Приключения ДД. Глебовская Русь

Евгения Широкая-Ляшко (2024)

Поддержание мира в державе — это многогранный и неоднозначный процесс. Он устроен сложнее, чем нам порой, кажется. Вот если бы я правил государством, вот я бы тогда… В пятой заключительной части романа «Приключения ДД. Глебовская Русь» Глеб — друг юного волхва Дмитрия Дроздова испытал все прелести управления древней страной на себе. Он попытался создать идеальный мир и, сам того не заметив, превратился в тирана. Насильно мил не будешь. Народ восстал, несмотря на все блага, которые преподнёс правитель. На плечи Димы легло роковое бремя — спасение Глеба от самого себя. Ничего не проходит бесследно: усмиряя собственный юношеский максимализм и рассеивая заблуждения друга, Дима глубже осознал значимость роли волхва, прошёл этап становления.

Глава 3

С утра понедельника на даче Степанцевых посетителей поубавилось. Как не хотелось чете Степанцевых и их друзьям супругам Бойченко покидать благоухающий весной Чёрный лес, но работа в Краснодаре ждать не могла, поэтому раздав детям последние наставления, они умчались. Хозяйский сын Паша с одноклассником Глебом и его младшей сестрой Машей имели немалый список поручений. Однако недельный горизонт каникул позволял расслабиться в первые деньки и не спешить с делами. Но казалось, временно́е послабление Маши не коснулось. Она, сразу после завтрака, собрав длинные волосы в косу, как и ребята, нарядилась в камуфляжные одеяния и целеустремлённо сновала по всей даче. Пока Паша во дворе демонстрировал её брату мастерство в метании ножей и набивании мяча, она, сопровождаемая белоснежным остроухим псом, сначала ворошила ящики комодов по всей кухне, а потом принялась грохотать в сарае. Когда Маша появилась с коробом, Глеб поинтересовался:

— Дай угадаю, консервные банки разыскиваешь?

Сестра кивнула.

Паша, поглядывавший на Машу, перестал чеканить. Он поправил кубанку и ласково спросил:

— Машуль, тебе помочь?

— Я уже справилась. Маловато. Пройдусь по деревне.

— Я с тобой, — сказал Паша, устремив вопрошающий взор на Машу.

Она отставила короб под навес, приласкала пса, отряхивая его от паутины.

— Оёёюшки! Как ты же перепачкался! — Маша взглянула на Пашу, тот ещё ждал ответа, она деликатно произнесла, — Моцарт со мной прогуляется. Он грозная лайка. В обиду не даст, если что. А если ты начнёшь меня ревновать к местным ребятам, то жестянок мне не видать.

Пробурчав что-то себе под нос, Паша продолжил набивать мяч.

Глеб посмотрел на часы мобильника и вдогонку сестре изрёк:

— Дима скоро будет. Думаю, что Георгий Максимович, наверное, уже кормить внука заканчивает.

Маша, спохватившись, резво развернулась.

— Вот поздороваюсь с Димой и пойду. Вы же по фотке, что он ночью прислал, ещё ничего не придумали, и у меня идей нет. Зато реальную пользу могу принести. Соберу банки и привезу их в штаб, а там из них блиндажные свечи изготовим. У юнармейцев перерыва на каникулы не бывает.

— Как и на войне, — мрачно подметил Паша.

Калитка скрипнула. Моцарт рванул встречать гостей. Он приветливо запрыгал между Димой и его мохнатым товарищем — волком Акелой.

Дима потрепал Моцарта за уши.

— Какой большой вымахал! Уже всё, не щенок совсем. Достойный напарник для игр у Акелы появился.

— Это только если твой Акела серьёзность с морды отбросит, тогда напарника для игр и обнаружит, — смеясь, сказала Маша, рассматривая исполненного величием волка, который полуприкрыв янтарные глаза и ухом не повёл на пылкие заигрывания Моцарта. — Ладно, привет и пока. Не скучайте!

