«Линия Сталина» лейтенанта Старновского

Евгений Читинский, 2021

О первых днях ВОВ, о первых столкновениях и боях наших подразделений с немцами рассказывается в этой книге. Фото на обложку взято из коллекции редактора и составителя книги.

ГЛАВА 7. МИНСКИЙ УКРЕПРАЙОН

25 июня 1941 г. Особенности штурмовки наземных целей истребителями

— Вернер, может еще один заход, теперь по пехоте, чтобы в следующий раз не вздумали стрелять? — спросил Курт.

— Нет! — жестко отрезал ведущий, — один грузовик уже хорошо.

— Это ты его подбил, а я нет!

— У тебя дырки в фюзеляже, и на крыльях от русской «Раты» («Крыса» — так немцы называли И-16), вибрация добавит рассеивание пулям, что непонятного. Конец связи!

Вернер нахмурился, вспоминая о только что проведенном воздушном бое. Одиночный И-16 храбро бросился на мессершмитты (BF-109 F), защищая свои бомбардировщики. Пришлось отбиваться от настырного летчика. Курту досталось, но Вернер сумел подбить «Рату», и тот совершил вынужденную посадку. О своей победе он, конечно, заявит, но вот настроения почему-то не было. Бомбардировщики русских, которых они, согласно приказу, которых они должны были догнать после их успешной бомбежке и уничтожить (отомстить), благополучно ушли на свой аэродром.

Летчик сбитого И-16, судя по всему, был жив, самолет русские починят. В общем, неудачный этот вылет оказался. Хотя Вернер, конечно, сообщит, что самолет русских сбит, это должно сгладить провал выполнения боевого задания. Победу засчитают, так как ведомый ее подтвердит. Но настроения не было.

А тут еще эта русская колонна грузовиков «кусачей» оказалась. Штурмовка наземной цели сама по себе вещь довольно сложная. Как только они с Куртом обнаружили эту цель, сразу начали пикирование с высоты 600 метров и открыли огонь с расстояния 400 метров. Пехотинцы противника бросились в стороны, но их задача была уничтожить грузовики, так что плевать им было на разбежавшихся русских. В человека попасть с самолета довольно проблематично, если только это не групповая цель. Представьте, что когда вы заходите на боевой курс, то все, что находится на земле приближается к вам со скоростью 520 км/час, это примерно 8.66 км в минуту. За одну секунду наземная цель приближается к пилоту на 144 метра.

400 метров делим на 144, получаем 2.77 секунды, вот сколько времени у пилота на прицеливание и стрельбу. А цель — то несется с огромной скоростью и прямо на вас. А вам еще самолетом управлять надо, чтобы в землю не врезаться.

А ведь еще не нужно забывать, что, при открытии стрельбы с дальних дистанций, неизбежно будет происходить рассеивание пуль, выпущенных из ствола пулемета во время очереди, даже короткой. Кроме того, летящий самолет сам по себе вибрирует во время полета от работы мотора и винта, а любые пробоины только усиливают эту тряску.

Для сведения — на мессере серии F (Фридрих) стояли два пулемета MG-19 (калибра 7.92 мм) c боезапасом по 500 патронов на каждый ствол и один МG-151 (калибра 15 мм) с боезапасом в 60 патронов.

После воздушного боя еще оставался боезапас, и хотелось его расстрелять полностью, так что еще несколько заходов по русским пехотинцам, лежащим неподалеку от машин Можно было сделать, но вот желания уже не было.

С самого начала войны немецкие самолеты, по которым велась стрельба из винтовок сумасшедшими русскими, привозили винтовочные пробоины. Вернер сам их лично видел и слышал, как техники жаловались на дополнительную работу. Конечно, эти повреждения были незначительными и несущественными, но Вернер знал, что такое везение не может продолжаться вечно, и кого-нибудь когда-нибудь собьют. Да над вражеской территорией! Лично ему не хотелось попадать в застенки НКВД.

Другое дело схватка с противником в воздушном бою! Тут все зависит только от тебя, от твоего умения пилотировать и стрелять. Все эти мысли беспорядочным роем пронеслись в голове у ведущего, но потом они успокоились, стали ровными как гул верного мотора. Вернер в который раз огляделся. Ведомый шел на своем месте. Все было хорошо. Пока.

