Кредо наития. Эссе и миниатюры

Евгений Морозов

Книга нижнекамского поэта Евгения Морозова представляет взгляд человека на мир в контексте поэзии, на природу творчества и сопричастные этому мысли. Данную тематику охватывают сочинения автора за период нескольких лет, выстроенных композиционно, в виде эссе и миниатюр.

Стыд

Кто знает, насколько ответственное дело — читать стихи наизусть… Ведь это по преимуществу привилегия актёров — без запинки доносить поэта до зрителя и выпукло интерпретировать. Но почему стыдно сбиться именно во время чтения стихов? Почему так страшно в момент, как сбился, посмотреть на аудиторию… А аудитория ждёт, что ты выправишься, вспомнишь недостающий кусок и продолжишь? И от этого ожидания — ещё хуже.

Почему — стыдно? Может, потому что стихотворение — это рассчитанный на бесперебойность процесс, оправданный именно в моменты чтения. Особенно — в моменты первого прослушивания, первого вникания в него. Вот ты начал читать, зритель навострил восприятие, стихотворение зажило́, и его невидимая пульсация пронизывает помещение… Но вот ты сбился, пульсация смысла прерывается, лихорадочность вспоминания превращается в зависание над бездной, куда рухнешь в любую секунду, когда среди зрителей пойдёт недоумённый шёпот или реплики о том, как память подвела…

Что же произошло? В этот момент ты понимаешь: ритм стиха — это поезд, который набрал ход, и твои слова должны бежать ровно рядом с ним. Но текст тобою забыт — поезд уходит вперёд, а ты стараешься его нагнать. Ритм, который ты раскачал в пространстве, продолжается и живёт какое-то время дальше, даже если ты упустил произносимое. И в моменты провала как раз и осознаёшь нематериальную сторону стиха — это не только смысл, это именно неясное гудение из подтекстов, наблюдений за собой и за окружающими, это звуковой состав, на который не успеваешь, но который догоняешь, чтобы обосноваться в нём.

Поэтому буквально всё пропитано этим гулом, пронизано проходящими поездами, насыщено искрами впечатлений.

Стихотворение наизусть сокровенно именно потому, что инструмент здесь лишь один — голос. И помешать ему легко. Будь это песней, музыка могла бы прийти на помощь. Но это одиночный старт до финальной остановки, где смысл прерывается лишь по логике творца. Вызванное этим ритмическое возмущение обращается на зрителя, крутится в голове, западает в душу, вспоминается среди ночи, среди задумчивого одиночества…

Поэтому, если стыдно, то пусть. Ведь именно в момент провала ты ощущаешь: смысл стихов — в поиске названия для собственных предчувствий. Чем бы ты ни назвал бездну, в какие бы темы ни обратил — войну, любовь, гражданственность, философию, пейзаж — ты придаёшь ей очертания, ловишь гул настроений, а она то расширяется в тебе, то зовёт откуда-то сбоку, сверху, со стороны.