Друзья, обменявшись приветствием, расположились на ротанговых креслах.

— С дедом находкой поделился? — спросил Паша.

— Он с таким не сталкивался, — посетовал Дима.

— Хех, к нунтиусам бы обратиться, но они что мяч, который ушёл на трибуны. Попробуй, отбери у фанатов. Где они сейчас? Куда их как ветром унесло? Но кто мы такие, чтоб перед нами отчитываться? — возроптал Паша и пихнул Глеба, — что молчишь? Неужели у нашего умника совсем идей нет?

Глеб пожал плечами.

— Мало данных.

Паша тихо рыкнул, взглянул на Диму.

— А помор твой, что говорит?

— Так Пасхальная неделя. Наставник просил его по пустякам не беспокоить. Я ещё не дорос до того, чем он сейчас занимается, а то бы он меня с собой позвал.

— Вот те на-а-а, — протянул Паша и спросил, — а если это не пустяк? Что тогда?

— А какие у меня доказательства? — вопросом на вопрос ответил Дима, и наступило тягостное молчание.

Все трое уткнулись в мобильные телефоны, пристально вглядываясь в загадочный снимок. Через какое-то время Глеб расплывчато произнёс:

— Хм-м-м как если бы подобие контурной карты… И очертания как будто знакомые… Надо ещё подумать.

Юный волхв потёр щёки.

— Я чувствую, что в этом что-то есть… Осколок Коркулум где-то совсем рядом.

Паша звучно хлопнул в ладоши.

— Отпустим, и всё само сложится. Не зацикливаемся!

— Да, твоя мама так часто советует, — на длинном выдохе пробормотал Глеб и, прокашлявшись, поделился, — мы тут с Олей на днях обсуждали жанры литературы. И я вот о чём подумал. В фантастике есть полезное зерно. Это не только развлекательное чтиво с уходом от реальности.

— И чем полезны розовые единороги? — расхохотался Паша.

— Я о НФ. О научной фантастике, — уточнил Глеб. — Сама суть НФ — это повествование о вариациях устройства будущего. Размышление о концепциях существования будущего человечества как такового. Читателю предоставляется анализ возможного бытия. Я думаю, что НФ должна задавать ход. Раздвигать рамки реальности. Побуждать думать о сверхзадаче, а не о рутине. В науке что-то давно ничего этакого не было. Нет прорыва. Всё топчется на уже существующих открытиях или вертится вокруг создания искусственного интеллекта. Такое ощущение, что людям в конец надоело развивать себя, все хотят только на кнопки тыкать и чтобы всё само делалось. Этакий добровольный переход в рабство к машинам.

— А я был бы не прочь, чтобы за меня тут кто-то граблями прогрёб и дров наколол, — расхохотался Паша. — Не вижу в этом ничего плохого.

— Это пока не видишь. А когда твои мозги и «кубики на животе» жиром заплывут, иначе запоёшь, — усмехнулся Глеб.

— Так я это, с мячом наверстаю! — отшутился Паша, но серьёзный взгляд говорил о том, что он понял, о чём толкует одноклассник. — Слушай, а что ты на других пеняешь, сам что-нибудь изобрети. Кто тебя останавливает? Возьми и соверши прорыв, — он хохотнул, — ты уж извини, но мне кажется, что даже у такого умника как ты ничего не получится. Всё, что было нужно, уже есть. А волшебные палочки нам «не светят», с их помощью мы бы та-а-а-к накуролесили. Так что прорыв в науке отменяется.

Глеб сложил пальцы в замок.

— М-да всё есть. Даже Вечный двигатель. Но использовать не дают.

— Да ладно?! — в один голос сказали Паша и Дима.

