои услуги? — язвительно шепчет он. — Или ты просто таким способом решила напомнить мне о том, что произошло между нами наверху?… Так я не забыл… Можем повторить и именно с этой побрякушкой.

Меня видимо передернуло…

— Как ты сказал? — так же тихо, но больше не скрывая своего раздражения, ответила я, — Заслужила? Пусть будет так! Раз заслужила, то оно мое, поэтому я его продала… Мне такие воспоминания ни к чему. А на счет твоего абсурдного предложения… Пусть теперь, как ты говоришь, эту побрякушку так же «заслужит» кто-нибудь другой, например, твоя Ливия!

***

Его приглушённый смех, с нескрываемыми нотками едкой иронии, так и продолжал звучать у меня в ушах всю дорогу до не моего дома. Я старалась избавиться от живых отголосков его эха, пытаясь переключить свое внимание на размышления о том, что совсем скоро вновь стану свободной, никому не нужной и забуду всю эту неприглядную историю, как страшный сон, но что-то «подсасывало под ложечкой» и упрямо подсказывало мне, что я нахожусь, вернее, застряла в самом начале этой до тошноты шокирующей жизненной правде…

Не слежу за сверкающими фонарями, разноцветной от многочисленных автомобильных огней, Дворцовой набережной, по которой мы проезжаем. Без трепетного восторга смотрю на символ города — уже разведенный Дворцовый мост потому, что перед глазами, влажными от скопившихся, но еще не пролитых слез, мелькает калейдоскоп из размытых картинок. Пробую стряхнуть их с веера потяжелевших ресниц, поэтому часто моргаю, но эти, даже незначительные движения лишь провоцируют первую слезинку, которая скатывается по моей щеке. Отчетливо ощущаю ее влажную дорожку, поэтому прикасаюсь к своей коже пальцами, стараясь смахнуть непрошенную крупную каплю, но не нахожу ее… Она все-таки есть, но там, внутри меня, стекает по изнанке моих щек, царапая по оголенным нервам…

— К самолету? — бесцветно спрашивает у Марка Богдан.

Я стала привыкать к его безжизненному голосу и перестала каждый раз вздрагивать, неожиданно услышав его невыразительный тембр.

— Нет, дома переночуем, — холодно бросил тот.

Тихо прозвучавший ответ в теплом, уютном салоне автомобиля заморозил мои внутренности. Сердце замерло, трусливо пропуская удары, в ожидании унизительного продолжения…

— Завтра с утра вылетаем, — закончил Марк.

Я прерывисто выдохнула, в ожидании его ответа, все это время, задерживая свое дыхание. После всего случившегося со мной, я не хотела находиться с ним на замкнутой территории его, пусть и многокомнатной квартиры. Да что там! Я не желала быть с ним рядом в одном районе, в одном городе, и меня начинало внутренне потряхивать только от одной мысли о том, что мы с ним окажемся в одной комнате…

Конец ознакомительного фрагмента.