А пока он сообщит о подожженном грузовике и колонне автомашин, движущейся в направлении Минского укрепрайона. Русские явно готовились к обороне на этом рубеже. Все-таки Вернер не удержался от злорадной улыбки, когда вспомнил, как красноармейцы горохом высыпались из машин, прячась от страха в траве. Но тут же улыбка сошла на нет. Кое кто из этих русских не испугался и открыл ответный огонь. Безумцы!

Здесь мы сделаем небольшое отступление и сообщим читателю об одном примечательном эпизоде начала войны, который доказывает, что ружейным огнем можно было вполне реально сбить самолет противника, да не какой-нибудь, а именно мессершмитт-109. Такой факт изложен в донесении начальника политуправления Юго-Западного фронта руководителю Главного политуправления Красной армии от 20 августа 1941 года.

В нем говорится:

«На днях, во время кровопролитных боев на подступах к Киеву летал на бреющем полете немецкий истребитель Ме-109. Находящиеся в этом районе пять бойцов 22 комендатуры 21-го района авиационного базирования под командой младшего лейтенанта Броварова открыли залпом винтовочный огонь, которым и подбили его. Фашистский стервятник был вынужден был совершить посадку в районе киевского аэродрома. Летчик задержан».

А тем временем наши красноармейцы, проводив взглядом удаляющиеся истребители противника, стали потихоньку подниматься с земли. Почти все с опаской смотрели на сержанта и нет-нет да и скашивали глаза на убитых дезертиров.

— Метко стреляет, сволочь! — прошипел один из отряхивающихся бойцов, бросив злобный взгляд на командира. Товарищ поднявшегося тоже отряхнулся и поддакнул:

— Да уж!

Первый тихо произнес:

— Ну ничего, в следующий раз все по умному сделаем. Нам бы только ночи дождаться!

Сам Синицин стоял как оглоушенный. Злой подошел к нему и хотел сказать что-то ободряющее, но понял, что сейчас это делать бесполезно, поэтому лишь коротко бросил:

— Фока, Петр, возьмите бойцов, и пусть они затащат тела в кузов последней машины, где ящики с оружием. Здесь их хоронить некогда. А на место приедем — там и закопаем!

Сидоров по военной привычке коротко сказал:

— Есть! — и, кивнув Фокину, скомандовал, — Пошли!

Выбрав самых сильных красноармейцев, они заставили их перетащить убитых в кузов полуторки.

Сержант мрачно наблюдал за этой картиной. Затем с тоской в голосе сказал:

— Не думал я, Валентин Евграфович, что война вот такая вот будет.

Злой вздохнул и ответил:

— Ты все правильно сделал, командир. А если бы они сбежали? С тебя бы и спросили в первую очередь! Да и вообще, не бери в голову, завтра ты об этом уже забудешь! Война только начинается, а немец вон как прет!

Сержант кивнул головой и скомандовал:

— По машинам!

Вскоре они, наконец, добрались до первого поста, расположенному на проезжей дороге. Тут же чуть в стороне находился небольшой железобетонный ДОТ, который имел по одной амбразуре на каждую сторону. Худющий красноармеец выставив винтовку со штыком, строго спросил:

— Кто такие, куда едете?

Синицин устало подал документы

— Пополнение! — коротко пояснил он.

— А почему без оружия? — удивленно спросил часовой.

— Драпанули, вот возвращаем! А оружие в ящиках.

— Проедете вон за тот поворот, там в паре километров основная цепочка ДОТов. А мы просто тыловое охранение.

— Понятно! Спасибо!

Когда грузовики проехали, красноармейца окликнули из ДОТа:

— А че они без оружия-то?

Теперь уже часовой ответил:

— Дезертиров возвращают на фронт. К нам!

— А где нормальное пополнение? Они что там, с ума сошли? ДОТ без пехоты любой дурак с гранатой взорвет!

Часовой иронично сказал:

— Не боись, я с флангов вас прикрывать буду.

Вскоре грузовики подъехали к небольшим возвышенностям, с восточной стороны которых имелись врытые в них землянки. Тут же рядом находилась полковая кухня. Из ее трубы вился дымок, а все вокруг вкусно пахло пшенной кашей.

Сержант вышел из кабины, загнал складки гимнастерки назад, придал своему виду уверенность и строго спросил повара:

— Где начальство? Кому доложить о прибытии пополнения.

Солдат в белом колпаке и переднике вытащил половник из котла и съехидничал:

— Это вы что ли пополнение?

— Ну мы!

— Сержант, тут не пополнение нужно, а полевое заполнение.