— Да. Ещё во времена СССР советский учёный Нурбеем Гулиа изобрёл устройство с КПД в небывалые девяносто восемь процентов. Должен был случиться прорыв, но финансирование свернули. В то время бензин стоил копейки, а внедрение изобретения потянуло бы немалые затраты. Более того если бы это изобретение попало за границу, то нашу нефть перестали бы покупать. В итоге супермаховик Гулиа стал угрозой национальной безопасности. Но главная причина сокрыта в другом месте. Мировые игроки, которые протянули свои щупальца и в науку, а не только расставили своих людей по правительствам государств, не заинтересованы, чтобы нефть прекращала быть основным планетарным энергоресурсом. Это несколько вопрос денег, это больше об управлении будущим. Верхушка хочет создать условия, чтобы их потомки продолжали управлять. Это способ выживания верхушки.

— Везде политика. Всё завязано на экономику, — фыркнул Паша.

— А как по-другому? Руководство страны обязано учитывать все аспекты. Это как папа сказал однажды, что когда едешь в потоке машин, который двигается со скоростью шестьдесят километров в час, хотя на знаках предписано сорок, то и ты едешь с превышением, иначе произойдёт коллапс.

— Масоны рулят, — добавил Дима и тут же поправился, — но опаснее масонов иезуиты.

— Согласен, — закивал Глеб.

Паша сжал кулаки.

— Хватит умничать!

— Я поясню, — миролюбиво предложил Глеб, — а Дима дополнит, если что. Орден Иезуитов весьма влиятелен. Начиная с основания, за пятьсот лет их акторство прослеживалось в самых различных сферах. Сегодняшний папа Римский Франциск из их числа. Иезуиты и масоны противоборствуют. Они пользуются схожим стилем ведения тайной политики. Множество могущественных персон из транс-национальных корпораций и правительств стран их ставленники. Иезуиты двигают слово Божие в своей обработке. Масоны занимаются циркуляцией капиталов. Где-то на стыке воспитания народных масс они пересекаются, якобы заботясь о духовном просвещении и финансовой грамотности населения. В разгаре религиозная война. Перетрактовка Священного Писания и введение в нормы того, что ещё недавно было аморальным становится обычным делом. Куда это всё приведёт одному Богу известно. Россия сегодня чуть ли не единственный оплот всего традиционного мира и многое, если не всё держится на фундаменте Православной веры.

Глеб посмотрел на Диму. Тот кивнул и взял слово.

— Только один комментарий. Я приведу пример, тайной политики. У историка Андрея Фурсова есть видеолекция, где он в подробностях рассказывает, из-за чего произошёл раскол Русской Православной Церкви в семнадцатом веке. После него, кстати, и появились старообрядцы. Иезуиты смогли убедить царя Алексея Михайловича, что Османская империя слаба, а это было совсем не так. Они предложили немного помочь грекам, и вместе захватить Константинополь. Но чтобы договориться с греками, стояло условие — следовало привести в соответствие русскую веру с греческой. Удар тогда по русскому обществу случился колоссальный. Действия иезуитов привели к общему ослаблению государства.

Паша отмахнулся.

— А ну вас! И так понятно, что всюду договорняки и заговоры, — он улыбнулся словно хитрый лис, — Глеб, ты лучше скажи, что там насчёт прорывного изобретения? Слабо?

— Я бы наноробота создал, — мечтательно произнёс Глеб.

Лицо Паши вытянулось.

— Может, я тебя удивлю, друг, но нанороботы уже существуют.

— Да. Я знаю. Я не так выразился. Конечно же, я не учёный. Ещё им не стал. Но вот если бы выучиться по нужным дисциплинам, получить грант на содержание соответствующей лаборатории, то я бы трудился над тем, чтобы нанороботы, как машины по ремонту на клеточном уровне смогли Человека Разумного преобразить в Человека Вечного. Ну, почти… в Вечноздорового точнее будет.

— Чего?! — хором спросили Паша и Дима.

— Я вживлял бы всем нанароботов и те бы как личные врачи постоянно поддерживали идеальное состояние организма. Понятное дело, что возраст возьмёт своё, но… Представляете, столько бы жизней мог спасти мой наноробот, если бы его смертельно раненым подсаживали или безнадёжным больным?

— Это только для избранных будет. Отберут у тебя такую технологию, — хмыкнул Паша.

Глеб протяжно вздохнул.

— М-да общество перерасти должно. Справедливым повсеместно как сделается, тогда все технологии на благо и заработают.

Взъерошив волосы, Дима возразил:

— Только каждый под справедливостью своё понимает. Сталин как-то высказался: «Я всегда думал, что демократия — это власть народа, но вот товарищ Рузвельт мне доходчиво объяснил, что демократия — это власть американского народа».

— Поправочка, — щёлкнул пальцами Глеб, — под демократией американского народа понимать надо — власть американских олигархов. Иначе бы у них треть населения за чертой бедности не жила.

— А у нас в стране уровень бедности какой? — с кислым видом спросил Паша.

Наморщив лоб, Глеб важно протянул:

— В одной аналитической статье давалось сравнение по наличию жилья. В США это они сами у себя посчитали, что треть американцев в картонных коробках на улицах спят и приютами бездомных пользуются. А вот наши статисты, по этому признаку нищеты чуть больше четырнадцати процентов выявили. По субъектам незначительный разброс цифр имеется, — он невидящим взором уставился на пролетающую стайку птиц, — я вот задумался, а в чём причина нищеты.

— И как? Преуспел? — не без ехидства осведомился Паша.

— У этого социального явления две подноготных. У некоторых в семейном культурном коде заложен фатализм вкупе с ложным смирением и неумением планировать. У других структура общества с экономическим неравенством главенствующий фактор. Пособиями и льготами этого не перекрыть… Люди должны понять, что надо постоянно учиться, повышать уровень собственного образования, тогда и возможности шире. Здоровье все должны укреплять, чтобы вдруг не заболевать и не сидеть без денег на больничных или вообще без работы не остаться. И жить по средствам!

Паша похлопал по креслу Димы.

— Он не учёным стать хочет. К политической карьере готовится.

Дима рассмеялся вместе с Пашей.

— Не иначе.

Вдруг Паша посерьёзнел.

— Вот победим, тогда и будем о всякой всячине рассуждать, а пока надо всё для фронта, всё для Победы. И Маша нам в этом пример.

— А что для тебя значит победить? — спросил Глеб.

— Как это что? — в лёгком смятении переспросил Паша. — Бойцы вернулись домой. Ну, Победа!

— А дальше что? — не унимался Глеб.

Разозлившись, Паша гневно выпалил:

— Слышишь, хочешь поизображать владыку мира, возьми какую-нибудь игру из «стратегий» и в ней упражняйся, а мне голову не морочь всякой философской ерундой!

Снисходительно Глеб проронил:

— Если переживаешь как там моя сестра, то пойди, проследи.

Паша расхохотался.

— От тебя ничего не скроешь! Вот только я хорошо себе представляю, чем эта слежка закончится, если я буду обнаружен. А поскольку Моцарт с Машей, то обнаружен, я буду обязательно. Так что уж лучше я здесь зубами пощёлкаю. А вы уж потерпите меня как-нибудь.

Сдвинув кубанку на затылок, поддерживая чашей ладоней подбородок, Глеб опёрся об стол и задумчиво предался мечтам:

— Представьте было бы у нас общество, где нет финансовых заморочек, нет войны за ресурсы, мир, в котором никто не умирает. Хех… Я бы хотел так жить. Только уже в преобразованном «золотом веке» благополучия. Застать период перехода из скачкообразных революций в размеренную стабильность, желания вовсе нет. В пору изменений, мягко говоря, хлопот не оберёшься. Какое там удовольствие от бытия. Его нет и быть не может. Люди греют души единственной надеждой, что их детям достанется счастливое будущее. Хм-м-м и пусть правит единоначалие признанной династии, а то набегут националисты и всё разрушат. С этими шумоголовыми ребятами не договориться.

Паша в голос рассмеялся:

— Ты посмотри-ка, на всё готовое губу раскатал, и чтоб без завистников государство ему подавай, — и, давясь смехом, он указал на Диму, — за чудесами это вон к нему!

Дима почесал шею.

— Как там, в старом фильме «Золушка» было? А! Я не волшебник, я только учусь!

Продолжая заливаться смехом, Паша попросил:

— Ну, ты хоть для вида другу помоги. Видишь, как он мается. Давай, не жадничай, потрать каплюшку магии!

Негодуя, Дима вскочил.

— Хватит уже!

— Что ты там, в Великом Устюге у Михаила просто так штаны просиживаешь? Потомок ты ведического рода или нет? — не в силах угомониться продолжал Паша.

Дима сверкнул глазами, встал позади кресла Глеба, положил руки ему на плечи и зычно изрёк:

— Да приди ты в мир, в который рвёшься!

Резко запахло серой. Дымка окутала двор. Ребята закашлялись от едкой вони. Но тут дым почти мгновенно рассеялся. Глеба на кресле не оказалось. Паша, тараща глаза, дико закрутил головой.

— Вы не успели сговориться! Да и не мог он так быстро спрятаться! — Паша провёл по воздуху, где только что сидел одноклассник, — ты чё сотворил?!

Дима поник, он выглядел растерянно.

— Я не знаю…

— А кто знает, Пушкин? Быстро возвращай! Верни его сейчас же!

— Я пойду по его следу! — выпрямившись, твёрдо заявил юный волхв.

Акела негромко завыл.

— Хорошо, ты со мной, — погладил волка Дима.

— Куда это вы собрались? — ошарашенно спросил Паша.

— Возьмём след. Макинтош прапрадеда поможет.

— Стоп! Объясни!

— Всё можно сделать условно материальным. Ты меня подначивал, и я, надо признаться, несколько рассвирепел. Моя ярость вышла из-под контроля и, похоже, послужила катализатором. Вероятно, взыграли внутренние силы… Доктрина Майи… Есть особая энергия, которая маскирует истинную природу мира, она обеспечивает многообразие проявлений…

— А подоступнее! — заиграл желваками Паша.

— Так и быть не буду грузить тебя ведическими терминами. Попробую пояснить, чтобы было ясно на доступном примере. И надеюсь, что пока буду проговаривать, всё у самого в голове уляжется. М-м-м… И так, если посмотреть с точки зрения психологии, то в обыденности человек создаёт себе удобный иллюзорный мирок голограмм и существует в нём по придуманным угодным законам, которые оправдывают всё, что индивид творит. А с точки зрения понимания материи всё, что вокруг нас это лишь колебания энергии. Посмотри на стул. Он твёрдый. А возьмёшь микроскоп, так сразу узришь атомы и пустоту. А если взять ускоритель элементарных частиц? Обнаружишь, что и атом в основном состоит из пустоты. Хух… Короче, я навеял пространственное полотно и буквально заслал Глеба в его иллюзию. Считай, что он как если бы архитектор-разработчик компьютерной симуляции, который угодил прямиком в собственное изобретение.

— П-ф-ф… Не могу сказать, что стало понятнее, — хмурился Паша. — Хорошо, твоему деду я всё как-нибудь повторю. Он сам сообразит куда ты подевался, но что я скажу родителям Глеба? Они в пятницу будут здесь!

— У меня есть запас по времени. Наставник Михаил объяснял, что в искусственно сотворённом пространстве минуты длятся иначе. Наш час примерно их сто умещает.

Паша присвистнул, сделав в уме не хитрые вычисления:

— Дружище, так это у тебя до пятницы примерно год. Но постарайся справиться быстрее. Мне ещё Машу утешать…

— С этим ты точно легко справишься! — убегая, выкрикнул Дима.